***
Хитрый взгляд Не Хуайсана стал понятен, как только Первый Нефрит принёс четыре тома «Правил ордена Гусу Лань». Несмотря на то, что юноша никогда не жаловался на свою скорость чтения, — наоборот, он был в разы грамотнее и начитаннее многих — такой объём обещал нескончаемые мучения в скуке. А всё потому, что это оказался действительно только сборник правил, без истории клана, без родовой линии, обрядов. Просто правила. Удохнуться можно. Чему его научила жизнь в борделе, так это тому, что терпение и прилежность всегда вознаграждается. Часы, потраченные на изучение иероглифов, их написание, на цифры, счёт, простую математику, никогда не проходят даром. И даже если Яо предстоит потратить дни на то, чтобы осилить самую нудную информацию во всем Цзянху, он сделает это. Сборник написан вручную невероятно аккуратным почерком, словно кисть порхала над листом. Экземпляр почти свежий: запах новой бумаги и туши ещё чувствовался, стоило поднести томик к носу. Возможно, Мэн Яо потратил преувеличенно много времени на изучение обложки и других деталей, напрочь игнорируя содержание. Но скука одолевает слишком быстро, а потому он открывает первую страницу и погружается в мир символов. Когда солнце неумолимо катится за горизонт, Мэн Яо отрывается от чтения. Голова гудит от количества инструкций к жизни, которые соблюдать постоянно было просто нереально. Это всё равно, что постоянно подвергать себя же опасности. Хотя достаточно много правил были как раз о способе заклинателей совершенствоваться: что должно быть при медитации, организация меридианов, раскрытие всей мощности точек дяньтяня. Всё это хоть и полезно, но только в рамках теории, без практических занятий слова — это просто слова и ничего более. Реализация рекомендаций без духовного наставника можно смело назвать путём в никуда — одна ошибка может привести к череде проблем. Оттого не каждый желающий становится прославленным заклинателем и вершит правосудие. Размышления об ордене и его последователях прерывает Сичень. В его руках поднос с едой, который он решил принести самостоятельно, не прибегая к помощи безмолвных слуг. — Привет! Устал? — Яо смотрит на едва заметные мешки под глазами и думает о том, кто из них действительно устал. — Тело болит на грани терпимого, господин заклинатель, — полулежание, в котором он стал рекордсменом по позам, не очень благоприятно сказалось на общем самочувствии. Боль ушла в кости и суставы, играла на нервах, даже отдавала в зубы. Однако этот дискомфорт меркнет на фоне новой информации, которую ночью его мозг будет пытаться переработать. Один том юноша осилил вполне бодро, но как дочитать остальные и не умереть от вытекших глаз, он пока не знает. Двое устроились на подушках — Яо так и вообще на двух. На столе вновь стоит постное меню, но в нём выделяется небольшая деталь — горстка сухофруктов и орехов в меду в маленьком блюдце. Бедное сердце юноши дрогнуло, и он поднимает взгляд на заклинателя в белом. Тот молча улыбается и подмигивает, указывая головой на поднос, мол, это маленькое дозволение не должно выйти за пределы комнаты. Мэн Яо не может сказать этому невероятному Первому Нефриту о том, что его тошнит от сладостей, потому что именно они, мягкие, липкие были в ходу у «хозяев». И никаких приятных воспоминаний об этих днях нет. Однако он лишь мысленно щёлкает пальцами и якобы застенчиво опускает голову, надеясь, что если он просто проглотит еду, то не почувствует вкуса. Этот приторный привкус растекается на языке ядом и не даёт сглотнуть — образуется в плотный ком. Вечер проходит хорошо. Оба после окончания трапезы сидят едва дыша, пока Мэн Яо, привычный к ведению непринужденных разговоров, как бы невзначай упоминает пейзажи Гусу, отчего Лань Сичень с радостью подхватывает тему. Заклинатель