Свет луны лишь отражение величия солнца

Его крайне настойчиво ищут сразу несколько людей. В это же время Мэн Яо очень сильно старается не отсвечивать верхушке, а потому вместе с Вэнь Нином они прячутся по деревушкам. Это глупо — лишь откладывает неизбежное и усиливает подозрения к себе. Глупая служанка чудом спаслась, а вот Вэнь Чжулю к большому удовольствию многих — погиб. Об этом ему доложил один из информаторов в меняльной лавке, которому он отвалил приличную сумму. Глаза Вэнь Нина чуть не вывалились, когда он услышал новость. Вэнь Чжулю преданный и жестокий, он рушит то, к чему прикасается. Идеальное оружие. Наследнику также удаётся себя проявить. Госпожа Цзян доверила ему духовное оружие, легендарный Цзыдянь. Смогли спастись только слуги после столкновения с молодым господином. Конечно, пострадала и сама Пристань Лотоса. Её поглотил разрушительный пожар, который тушили несколько дней. Но по крайней мере, теперь весь цзянху знает о том, что орден Вэнь планирует принудить остальных к строительству надзорных башен. И если раньше посылы у «солнца» были прикрыты благородной маской, то теперь многие заклинатели склоняются к тому, что имперские замашки прослеживаются. Вэнь Гуанмин засчитывает это себе, как преимущество, которое он может потом много кому припомнить. Эти «много кто» активно ищут его сейчас и настойчиво просят аудиенции через секретные каналы. Но прежде всего он всё же встречается с Вэнь Жоханем. С каждым его визитом глава ордена выглядит всё хуже и менее стабильным. В голосе сквозят нетерпеливые нотки, когда он спрашивает про количество присоединённых орденов, и он громко смеется, когда слышит про жертвы. Однако разговор инициирован не с целью похвалить за заслуги, естественно, тон беседы быстро сводится к негативному. Безмолвные слуги, внимая жесту руки, уходят из зала, а рядом остаётся новый советник, имя которого неизвестно Вэнь Гуанмину. Но именно этот незнакомец и есть лучшее доказательство того, как сильно орден подкосила смерть Вэнь Чжулю. О его кончине и зашла речь. — О готовящемся походе на Юньмен Цзян знали всего несколько человек из доверенного круга, — вспыхивает глава ордена и грозно крутит сгустки чёрной энергии на ладони. В это же время Гуанмин мысленно хмыкает — его проверяют, причём очень нагло. Несколько человек? В это было посвящено столько людей, что их, вероятно, никто по памяти не перечислит. — Сейчас я нахожусь в поисках крысы, которая сдала наши планы, поэтому ответь честно. Кто это сделал? Повисает тягучая тишина, и Мэн Яо поднимает взгляд. Маска не особо скрывает глаза, поэтому он смотрит открыто. Твёрдым голосом произносит: — Я не был тем, кто предал ваше доверие, глава Вэнь. Тот смотрит с презрением, но никак больше не реагирует. Мужчина меняет положение, стучит пальцем по трону. Под другим освещением он кажется ещё старее, чем был изначально. Морщины режут строгое лицо на лоскуты, волосы будто бы отдают сединой. «Тёмные искусства делают своё дело». — Однако… Вэнь Гуанмин замолкает и изображает сомнение. — Говори, — приказывает глава. — Вам наверняка известно, что Вэнь Чжулю довольно тесно знаком с Пурпурной Паучихой. Несмотря на то, что они не друзья, по цзянху гуляют слухи о том, что когда-то Плавящий Ядра был в неё влюблён. Мне сложно поверить, чтобы он мог предать орден, которому служил верой и правдой столько лет, но… Вэнь Гуанмин таинственно замолкает. Его лицо выражает искреннее беспокойство. — Любовь много кого оставляет в дураках, — кидает камень в свой же огород. Вэнь Жохань незамедлительно выходит из себя. — Думаешь, самый умный здесь? Как смеешь ты, червяк, ставить под сомнение лояльность моих подчинённых? Совсем меня за дурака держишь? — Глава