***
— Поверить не могу! — возмущённый голос Саньду Шэншоу громом разносился под потолком одной из комнат Башни Кои. — Ты подарил ему собаку... Ребёнку! Цзинь Гуанъяо медленно прикрыл глаза, смиренно терпя обрушившийся на него шквал эмоций. Он знал, что так будет. Знал ещё тогда, когда подумал о том, что щенок может не только скрасить одиночество племянника, но и послужить иной цели. А ещё был уверен, что не так уж и сильно Ваньинь злится. Ему просто нужно выпустить пар — а заодно услышать пару аргументов о том, почему это решение было хорошим. И чего-чего, а этого в арсенале главы Цзинь хватало. — Ты был в том же возрасте, когда у тебя были щенки, — поняв, что продолжать сыпать обвинениями не собираются, Цзинь Гуанъяо снова открыл глаза и ясно посмотрел на Ваньиня. Тот от охвативших эмоций только что не дымился. — Но мне не приходилось разрываться между двумя орденами! — и с этим аргументов спорить уже было сложно. Спорить никто и не стал: в случае Ваньиня молчание нередко играло не менее весомую роль, чем любые другие убеждения. Цзинь Гуанъяо спокойно следил за тем, как мужчина короткими шагами меряет комнату, как тяжело вздымается его грудная клетка — и не произносил ни слова. Ваньиню нужно было остыть. Он и так заставил себя скрыть удивление (не очень успешно), когда племянник с радостным «Смотри, кого мне шушу подарил!» выбежал его встречать — насколько вообще можно было бежать, бережно удерживая в руках щенка-оборотня, даже сейчас бывшего для ребёнка тяжеловатым. — Хорошо, — через какое-то время тяжело выдохнул Ваньинь, наконец останавливаясь на месте и устало потирая переносицу. — В Ланьлине А-Лин будет о ней заботиться. А когда он будет уезжать в Пристань Лотоса? Ты вряд ли с собакой будешь возиться, а слугам я твоим не доверяю. — Разве собака не всегда следует за своим хозяином? С этим вопросом, прозвучавшем почти искренне удивлённо, Ваньинь резко поднял на него взгляд. Цзинь Гуанъяо чуть склонил голову, глядя с интересом, показывая ожидание ответа. Неужели он правда не рассматривал такой вариант? Это ведь очевидно: если хозяин уезжает на долгий срок, питомец отправляется с ним. Уж не Ваньиню ли это знать? Лишь когда мужчина наконец начал отвечать, причина такой реакции стала ясна. — Я обещал, что... — Много лет назад, — прервал Цзинь Гуанъяо жёстко и категорично. Теперь уже его очередь пришла хмуриться. — И, насколько я могу судить, про это обещание помнишь сейчас только ты. Так имеет ли оно всё тот же вес? Возможно, ему не следовало лезть — Ваньинь ведь его делами и обещаниями тактично не интересовался (к огромному счастью). Но всё же разговор в Юньпине, которому уже исполнилось несколько месяцев, заставил задуматься. Сопоставить некоторые факты. И прийти к выводу, что главе ордена Цзян давно пора перестать цепляться за прошлое. — Ладно, — с явным усилием, медленно проговаривая каждое слово, согласился Ваньинь спустя несколько мгновений взвешивания всех «за» и «против», которое очень ярко отразилось на его лице. — Для этой собаки я готов сделать исключение. Но! — в сторону главы Цзинь вдруг метнулся почти угрожающий взгляд. — Я всё равно считаю, что ты должен был сначала посоветоваться со мной. — Так разве тогда вышел бы сюрприз? — с выражением чистой невинности на лице спросил Цзинь Гуанъяо — и про себя усмехнулся, когда Ваньинь непонимающе нахмурился. — Неужели ты думаешь, что я бы разболтал А-Лину... — Я не про него. Ваньинь несколько раз бессмысленно моргнул — а потом нахмурился ещё сильнее, чуть опуская голову. Осознавая, что такой подарок племяннику был совсем не случаен. И как Цзинь Гуанъяо ни пытался, наверное, впервые не мог понять: прячется за этой хмуростью нежелание показать свою радость или всё же недовольство. — Благодарности ждёшь? — как будто обиженно глядя на него исподлобья буркнул Ваньинь. Губы Цзинь Гуанъяо при этом растянулись в довольной улыбке: всё же радость. — Разве что в виде обещания задержаться в Башне Кои ещё на денёк.О воспоминаниях и щенках
5 ноября 2023 г. в 14:55
Примечания:
Текст частично связан с зарисовкой «О воспоминаниях и прошлом» из этого же сборника.
