Неукротимый: из-за любви двух мальчиков

      Солнце едва показалось из-за линии горизонта, когда Цзян Чэн очнулся от самого крепкого сна, который у него когда-либо был. Некоторое время его глаза блуждали по незнакомому потолку, а потом он вспомнил, где находится - в одной из спален гостевых покоев Облачных Глубин.       Следующими вернулись воспоминания о том, как они с сестрой узнали вчера правду о его золотом ядре. Цзян Чэн резко выпрямился, прижав одну руку к животу, готовясь к тому же шоку и боли, ожидая, что его захлестнёт та же убийственная ярость... Только чтобы почувствовать что-то гораздо, гораздо меньшее.       Менее всеобъемлющее.       Менее сердитое.       Менее... что угодно.       Была только небольшая боль в груди, но как только он сосредоточился на ней, боль начала расти и расползаться, давя на лёгкие и затрудняя дыхание. Глаза Цзян Чэна увлажнились, а горло сжалось.       Он знал, почему Вэй Усянь отдал ему своё ядро, он понимал почему. Это всё ещё вызывало у него желание плакать... Что, как он полагал, было лучше, чем желание убить брата. Конечно, он бы этого не сделал. Он обещал сестре, что не будет этого делать. Кроме того, он лишился преимущества в тот момент, когда проговорился о том, что тоже поступил опрометчиво, заманивая Вэньских солдат подальше от Вэй Усяня.       Цзян Чэн выдохнул и вытер ладонями глаза. Они оба оказались идиотами, не так ли?       Это было чудо, что сестра не сдалась и не отказалась от них обоих. В конце концов, ей больше не нужны были два младших брата с эмоциональным багажом, не тогда, когда у неё был любящий муж, заботливая свекровь и новая роль жены главы Ордена Цзинь.       Впрочем, это было не в стиле Цзян Яньли. На самом деле, она почти усыновила ещё одного младшего брата, Гуанъяо, который вышел из утробы своей матери с полным эмоциональным багажом.       Нет. Цзян Чэн решил, что он и Вэй Усянь всё ещё нужны сестре, хотя бы для того, чтобы Павлин продолжал быть образцовым мужем. Гуанъяо слишком благоговел перед своим сводным братом, чтобы что-то предпринять.       Глубоко вдохнув, Цзян Чэн испустил один длинный протяжный выдох.       Вэй Усянь был прав – всё, что происходило в прошлом, должно там и оставаться, именно там ему самое место. Нет смысла больше зацикливаться на этом, хотя Цзян Чэн знал, что он всё равно будет зацикливаться. Потому что не похоже было, что он сможет вернуть Вэй Усяню его золотое ядро.       С Вэй Усянем всё будет в порядке. Он не был какой-то девицей в беде, нуждающейся в защите и заботе. Он пережил три месяца в Могильных Курганах, весь в синяках, побоях и без ядра. Он всегда по собственной инициативе брал на себя ведущую роль, когда рос, будь то зачинщик их детских шалостей или главный ученик Ордена Юньмэн Цзян. Он был (хотя Цзян Чэн не хотел этого признавать) тем, к кому другие ученики автоматически обращались всякий раз, когда сталкивались с проблемой.       Так что Вэй Усянь справился бы даже без поддержки Ханьгуан-цзюня. С сестрой тоже было бы всё в порядке. Единственный, о ком Цзян Чэну нужно было беспокоиться... был он сам. И Вэнь Цин. И как ему ухаживать за ней.       Он хотел увидеть её снова.       Он хотел услышать, как она снова произносит его имя.       Он хотел сообщить ей о своём намерении ухаживать за ней - как будто его влюблённое поведение не было достаточно очевидным, - прежде чем кому-нибудь ещё придёт в голову та же идея.       В конце концов, Вэнь Цин была красива и талантлива. Она и её семья больше не были париями, а были ценными гостями Ордена Гусу Лань. Она спасла жизнь жениху Цзэу-цзюня и была практически сестрой жениху Ханьгуан-цзюня.       