сжимает руку, и тёмная энергия тает меж пальцев. Он встаёт с трона и рычит. Умудрённый опытом, Вэнь Гуанмин падает на колени и громко просит его простить. Он несколько раз кланяется и ползёт, хватается за полы чужих одежд. В этот момент он не чувствует ничего, только щелчок раздаётся в его голове. «Господин, этот ничтожный не в своем уме! Прошу, смилуйтесь!» Ха-ха-ха! Театр одного актёра. Он, согнувшись, ползёт к выходу, чудом избегая удара в спину то ли мечом, то ли вазой. Грохот стоит немилосердный. Как только за ним смыкаются двери, то он сразу встаёт и отряхивается. Мэн Яо мысленно складывает все карты в одну колоду. Состояние главы ордена стало хуже, он ещё более вспыльчивый, его легко вывести из равновесия, а значит тёмная энергия уже проникла глубоко в меридианы и контролирует его. К сожалению, кроме крайне размытых описаний последствий использования тёмной энергии, сложно найти любую другую информацию. Но Мэн Яо всё равно ухмыляется, ведь потеря контроля — это всегда уязвимость. А значит надо подсекать уже сейчас. Он направляется к другим Вэням. Обновлённый домик встречает его тёплым светом. Вэнь Гуанмин стучит в дверь и ждёт. За стенами раздаётся сначала женский грозный крик, а затем ворчание и топот громких шагов. Створка отъезжает, и вперёд выходит нахмуренный малыш. Сначала ребёнок смотрит на сапоги, а потом поднимает глаза, и его рот округляется. Вся маленькая фигурка начинает светиться от энергии. Хотя вместо обычной радости, из его рта вырывается следующее: — Ублюдок-гэгэ, где шастал? Ни ответа, ни привета, а тут нате, здрасьте! — Сюэ Ян упирает руки в бока и смотрит с высокомерием. — Я прыгать от счастья должен? Мэн Яо издаёт смешок и садится на корточки. Безмолвно он притягивает твёрдого, как камень, зверёныша и крепко прижимает к себе. Тот мгновенно расслабляется и фыркает. — Ну, если ты предупредил бы, что пропадёшь, может, сестрица бы так не злилась. — «Я бы так не злился» остаётся невысказанным. — Теперь-то я пришёл. Как вы тут поживаете? — Да как жили, так и живём, — раздаётся ворчание сверху. — Цзецзе! — У той чуть шок не случается от фамильярности. — Ты так похорошела, пока меня не было! Получив черпаком по лбу, он всё же входит в дом. Вэнь Нина уже отругали, а потому сейчас он усердно нарезает ингредиенты, изображая бурную деятельность. Они ужинают вместе со стариками, которые ворчат, что оба заклинателя похудели за время их скитаний. Мэн Яо со свойственным безразличием пропускает все роптания мимо ушей — сейчас его дела важнее. Он медленно систематизирует кланы по важности и влиянию, по расположению к Вэням. Словно на доске вэйци стоят фигуры, и он должен точно предугадать ход игры. Да так, чтобы жертвы были минимальны. Себе в этой игре он отдаёт, конечно же, главенствующую роль. Все расходятся по домам отдыхать после тяжелого дня. Вэнь Гуанмин продолжает работу. Мэн Яо довольно часто думал о том, что было в том послании от Лань Сиченя. Проще говоря, ежесекундно жалел о своем эмоциональном решении отгородиться. В первую очередь он пытался спасти себя от обиды и разочарования, но сделал только хуже. Теперь «если бы» преследует его везде. В какой-то момент заклинатель даже посчитал себя слегка одержимым. Сидя за очередным письмом, где он вполне чётко расписывает план действий для маленького клана, заклинатель понимает, что за эти год-два он повзрослел, окреп во многих отношениях. Юноша и раньше-то был достаточно умным для своих лет, но теперь стал более взвешенным, менее озлобленным. Заклинатель хлопает себя по щекам. Это не повод для гордости. Мэн Яо всегда плетётся в хвосте. То, чего он достиг сейчас, — пыль под ногами именитых деятелей. Вероятно, те ещё в