The Killing Joke (Убийственная шутка)

— МинМин, тебе надо поесть... — Но там холодно, — Юнги не желает вылезать из своего маленького кокона в постели, потому что прохладный воздух квартиры ощущается почти ледяным, а Дахи решает проверить температуру. — У тебя лоб горячий, боже. Несмотря на опасность заразиться, девушка остаётся с Мином, помогает ему избавиться от жара, а затем ложится рядом и обнимает, насколько позволяет выпирающий живот. Юнги ей это спокойно позволяет. С сестрой Чимина ему на удивление спокойно и хорошо, они неплохо сближаются за всё то время, проведённое в квартире. У мужа Дахи уже начинают возникать странные мысли начёт вечного отсутствия жены с утра до вечера, но запах омеги на ней развеивает все ревнивые предположения. Просто жена нашла себе интересное занятие. Ну и хорошо. Ходжун рад, что девушка не тухнет в четырёх стенах, а развлекается, пробуя печь печенюхи, пока не получится вкусно. Он Дахи очень любит и верит ей, хотя отпускает из дома с неохотой посреди проведения операции по захвату двух самых крупных преступных группировок в Сеуле. Однако очень успокаивает, что жена не одна, а с кем-то. Глава полиции и не подозревает, что с Дахи сейчас находится один из самых опаснейших для всех окружающих человек. Его голова много кому нужна, но, конечно же, её не все примут отдельно от тела или с бездыханным Юнги. Слишком много он натворил, чтобы как следует не поиздеваться. Шум посреди ночи соседи могли бы легко заметить, и поэтому замок простреливают примерно через час, после заката, когда омеги спокойно валяются и обсуждают всякое под слоем из нескольких одеял. Мин рефлекторно хватается за пистолет под матрасом, а Дахи скидывает на пол за постель, может быть, грубо, но всяко безопаснее, чем попасть под пули. Девушка с грохотом падает, ойкая, а Юнги открывает дверцу шкафа, расположенного сбоку от двери спальни, чтобы спрятаться за ней и приготовиться стрелять. — Прячься! — шипит он шёпотом, но под кровать беременная не помещается, поэтому ей остаётся лишь отойти в угол под ткань массивной шторы и надеяться, что её не заметят. Вряд ли живыми их возьмут в плен, — думается парню. Хотя у Дахи есть шансы выжить, и их явно больше, чем у Мина. Ладонь, держащая пистолет, дрожит на весу. Омегу всего колотит от резко возвращающегося жара, комната ощущается ледяной, но нет времени на слабость, потому что первый выстрел от неизвестного врага прилетает прямо в изголовье кровати, и трое парней в масках врываются внутрь, наставляя уже знакомый ствол с глушителем на сжавшуюся в уголке Дахи, чьи ноги выглядывают из-под ткани шторы совсем немного. Пока они не видят Юнги, он заносит руку и делает пару смазанных залпов, попадающих в спину одно из противников, а за это двое других стреляют в омегу, будто специально промахиваясь, лишь бы он ненадолго прекратил палить и сжался, прокручивая всю свою короткую жизнь перед глазами. В Глоке семнадцать патронов. Минус два. Надо считать. Мина хватают под руки, игнорируя его болезненные стоны от раненного плеча и выбивая оружие из пальцев. Дахи молча слушает, как омегу скручивают и вырубают несколькими ударами по лицу, глотая ком в горле и игнорируя катящиеся по щекам слёзы, а затем один из парней в масках поворачивается в сторону дрожащей за занавеской девушки и, понимая, что та не вооружена, спрашивает: — Что делать со вторым? — они даже не знают, кто прячется там, но предводитель, получивший уже в спину пару пуль, решает не рисковать дважды. Благо, у них на такой случай поддеты бронежилеты, но второй раз выстрел может прилететь в голову, так что парень подходит вплотную к Дахи и, слыша её учащённое дыхание, делает несколько выстрелов. Чтобы наверняка. — Эй, ты чего творишь? — шепчет шокировано парень, держащий уже бессознательного Юнги, а после его глаза в ужасе расширяются, когда из-под окровавленной шторы показывается тело не какого-нибудь убийцы или охранника, а беременной девушки. — Какого чёрта?.. — Валим отсюда, — строго бросает главный. Даже не давая своим парням