Посторонние

      — Ваньинь… — Мэн Яо дождался, пока на него поднимут взгляд, и в тот же момент протянул вперёд телефон. — Смотри.       Уже по тому, как его позвали, едва заметно растягивая последний слог имени, следовало почуять неладное. И всё же Цзян Чэн заставил себя перевести взгляд на дисплей, где проигрывалось без звука видео, на котором двое — по силуэтам в объёмных тёплых куртках сложно было угадать, кто именно, — танцевали что-то незамысловатое на фоне огней в снегопад. С губ тут же сорвался тяжёлый вздох. Ну вот опять…       — Нет, — Ваньинь не стал ждать ни вопросов, ни предложений и снова опустил глаза в лежавший перед ним на столе учебник. Не за горами была сессия, и если его гениальные знакомые в лице неугомонного друга детства и сидящего сейчас прямо перед ним однокурсника и могли подготовиться к экзаменам за одну ночь, просто пару раз взглянув в учебники, то он такую роскошь себе позволить не мог. Так что отвлекаться сейчас на сомнительные предложения — а у Мэн Яо они в большинстве случаев казались сомнительными, даже если потом ему чаще всего и нравился итог — он не горел желанием. Тем более если это предложение попахивало неплохой такой возможностью опозориться в глазах небезразличного ему человека (и, возможно, словить на себе пару косых взглядов прохожих, но это уже условности). Потому что танцевать Ваньинь не умел и не то чтобы собирался учиться. А браться за что-то, что не умеешь, и надеяться на быстрый и хороший результат — попросту глупо.       — Ты как всегда категоричен, — Мэн Яо улыбнулся примирительно, как будто даже спокойно принимая отказ (о, Ваньинь очень удивился бы, будь это в самом деле так просто), но телефон не убрал. Он продолжал лежать на столе, повернутым к Цзян Чэну, а на экране зациклено крутилось видео. Как гипнотизируя… — Я ведь даже не успел ничего предложить.       — Тебе не нужно ничего предлагать, чтобы я понял, к чему ты клонишь, — Ваньинь медленно отодвинул учебник и, подперев голову рукой, обратил взгляд к сидящему напротив. — Хоть убей, не понимаю. Ты вроде серьёзный человек, учишься на юриста — и занимаешься такой ерундой. Как подросток, ну честно!       — Я не занимаюсь ерундой, — невозмутимо возразил Мэн Яо, словно совсем не задетый чужими словами, словно только их и ждавший, чтобы получить повод привести новый аргумент. — Я ищу поводы нам с тобой провести время вместе и оставить что-то на память.       — О, дурацкое видео под слащавую музыку — именно то, что нужно сохранять в архивах! — возмущение с примесью пренебрежения должно было выйти в достаточной степени явным, чтобы отвадить от подобных предложений. Ваньиню так казалось. Но чужая улыбка после его слов только стала шире.       — Именно. Так что? — Цзян Чэн чуть дёрнулся, когда его руки вдруг невесомо, едва ощутимо коснулись прохладные пальцы. Голос Мэн Яо между тем чуть понизил, пропуская в него поистине искусительные, только ему присущие нотки. — Во дворе моего дома украсили ёлку и повесили гирлянды к праздникам. Если обещания синоптиков о снегопаде завтра вечером правдивы, кадр будет невероятный.       Сдерживать порыв закатить глаза Ваньинь даже не пытался. Однажды он обязательно перестанет вестись на эти провокации. Однажды…