младенчестве улаживали конфликты между орденами, раздавали указания и направляли людей. Да, он утрирует. Но разве того, что он делает, достаточно? Сичень даже не разглядел в нём мужчину, к которому мог бы испытывать симпатию. Так, просто глупый младший брат. Достойный ласковых слов утешений, достойный поддержки и заботы, но не более. Нет! Это тоже детское поведение! Берёт и перекладывает ответственность за свой неуравновешенный характер на человека, который вообще ему ничего не должен. Разве взросление не заключается в чётком понимании происходящего вокруг? Но по ощущениям, Мэн Яо будто всё меньше осознает реальность. От него что-то хотят, сам от себя он также требует много, а ясности ни на цунь. А он вообще любит Сиченя? Не наступает ли он на следы своей матери навстречу доверчивой любви? Не придумал ли он себе симпатию к единственному доброму человеку? Вдруг он лишь ухватил идеальный образ таинственного заклинателя в белом, а всё остальное додумал сам… Деструктивные мысли кружат в его голове подобно рою пчёл. Он с большим трудом дописывает письмо и кладёт ручку. Но если он не любит Сиченя, то что он вообще из себя представляет без этого? Какие человеческие чувства кроме гнева и зависти он способен испытывать? Мэн Яо болезненно выпрямляет спину. Он задирает подбородок и смотрит в потолок. С щелей задувает. Пока что всё ещё достаточно прохладно, и эта прохлада наполняет его лёгкие. Даёт возможность просто дышать. Он качает головой. Какое же это лицемерие с его стороны! Он обвиняет Сиченя в том, что тот не видит в нём партнёра, но и сам Мэн Яо ни шага не сделал, чтобы узнать своего гэгэ. Он не копнул глубже миролюбивого «фасада», довольствовался лаской, вкушал доброту, абсолютно забывая о достойном ответе. Откуда взяться в таких отношениях доверию? Но что делать сейчас? Он уже обрубил единственный шанс на корню — тот самый робкий вопрос Сиченя. А сейчас ему остаётся самому делать первый шаг, но это действительно страшно. Тысяча сомнений режут его на лоскуты, подобно казни Линчи. Заклинатель скребёт ногтями по спине и просто надеется, что сможет набраться смелости до того, как станет слишком поздно.

***

С утра его поджидают интересные новости. Когда он заходит в меняльную лавку, по совместительству центр связи, то сталкивается с юношей, который много раз извиняется и утягивает его за рукав на улицу, за здание. Скидывает с себя капюшон и задорно смеётся. Мэн Яо потрясённо распахивает глаза. — Ох, — юноша задушено хохочет и хлопает заклинателя по плечу. — Честное слово, этой какой-то абсурдный маскарад! Эта маска на тебе… Меня чуть там не скрутило от веселья. Как? Ну, вот как ты до этого додумался? — Ч-что? — Баобэй, ты очарователен, — Не Хуайсан стирает слёзы лёгким движением пальца, всё ещё похихикавая. — Ты мне вот что ответь — никто реально не догадался, что это маска? Вэнь Гуанмин с удивлением смотрит на господина Не. Младший брат грозного Не Минцзюэ значительно изменился за то время, что они не виделись. Другое дело, что эти метаморфозы нельзя назвать никак иначе кроме «похорошел». Он точно не «возмужал» или «окреп» — ни дать, ни взять похорошел, зараза. Теперь он выше, чуть шире в плечах. Музыкальные пальцы стали ещё длиннее, а распахнутый взгляд невинных оленьих глаз запал бы в душу любому. Да, это уже не тот дохляк. «Теперь это дохляк с полномочиями замглавы», — хмыкает про себя Мэн Яо. Сейчас он не испытывает никакой неприязни к этому задире. Но в нём просыпается интерес, когда он понимает, что братья Не до сих пор в хороших отношениях. Слова слетают с губ сами: — Не хочешь выпить со мной? — Ах, Мэ… Вэнь-сюн! Конечно, ты читаешь мои мысли, — он подхватывает его под локоть и ведёт к