В Юньпин Ваньинь его всё же вытащил — правда через несколько месяцев, в его следующий визит. И на этот раз без лодок, за что Цзинь Гуанъяо был ему очень благодарен: ещё одно такое приключение с ужасающей качкой и вполне себе реальной возможностью искупаться с летальным исходом он бы не выдержал. С мечом было спокойнее.
Ходить по знакомым улицам в компании оказалось непривычно, но, на удивление, совсем не дискомфортно. Ваньинь, оказывается, тоже неплохо знал город, пусть и ориентировался заметно хуже. Нет, он не путался в улицах и местах — но неизменно удивлялся, стоило Гуанъяо вдруг увлечь спутника в один из неприметных переулков и вывести к нужному месту гораздо быстрее. До этого не забыв возмутиться, когда его хватали за руку и бесцеремонно, совсем неподходящим тактичному и обходительному Верховному заклинателю образом, тянули в неизвестность.
Ваньинь оказался очень внимательным слушателем. Не то чтобы раньше в нём этого качества не проявлялось… Но обычно причиной ему было скорее нежелание говорить о себе и рамки приличия, не позволявшие отослать навязчивого собеседника куда подальше, даже если очень хотелось. Сейчас же сдержанный интерес в его глазах, когда он осматривался по сторонам, задавал мимоходом какие-то вопросы, как будто был искренним. Иногда он и сам что-то начинал рассказывать: о том, как по юности с шисюном бегали сюда за вином и как потом за это прилетало от матери, как вот с таких же озёр собирали лотосы и как потом убегали от их хозяев… Цзинь Гуанъяо слушал всё это и сдержанно улыбался. Кто бы мог подумать, что строгий Саньду Шэншоу, который так ругает племянника за мелкие проказы, сам в юности был ничуть не лучше!
Но даже вот так разговорившись, что для него было редкостью, за весь проведённый в Юньпине день Ваньинь ни разу не спросил о его доме. То ли Цзинь Гуанъяо так удачно удалось его заговорить, то ли мужчина знал о тактичности куда больше, чем это рисовали слухи о нём, но о публичном доме глава Цзян не спросил ни разу. Этот факт ощущался значительным облегчением. Объяснять, почему на всего недавно бывшем пепелищем месте уже возводится фундамент для нового здания, а рабочие его узнают и уважительно кланяются, у Цзинь Гуанъяо не было никакого желания.
Уже давно минул полдень, когда они дошли к рыночной площади. Если весь город за последние года и приобрёл новые черты — где-то дома совсем обветшали, где-то наоборот достроили прежде бывшие в плачевном состоянии здания, где-то сменили украшения, — то это место оставалось всё таким же, каким было в памяти. Яркое, шумное, живое… Словно не полдесятка лет прошло с того времени, когда ему в последний раз приходилось приходить сюда по просьбе матери за покупками.
Они медленно проходили вдоль торговых рядов, когда Ваньинь, бросив что-то об утренней ссоре с племянником, остановился около прилавка с игрушками. Цзинь Гуанъяо с мягкой улыбкой наблюдал за тем, как обычно всегда ругавший его за то, что заваливает ребёнка подарками, мужчина теперь уже сам выбирал что-то из разнообразия деревянных и тряпичных игрушек, — и вдруг почувствовал с обратной стороны колена какое-то странное прикосновение.
Обернулся Цзинь Гуанъяо, возможно, даже слишком резко. Хотя виновника этого такая дёрганость явно ничуть не смутила: крупная собака продолжала настойчиво тыкаться носом в складки его ханьфу, как будто что-то ища. Уголки губ коротко дёрнулись вниз, и Цзинь Гуанъяо осторожно сделал шаг ближе к Ваньиню, тут же пряча посетившее было отвращение за вежливой улыбкой.
Собак он не боялся — но и пересекаться с ними не любил. Хватило тех времён, когда приходилось отгонять дворняг от публичного дома, чтобы уже они не распугивали клиентов. Эти животные были слишком шумными, слишком тактильными и часто слишком пыльными, ведь на улице некому следить за тем, чтобы шерсть у них была чистой. Те же, у кого был дом, были ещё и до тошноты преданными — и ещё в юности он в упор не понимал безусловности этого качества. Ни в людях, ни в животных.
— Молодой господин, не переживайте, она смирная, — торговец игрушками выглянул из-за прилавка, видно, заметив косые взгляды одного из посетителей себе под ноги. — Просто внимания ищет.