Цзян Чэн поспорил бы и на Саньду, и на Цзыдянь, что весь этот пакет делает Вэнь Цин очень привлекательной и перспективой невестой. Побуждаемый к внезапным действиям, он сбросил одеяла, не обращая внимания на боль в едва зажившем плече, и спустил ноги на пол. Затем он остановился, увидев поднос на низком столике. Запустив руки в распущенные волосы, он подошёл к столу и плюхнулся на подушку перед ним без особых церемоний, поскольку был один. На подносе стояли миска рисового отвара, приправленного овощами, блюдо с паровыми булочками, начинёнными пастой из лотоса, и чайник горького лечебного чая. Цзян Чэн проглотил всё, даже чай, подозревая, что он был приготовлен по приказу Вэнь Цин.       Теперь, когда его желудок был полон и согрет, он почувствовал оптимизм, почти веселье. Он был готов начать свой день, как только вымоется и оденется. Он даже решил уложить свои волосы так, как делал это раньше. Сестра сказала, что так он выглядит более доступным, а она никогда не ошибалась.       А потом он пойдёт искать Вэнь Цин.       * * *       В соседней комнате для гостей, в нескольких десятках футов от главы Цзян, Не Минцзюэ лежал в постели без сна и смотрел в потолок. А-Яо, бросившийся вчера в его объятия под улыбающимся взглядом Сичэня, наконец-то заставил его осознать свои истинные чувства к ним обоим... Но было уже слишком поздно.       Минцзюэ, который никогда не думал, что будет бояться чего-либо, кроме истории отклонения ци своей семьи, или отчаиваться из-за чего-либо, кроме отсутствия интереса Хуайсана к самосовершенствованию, вдруг обнаружил, что боится предстоящей свадебной церемонии через две недели.       На которой он должен был присутствовать как глава Ордена, названый брат и друг.       Игнорируя постоянную боль в груди, Минцзюэ напомнил себе, что уже слишком поздно. Он не мог признаться им сейчас или повернуть время вспять, чтобы начать всё сначала.       Даже если бы он мог, поступил бы он по-другому?       Позволил бы теплоте, которая всегда кипела в нём, когда он видел Сичэня, диктовать свои слова и действия?       Это могло бы превратить его в заикающуюся развалину, неспособную связно говорить.       Остановил бы он поклоны Сичэня объятиями, а не просто руками?       Это почти наверняка принесло бы ему удар Лебин по голове.       Но что ещё более важно, стал бы он относиться к А-Яо с большей добротой в надежде, что тот останется верен ему?       Нет - на все вопросы. Минцзюэ был не из тех, кто закрывает своё сердце или суёт нос в чужие дела. Он был не из тех, кто уповает на то, что кто-то будет вести себя честно и благородно. Он просто ожидал этого от своих названных братьев.       Кроме того, Сичэнь и А-Яо уже установили своего рода связь, когда они впервые встретились на лекциях Гусу три года назад. Хуайсан рассказал ему об этом, назвав это «мгновенным влечением» - Минцзюэ же назвал это полной чушью, отругал брата за чтение этих дрянных любовных романов и отправил тренироваться с саблей.       К сожалению, Хуайсан, в конце концов, оказался прав. Сичэнь и А-Яо, казалось, были обречены быть вместе, и как их старший брат, всё, что Минцзюэ мог сделать, это оказать поддержку и хорошо скрывать собственные чувства.       Приняв это непростое решение, Минцзюэ встал с кровати. Он не сказал Хуайсану, когда вернётся в Цинхэ, помчавшись сюда вчера утром, но теперь его ничто не удерживало в Облачных Глубинах. Если Цзян Ваньинь в соседней комнате уже проснулся, они могли бы позавтракать вместе, прежде чем отправиться по домам.       Минцзюэ укладывал волосы, когда стук в дверь заставил его вздрогнуть и выронить металлическую заколку для волос. Он негромко выругался, когда гуань прокатился по полу и остановился, звякнув о безупречно белый ботинок Сичэня, в тот момент, когда они с А-Яо вступили в комнату с нагруженными едой подносами.       - Доброе утро, старший брат, - поприветствовал его Сичэнь и, аккуратно переступив через заколку, направился к низкому столику, чтобы сгрузить на него поднос. - Ты хорошо спал?       - Доброе утро, старший брат, - эхом повторил А-Яо и поспешил за средним братом, а поставив свой поднос на стол, сложил руки вместе и совершил официальный поклон вместе с присоединившимся к нему Сичэнем.       Минцзюэ пришлось отпустить с таким трудом заплетённые косы, чтобы остановить их поклоны, просунув ладони под их руки. Возникла секундная заминка, а потом А-Яо наклонился, чтобы поднять с пола заколку для волос, и посмотрел на главу Не с нетерпеливой улыбкой.       - Пожалуйста, позволь мне, старший брат!       Как и вчера, Минцзюэ сам не понял почему согласился, но уже в следующую минуту он сидел за низким столиком, а Сичэнь - напротив него. Всё происходило как и накануне, с единственной разницей в том, что А-Яо стоял сейчас позади него, а не сидел между ними. Наблюдая, как Сичэнь готовит чай, и чувствуя, как тонкие пальцы А-Яо перебирают его волосы, Минцзюэ испытывал то же удовлетворение, что и вчера, только на этот раз оно было горько-сладким, словно судьба предлагала ему заглянуть в будущее, частью которого он не был.       Минцзюэ сжал руки на коленях, отрешённо глядя на фарфоровый чайник. А-Яо же тем временем закончил причёску старшего брата, с тихим удовлетворённым гудением обошёл его и остановился чуть сбоку от стола, чтобы критически оглядеть дело своих рук.       - Твоя память хорошо тебе служит, А-Яо, - похвалил Сичэнь. - Я помню, как мне приходилось несколько раз переплетать косы Хуайсана во время его предыдущих лекций, когда он сказал, что забыл, как это делается.       - Даже после того, как я научил его? - Минцзюэ нахмурился. - А это было до того, как А-Яо присоединился к моему Ордену.       Его глаза сузились, когда он посмотрел на младшего названного брата, устроившегося за столом между ними и задумчиво смотревшего на накрытые миски на подносах.       - Так вот как ты этому научился. Делая прическу Хуайсану, - пробормотал он сухим голосом.       А-Яо быстро улыбнулся ему, но не выглядел при этом ни виноватым, ни смущённым.       - Он знал, что ты будешь ругать его, если он продолжит спрашивать тебя.       Минцзюэ закатил глаза, он был хорошо знаком с коварством своего младшего брата.       - Означает ли это, что мы все по очереди помогали ему с прической? - недоверчиво поинтересовался Сичэнь.       Минцзюэ в ответ усмехнулся, и его братья присоединились к нему.       Потом они приступили к еде. Главы Не и Лань начали свой завтрак с риса и овощного отвара, а А-Яо откусил булочку с пастой из лотоса и заявил, что на сегодня с него достаточно отвара. Спокойствие, которое ощущал Минцзюэ, длилось до тех пор, пока они не закончили трапезу, и А-Яо не налил им по второй чашке чая. Именно тогда Сичэнь вытащил из рукава богато украшенный красный свиток и обеими руками протянул его через стол Минцзюэ.       - Старший брат, для нас было бы честью, если бы ты и Хуайсан разделили нашу радость, - официальным тоном проговорил он и склонил голову.       Минцзюэ смотрел на приглашение в течение двух ударов сердца, прежде чем принять его двумя руками, мысленно благодаря богов за то, что они оставались твёрдыми.       - Спасибо. Хуайсан и я обязательно придём.       