питейной. В тени юноша аккуратно стягивает маску и выворачивает плащ, который теперь синего цвета. Они усаживаются за столик, и к ним подбегает шустрый мальчишка. Оперативно принимает заказ и бежит вниз по лестнице. Заклинатели прослеживают его путь взглядом и одновременно поворачиваются друг к другу. — Как твое Ядро? — Мэн Яо пытается аккуратно начать разговор, но с его грацией сравнится только слон в посудной лавке. Не Хуайсан непонимающе смотрит на него, но потом хитро улыбается. — Я всё ещё не особо силён, если ты об этом, — он раскрывает веер, — всё-таки путь нашего клана мне не очень подходит. Мне не хватает… ярости? Мэн Яо ковыряет пальцем стол. — Как к этому отнёсся глава Не? — А на лице сама невинность. — Ах, брат… — заклинатель чешет веером затылок. — Ну, он всегда был слаб ко мне, поэтому в некоторой степени смирился, конечно. — В некоторой степени? — Он не устаёт напоминать, что не ровен час ему погибнуть от искажения ци с моими выходками. Шутка ли? Война сильно ухудшила его состояние, несмотря на все мои усилия его успокоить. Не хотелось бы, чтобы, став героем войны, он умер. Им приносят еду и щедро рассыпаются в комплиментах, когда Хуайсан кладёт кусок серебра на стол. Мальчик на просьбу принести вино и не беспокоить их до конца вечера реагирует активным согласием, поэтому быстро выполняет все условности. Так они остаются одни в укромном углу. Оба вздыхают с облегчением. — Твой брат не говорил обо мне? — выпаливает вопрос. — Ох, — театральный вздох, — о тебе или о тебе? Некий Лань Гаунъяо его совсем не интересует. Не интересует причём настолько, что вероятно он даже не знает этого имени. Но вот Вэнь Гуанмин… — Не-сюн! — Мэн Яо упрямо поджимает губы. Зачем этот человек тянет резину? — Да не ворчи ты. Говорил он о тебе, говорил, — Хуайсан раздражённо машет веером, а затем быстро выпивает вина из блюдечка. — Ничего хорошего, правда. — Ты веришь ему? — простой вопрос. — Я верю, что у гэгэ есть чёткая позиция во всём. Верю ли я, что он горячий, кхм, имеет горячий нрав? Да, сам не раз становился жертвой его предубеждений. — Не Хуайсан внимательно смотрит на Мэн Яо: прослеживает глазами от кончика причёски до пояса, который скрывается под столом. Анализирует, оценивает. — Тебе нужен ответ на другой вопрос. Вопросительной интонации нет — заклинатель знает, о чём говорит. Мэн Яо отворачивает голову. Он не знает, хочет ли услышать ответ. Готов ли. — Поскольку я очень недогадливый, то притворюсь, что не понимаю твоего молчания. Как назреешь — спрашивай. Юноша кивает. Мол, спасибо, мол, ну и всё равно. Таким образом, они выпивают около трёх-четырёх кувшинов. Потихоньку обсуждают военные действия, жонглируя фактами. Мэн Яо кратко выстраивает для Хуайсана свой план. Тот реагирует со всей серьёзностью. — Ты будешь на прицеле, ты понимаешь? — Да. Но кто, если не я? Мэн Яо узнаёт, что судя по всему сбылась мечта идиота, и Ванцзи-таки смог признаться Вэй Усяню. Однако текущая обстановка совершенно не располагает к их отношениям. Вэй Ин встал на путь тёмных сил, Лань Чжань почти в одиночку противостоит дяде и старейшинам. В это же время его партнёр пытается договориться с Юньмен Цзян и заставить их принять потенциальную боевую мощь. — Как по мне, их упрямство — полная глупость. Сейчас выгодно создавать крепкие политические союзы, а если они основаны на любви, то тем более не вижу проблем. Сейчас у нас враг один, и это Вэни, которые скорее всего хотят перебить нас всех и отправить в Диюй. — Я думаю, они сомневаются в морали Вэй Усяня. Всё же он довольно давно высказывал мысли относительно использования тёмных техник. Для ордена Гусу Лань это попросту недопустимо. Буквально вбито на стене. — Ах, Вэй-сюн, светлая