***
Лисицын позвонил Анюте пригласить её на Хеллоуин и заодно пожаловался, что не знает, где можно раздобыть два костюма лисы. — Могу сшить, только ткань нужна, — отозвалась Аня и, чтобы определиться с моделью и просчитать необходимое количество белого и оранжевого материала, пригласила его к себе в институт, где училась на факультете конструирования одежды. Прикинув возможные модели, выбрали вариант кофты с капюшоном в виде лисьей мордочки. Хвосты Аня предложила делать отдельно, на особенном поясе-крепеже. — Что со вторым костюмом? — спросила подруга, сняв с Дани мерки. — Какого размера он нужен? Лисицын завис, понимая, что не знает, какой у Марка размер. Он пытался руками изобразить габариты своего парня и раздражённо фыркнул, услышав, когда на его пассы Аня залилась звонким смехом. — Подожди, я позвоню ему. — Достал мобильный и, отойдя к окну, набрал номер. — Эй, привет, — улыбаясь сказал он, услышав любимый голос, — я не отвлекаю? — Нет, солнце, для тебя я всегда свободен, ты же знаешь. — Эм… — Лисицын ковырнул ногтем краску на подоконнике: чертовски приятно, что тебе всегда рады. — Я тут нашёл, кто нам костюмы сделает, нужны твои размеры. — Так… Сорок восемь — пятьдесят, зависит от модели, там по длине главное не промахнуться. — Ох… А ты сможешь себя измерить сейчас? — И, обратившись к Ане: — Что там нужно? Девушка подала ему блокнот, и он зачитал Марку перечень для обмера. Тот пообещал перезвонить минут через пятнадцать и отключился. Встретившись взглядом с Аней, Даня вдруг вспомнил: — Слушай, как у вас с Ильёй, кстати? — Ну… — протянула Аня. — Мы сходили на пару свиданий, но он пока медлит… Вчера вот звонил, спрашивал, пойду ли я на вечеринку. — Тебе нужно придумать какой-нибудь бомбический костюм, чтобы сразить его наповал! Зазвонил мобильный, и Даня поспешил ответить. Он записал данные, которые продиктовал ему Марк, и спросил: — У вас там портной пробегал, что ли? — Эм… Да нет, Марина где-то откопала метр и замерила меня. Воцарилась тишина. Даня вспомнил безупречную секретаршу, представил, как та трогает Марка, и сердито засопел в трубку. — Эй, ты там? — спросил Марк после затянувшейся паузы. — Дань? — Да… стою вот тут и ревную изо всех сил, — пробурчал он. — Mein törichter Junge, — ласково проговорил Марк. — Люблю тебя. — Ага, — только и ответил Даня и отключился, в очередной раз поражаясь, как легко Марк признаётся ему в любви. Сам он ещё ни разу не сказал Марку тех самых трёх слов, хотя себе в своих чувствах признался уже давно.***
Забрав костюмы пару недель спустя, Лисицын сразу отправился к Марку. Только до примерки в тот вечер дело не дошло — с порога набросился на него, тычась холодным после улицы носом ему в шею и вдыхая родной запах. Встал на носочки, вовлёк в горячий поцелуй и, на ходу раздеваясь, потянул его в спальню. — Ты разве не голодный? — смеясь, спросил Марк, когда они, путаясь в ногах, рухнули на постель. — Очень голодный, — прошептал Даня, задирая на его животе футболку и жадными поцелуями спускаясь по его торсу вниз. После той их ссоры и последующего признания Марка они использовали любую возможность, чтобы побыть вдвоём: Марк забегал к Лисицыну на работу и, плотно задёрнув шторку, зацеловывал до саднящих губ и отметин на шее — носить теперь приходилось исключительно водолазки; или Лисицын приезжал к Марку домой в те дни, когда не работал, и на все выходные оставался с ночёвкой. Он познавал прелести секса, с бесстыдством изучая своего парня губами и руками и находя на его теле такие точки, от которых Марка, выгибая от наслаждения, срывало на стоны. Так