и секунды прийти в себя. Ничего личного. Приказ был: убрать всех, кроме цели, а самого Юнги привезти живым. Босс имеет огромное желание самостоятельно развлечься с этой занозой в заднице. Глупо было надеяться, что Чонгук не замечает того, что происходит вокруг. Он же не слепой, не глухой и не отбил себе нюх постоянным запахом бумажек, в которые закопался. От Чимина постоянно пахло Юнги, и Чон сразу же это заметил. Наверное, впервые даже в тот момент, когда они поехали на похороны Намджуна. Аромат был едва уловим, другие его не почувствовали, но при приближении вплотную... омега сразу всё понял. Было очень трудно строить из себя лапочку и идиота, но только что Минджу сообщил о возвращении Чимина из Японии, поэтому действовать надо было быстро, не оставив никаких намёков на то, что Юнги забрали люди Чона. За ним ведь много кто охотится, а Чонгук типа не в курсе связи мужа с другим омегой. Приходится пожертвовать нервами Чимина. Чон уже знает, что в квартире будут либо Хосок, либо Дахи, и, если полицейскую псину под прикрытием не жаль, то за приказ убить сестру Чимина Чонгук себя искренне винит. Но что только ни сделаешь для счастья. Верно? Перед поездкой они обнимались. Чон считает, что это первый шаг по направлению к крепкой семейной жизни. Если не оставить Чимину выбора, то рано или поздно он сдастся. Дядя учил Гука добиваться всех своих целей. А у Чонгука в груди будто огромная чёрная дыра со смерти Намджуна. Кошмары преследуют его, образ Кима везде мерещится, а от альф из клана, особенно похожих по запаху на волка, Чона начинает воротить. Поэтому кроме Минджу, который даже не из их родовой или побочной ветви, глава к себе не подпускает. Он думал, что хотя бы метка Чимина всё исправит, но стало только хуже. Чонгук не солгал о том, что рядом с Паком метка становится тёплой. В остальное время она горит адски, мешая работать и нормально соображать. В конце концов через несколько месяцев невыносимых болей Чон пересаживается на таблетки. Антидепрессант, который при превышении дозы вызывает галлюцинации, потому в стране запрещён. Его поставки в Корею происходят через людей Чона и ещё нескольких мелких сошек, поэтому взять часть себе — не проблема. Чонгук редко пользуется превышенной дозой, в основном только принимает их в лечебных целях, чтобы снизить боль и убрать тревожность, но иногда, когда никого нет рядом, переходит черту. И тогда появляется Намджун. Личный кошмар и совесть в одном лице. Он всегда находится рядом, но никогда не представляется Чонгуку таким же, каким был при жизни. Послушным и беспрекословно выполняющим приказы, но в то же время умным и умеющим высказать своё мнение. Этот Джун злой. Пугающий. Осуждающий одним лишь взглядом. Он ничего не говорит, но в глазах волка Чон видит чёткое: "Ты убил меня. За что?". Гук знает, что мог поверить и поговорить, но был не в том состоянии, чтобы пойти на это. Дядя учил его скрывать омежью сущность ото всех в клане, и Намджун не исключение. Убивать — условный рефлекс, выработанный с детства. Чужую жизнь Чонгуку трудно воспринимать как что-то бесценное. Это лишь расходный материал, который приведёт в итоге к тому, что Чон получит желаемое. Он должен получить Чимина любой ценой. Альфа наверняка будет грустить о смерти сестры. Будет винить себя и думать, что всё с Дахи было бы хорошо, если бы Пак не связался с Юнги. Чонгук надеется, что муж возненавидит омегу всей душой. Измену Чон готов простить, если все посторонние будут уничтожены. Чонгук докажет, что вернее и лучше него у Чимина никого нет. Теперь они семья. Деваться некуда. — Мы привезли Ким Тэхёна и Мин Юнги, господин, — Минджу появляется с докладом, кланяется уважительно и сглатывает, когда вместо ответа ему Чонгук поворачивается на пустое кресло и спрашивает с улыбкой: — Ну, что ты об этом думаешь, Джун? Охранника, если честно, от такой жути бросает в дрожь. Чон же в это время усмехается, а затем отдаёт приказ: — Связать и оставить в камерах под прицелом. Я приду сразу же, как только встречу мужа с поездки.