голова! В самом деле, не сыщешь никого, кто бы мыслил так же нестандартно, как он. — Хуайсан горделиво вздернул нос, как будто это его заслуги, а не друга. — Видел парочку его чертежей, боюсь, ни один светлый заклинатель не откажется от возможности настолько облегчить себе жизнь. Такого человека в оборот брать надо! Жаль, не смог переманить его к себе. — Боюсь, глава Не бы оторвал голову этому Вэй Усяню. — Они смеются. — Гэгэ поворчит, но я знаю, что он безбожно слаб к моим капризам, — глаза Хуайсана заблестели, и он отворачивает голову. Мэн Яо замечает это. — Где ты остановился? Я отведу тебя. Они вдвоём выходят из заведения и идут прямиком к постоялому двору. Не Хуайсан опять накидывает капюшон, а Мэн Яо оглядывается. Никому не будет на руку, если их заметят вместе. Номер встречает их запахом дешёвых благовоний и тишиной сонной ночи. Они располагаются в разных местах: Мэн Яо садится на кровать, а Не Хуайсан устраивается на подушке на полу. Их диалоги становятся все более бессвязными, хотя и не теряют остроты. — Не Минцзюэ держит тебя в ежовых рукавицах, а, А-Сан? — Мэн Яо ложится на постель и усмехается. В его руках кувшин с вином, который он ставит себе на грудь. — Держал бы, если бы знал, чем я занимаюсь в свободное время, — усмехается второй господин Не, но затем хмурится. — А может, и знает, но прощает. Гэгэ всё же стратег. — А чем ты занимаешься в свободное время? Ищешь свою судьбу? — заклинатель приподнимается и опирается на локоть. — Хожу по борделям и пьянствую! — Не Хуайсан выглядит злым. — Какая судьба, Мэн-сюн? Я выгляжу как куртизанка, интересы у меня женские и сам я ни на цунь не мужественный! Кому я такой нужен, а? Мэн Яо от удивления сел и воззрился на импровизированную истерику. Слова словно вдолбленные, воспроизведённые, не его. — Ты обрезанный рукав, А-Сан? — Да. — Он опустил взгляд на свои руки и горестно вздохнул. Дрожащим голосом продолжил: — Сколько знаю себя, я никогда не засматривался на девушек. Мне они нравились, но в совершенно ином ключе, понимаешь? А потом я влюбился в… мужчину и понял, что у меня никогда и не было другого пути. Мне не устают напоминать о том, что я совершенно неправильный: увлекаюсь шитьём, росписью картин, украшениями, нарядами. Называют молодой госпожой эти глупые слуги, хотя в этом нет смысла — я точно знаю, что я мужчина, и мне не надо это доказывать, занимаясь фехтованием и тренировками. Я просто таков по факту рождения. Какая глупость это всё! Но когда-нибудь я буду должен исполнить своё предназначение, потому что видите ли, гэгэ не планирует доживать до счастливой старости! Он трясёт руками в воздухе, а потом медленно опускает. Его плечи дрожат, когда он закрывает лицо руками и глубоко выдыхает. — А-Сан, — Мэн Яо дожидается, когда тот обратит на него внимание. — Иди сюда. Без лишних споров тот садится рядом на кровать. Горбится, словно на него давит плита. — А-Сан, твой брат боится, что ты не можешь проявить себя в реальном бою. Но проблема в том, что он уделяет время сражениям мечами и забывает про другое поле. Ты был тем, кто осуществлял коммуникацию между твоим кланом и другими. Ты координировал действия на границе, совершал обходы. Да, от тебя нет толку в реальном бою, но и твой брат вряд ли поймёт все хитросплетения политики, которую ведёт, например, Цзинь Гуаншань. — Он кладёт руку тому на спину. — Тебе надо лишь доказать, что ты живучий. А брат тебя примет даже без наследников. Даже с мужчиной. Ты его единственная семья. — Было бы всё так просто, Мэн-сюн, — несмотря на пессимистичный ответ эти слова смогли приободрить Не Хуайсана. — А с твоим гэгэ что? — Я не знаю, — заклинатель колеблется. — Я сбежал в тот день, а