что в тот вечер было не до костюмов: он час не выпускал Марка из спальни, ласкаясь, словно большой кот, и чуть ли не урчал от предвкушения, когда тот перевернулся на живот и прогнулся в пояснице. А после крышесносного секса они поужинали и завалились спать, сплетясь в тесный лисий клубок. А между тем костюмы получились замечательными. Это они поняли, когда на следующее утро примерили лисьи кофты. Крутясь перед большим зеркалом в холле, они придирчиво рассматривали своё отражение, трогая меховые ушки и дёргая хвосты. Марк повернулся лицом к Дане и, удерживая ладонями голову, потёрся носом о нос. — Мой самый любимый лисёнок, — сказал он и чмокнул его в кончик носа. Прищурив глаза, Лисицын сделал вид, что возмутился: — А что, есть ещё не самый любимый? — Порой, чтобы справиться с ревностью, проще было переводить всё в шутку. — Конечно, нет, — тепло улыбнулся Марк. — Дань? — М? — Почему ты так не уверен в себе? Ты такой… красивый, и в тебе столько положительных черт, что любой или любая были бы счастливы рядом с тобой. То есть, я, конечно, рад, что такое чудо досталось мне, — он искренне улыбнулся, — но я к тому, что, если кому и ревновать, то — мне. Опустив голову, Лисицын задумался. Марк стоял напротив, осторожно придерживая за талию, и Даня, положив руки ему на грудь, запустил пальцы в меховую белую лисью «грудку» на его кофте. — Кое-что случилось со мной в детстве, — прошептал он. Почувствовал, как от его слов напряглись пальцы Марка, и поднял голову. Тот, затаив дыхание, не сводил с него напряжённого взгляда. Медленно выдохнув, он перевёл ладони Дане на поясницу и притянул ближе. — Что? — спросил он, всем своим видом показывая, что готов выслушать. — Я не помню точно, вернее — совсем не помню, мне сестра недавно рассказала. Эм… Меня увёл какой-то ненормальный, и два дня меня не могли найти. Вроде бы ничего такого не случилось тогда… Просто потом я стал бояться людей, особенно — мужчин, — последние слова Даня произнёс шепотом. — У меня до пятого класса вообще не было друзей, я просто не мог ни с кем общаться. Ну, знаешь, дети они же вечно трогают тебя, толкаются, а у меня от любого физического контакта до истерик доходило. В общем, я постоянно варился вот в этом ощущении, что со мной что-то не так… Он замолчал, а Марк мягко спросил: — А что случилось в пятом классе? — Саня перевёлся в нашу школу. — Губы сами растянулись в широкую улыбку. — Он просто согнал моего соседа по парте, сел рядом и как-то очень настойчиво стал со мной дружить. — Он отличный друг. — Самый лучший. У тебя есть такой? — Был. — Был? — Не принял мою ориентацию, и мы… перестали общаться. — О… Мне жаль. Марк пожал плечами, мол, это совсем не важно, и спросил: — Так это Саня тебя… м-м-м… расшевелил? — Ну, можно и так сказать, — засмеялся Даня. — Он же такой… тактильный, ну, ты видел. У меня просто другого выбора не было, как привыкнуть к нему. Но, опять же, только с ним и с домашними было нормально, с остальными — не очень. Привыкал потихоньку, что вокруг постоянно какие-то люди. Но в основном это Саня общался со всеми, а я так, балластом был. — Он замолчал и посмотрел на Марка. Протянул руки вверх и кончиками пальцев коснулся его подбородка. — А потом появился ты. — Прочитал в его взгляде удивление и пояснил: — Я так хотел быть с тобой… Но ты же видел, как меня колбасило тогда. В общем, я понял, что пора что-то менять, и пошёл на психологический тренинг. За неделю до того концерта как раз. И мне это очень помогло… Но, видимо, так быстро от комплексов не избавиться. — Он вздохнул. — Солнце, это… очень большой путь. — Марк запустил руку под его капюшон и ласково почесал за ухом. — Ты можешь гордиться собой, правда. И я… я хочу, чтобы ты знал, что я всегда рядом. Если чувствуешь, что тебя накрывает, просто говори об этом, и мы со всем разберёмся. Вместе.***