рассказывает о жизни города и достопримечательностях. Юноша в это время старается уложить всю информацию: какие заведения подают вкусную еду, где находится ближайший храм, как много лавочек с разными товарами. В какой-то момент Первый Нефрит даже выдаёт ему, где проходит ночная охота. Потом правда быстро спохватывается. — Это не та информация, которой можно делиться с мирными жителями, — Сичень медлит, — однако твоя аура располагает к разговорам по душам. И несмотря на шуточную интонацию последних слов, Мэн Яо видит дальше выставленных ширм. Исходя из его наблюдений, Лань Сичень человек действительно занятой, ответственный, он чётко выполняет поставленные задачи, тренируется, и его жёсткий распорядок дня представляет собой почти военную дисциплину. Вряд ли такое расписание предусматривало большое количество посиделок с друзьями за кувшином вина. Нельзя назвать его бесконечно одиноким или нелюдимым — заклинатель всегда шёл на контакт, но часто ли это выходило за пределы светской беседы? Может ли стать Мэн Яо достойным собеседником для этого великого человека? Что может предложить пятнадцатилетка с тёмным прошлым, которое стыдно даже упомянуть? Яо щёлкает. Не время для этих мыслей, не место. — Господин заклинатель, — разморённый — хотя всё такой же бледный на вид — заклинатель мягко, хоть и смущённо произнёс: «Можно просто гэгэ», от чего юноша закашлялся, — вы ничего не сказали про местный алкоголь. Насколько я знаю каждый город нет-нет, да имеет какой-нибудь крепкий напиток по авторскому рецепту. Неужели у Гусу нет? — У нас в ордене не принято распивать, как ты уже заметил, Лао Мэн, поэтому я не могу рассказать многого, покуда сам несведущ, — вздыхает, отчего-то на его щеках выступает лёгкий румянец. — Но знаю про «Улыбку императора». Поговаривают, что это лучшее вино: мягкое, идеальный градус и всё такое. Рекомендовать не буду и предупреждаю — на территории ордена распитие спиртных напитков запрещено! Мэн Яо улыбается. Он здесь на птичьих правах, какое уж там нарушение правил? Хотя на будущее заметку сделал — в чём, в чём, а в распитии вина у него был большой опыт. Да, прошлые зависимости дают о себе знать, но мучают его вместе с болью в теле. От того плохое состояние часто скатывается в ужасное. Юноша знает, что эта ломота в черепе и резь в глазах — его плата за вступление на тропу хорошей жизни, и он стерпит что угодно, лишь бы остаться на ней. Конечно, эта боль сопровождается неприятными кошмарами. Содержание кошмаров поразило бы разнообразием любого — ужасающие образы знакомых, деформированные до уродливости, проводили странные обряды над ним. То ли пытались воскресить, то ли запечатать — сюжет неясен. Иногда его закидывали камнями, иногда били палками, розгами, линейками. В любом случае, сны состояли из извращенного воображением посыла: прошлое всегда с тобой. Мэн Яо решает, что в общем-то он может смириться с этим, учитывая, что никому не мешает. Главное, что спит он тихо и не будит Лань Сиченя, покой которого было слишком легко потревожить. Прошло уже больше двух недель с его прибытия. Мэн Яо достаточно окреп, чтобы самостоятельно ходить, поэтому сегодня он решает провести день с максимальной пользой. Ну или хотя бы попробовать новый метод лечения. Исходя из слов Первого Нефрита, Не Хуайсан уехал обратно в свой орден под крыло его старшего брата, тот боялся, что младший окончательно забросит обучение, учитывая, что понукать и заставлять было некому. Поэтому в этот раз просить помощь нужно будет у второго знакомого заклинателя, который к тому же более подкован в… во всём. Полуденное солнце выдаётся на удивление жарким, жарким настолько, что земля прогрелась и отдаёт тепло прямиком обратно, делая пребывание в доме невыносимым. Но для исполнения плана такая погода