весточку, которую он мне отправил, не послушал. — Ты совсем дурак? Сичень там носом землю рыл, боялся, что из-за той помощи, тебе досталось от Вэней! Успокоился только когда позже ещё весть пришла, — Не Хуайсан до того поражен, что брови подлетели к линии роста волос. — Что с тобой не так? Мэн Яо не успевает вовремя закрыть рот, и из него льются откровения. Он рассказывает о своей влюблённости, о своих сомнениях и слабости. Хуайсан смотрит на него молча, изредка кивая. В полутьме комнаты очень напоминает сову. — Ты боишься, что твои чувства ненастоящие? Разве это можно проверить хоть как-то? — Хуайсан оглядел его с ног до головы. — Хотя у меня есть пара идей. — Что? — Яо поворачивается лицом к чужому и натыкается на пристальный взгляд. Тёмные глаза гипнотизируют его губы, и жар мгновенно опаляет внутренности. Они смотрят друг на друга. Неясно, чьи тёплые губы находят чужие первыми. Но чувства вмиг сплетаются в один клубок страсти. Действие вина давно прошло, ещё когда они выходили из питейной. От алкоголя остался только жгучий ком внутри, который подогревал желание быть нужным, признанным. Не Хуайсан аккуратными руками ласкает чужое лицо. Его ладони медленно ползут на шею, посылая волны мурашек по спине Мэн Яо. Он чувствует, как давно забытое удовольствие просыпается в нём, только в этот раз нет специальных благовоний и нет притворства. Он запрокидывает голову, пока губы заклинателя в сером исследуют его шею ненавязчивыми поцелуями. В ход идут небольшие игривые укусы, лёгкие касания языком. Когда Хуайсан сжимает зубами место за ухом, Мэн Яо выразительно стонет, но быстро замолкает. Он тянет руку ко рту, чтобы не дать выход другим маленьким звукам, но её перехватывают. — Зачем? Расслабься, Мэн-сюн, и получай удовольствие. С этими словами Не Хуайсан цепляется за чужой пояс и принимается его развязать. Полы ханьфу разъезжаются в разные стороны и заклинатель оглаживает тонкую талию под слоем нижних одежд. Живот юноши судорожно поджимается, и он понимает, что за естественным возбуждением следует естественная реакция. Её замечает и молодой господин Не. Он прикладывает большой палец к головке, спрятанной под одеждой, и немного трёт около уздечки. Мэн Яо вновь непотребно стонет и просяще вскидывает бёдра. Раздаётся лёгкий смех. — Ну-ну, чуть больше терпения, Мэн-сюн, я помогу тебе совсем скоро. Не желая оставаться единственным возбуждённым, Мэн Яо вспоминает то, чему научился сам. Он наклоняется к Хуайсану и пленит его губы своими. По комнате разносятся влажные звуки поцелуев. Юркий язык проскальзывает в чужой рот и игриво оглаживает нутро. Здесь чувствуется недостаток опыта второго молодого господина Не, который растерянно открывает рот шире, пока к нему жмётся юноша. Отвлечённый, он не замечает, как с него стягивают верхнюю одежду и как обнажают плечи, пока мягкие руки не проводят по его соскам. Те встают мгновенно, а Мэн Яо чувствует, как кожа под ладонями покрывается мурашками. Он мягко массирует чувствительные зоны, чуть царапает, оттягивает. Отрывается от рта, пока потерянный Хуайсан пытается отдышаться, и вновь прислоняется к левому комочку. Дрожащий выдох покидает губы господина Не. Он вплетает руки в чужую прическу и полностью её портит — волосы шёлковыми струями распадаются по плечам. — Ах, Мэн-сюн! Громкий стон режет томную атмосферу в комнате, и Мэн Яо с двойным усердием принимается за второй. Он аккуратно прихватывает его зубами и посасывает, чувствуя, как сжимаются пальцы. Его руки тем временем ползут ниже, и он приспускает штаны господина Не. Чужой нефритовый стержень находится в полной боевой готовности. С громким чмоком он отрывается от груди Не Хуайсана и смотрит на результат своей