На Хеллоуин-вечеринку Марк с Даней приехали чуть позже, чем планировали, опять потеряв счёт времени в спальне. Зайдя в здание бывшего подмосковного ДК, они собирались направиться прямиком в дальнюю гримёрку, где уже тусовалась вся их компания, но Марк зарулил в туалет, а Даня, чтобы подождать его, прошёл в холл и там столкнулся с Максом и Колей. Парочка изображала Леона и Матильду из фильма «Профессионал», и если бы не блондинистость Макса, попадание в образы было бы стопроцентным. — Ого, — только и сказал Лисицын, рассматривая их костюмы. Он бегло оглядел высоченного Синельникова, отмечая отлично подобранные аксессуары, вплоть до подтяжек, чёрной шапочки и солнцезащитных круглых очков, даже квадратный чемоданчик где-то раздобыл. А потом перевёл взгляд на Колю и залип на его гладких стройных ногах, прикрытых только коротенькими джинсовыми шортами сверху и приспущенными гольфами снизу, обут он был в высокие берцы. Под короткой полосатой маечкой виднелась полоска голого живота. Даня поднял взгляд и встретился с непривычно открытыми глазами — обычно из-за длинной чёлки их и не видно было, но сейчас Коля был в парике, точно имитирующем причёску девочки из фильма. На голове — тоже шапочка, на тонкой шее — кожаный ошейник. Вот на нём-то Даня нахмурился: он помнил, что у Матильды украшение было немного другое. — Слушайте, вы так классно всё подобрали, только у неё там солнышко было на этом… — он помахал кистью возле Колиной шеи, — ремешке, а у тебя тут колечко. Коля переглянулся с Максом, и тот, притянув его за талию, ответил: — Какой нашли. Вполне удовлетворённый ответом, Даня кивнул и собирался представить друзьям подошедшего Марка, но тот заговорил первым: — Привет, — улыбнулся он Коле. — Отличный ошейник. — И, обращаясь почему-то к Максу, спросил: — Твой? Коля залился краской и опустил голову, видимо, желая привычно отгородиться челкой, но спрятаться не получилось, и он, повернувшись к Максу, уткнулся лицом ему в грудь. Синельников провёл рукой по его спине вверх до загривка, накрыл ладонью ошейник, чуть сжав шею, и ответил: — Мой. — Протянул свободную руку и представился: — Макс. — Марк, — ответил он, и оба рассмеялись от схожести и короткости их имен. — Твой Лис, я полагаю? — спросил Макс, обращаясь к Дане, который всё это время непонимающе переводил взгляд с одного на другого. — А… эм… да, мой… Лис. — Ладно, мы пойдем к нашим. Синельников увлёк Колю в сторону гримерки, а Лисицын развернулся к Марку и, нахмурившись, спросил: — Что не так с Колиным… ошейником? — А, так ты не знаешь? — Марк озадаченно посмотрел на Даню и, увидев, как он отрицательно мотает головой, вздохнул. Отвёл его в тихий закуток и, явно тщательно подбирая слова, ответил: — Это ошейник, который применяют в эротических играх определённой направленности. — Какой направленности? — Эм… Типа садо-мазо. — Садо… Что? Ты хочешь сказать, он его бьет? — воскликнул Даня, изумлённо вскинув брови. Посмотрел в ту сторону, куда ушли «голубенькие», и, вспомнив, с какой нежностью и заботой Макс всегда относился к Коле, отрицательно замотал головой. — Да ну, бред же! — Ну, солнце, я не знаю, у этой практики много аспектов. Это может быть просто символом принадлежности, ну, типа, «ты — мой». Или некоторым людям необходимо контролировать кого-то, а кому-то, наоборот, нравится