Ваньинь в этот момент тоже обернулся — и, к удивлению Цзинь Гуанъяо, вдруг отложил бывшую у него в руках соломенную бабочку, после чего присел, оказываясь на уровне глаз с собакой, и легко похлопал ладонями по коленям.
— Эй, иди ко мне. Не докучай молодому господину, видишь, ему не нравится.
Ваньинь при этом сам был не похож на себя. Он сдержанно улыбался, в глазах словно появился какой-то светлый огонёк, и даже голос его как будто изменился, стал мягче, выше. Цзинь Гуанъяо с едва сдерживаемым удивлением наблюдал за тем, как собака слушается, наконец оставляет в покое подол его одежд, подходит к протянутым к ней рукам и довольно жмурится, когда они зарываются в густую шерсть, поглаживая за ушами.
— Как она вас слушается, господин! Видно человека, который умеет обращаться с животными, — с улыбкой произнёс торговец, уже совсем выходя из-за прилавка. — У вас, наверное, и свои собаки есть?
— Нет, — Ваньинь ответил после небольшой паузы. Заметив, как на мгновение потускнели его глаза, Цзинь Гуанъяо заинтересованно прищурился. Было что-то неправильное во внезапно замедлившихся от одного только вопроса движениях рук, гладивших шею собаки уже более растерянно.
— У меня были щенки, но в глубоком детстве. Воспоминания очень туманные, — продолжал Ваньинь, со слабой улыбкой наблюдая за тем, как наконец получившая внимание собака радостно виляет хвостом и сама тыкается головой в руку, после чего повернулся уже к хозяину лавки. — Это ваша собака?
— Сына, — поправил торговец как будто даже с нежностью в голосе. Его явно радовала возможность с кем-то поговорить. — Он отправился сегодня за материалами для игрушек в соседний город, а брать с собой в дорогу собаку — издеваться и над собой, и над ней. Так что он оставил её на время у меня.
— Вот как… — Ваньинь ещё несколько раз провёл по шерсти и со вздохом встал. Собака как-то обиженно пискнула и попыталась встать на задние лапы, передними опираясь на мужчину (Цзинь Гуанъяо едва не передёрнуло, когда он представил, какие пятна могли бы остаться на ханьфу, будь они мокрыми) и напрашиваясь на продолжение ласки. Заклинатель со снисходительным хмыканьем вновь опустил ладонь ей на голову. — Хорошая собака. Если не пренебрегать дрессировкой, незаменимый друг из неё выйдет. Да и так, наверное, тоже.
— С каких это пор ты у нас заделался знатоком собак? — спросил Цзинь Гуанъяо, когда они уже отходили от лавки и направлялись в сторону ворот города.
— Они мне всегда нравились, — Ваньинь неопределённо пожал плечами, пряча в рукав небольшого тряпичного тигра, которого всё же купил для племянника. — В детстве я много времени проводил со своими щенками. Они у меня даже кое-какие простенькие команды знали, — это он произнёс с довольной усмешкой, как будто даже гордостью. Цзинь Гуанъяо чуть прищурился, продолжая неотрывно смотреть на него.
— Интересно… Вот только что-то я не припомню, чтобы в Пристани Лотоса видел хотя бы одну собаку.
Ваньинь с этими его словами нахмурился и даже чуть повернул голову в сторону. Словно прячась, совсем не желая затрагивать эту тему. Улыбка его чуть померкла, лицу вернулась привычная лёгкая хмурость, которая в начале дня, казалось, наконец исчезла. Отвечать он начал лишь после долгой паузы, медленно, то ли осознанно подчёркивая слова короткими паузами, то ли всё ещё сомневаясь, стоит ли вообще рассказывать что-то такое:
— Когда мне было около пяти, в ордене появился человек, который их очень боялся. Моим щенкам тогда нашли новых хозяев, а я пообещал, что больше в Пристани не будет ни одной собаки. Он давно ушёл, но… Я всё ещё не могу представить рядом с собой даже намёка на собачий лай, — он сделал небольшую паузу, потерянно глядя прямо перед собой, словно находясь не здесь, просматривая давние воспоминания. А затем всё же повернулся к спутнику с так часто появлявшейся в подобные моменты на его лице полупечальной усмешкой. — Да и посмотри на меня, какие мне собаки сейчас? Им внимание нужно — а я даже Цзинь Лину порой не могу уделить его достаточно.
«Что верно, то верно», — подумал Цзинь Гуанъяо, вспоминая сгорбившуюся над документами фигуру Саньду Шэншоу, из раза в раз встречавшую его во время визитов в Пристань Лотоса, но тактично смолчал. И больше спрашивать не стал, мягко переведя тему.