работы — воспалённо-алые соски мило торчат, полностью покрытые его слюной. Заклинатель чуть наклоняется и дует на один, от чего разморённый ласками парень слабо дёргается. Мэн Яо удаётся снять чужие штаны и обхватить истекающий смазкой член. Юноша повторяет действие, но теперь дует уже на горячую головку, чуть касаясь губами. — А-ах, с-стой, Мэ-… Мэн Яо берёт в рот чужой член полностью. Мягкие губы касаются кожи вокруг, и заклинатель сглатывает. Ствол вновь дёргается и начинает истекать ещё большим количеством сока. Рука вновь возвращается в волосы, и Хуайсан пытается снять его. — Я т-так сейчас-с, — но фраза обрывается на стоне, когда Яо вновь опускается вниз, а затем снова идёт вверх. Юноша усиленно работает горлом. Из глаз текут слезы, и ниточки слюны опускаются в пространство между ними. Волосы прилипают к лицу. Не Хуайсан смотрит на эту картину и не может поверить, что такой человек, как Лань Гуанъяо, существует. Он выглядит, как демон-искуситель, который выпьет его душу в самом конце. Но ни один человек бы не смог этому противостоять в здравом уме. Поэтому заклинатель решает, что может позволить себе чуть больше, находясь на грани. Он давит на голову Мэн Яо заставляя опускаться чаще и глубже. Юноша давится и плачет, но пытается выбраться. Они набирают темп. Не Хуайсан видит, как закатываются чужие глаза, как сжимаются чужие руки у него на боках, и запрокидывает голову. Не предупредив, молодой господин кончает. Долго. Какое-то время он чуть удерживает Мэн Яо, чтобы насладиться уходящим оргазмом. Когда дурман удовольствия чуть сходит, Хуайсан мгновенно напрягается и наклоняется к Мэн Яо. — Боги, Мэн-сюн, прости, я был слишком груб! Я не навредил тебе? — он поднимает лицо Яо и осматривает его. Тот сосредотачивает взгляд и чуть трясёт головой. Его дыхание тяжёлое, чуть натужное, но в целом, он не выглядит, как человек, который страдает. Но не успевает Не Хуайсан договорить, как оказывается перевёрнутым на живот. Властная рука проходится вдоль его позвоночника и прижимает за шею к простыням. Юноша склоняется к его уху. — Ты мылся сегодня? — шепчет хрипло Мэн Яо. — Да, но к чему… Хуайсана в очередной раз прерывают, только в этот раз ещё более неожиданным способом, от которого колени слабеют и превращаются в желе. Мэн Яо плотно прижимается к мягкой заднице и аккуратно проводит языком по судорожно сжимающемуся колечку. Господин Не скулит и сжимает простыни пальцами. В это время юноша начинает медленно углубляться: хлюпая, язык входит в отверстие, пока рука медленно обхватывает чужой член и гладит. Поступающими движениями он оглаживает бархатные стенки, выбивая всё новые стоны. Не Хуайсан дрожит от удовольствия и даже не чувствует пальца, пока тот не касается его простаты. Юноша громко стонет и локти окончательно подгибаются, голова падает на постель. — А-Сан, мне продолжать? — улыбка хитрая-прехитрая. — Д-да, Мэн-сюн! Мэн Яо игриво прикусывает его за мягкое место. Второй палец входит легко, и заклинатель начинает бить сразу в нужное место. Липкая слюна, предэякулят и поступательные движения — в комнате звучали страстные вздохи, стоны, нежные всхлипы на фоне влажных ударов. Член Не Хуайсана вновь полностью встаёт, а под ним образуется маленькая лужа. Сам заклинатель уже ничего не соображает от удовольствия. Он полностью открыт, обнажён. Как бабочка, наколотая на булавку. С разницей в том, что умрёт он, скорее, от наслаждения. Мэн Яо вновь наклоняется к нему и шепчет нежно. — А-Сан, я могу вставить его? Хлопающий глазами господин тратит несколько мгновений, чтобы сосредоточиться на вопросе. Он сначала хмурит брови, но видимо поторговавшись с собой, решает уступить. — Хорошо, но возьми