***

      Цзян Чэн сосредоточенно всматривался в кружившиеся на экране телефона фигуры — их с Мэн Яо фигуры — и с каждым мгновением хмурился всё больше. Какой это был уже дубль? Он сбился со счёту после пятого… Но что предыдущие, что этот ему категорически не нравились. То дети, играя в снежки, промахнутся и попадут в одного из танцевавших (почему-то прилетало чаще всего именно Ваньиню), то телефон соскользнёт с импровизированного штатива, наскоро сделанного из его портфеля и скамейки, то сам Ваньинь запутается и начнёт не с той ноги, портя, казалось бы, элементарный танец…       — Давай ещё раз, — заключил наконец Цзян Чэн, смахнул с экрана только что снятое видео, вновь открывая камеру, и наклонился, чтобы установить телефон обратно. Довольную усмешку стоявшего за его спиной Мэн Яо он старался изо всех сил игнорировать.       — Надо же… — впрочем, игнорировать кого-то, когда к тебе подходят вплотную и дышат у самого уха так близко и тепло, было не так-то просто. — А я был уверен, что ты решишь сбежать после первой же относительно удачной попытки.       — Если берёшься что-то делать, нужно делать это хорошо, — фыркнул в ответ Цзян Чэн, избегая думать о том, что звучит в этот момент до невозможного похоже на мать. — Я не хочу, чтобы у тебя на память осталось что-то размытое и непонятное с моей руганью из-за того, что обувь скользит по льду, на фоне.       — Последнее легко поправить, просто наложив звук сверху, — за спиной послышался сдержанный смех. А затем поперёк живота Ваньиня легли в едва ощутимом объятии руки и чуть прижали к себе. Через толстый слой одежды касание почти не чувствовалось, но дыхание от него всё равно перехватило. Телефон едва не выскользнул из замёрзших пальцев, но от падения в сугроб все же был в последний момент спасён. — Но мне приятно, что ты так серьёзно подходишь к делу. Спасибо.       — Не за что, — с трудом выдавил Цзян Чэн, чувствуя, как щёки начинают гореть от этой внезапной близости даже на морозе. Он в последний раз поправил телефон и встал, неловким движением отцепляя от себя чужие руки. Пришлось пару раз кашлянуть, чтобы посетившее вдруг оцепенение окончательно сошло на нет. — Всё, иди включай музыку. Пора закругляться, пока от холода техника не отключилась.       Мэн Яо коротко поджал губы, недовольный таким внезапным переводом темы, — но всё же покорно отправился включать принесённую с собой колонку. Ваньинь на мгновение вздохнул с облегчением и, включив запись, отошёл к их «танцевальной площадке», где тонкий слой свежевыпавшего снега на тротуаре уже был перекрыт множеством ходящих по кругу следов. На улице постепенно начинало смеркаться. К тому моменту, как музыка заиграла, а Мэн Яо снова оказался рядом, загорелись первые огни на украшенной к праздникам площади.       «В кадре будет красиво смотреться, наверное», — мимоходом отметил Цзян Чэн и, отсчитав по музыке нужный момент, протянул вперёд руку. Заледеневшие за время их пребывания на улице пальцы (перчатки Ваньинь снова благополучно забыл дома) обожгло прикосновением — пришло время для первого шага.       Танцевать оказалось не так сложно, как он думал. Всего лишь потребовалось пару раз посмотреть как бы невзначай сброшенное Мэн Яо видео (тот словно даже не сомневался, что его предложение в итоге всё же одобрят, и начал готовиться ещё до того, как услышал недовольное «Ладно, что с тобой делать будешь»), вечер потренироваться с пустотой у себя в комнате — которая, как оказалось в процессе, не такая уж и просторная — и едва-едва избежать вполне себе близкой возможности оттоптать ноги новоявленному партнёру в первые несколько дублей. Если бы ещё снег не норовил в глаза прилететь, возможно, Ваньинь даже вслух согласился бы с тем, что да, такой вид досуга тоже может приносить удовольствие. Пока же соглашался он только в мыслях, отчаянно стараясь вспомнить, какое движение должно быть следующим.       У Мэн Яо же как будто и этих мыслей не возникало. Он двигался уверенно и легко, несмотря на объёмную одежду, тяжёлые тёплые сапоги, скользящий под ногами и падающий на непокрытую шапкой голову снег… Его словно абсолютно ничего не сковывало, он почти летел над землёй, казалось, совсем не прикладывая усилий, идеально попадая в звенящую в ушах, иногда прерываемую шумом проезжающих мимо машин и криками играющих неподалёку детей музыку. Шаг вперёд, чтобы сверкнуть глазами из-под длинных ресниц; затем скользящим, но уверенным движением ступить назад, не выпуская при этом руки, не прерывая зрительный контакт; повернуться вокруг своей оси и тут же пригласить повторить это же действие, как зеркалу, одним лишь поворотом запястья направив, подсказав…       Когда в глазах напротив яркой звездой отразился загоревшийся над их головами фонарь, в сердце Цзян Чэна что-то ёкнуло. Мэн Яо в танце казался каким-то особенно живым, особенно искренним, отрекающимся ото всей напускной вежливости и язвительных усмешек… И было в нём таком что-то волшебное, толкающее на необдуманные глупости.       Ваньинь без предупреждений, в каком-то непонятном порыве внезапной уверенности притянул партнёра к себе. Лишь на мгновение заметил проскользнувшее на чужом лице, но так и не высказанное удивление. А после, не давая времени передумать ни себе, ни другому, легко подхватил под талию, чуть развернулся, наклонился, заставляя прогнуться, рефлекторно схватиться руками за плечи в поисках опоры, и… Замер.       Это не было запланировано. Не было отрепетировано или оговорено — Цзян Чэну просто захотелось. А не Мэн Яо ли вот уже несколько лет их знакомства неустанно убеждал его в том, что своим желаниям, даже самым безумным, следует потакать хоть иногда?       Сердце в груди колотилось как бешеное, дыхание сбилось скорее от волнения, чем от реальной нагрузки, глубокими вдохами хватаемый морозный воздух щекотал лёгкие. В такой позе их лица оказались совсем близко, наклониться всего на пару сантиметров — и вот оно, неизбежное касание. Но ни один не двигался с места. Недолгая песня уже давно закончилась, остались только звонкие голоса сновавших туда-сюда по двору, побросав на землю школьные сумки, детей. А Цзян Чэн продолжал стоять на месте, чувствуя тяжесть удерживаемого тела в руках, глядя на широко распахнутые в удивлении глаза, уже начавшие таять мелкие снежинки на ресницах и бровях, на розовые от мороза щёки…       — Ого, — облачком пара сорвалось с губ Мэн Яо. Тихое. Восхищённое. — Очень… Неожиданно.       — Не слишком… Странно вышло? — с запинкой произнёс Ваньинь, всё ещё не до конца будучи уверенным в том, как трактовать эту реакцию на свою выходку. Может, стоило всё же предупредить?       — Ты что! — глаза Мэн Яо тут же загорелись неподдельным восторгом, увидеть который на лице этого, казалось, всегда и ко всему готового человека удавалось очень редко. — Это, определённо, стоило тех нескольких десятков дублей.       — Нескольких… Десятков? — Цзян Чэн распахнул глаза в тихом ужасе, правая рука рефлекторно чуть сильнее сжала чужую ладонь. Нет, он знал, что попыток было много, но… Но не столько же! Даже совестно как-то… Из-за него ведь переснимать приходилось.       — Да нет же, шучу. Я даже не считал, — Мэн Яо звонко рассмеялся и, чуть подтянувшись вверх, оставил короткий поцелуй на его щеке, прежде чем окончательно выпрямиться и стать на ноги более устойчиво. — Но вышло здорово, правда. Главное, чтобы камера словила… Но это мы уже дома посмотрим. После всех твоих сегодняшних страданий я просто обязан отпоить тебя тёплым чаем.