***
Подходя к издательству, Лисицын испытывал лёгкий мандраж. Он впервые шёл туда после того раза в начале октября, когда их с Саней отшила эта безупречная секретарша Марина. Несколько дней назад Марк встретился с Никитой по рабочим вопросам, и когда Даня спросил его, как прошло их знакомство, Марк ответил, что, во-первых, они действительно пересекались на общей тусовке, а, во-вторых, возмутился, с чего в семье Лисицыных все докапываются до его яиц. Растерянно похлопав глазами, Даня вспомнил об угрозах Сани и Тани и расхохотался. Встреча Марка с Никитой прошла плодотворно, и сегодня брат попросил его поработать курьером: забрать диск с макетами из их московского офиса и отвезти его Марку. К вечеру чуть подморозило, тротуары превратились в сплошной каток, и Даня тысячу раз пожалел, что с утра обул не любимые «Гриндерсы», а кроссовки. Собравшись перейти улицу, он притормозил у пешеходного перехода и сам не понял, как, проломив тонкую корочку льда, влетел в огромную лужу, а уже через секунду приземлился задницей в наваленный у проезжей части грязный мокрый сугроб. Он оторопело смотрел на стремительно намокающие джинсы, но когда проехавшая мимо машина вдобавок с головой окатила его вязкой жижей, истерически захохотал. Кое-как он с кряхтением поднялся, вытер рукавом куртки лицо и, прихрамывая, побрёл в издательство. В приёмной безупречная Марина брезгливо осмотрела его с головы до ног, потом тряхнула головой, натянула на лицо профессиональную улыбку и спросила: — Чем я могу вам помочь? Лисицын был на девяносто девять процентов уверен, что она его узнала, но меньше всего он хотел сейчас обращаться к ней с просьбой позвать Марка, поэтому достал из сумки мобильный, набрал его номер, и тут же где-то в коридорах помещения зазвонил телефон. Насквозь промокший и замерзший, с саднящими после падения копчиком и локтем, Даня чувствовал себя так паршиво, что, услышав любимый голос, чуть не разревелся. — Привет, я здесь, — сказал он в трубку чуть дрожащим голосом. — Привет, солнце. Здесь — это где? — У тебя… Эм… В издательстве. В трубке замолчали. Потом Даня услышал какой-то шорох, щелчок двери и торопливые шаги, уже не через динамик телефона, а вживую. Через секунду в приёмной появился Фукс, бросился к нему с возгласом «Господи, что с тобой случилось?» и, несмотря на его мокрую куртку, крепко обнял, прижав к себе за плечи. Лисицын оказался лицом к Марине, которая, не мигая, большими как блюдца глазами смотрела на своего начальника. Вид у неё был такой потерянный, что Даня не удержался и, встретившись с ней взглядом, высунул язык. Секретарша сглотнула и отвела глаза в сторону. Марк отстранился и, крепко взяв Даню за руку, повёл в сторону коридора, на ходу бросив: — Сделай нам горячий черный чай с сахаром! — Завёл Даню в свой кабинет и подвёл к диванчику возле рабочего стола. — Да ты насквозь мокрый! — воскликнул он, ощупав его бёдра и задницу. — Ну-ка, снимай все! — Стянул с него куртку и взялся за пуговицу на джинсах. — Как тебя угораздило? — Там скользко было, я упал, — жалобно ответил Лисицын, позволяя себя раздеть. — Ещё и машина грязью окатила. Марк уже спустил с него джинсы и, присев на корточки, расшнуровывал кроссовки. — Не ушибся? — с искреннем переживанием в голосе спросил он, стягивая мокрую обувь и носки. Держась за его плечи, Даня поочередно переступил через штанины. — Копчиком ударился, — ответил он. — И локтем. Всё ещё сидя на корточках, Марк развернул его спиной к себе, бесцеремонно содрал мокрое бельё и присвистнул: — Ох, ничего ж себе! Даня пытался заглянуть себе за спину и оценить масштаб бедствия, но Марк чмокнул его в пострадавшую пятую точку, до конца стянул трусы и, встав, подтолкнул к дивану. Ойкнув, Даня плюхнулся на мягкое сиденье и тут же был укрыт курткой Марка. Абсолютно голый ниже пояса, он подобрал ноги, скрестил их по-турецки и поплотнее подоткнул куртку под задницу. Собрав с пола мокрую одежду, Марк наклонился поцеловать его и, шепнув «сейчас приду», вышел из комнаты. Даня осмотрелся. На работе у Марка он был впервые и с любопытством изучал то место, в