ответственность после, если я вдруг залечу! Мэн Яо закатывает глаза, но смеётся. Заклинатель обхватывает твёрдый член и приставляет его к трепещущему входу. Несмотря на тесноту, тот входит без затруднений. Хуайсан тяжело дышит и чуть болезненно стонет, когда Мэн Яо совершает первые движения. Постепенно не сдержав голос, оба кричат уже от всеобъемлющего удовольствия. Шлепки кожи об кожу учащаются и влажные звуки вновь наполняют комнату. Мэн Яо обхватывает тело юноши и чуть поднимает его. Гладит сильными руками вдоль торса, дразнит соски. Два пальца находят своё место в чужом рту, который заполняется слюной ещё быстрее. Вязкие капли вытекает на лицо и ладонь, текут внизу по шее, цепляются к запутанным волосам. Не Хуайсан полностью покидает реальность. Он стонет, пытается просить что-то, но совершенно бессвязные слова никак не хотят складываться в общую картину. Заклинатель пытается развернуть голову и вытягивает язык, умоляя о поцелуе, но хитрый Мэн Яо просто вместо этого вновь присасывается к шее и оставляет там расцветать новые бутоны. Тяжёлое дыхание набатом бьёт в ушах обоих, и в момент, когда Не Хуайсан весь напрягается и сжимается, Мэн Яо ускоряется. Они движутся в бешеном темпе, желая получить разрядку. Протяжный стон, неважно чей, и заклинатели валятся друг на друга. Член молодого господина Не продолжает подергиваться и выпускать из себя жемчужные брызги, подобно фонтану. Мэн Яо же крепко держит пальцами чужие бёдра и мелко трясётся, пока его бьёт оргазм. Не Хуайсан выглядит так, словно потерял сознание на пару минут — взгляд плывёт, рот всё ещё приоткрыт, с него капает слюна. Заклинатели тяжело дышат, соприкасаясь друг с другом влажными от пота телами. После непродолжительного количества времени в тишине, они рассматривают друг друга, пока вокруг клубится прохлада ночи. Каждый думает о чём-то своём, но как будто об одной и той же проблеме. Мэн Яо наклоняется к второму молодому господину Не и шепчет ласково: — А-Сан, ты был невероятно хорош. Я растаял, — он благодарно целует его в губы. Тот по-лисьи усмехается. — А я могу и не такое! Не Хуайсан быстро меняет ситуацию. Буквально, переворачивает её с ног на голову. Лань Гуанъяо опускает взгляд вниз, где между его ног уютно устроился стройный юноша. А тот-то, ну, как играет! Своими холёными, нежными руками он берёт ещё чувствительный после оргазма член и подносит кончик к своему рту. Легко посасывает его, и Мэн Яо захлёбывается от каскада чувств. Он испытывает противоречие — ему хорошо, даже слишком хорошо, настолько, что хочется и прекратить и умолять продолжить. Эта сладкая пытка всё тянется и тянется. Мэн Яо запутывает свои пальцы в тонких, непослушных волосах Не Хуайсана, который пытается вытянуть из него душу. Заклинатель втягивает щёки, хлюпает носом и пускает слёзы, но с усердием насаживается всё глубже. Нос упирается в нежный лобок, и юноша громко стонет, когда горячая теснота обхватывает его полностью. Лёгкие вибрации проходятся по чувствительной, разгорячённой коже, и Мэн Яо со стыдом для себя признаёт, что уже готов вновь кончить. Кажется, Не Хуайсан понимает это тоже и ускоряет движения головой. Его вторая рука скользит вдоль внутренней части бедра, огибает ствол и доходит до низа. Там она давит на нежное местечко, массирует его, гладит. Мэн Яо позорно хнычет и поджимает ноги. Оргазм мажет перед глазами картинку, пока он плачет от количества чувств и эмоций. Хрипит, из носа течёт, но как Яо наслаждается… как никогда этого себе не позволял. Они вновь ложатся, но в этот раз обтеревшись найденной тканью, просто обнимаются и засыпают, утомлённые новым опытом.

***

Утро режет глаза и бьёт в гонг в голове. — А-Сан. — Да? — Я люблю Сиченя.