***

Новости встречают Чимина почти с самого трапа, и если на лице альфы во время полёта сияла довольная улыбка, а в голове было предвкушение возвращения к подружившимся панде и Дахи, то после слов о нападении на квартиру уголки губ опускаются моментально. — Только что мне передали из полиции... — Хосок прячет глаза, стоя перед Чимином посреди аэропорта. Люди проходят мимо в своём темпе, обходя застывших альф, как вода обтекает огромные валуны в реке. — Тела Юнги нет, но там его кровь, а Дахи... она... Сообщать такое тяжело, особенно близким. И Чону самому не плевать на девушку, потому что он знал её довольно хорошо и никогда не сказал бы, что младшая Пак плохой человек. Она, объективно, не заслужила. — Что с Дахи? — спрашивает Чимин уже заранее сорвавшимся голосом, и Хосок тащит его в машину для начала, предвидя истерику и наблюдая уже в автомобиле, как стекленеют глаза Пака от ответа. — Пять выстрелов в живот. Мне жаль... такое... не пережить. У Чимина в голове много мыслей, и все они направлены только на то, чтобы злиться. Не грустить, не впадать в депрессию и пытаться как-то анализировать ситуацию. Потому что на ум приходит только один виноватый, и Чимин теперь желает только одного: мести. Альфа протягивает руку вперёд, положив локоть на спинку сиденья Хосока. — Это Чонгук... — сомнений в том, что Пак сейчас может нажать на курок, нет. — Дай мне пистолет. Я ему мозги вынесу. И это уже не шутка. Какое-либо сострадание просто исчезает на фоне совершённых грехов главы мафии. Однако вместо оружия, вложенного в пальцы, Чимин получает только недовольное цоканье и шлепок по запястью. Честно, в этот момент Пак думает забрать пистолет силой. А Чон пытается хоть сколько-нибудь рационально мыслить. — И тебя убьют на месте его цепные псы, которые до сих пор на его стороне. Положение мужа тебя не спасёт, если убьёшь Чонгука, — говорит он строго. Во-первых, терять Чимина не хочется, слишком он ту важное звено. А, во-вторых, Хосок в бешенстве тоже, но хотя бы один из них должен сохранять рассудок. Раз Чимин не может, приходится Чону. — Успокойся, надо подумать. Может быть, это не клан. — Подумать?! — вспыхивает Пак. — Я не хочу ни о чём думать, я просто хочу размазать его по стенке за сестру и Юнги! Три жизни! Может, даже четыре... Чимин мрачнеет на глазах. Хосок надеется, что он не сойдёт с ума совсем после произошедшего, как это потихоньку происходит с Чонгуком после смерти Намджуна. Иногда такое может подкосить даже самую сильную психику, а в крепость нервов Пака что-то верится с трудом. — Мне плевать, что я сам умру или сяду в тюрьму, — шипит он, опустив взгляд и спрятав его за чёлкой. В голове уже представляется момент, когда Чонгук получит по заслугам. Убить его просто так было бы слишком легко, но Чимин не хочет рисковать. — Ходжун поговорит со своими ребятами, и мне срок убавят. Его жена погибла и ребёнок, он поймёт. — А что, если это не Чонгук? — всё-таки настаивает Чон. У Чимина нет других вариантов. Как удобно же, сделать всё как раз к возвращению альфы и не дать ему шанса помешать, а сейчас уже хрен что докажешь, потому что при желании Чонгук себе алиби и прикрытие обеспечит любое. — Если не он, то кто?! — Если бы Чонгук узнал о твоих похождениях налево, он бы тебя тоже пристрелил. На самом деле, Хосок теперь и за себя волнуется. Если Чимина спалили, то и Чон, как личный охранник, контролирующий каждый чих, по идее должен оказаться