была как нельзя кстати. С обедом в комнату вошел Лань Сичень. В сравнении с первыми днями они говорили значительно меньше, хотя это вовсе не означает, что им нечего обсудить. Просто иногда уютное молчание и звуки ветра приносили им обоим гораздо больше комфорта. В этот раз беседа обещает быть примерно такого же содержания, но Яо берёт всё в свои руки. — Гэгэ, — Яо всё ещё считал такое обращение верхом фамильярности, но, кажется, смущало оно только его самого, — после обеда, если у тебя не будет дел, то мы могли бы сходить вновь на источник? Моё тело постепенно восстанавливается и по возможности я бы хотел ускорить этот процесс. Без грамотного сопровождения от моих усилий будет мало толку, поэтому я прошу твоего разрешения и твоей помощи. — Я могу отложить свои дела, они не настолько срочные, и с радостью расскажу всё, что потребуется, Лао Мэн. Прошу, доедай, — и сам поднимает оставленные на подставке палочки, возвращаясь к трапезе. Засчитывая это за победу, Мэн Яо, не жуя, проглатывает всю еду и запивает её чаем. Ему предстоит неприятное испытание. Когда они добираются к источнику, юношу успевают покусать комары, отчего он тщетно пытается сохранить достоинство и не чесаться каждый миг. Берег встречает их прохладой посреди знойного дня. Сичень предлагает ему остаться в нательной рубахе и штанах, видимо, чтобы не смущать их обоих излишней наготой. Ну, Мэн Яо только рад лишний раз не светить шрамами и жёлтыми синяками перед фарфором чужой кожи. Он мягко сбрасывает верхние одеяния и складывает их на траву, затем аккуратно спускается по траве, к камням, и заходит в воду. Вода бьёт сразу в черепную коробку, зубы начинают стучать, и юноша непроизвольно обхватывает руками плечи. Да, к такой температуре невозможно привыкнуть — и для того, чтобы она казалась хотя бы сносной, и нужна тренировка. Нагреть тело, заставить его сопротивляться судорогам и шоку, научиться контролировать ток ци. Для Яо это всё очень сложно и ново. Пока он не может даже сосредоточиться на словах Сиченя, который настойчиво призывает сосредоточиться. Сквозь туман в ушах прорываются просьбы подойти ближе к берегу, и, еле шевелясь, юноша слушается. — …вот так! Ты слышишь меня? — Сичень дожидается утвердительного кивка и только после этого подносит ладони к чужой спине. Для этого он сгибает спину и тянется вперед. — Сейчас я помогу почувствовать твое Золотое Ядро и потоки. Ты должен внимательно следить за током ци, Лао Мэн, иначе ничего из этого не будет иметь смысла. После этого они принимаются за странную медитацию: горячие ладони лежат на чужих лопатках, волосы Первого Нефрита подлетают и сам он сосредоточен на ювелирной работе. В это время Мэн Яо чувствует небольшую искру в груди, а его конечности наполняются невероятной силой, он ощущает каждый кусочек своего тела. Вода становится чуть более выносимой, и юноша немного расслабляет задеревеневшие мышцы. Ногу, конечно, всё ещё отчаянно пытается свести судорогой, но терпение и упорство побеждает. — Попробуй направить свою силу в одно место, управляй тем, что имеешь, — Сичень приостанавливает передачу ци, но оставляет ладони на месте, словно надёжный якорь реальности. Мэн Яо фокусируется. Он переводит дыхание и опускает руки на уровень живота. Юноша старательно направляет энергию, которую чувствует, в нижний даньтянь. На его висках проступают капли пота, ладони немного дрожат, как вдруг он чувствует, что сила рассеивается. Не находит конечную точку, выливается, как будто он кувшин с дырявым дном. Фокус мгновенно сбивается. Сичень также замечает это сразу и убирает ладони. — Лао Мэн, ты действительно хорошо поработал для первого раза. Создание Ядра — долгий процесс, который постигает далеко не каждый желающий. Мы обязательно вернёмся к занятиям, когда твои