подчиняться. Иногда испытывают наслаждение от боли или её причинения, но в любом случае, всё это происходит добровольно. — Откуда ты про это знаешь?! — Слушай, я же депешист, — улыбнулся Марк. — Помнишь, как Мартин Гор одевался, особенно — в восьмидесятых, все эти кожаные ремешки, ошейники, цепочки. Многие просто тупо повторяют его стиль, а мне как-то интересно стало, ну, я и покопался в теме — узнал много всего интересного. Даня кивнул и задумался. — Как-то всё равно не верится, что у них, ну… так… — Вообще, если тебя это беспокоит, лучше, наверное, спросить об этом их самих, чем строить догадки. Но мне почему-то кажется, что у них там всё не так просто. Лисицын склонил голову набок и неуверенно спросил: — А тебе… ну… такое нравится? Марк подошёл ближе и положил руки ему на талию. — Нет, я не люблю причинять боль, но… — Он склонился к его уху и интимно прошептал: — Возможно, я хотел бы однажды надеть на тебя наручники или… завязать тебе глаза. — И провёл языком по краю уха. Даня содрогнулся от моментально нахлынувшего возбуждения, часто задышал и, облизав пересохшие губы, пробормотал: — Нам лучше пойти к нашим. — Взял Марка за руку, на ходу накидывая на голову капюшон и ему, и себе, и потащил его в сторону гримёрок.***
Они вошли в помещение дальней гримёрки, где уже собрались все, кроме Анюты и Кристины. Друзья расселись на банкетках, и только Макс стоял у окна, опершись задницей о подоконник, и со спины крепко обнимал стоявшего между его бёдер Колю. Не выпуская ладони Марка из своей руки, Даня, чтобы привлечь внимание друзей, прочистил горло и, набрав в лёгкие побольше воздуха, громко сказал: — Всем привет, это — Марк, мой парень. Его взгляд упал на дальний угол, и по спине пробежал холодок: Таня, не сразу узнанная им из-за образа Тринити, медленно стянула солнцезащитные очки и принялась с интересом их разглядывать. Даня запаниковал — открываться семье в его планы пока не входило, но Юлька отвлекла его раздосадованным возгласом: — И ты, Брут?! Послышались смешки, а Макс у окна вдруг пропел: — «What else should I be? All apologies» Сидевший рядом с Тринити Нео-Саня хохотнул и на следующей строчке поддержал друга: — «What else could I say? Everyone is gay» — Ой, да ну вас! — махнула рукой Юлька и первая подскочила к Марку знакомиться. По очереди Марк представился каждому и в самом конце подошёл к углу, в котором сидела парочка из «Матрицы». Саня встал им навстречу и широко развёл руки в стороны, дожидаясь, когда Даня шагнёт в его объятья. — Горжусь тобой, Лисёныш, — шепнул он, чмокнул в лисью макушку и перевёл внимание на Марка: — Рад видеть тебя, чувак с крутой тачкой! Таня подошла к брату, положила ладони ему на щёки и, качая головой, прошептала: — Ну, ты даешь, братец Лис! — Повернулась к Марку и протянула ему руку, которую тот мягко сжал: — Рада познакомиться. Я Таня, Данина сестра. — Дёрнула Фукса к себе, чтобы он склонился, и на самое ухо, но так, чтобы услышали стоящие рядом Даня с Саней, шепнула: — Обидишь брата — яйца оторву. — Где-то я уже это слышал! — улыбнулся Марк, а Саня хрюкнул, сдерживая смех, и пробормотал что-то вроде «моя девочка».***