котором его парень проводит столько времени. Самым лучшим определением для того, что он увидел, было, пожалуй, «творческий беспорядок»: повсюду какие-то журналы, фотографии, вырезки, макеты. Куча стикеров на стенах и на мониторе с именами, адресами и номерами телефонов. В коридоре послышался цокот приближающихся каблуков, дверь в кабинет открылась, и вошла секретарша, дребезжа подносом с дымящимися чашками и блюдом с пирожными. Поставила всё на низкий столик возле дивана и с натянутой улыбкой произнесла: — Марк Генрихович просил уточнить, нужно ли вам что-нибудь ещё. Даня, напряжённо следивший за ней всё это время, только молча мотнул головой, и Марина, на несколько секунд задержав на нём заинтересованный взгляд, вышла. За дверью послышался голос Марка: он что-то говорил секретарше, та тихо отвечала. Каблуки процокали, удаляясь, и в кабинет вернулся Марк. Сначала развесил на батарее простиранную одежду, а потом подошёл к Дане, склонился и, придерживая за подбородок, стал нежно водить по лицу небольшим влажным полотенцем, стирая остатки грязи. Закончив, чмокнул в нос, отложил полотенце и, подогнув под себя ногу, сел к нему лицом. Лисицын тоже развернулся, облокотился спиной о подлокотник дивана, взял чашку и, прошептав «надеюсь, она не плюнула мне в чай», отпил большой глоток. Марк засмеялся: — Марина? Нет, конечно, она для такого слишком хорошо воспитана. Даня скептически выгнул бровь и потянулся за пирожным. — Возможно, — сказал он, откусив от свежайшего эклера, — но отшивает она так, что не сразу поймёшь, что тебя только что послали. — Встретился с изумлённым взглядом Марка, вздохнул и рассказал, как они с Саней приезжали к нему на работу, пока искали его. Покачав головой, Марк запустил руку под куртку, нащупал Данину щиколотку и потянул, укладывая поверх своего бедра. Сделал то же самое со второй ногой. Подхватил его под колени и дёрнул на себя так, что Даня проехался спиной по дивану. Хорошо, что чашку успел отставить, не то весь чай расплескал бы. Перекатившись на коленях, Марк склонился и опустился между его разведённых, но всё ещё укрытых бёдер. — У тебя тут крем остался, — прошептал он ему в рот и лизнул в уголок губ. Протестующе замычав, Даня положил руки Марку на плечи и мягко отстранил: — Ты что?! А если зайдёт кто-нибудь? — Я запер дверь, нас как минимум полчаса никто не побеспокоит. — Вот как? — Даня бросил недоверчивый взгляд на дверь, а Марк, воспользовавшись тем, что шея при этом оказалась открытой, тут же прижался губами к тонкой коже. Задрав его свитер до подбородка, он стал покрывать мелкими поцелуями участок от ключиц до солнечного сплетения, спустился через рёбра до подрагивающего от щекотки живота, прикусил выпирающую тазовую косточку и, откинув куртку, занялся членом. — Подожди, подожди. — Мягко потянув за волосы, Даня отстранил голову Марка от своего паха. Встретился с его недоуменным взглядом и спросил: — У тебя здесь есть что-нибудь… ну… для смазки? Марк наградил его понимающей улыбкой, поцеловал во внутреннюю сторону бедра и встал с дивана. Пошарил по ящикам стола и выудил какую-то баночку. Хотел было снова устроиться у Дани между ног, но тот шустро сел и толкнул его к спинке дивана. Торопливо снял с него толстовку, ловко стянул до колен джинсы с бельём и оседлал его бёдра. Одобрительно замычав, Марк съехал ниже, уложил руки ему на поясницу и повёл ладонями вверх. Свитер с футболкой задрались на спине, и Лисицын, вытянув руки, тут же лишился последней одежды. Он опёрся ладонями о плечи Марка, проехался бёдрами по его паху и, склонившись, зашептал на ухо: — А ты у нас босс, значит? Секс в кабинете начальника — это так… горячо. Марк рыкнул и, впившись пальцами в его задницу, вжал в себя. — Надо же когда-то начинать, — хрипло сказал он и широко провёл языком по Даниному горлу. — А то из секса в этом кабинете пока что только мозгоёбство сплошное. Даня хрюкнул. Прозвучавшее ругательство было настолько неожиданным, что чуть не сбило весь настрой, но Марк сжал оба члена и довольно жёстко провёл ладонью вверх-вниз. Стало не до смеха. Потянувшись за