под ударом, но Чонгук его не тронул. Что добавляет ещё одно доказательство в пользу теории о другом виновнике происходящего. Не хочется верить, что важная операция находится под угрозой срыва из-за увлечения Чимина другим омегой. — Лучше бы он пристрелил меня, чем их, — выплёвывает Пак себе под ноги. — Не будь дураком, Чимин. Альфе глубоко плевать, дурак он или полный кретин. Раньше надо было думать головой. Сейчас только сердце разрывается и внутри мрачные мысли разъедают Чимина, заставляя винить себя в том, что оставил близких без присмотра. Может, он бы погиб вместе с ними, а может, смог бы отсрочить этот ужас и предотвратить его. И где в это время, чёрт возьми, был единственный надежный альфа?! Где был сам Хосок?! — Как я буду смотреть Ходжуну в глаза?.. Родителям... — Я всё же считаю, что тут может быть замешана другая преступная группировка. Слишком много у омеги было врагов. Сам подумай, от кого Юнги получил пулю в плечо. И кто напал на него в первый раз во время твоего похищения. Думаю, приходили за ним, а ты зря спас своего похитителя. Звучит логично, но ничерта не успокаивает. — Не говори так, — Пак со злостью сжимает кулаки. Он не хочет думать о том спасении Юнги, как и последующих, что-то плохое. — Ты считаешь, что это была не роковая встреча? — Если бы не он, то я жил бы сейчас с ужасным человеком и не понимал, что скрывается под маской любящего мужа. Юнги правильно говорил, тут все просто шикарные актёры. — Он тоже один из них, — наверное, поверить в это сложнее всего, как и в смерть Дахи. Чимин до сих пор не может понять, что больше никогда не услышит её надоедливую болтовню, не увидит сияющую улыбку на пухлых щёчках, не будет... Как вообще так вышло? — Тела Мина не было в квартире, так что не исключено, что... — Он ещё может быть жив, — теряя дыхание на несколько секунд, быстро произносит Чимин. — Я хотел сказать, что он мог убить твою сестру и сбежать. Такой мысли Чимин даже не хочет допускать. — Сбежать от беременной нетрудно, Хосок. Ему не обязательно было... И я не верю. Не после того, что мне сказала Дахи перед смертью. Они, блять, печеньки готовили! Думаешь, он бы её раньше не мог убрать? Именно под моё возвращение... — Даже если не он. Из-за его присутствия у тебя жизнь по одному месту пошла. Если бы не Юнги, то Дахи была бы жива. — Он её не убивал. Что за идиотизм, перекладывать вину на того, кто просто был рядом и наверняка тоже пострадал? — Я просто размышляю вслух, — Чон отворачивается и хватается за руль. Пора уезжать с парковки аэропорта, всё равно разговор у них как-то не идёт. — Не обращай внимания. Я просил тебя держаться подальше от омеги, а ты не послушал, вот, что вышло. — Ты можешь заткнуться или размышлять вслух в другом месте? У меня вообще-то сестра умерла. — Ладно, сейчас отвезу тебя и оставлю. Можешь выбрать: особняк с Чонгуком или квартира в кровище. Как проплачешься, пиши или звони. — Зачем? — безжизненным голосом спрашивает Пак, не отрывая взгляда от своих коленей. — Ты собираешься искать Юнги или нет? — Как его искать? Проще обойти весь особняк. — У меня на нём был браслет с датчиком слежения, если ты не забыл, — напоминает Хосок, показывая приложение и точку на карте в каких-то ебенях. — И он сейчас за городом. — Какого хрена ты не сказал раньше? — Чимин выхватывает телефон из рук Чона. — Мы едем туда! — А как же траур? — слегка усмехается охранник. — Траур потом, нам нужно оружие.