Вечеринка набирала обороты: уже провели открытие и пару конкурсов, вот-вот должна была начаться дискотека. Даня с Марком стояли в пустом тупичке небольшого коридора и самозабвенно целовались. Услышав чьи-то шаги, отпрянули друг от друга, и как раз вовремя: из-за угла вырулил Никита. Когда он понял, что свернул не туда, вполголоса чертыхнулся, но, заметив брата, обрадовался: — О, мелкий, а ты чего тут? — Мазнул взглядом по Марку и, не дожидаясь ответа, сказал: — Слушай, иди помоги с оборудованием, у них там что-то с диджейским пультом не так. — И, уже развернувшись, на ходу бросил: — На сцене там, в главном зале. Даня облегчённо выдохнул, посмотрел на Марка, и тот подразнил его: — «Мелкий»? — и засмеялся, получив локтем в бок. Они подошли к сцене, у которой бессистемно копошилось несколько человек, среди которых Лисицын заметил знакомую фигуру — этого великана трудно было не узнать. — Игорь?! — позвал он. Игорь обернулся и расплылся в улыбке: — Данька, вот так встреча! — и сгрёб его в медвежьи объятия. Потрепал по ушастому капюшону, отстранился и, окинув их с Марком понимающим взглядом, сказал: — Отличные костюмы. Лисицын уже собрался познакомить их, но тут к ним подошел отец. — А, Дань, ты здесь уже? Никита сказал, что с техникой что-то. — Он обернулся на Игоря и несколько секунд его разглядывал. Потом в глазах мелькнуло узнавание, и он, хлопнув великана по плечу, воскликнул: — Игорёха! Ты, что ли?! — Обнял его, треснув по спине. — Ты куда исчез, поганец? Мы тебя всем курсом искали! — Отстранился и заглянул в глаза, удерживая его голову ладонями и счастливо улыбаясь. — Живо-о-о-о-ой, — протянул он. — Какими судьбами здесь? — Оборудование привёз, — глухо ответил Игорь, кивнув на сцену. — Всё-таки со звуком работаешь. Данька, — обратился он к сыну, — это — лучший музыкант, которого я знаю! — Снова повернулся к старому другу, собирался что-то сказать ему, но тут к ним подошла девушка-организатор. — Сергей Петрович, там спонсоры приехали. Отец нехотя кивнул. — Не вздумай снова исчезать! — погрозил он Игорю пальцем прежде чем уйти. Игорь смотрел вслед ушедшему Сергею Петровичу с такой тоской в глазах, что у Лисицына сжалось сердце. — Всё такой же, — со вздохом сказал он, повернулся к Дане и с грустной улыбкой добавил: — Так вот почему ты мне так Серёжку напоминал, ты его сын.***
Все друзья, кроме Ленки и Юли, у которых русалочьи костюмы оказались совершенно не приспособленными для танцев, отрывались на дискотеке. Аня пришла в образе королевы Амидалы, и Илья, изображавший джедая, таки был сражён наповал и весь вечер не отходил от неё ни на шаг. Кристина оделась гейшей, и тоже без внимания не осталась. Даня с Марком вышли в коридор отдышаться и глотнуть свежего воздуха. Наткнулись на одиноко стоящего у стены Макса. — Ты чего здесь? — спросил его Лисицын. — Жду свою детку, — ответил Синельников и лениво поиграл со своими подтяжками. Тут же из-за угла показался Коля, трясущий мокрыми руками. Посмотрел на Макса и лучезарно ему улыбнулся. А через мгновение на него налетел какой-то явно нетрезвый пацан. — О! Какая малышка! — парень бесцеремонно облобызал Колю взглядом и тут же попытался схватить за задницу. Как у Макса получилось среагировать так быстро, Даня не понял, только уже через секунду парень оказался за горло прижатым к стене и вот-вот должен был получить в челюсть. Коля одним слитным движением перетёк к занесённой для удара руке Макса и положил на неё свою ладошку. Встретился с ним взглядом, кротко улыбнулся и мотнул головой. Макс кивнул, опустил руку и, процедив «живи пока», отпустил парня, тут же медленно стёкшего по стене на пол. Повернулся к Коле, крепко прижал его к своей груди и что-то зашептал ему. Тот засмеялся, задрал голову вверх и получил нежный поцелуй в нос. А Даня стоял и с открытым ртом пялился на них, недоумевая, как Коле удалось, не сказав ни слова, так быстро усмирить Макса. Повернулся к Марку и встретился с его насмешливым взглядом. — Я же говорил, что там всё непросто, — подмигнул он.