баночкой, оказавшейся банальным вазелином, Даня наскоро зачерпнул белую мазь и, оттолкнув руку Марка, растёр по его члену. Привстав на коленях, навис над «боссом» и, направив в себя, стал медленно опускаться. Марк осторожно придерживал его и терпеливо ждал, пока он не примет его полностью. Зажмурившись, Даня замер и часто задышал: быстро расслабляться он уже научился, но первое проникновение пока ещё было болезненным. Глубоко вздохнув, он задвигался мелкими скачками. Руки сами зарылись в волосы, тело подалось вперёд в поисках горячих губ. Хотелось, как всегда в такие моменты, быть максимально близко. Он ускорился, плотно прижавшись к мокрому от испарины торсу, и заскулил когда его член обхватили чужие пальцы. — Mein geiler Junge, — выдохнул Марк ему в шею, и Даня, отстранившись, прогнулся назад. Упёрся ладонями в его колени и запрокинул голову. Марк крепко держал его за талию и жёстко подавался навстречу частым толчкам. Когда при очередной фрикции он проехался по простате, Даня громко застонал и практически перестал двигаться сам, позволяя Марку вдалбливаться в него, раз за разом задевая внутри волшебную точку. Почувствовав приближение оргазма, он дёрнулся вперёд, вслепую нашёл губы Марка и, заскулив, излился ему на живот. Не разрывая поцелуя, Марк догнал его в два мощных глубоких толчка и замер, разделяя одно на двоих наслаждение. Они тяжело дышали общим терпким воздухом и постепенно приходили в себя. Первым зашевелился Марк, осторожно вышел и потянулся стереть с разомлевшего Дани следы спермы. Содрогнувшись, тот снова расслабился и поудобнее устроился на широкой груди. — Эй, — тихонько позвал Марк, — ты на мне спать собрался? — Угум, — промычал Даня, просунув руки ему под спину и крепко обнимая. Он и вправду почти заснул, когда в дверь постучали. Вскинувшись, он бросил на Марка озадаченный взгляд. — Кто? — рыкнул тот в сторону двери. — Марк Генрихович, — послышался голос секретарши, — я выполнила ваше поручение. — Хорошо, через пять минут выйду. Марина поцокала прочь, а Даня с ужасом представил, что та стояла под дверью и слышала, как он стонал тут буквально две минуты назад. Марк, будто прочитав его мысли, чмокнул в нос и, шепнув «не парься», пересадил со своих коленей на диван. Быстро привёл себя в порядок, бросил ему свою куртку и, на ходу натягивая толстовку, стремительно вышел из кабинета — Лисицын едва успел прикрыться. Через минуту вернулся, держа в руках три больших пакета с логотипами брендовой одежды, и тут же вытряхнул из одного новенькие джинсы и трусы с носками, из второго — зимнюю парку, и из последнего — коробку с обувью. — Это тебе, — сказал Марк и потянулся за бельём. — С ума сошел?! — возмутился Даня. — Ты знаешь, сколько это всё сто́ит?! Марк только пожал плечами. — Считай это подарком ко дню рождения. — Присев на корточки, он по очереди натянул на него носки и трусы, вдел ноги в штанины джинсов, поднялся и, ухватив его за локти, мягко потянул вверх. — Ну чего ты хмуришься? До вечера твоя одежда всё равно бы не высохла, а я сегодня без машины. — Он до конца натянул бельё со штанами и нагнулся за футболкой со свитером. Даня вспомнил, как ещё тогда, в клубе, Марк одевал его в свою рубашку, как аккуратно застегивал пуговицы. — Тебе это нравится! — воскликнул он, закусив губу. — О чём ты? — Марк натянул ему на голову футболку и принялся протягивать правую руку в рукав. — Если бы ты был девчонкой, я бы сказал, что в детстве ты в куклы не доиграл. Фукс поиграл бровями и хитро улыбнулся, взявшись за свитер. — Да ла-а-а-адно, — протянул Лисицын и подставил голову. — Серьёзно?! — У меня очень странные родители. — Марк провёл по его рукам вниз, сжал запястья и чмокнул в губы. — Ты столько делаешь для меня, — тихо сказал Даня, опустив взгляд. — Мне неловко. — Просто я люблю тебя. И мне нравится о тебе заботиться, м? — Фукс чуть нагнулся, чтобы заглянуть ему в глаза, поймал смущённый взгляд из-под чёлки и добавил: — Нравится делать тебе подарки, баловать тебя… Так что, прекращай, слышишь? — И крепко обнял.***
