Самобичевание

      — А вот и ты. Вовремя.       Кнайф пришёл на балкон к Йийу. Очкарик достал зажигалку и попытался её зажечь. Фиг зажжёшь.       — Блин, не получается!       — На такой случай я взял спички, — нож достал коробок, вытащил одну и поджёг. Успешно.       — Как всегда ты меня выручаешь, — Верховный вытащил одну сигарету из пачки и дал Кнайфу, — Спасибо, я в дол…       — Ты не в долгу, ботаник, не беспокойся, — бытовой спокойно принял сигарету и поджёг её спичкой.       — Как скажешь, ножище.       Кнайф затянулся, выдохнул дым, повернулся и спросил, изогнув бровь:       — Ножище?       — Ну, это типа «дружище», но ты как бы нож, и, ну… Ножище.       — Понял, просто ты очередное смешное погоняло для меня придумал.       — Да, определённо.       Йий вытащил ещё одну сигарету и попросил Кнайфа повернуться. Что нож и сделал со своей во рту.       Затем произошло что-то непонятное для него. Очкарик просто взял в рот сигару, подошёл к нему поближе, взял за руки, перекрестив пальцы и прислонившись кончиком сигарки к другой, затянулся. Сигарета его и зажглась! Йий отпустил Кнайфа, оставив того в недоумении. Секундное действие, а вызывает кучу вопросов.       — Щпащиб, — поблагодарил того очкастый, держа сигарету в зубах.       — Нахера ты… Блядь, да ты мог просто спичечный коробок попросить, — тихо возмутился Кнайф.       Ботаник выдохнул дым и постучал сигаретой о пепельницу:       — Нахера я это сделал? Ну, просто так, где-то увидел, решил повторить. Если тебя это смущает или ты брезгливый — я больше не буду так делать.       — Не то, чтобы я брезгливый, просто… Ну, охуел просто.       — Неожиданно, понимаю.       Они простояли в небольшом молчании, покуривая табак. И всё бы ничего, если бы… Не чёртовы навязчивые мысли, которые внезапно возникли у очкарика.       Щёки сначала потеплели, а потом адски начали болеть, как будто на лице появились ожоги. Йий не понимал, что с ним происходит, его подкашивало, он больше потел и еле-еле держался стоя, опираясь руками на несчастный подоконник, который будто скоро сломается и предаст беднягу, позволив ему упасть на пол. От своих же крайне странных пошлых мыслей, которые настигли его внезапно, он прикусывал нижнюю губу и еле-еле держал в руках свою сигаретку.       Конечно, такое странное поведение не могло не быть очень заметным, потому что Кнайф взглянул на своего друга, ещё сильнее озадачился и спросил:       — С тобой… всё в порядке?       –…ах-а… Не совсем… С-слушай, чёт голова немного закружилась, я отойду, ладно? — кое-как придумал отмазку Йий.       — Хорошо, иди, если тебе плохо — иди таблетосов глотни каких-нить.       Симболар быстро удалился, предварительно потушив и бросив сигарету в пепельницу. Он ринулся к себе в комнату, захлопнул дверь и лёг на кровать, сев спиной к стене и глянув вниз. Виднелся небольшой такой бугорок. Потрогал — оказался стояк.       — Какого… У меня же в последнее время были проблемы со стояком, что за чертовщина?       Йий тяжко вздохнул, расстегнул ширинку на своих штанах и приспустил их с боксёрами. Оставшись в неглиже, он аккуратно взял рукой свой член и начал мастурбировать. Тихонько стоная, он расслаблялся, пока двигал своей правой рукой. Делал всё медленно, никуда не торопясь, но всё равно ускорялся, чтобы не засиживаться на минут двадцать.       Но, увы, очкарик всё равно засиделся.       Кнайф потушил сигарету и подумал:       — Что-то он долго… Может, поспать прилёг? Тогда я пойду пожалуй.       Кнайф вышел с балкона, закрыл его и было хотел пойти в прихожую, но из комнаты очкастого он услышал стоны, сквозь которые мельком, на долю секунды пробивалось его имя и очень тихие хлюпанья смазки. Он подошёл к двери и прислушался. Под ногами ножа скрипнула половица и всё замолкло. Кнайф подумал что ему показалось и просто ушёл обратно, аккуратно обойдя ту скрипучую досточку. Йий снова продолжил тихо мастурбировать. А его товарищ сидел за стенкой и ждал его, пока он там кончит.       А очкарик всё дрючил и дрючил, пока не надоело. Он весь вспотел, устал, дыхание было тяжёлое, а стояк так и не пропал.       — Ох… Нет, я так больше не могу, ну вот сил уже моих нет…       Йий оделся, встал и пошёл на кухню попить воды. Там уже сидел Кнайф.       Очкарик подходит к шкафчикам и берёт стакан. Стаканчик предательски выскальзывает из-за того, что тот руки помыть не догадался и чуть не падает на пол, но симболар его вовремя подхватывает. И было Йий хотел подойти к раковине, как вдруг нож произносит:       — Ну чё, кончил хоть?       Собеседник, думая, что Кнайф ничего не знает, ответил:       — От чего? От головной боли? Я что, мазохист? — и наливает себе воды из-под крана. Как только он делает глоток, он слышит:       — Мастурбация от мигрени сильно не помогает.       Йий выплюнул воду в раковину, чуть не подавившись и опешил. Откуда? Откуда он знает?!       — Кхм-кхм… Я не мастурбировал!       — А чем руки смазаны? У тебя стакан чуть не выскользнул.       — Ну-у… Я же их мыл, вот они и мокрые все. Стакан и начал скользить в моих ладонях-то.       — А-а, то есть ты сначала пошёл полежать и отдохнуть, потом пошёл помыть руки и сейчас воду себе наливаешь?       — Именно.       — А вот мне что-то в твою историю не особо верится. Особенно после тех странных звуков из твоей комнаты.       Йий сжал стакан крепче и пришёл в ужас.       –…это ты про какие такие звуки?..       — Ну, наверно не каждый, у кого болит голова начинает пошло стонать! — Кнайф ухмыляется и откровенно начинает подкалывать букву. Потом хихикает и добавляет: — Хм-хм, Йий, ну не прикидывайся дурачком… Это не совсем лучшая тактика для построения честного разговора…       Очкастый садится за стол, вздыхает и отводя взгляд, произносит вяло и даже чуть раздражённо:       — Ну ла-адно, ла-адно, да, я дрючил, и что теперь? Пойдёшь меня убивать? Сам-то не клятвенная девственница!       — Ну, да, я не девственник. И убивать тебя не собираюсь. Не стыдись, — Кнайф встал, подошёл к другу со спины и погладил по плечу, — Это со всеми так бывает. Внезапно возбудишься непонятно от чего, и фиг его знает что же делать.       — Мгм…       Кнайфу внезапно пришла идея кое-что с ним сделать.       — Слушай, иди-ка к себе, отдохни, поспи может, а то ты весь взъерошенный. А я пойду наверно.       — Да, думаю, мне нужно отдохнуть… Ах…       Йий осторожно встал и ушёл к себе в комнату. Кнайф якобы ушёл в прихожую и дождался, пока симболар сядет на кровать и сказав «я кое-что забыл у тебя» зашёл в комнату.       Вдруг он захлопывает дверь, оставляя комнату в темноте и валит очкарика на кровать.       — А-а?! Ты ч…       — Тихо, тихо, тихо, я не буду тебе вредить, просто хочу немного помочь…       — Немного помо… М, м-мх… — Йий хотел что-то спросить, но его просто заткнули мягким поцелуем, пока начали медленно раздевать.       Очкарик от удовольствия сжал кусок одеяла, который был под его ладонями. Кнайф его щупал, в основном бока, пресс, который не особо то и развит, грудь и спину, пока не разорвал поцелуй и не стянул футболку полностью.       — Ах, прошу, приступи уже…       — Потерпи немножко, я тебя особо таким не наблюдал, дай полюбуюсь. Кнайф разглядывал тело своего… А логично ли называть Йийя «товарищем»? Не знаю точно, но думаю, они после такого прямо товарищами не будут.       Кнайф насмотрелся и начал аккуратно стягивать штаны с очкарика. Потом кое-что вспомнил, снял с него очки, положил на тумбочку и продолжил раздевать. Йий лишь жалобно прикусывал губу и терпеливо ждал.       Предмет вскоре оставил симболара без одежды и коснулся его возбуждённого пениса. Послышался шумный вздох со стоном.       — Кажется, нащупал, — Кнайф начал мягко и медленно двигать рукой и доводить бедного Йийя ещё больше. Слышались вздохи и стоны, которые иногда затыкались и становились лишь мычанием.       — Тебе не стоит себя затыкать.       — А-ха… Извини, мне просто слишком… М-м, слишком стыдно бывает, о-ох, именно так, продолжай…       — Я уже говорил, не стыдись. Ты же меня даже не упрашивал, я сам залез к тебе в постель…       — Как скажешь… М-м, м… А-а-а-ах…       Во всём доме тишина. На кухне одиноко стоит стакан, на балконе последняя сигарета догорает и дымит в пепельнице, в ванной ничего не происходит. Только тёмную комнату Йийя заполняют стоны и хлюпанья вместе с яблочным запахом смазки, нарушая тишину.       Кнайф решил немного ускориться.       — М-мф… Боже мой, Кнайф, да что ты творишь, м-м…       — Сам без понятия… — нож закусил губу.       И ещё немного ускорился… Ближе к финалу. Садовник стонал ещё громче, но опять же, он себя заглушал.       — Ты стонешь как котёнок.       — Ну вот поэтому я и себя… — Йийя прерывает его же вскрик, перемешанный со вздохом, потому что только что по нему прошлись табун мурашек и дикий всплеск удовольствия. Его голос из-за этого изменился, стал значительно выше: — …заглушаю.       — Хера ты тон поднял! Скоро кончишь походу…       Йий произносит тем же высоким голосом:       –…А-АХ-ХА-А… Да-А, похо-Оду уже-Е-е… М, М-МГХ!.. Кончу скоро…       Далее бедняга-минилар уже и не мог говорить. Только стонал жалобно и гулко.       Кнайф всё ещё упорно ему надрачивал. Иногда останавливался, чтобы выдохнуть, потом снова. В итоге, он и добился своего: на крайне быстром темпе садовник не выдержал и кончил. Нож этого не заметил, пока не почувствовал тёплую вязкую жидкость на своих пальцах.       Он и остановился, позволяя Йийю наконец-то выдохнуть.       — Уф… Это было что-то. Рано или поздно, я тебя трахну. Заплачу, разумеется… — произносит Кнайф. Его партнёр с одышкой отвечает:       — Ух… Да… Да можешь и бесплатно… Фу-ух…       — Ладно, ты тут отдыхай, я пойду руки помою и к себе… Спасибо, что позвал, с тобой было приятно провести… Этот странный вечер.       Нож встал и ушёл, оставляя очкарика лежать на кровати. У последнего же возник единственный вопрос.       –…пиздец блядь, это что вообще было сейчас?..