раны затянутся, — Лань Сичень разворачивается, чтобы поднять принесённую ткань. — Далеко не все тренировки такие экстремальные, да и дают меньший результат. Однако важна не скорость, а качество проработки. Важно отточить, понимаешь? Да и… Мэн Яо выслушивал поучения вполуха, пока заклинатель помогал ему завернуться в ткань. Его мысли крутились вокруг уходящего ощущения мощи. Он не хотел с ним расставаться, и он сделает всё, чтобы вновь вернуть его. В груди опять встал ком, и Яо мысленно щёлкнул. Щёлк. Они с Сиченем уже идут по дороге к домику. И пусть правилами было запрещено выглядеть неподобающе, Яо думает о том, что он всё равно не член ордена, а лишь гость. Поэтому и его вид брошенной под дождем дворняги тоже успешно проигнорируют. Несмотря на то, что физическое состояние явно улучшилось после источника, всё же арктический холод воды до сих пор дарил фантомные ощущения онемения — а может и вовсе не фантомные. Юноша немного прихрамывает, чувствуя, как кости ломит, а всё тело сверхчувствительно реагирует на лёгкие дуновения тёплого ветра. В помещение они входят шустро. Сичень идёт за новым комплектом одежды, который, в отличие от траурного белого, светло-светло-зелёный. Откуда взялся такой комплект? Вопрос, на который ему никто не ответит. Яо меняет промокшее нательное белье на сухое, но теряет равновесие, когда выходит из-за ширмы к заклинателю. Он цепляет босой ногой всю конструкцию и вместе с ней летит прямо на столик. К сожалению, Лань Сичень не успевает поймать, только поменять траекторию. По итогу они оба с натужными хрипами валятся на пол. В этот момент без стука открывается дверь. — Брат? — зашедший замирает в шоке.***
Немая сцена. — Гм, А-Чжань, сейчас… — Сичень аккуратно встаёт и помогает подняться Яо, придерживая за локоть. Тот старается быстро одеться в предложенную одежду, когда заклинатель ставит ширму обратно. — Кто это? — Мэн Яо замирает. Брат заклинателя невероятно красив. Его красота сопоставима лишь с красотой самого Сиченя, только отдает «холодом». Тонкие губы, брови, глаза — ничего не выдаёт истинных чувств их владельца. Манеры вбивались в голову юноши не просто так, а потому он сразу сгибает голову, вытягивает и соединяет руки — поклон в качестве приветствия может задобрить даже самого ворчливого и высокомерного господина. Тот отвечает лёгким кивком. Зрачки внимательно осматривают одежду, а ладонь сжимает меч на поясе. — Моё имя Мэн Яо, молодой господин, — вежливая, деликатная улыбка сама наползает на лицо, мгновенно обнажая милые ямочки. Однако это действие словно производит обратный эффект — лик младшего брата застывает. Невозможно прочесть его настроение, понятно лишь то, что он сильно напряжён. — Прошу, брат, Лао Мэн, присаживайтесь за стол, я попрошу слуг подать чай, — следом отдаляется шум шагов и звенит колокольчик. Оба присаживаются и молчат. Атмосфера кажется недружелюбной. Было ли в поведении Второго Нефрита что-то высокомерное? Будь Мэн Яо идиотом, он бы сказал, что да. Но он умеет выжидать и не делать поспешные выводы, поэтому надеется, что Сичень развеет обстановку. Сам Сичень присаживается уже с подносом, на котором стоит посуда из чайного набора. Видя желание старшего заклинателя заняться чаем, юноша решает, что наконец настало его время. — Позвольте этому недостойному разлить уважаемым господам чай, — во время этих слов Мэн Яо пристально следит за реакцией Второго Нефрита. Но тот лишь слегка сжимает челюсть. Это слишком незначительная подсказка. Давит ли он улыбку, прячет оскал или скрывает злость с пренебрежением? Впрочем, это не так важно. Мэн Яо полностью погружается в церемонию. В его жизни не так много вещей, в которых он был бы силён. Да, он не плебей, не раб и обычный бедняк с улицы, но явно не чета членам великих орденов. Он