Вечером, уже после того, как они с Марком поужинали в маленьком ресторанчике и нехотя распрощались в метро, Даня, зайдя в свой двор, почувствовал острое желание увидеться с другом. Он машинально бросил взгляд на шестой этаж, увидел освещённое окно и, не раздумывая, свернул к его подъезду. — Ты ограбил модный бутик? — спросил Саня, прислонившись плечом к стене в прихожей и наблюдая, как он раздевается. — Ох, я сегодня к Марку на работу ездил, — ответил Даня, расшнуровывая новые зимние ботинки. — В сугроб грохнулся, вот и пришлось… — Он выпрямился и запнулся, встретившись с обеспокоенной улыбкой друга. — Не ушибся? — спросил Саня, закусив губу. У Дани кольнуло в сердце: тот же вопрос, та же интонация. — Копчиком ударился… — медленно ответил он. — Ай-ай-ай, — Саня покачал головой. — Подуть, чтобы прошло? — Ой, да уже без тебя и подули, и поцеловали, — рассмеялся Лисицын. Он поздоровался с Владимиром Фёдоровичем — Санин отец после знакомства с Любой расцвёл: занялся здоровьем, сделал модную стрижку и приоделся — любовь явно пошла ему на пользу. — Как там церберша? — спросил Саня, когда они прошли в его комнату и уселись на диван. Улышав знакомый саундтрек к «Прирожденным убийцам», Даня хмыкнул и уточнил: — Ты про Марину? Ох… После того, что мы там устроили, мне на неё даже смотреть было стыдно… А она мне ещё одежду покупала! — Так-так-так… И что же вы там устроили? — Друг приподнял бровь. — Ну, Сань! — укоризненно посмотрел Даня на друга, а потом признался: — Да, у нас был секс в его кабинете. — О! И она всё слышала? — Не знаю, надеюсь, что нет… Мне кажется, она в Марка влюблена. Ну, он весь такой начальник на работе, знаешь, важный прям. — Чем конкретно он занимается? Типа директора у них там? — Ну, по сути его обязанность — контролировать процесс, у них не такой уж большой штат, но по факту и грузчиком бывает, когда из типографии выпуски привозит, и редактором, в общем, по всем фронтам бреши прикрывает. Друг покивал, и они оба на какое-то время замолчали. Заиграла забавная старая песенка. «I'm back in baby's arms How I miss those loving arms»— пропела певица под лёгкий мотивчик. Даня притянул колени к груди и виском привалился к плечу друга, только сейчас осознав, как сильно по нему соскучился. Всё свободное время Саня проводил с Таней, а он — с Марком, и видеться получалось совсем редко. Саня машинально повернул голову и чмокнул его в макушку. Такой привычный жест, а у Дани почему-то в носу защипало. Он поднял голову и внимательно на него посмотрел. — Сань? — Что? — Тот перекинул руку через спинку дивана и запустил пальцы в его волосы. — Мы ведь всегда будем друзьями? «I'm back where I belong» — Конечно, Лисёныш. Более того, мы с тобой ещё и породнимся скоро. Даня хмыкнул, сморгнул влагу и, обняв Саню за торс, уткнулся ему в шею. — Я скучаю по тебе. — Когда ты ещё скучать успеваешь, с твоими-то приключениями?! — О-о-о! — оживился Даня, — ты ж ещё не знаешь, как прошла съёмка с Кристиной и как меня весь следующий день от похмелья полоскало! — Что-о-о?! — вытаращился на него Саня. — Лисицын надрался впервые в жизни, а я пропустил? Требую повтора! — Ой, не… — Даня аж икнул, вспомив, как хреново ему было и как стыдно перед Марком. — Never again, — прошептал он.***
Саня позвал Лисицына на концерт своего любимого питерского музыканта с его новым проектом в небольшой клуб на Китай-городе. Изначально всё задумывалось как дружеский поход на двоих, типа провести время вместе, но потом выяснилось, что Мика с Антоном тоже идут, Даня пригласил Марка, а Кузьмин — Илью с Аней, и так получилось, что в клуб они завалились целой толпой. Музыканты уже минут двадцать творили на сцене что-то нереальное. Саня стоял сбоку, а Марк — чуть позади, положив ладонь Дане на талию, и от этого нехитрого контакта у Лисицына по всему телу разливалось уютное тепло. — Привет, Лисёнок, — раздалось сзади, и Даня собирался уже повернуться и посмотреть, кто его позвал, но по тому, как пальцы Марка вцепились в его рубашку, понял, что обратились не к нему. Повернув голову, он сначала посмотрел на закаменевшее лицо Марка, а после вперил взгляд на стоявшего за ним мужчину.