может читать, писать, считать, хорош в пении и играет на парочке инструментов — хоть и посредственно. Поэтому, когда он берёт маленький чайник, в голове раздаётся закономерный щелчок, все переживания отходят на второй план. Чаепитие начинается. Руки, ведомые годами практики, порхают от чайника к пиале и обратно, трогают листья, уверенно поднимают выше, чтобы каждый мог ощутить насыщенный запах Да Хун Пао. Слив воду во второй раз, он мысленно засёк в голове время до его готовности. Затем разлили чай по пиалам. Когда он поднимает глаза, то понимает, что его внимательно рассматривают. Мэн Яо обращает внимание на то, как заклинатели принюхиваются, прежде чем отпить, как щурят глаза от невероятного вкуса и слегка кивают в одобрении. Когда первые глотки были сделаны, пиалы остаются на столе испускать пар. Щёлк. — Лао Мэн, это мой младший брат Лань Чжань. У меня, к сожалению, не было возможности представить вас друг другу. А-Чжань медитировал в уединённой пещере, и его нельзя было прерывать — это могло бы свести на ноль все усилия, — Сичень аккуратно поправил свой рукав, чтобы взять пиалу. — Лань Чжань, как ты уже понял, это Мэн Яо, он… могу ли я рассказать? Как будто у него был выбор. Яо расценил эти слова, как «либо я расскажу сейчас при тебе, либо наедине с ним», то есть выбирай, что лучше: оторвать правую руку или левую. Конечно, юноша кивнул. Может, его жизнь в борделе и не была достойным фактом, который бы хотел рассказать всем, однако даже если об этом узнает весь Гусу и Цайи, он всё равно может сбежать отсюда, как только достаточно окрепнет. «Цзянху необычайно широк». — Не Хуайсан посещал Весенний Дом. Как ты знаешь, чаще всего там работают именно девушки, но А-Сан обратил внимание на Мэн Яо как раз именно потому, что тот выбивался из общей картины, — Сичень потёр виски. — Я не знаю, каким точно образом, хотя могу догадаться, но он узнал, что Лао Мэн — сын Цзинь Гуаншаня. Конечно же, внебрачный, — на эти слова Лань Чжань лишь кивнул, его выражение лица Мэн Яо оценил, как озадаченное. — В обход Не Минцзюэ, он пошёл ко мне и попросил о помощи, сказав, что юноша подаёт надежды и ему не место тут. Я внимательно его выслушал, однако не знал, как должен поступить, — Яо даже подкупила честность Лань Сиченя — тот не пытался выставить себя добродетелем. — Всё же просто выкупить и отпустить на свободу было бы жестоко. Тогда я не знал, что из себя представляет подопечный, но А-Сан уверил, что тот заслуживает шанса на хорошую жизнь. Месяц назад я решил, что мне нужно увидеть самому и только потом принимать решение. Раньше не вышло, ты знаешь, Вэни ведут какую-то только им понятную политику и… Это не важно. Когда мы пришли туда, — Сичень сглотнул, — то… Там увидели не очень приглядную картину. Яо громко хмыкает. А потом резко садится и мотает головой. Раз уж рассказывать, то зачем подбирать столько ненужных метафор. Он встаёт и развязывает пояс, Лань Чжань бросает быстрый взгляд на брата, но тот мрачно уставился в стол. Мэн Яо обнажает спину. Несмотря на то, что он уже месяц как лечился травами высокого качества и даже посетил источник, его спина всё ещё представляет собой страшное месиво, из-за которого он спит на животе и передвигается по стеночке. — Я понял, достаточно, — Лань Чжань поджимает губы. — Мне жаль. Хоть слова и были сказаны без особых эмоций, Мэн Яо прочитал в них искреннее сожаление. — Не беспокойтесь, господин, это не стоит вашего внимания, — Сичень сжимает кулаки и выдыхает. Они допивают чай в тишине, не смотря друг на друга. Так проходит ужин, но уже вместе только с Сиченем. Когда они ложатся спать, то немного говорят о книге, которую недавно прочитал Мэн Яо. Свеча гаснет, на комнату опускается тишина. — Ты больше не вернёшься туда. — Не вопрос. — Не вернусь.