В противовес своим вежливым словам, он засунул свиток в рукав, даже не разворачивая. Без сомнения, Хуайсан пришёл бы в дикий восторг от цвета, дизайна и каллиграфии и добавил бы свиток в свою коллекцию красивых вещей. В конце концов, приглашение на свадьбу от консервативного Ордена Гусу Лань было редкостью, не говоря уже о двойной свадьбе знаменитых Близнецов-Нефритов, избранными партнерами которых стали мужчины.       Сичэнь и А-Яо продолжали улыбаться ему, и Минцзюэ заставил себя сказать что-то ещё.       - Я рад за вас обоих. - Слова прозвучали высокопарно. Деревянно.       Яркие глаза Сичэня немного потускнели, но он грациозно кивнул:       - Спасибо.       - Старший брат? Ты действительно рад за нас?       Вздрогнув, Сичэнь и Минцзюэ повернулись к А-Яо.       - Что вы имеете в виду? - требовательно спросил глава Не, и его сердце забилось быстрее.       - А-Яо, почему ты спрашиваешь об этом? - Сичэнь выглядел расстроенным. - Старший брат никогда не лжёт.       Взгляд А-Яо был мягким и открытым, и Минцзюэ казалось, что он смотрит в самую его душу.       - Ты действительно рад за нас? - повторил он. - Ты не хочешь... большего?       Тихий вздох заставил Минцзюэ отвести взгляд и увидеть широко раскрытые глаза Сичэня и румянец, заливший его щёки.       - А-Яо, - упрекнул глава Лань с неловкой улыбкой. - На что ты намекаешь?       Гуанъяо повернулся к среднему брату, сохраняя неподвижность позы, за исключением точного движения головы. Минцзюэ больше не видел его глаз, но он всё ещё мог представить, как они смотрят - бесхитростно и невинно.       - Средний брат, ты действительно хочешь оставить свои чувства к старшему брату невысказанными?       Сичэнь выглядел загнанным в ловушку: его глаза метнулись к Минцзюэ, а кончик языка высунулся и пробежал по губам.       - Я... Я никогда не имел в виду...       К этому времени сердце Минцзюэ иступлёно колотилось, словно пойманная в силки птица.       - Сичэнь, ты никогда не имел в виду что… - Слова прозвучали хрипло.       Сичэнь пристально посмотрел на Минцзюэ, прежде чем повернуться к А-Яо:       - Как ты узнал?       - Что ты влюблен в старшего брата? - Голос А-Яо струился подобно шёлку. - Потому что я тоже.       Сердце Минцзюэ болезненно сжалось, как будто кто-то пытался вырвать его прямо из груди.       - Но я люблю тебя, А-Яо, - запротестовал Сичэнь.       - И я люблю тебя, средний брат. Однако это не означает, что мы также не можем любить старшего брата.       А-Яо потянулся, сжал пальцами запястье Сичэня, и тот немедленно перевернул его руку, чтобы поцеловать раскрытую ладонь. Затем А-Яо потянулся к руке Минцзюэ, и тот обнаружил, что копирует Сичэня, поднимая руку юноши и касаясь губами нежной кожи его ладони.       - Но как же наша свадьба? - вымолвил Сичэнь слабым голосом.       А-Яо едва заметно улыбнулся, только одна сторона его губ изогнулась вверх. Это была знакомая Минцзюэ улыбка - коварная, хитрая и такая же очаровательная, как и её обладатель.       - Старший брат не возражает против того, что он не может участвовать в свадебной церемонии, - ответил А-Яо, даже глазом не моргнув, и Минцзюэ крепче сжала его руку.       - Когда ты догадался?       Выражение лица юноши стало чуть-чуть укоризненным:       - Так ты смотрел на нас, когда я умирал от яда Сюэ Яна.       - Ты ничего не мог видеть, когда был на пороге смерти, - усмехнулся Минцзюэ, но голос его был слишком шатким, чтобы звучать скептически.       - Напротив, - возразил А-Яо. - Я считаю, что в такое время человек видит очень ясно.       - Старший брат, это правда?       Минцзюэ повернулась к Сичэню, который выглядел ошеломлённым.       - Да.- Это единственное слово потребовало от Минцзюэ больше смелости, чем он ожидал, хотя этого и не должно было быть, поскольку А-Яо уже раскрыл свои чувства к Сичэню и к нему.       Одинокая слеза скатилась по щеке главы Гусу Лань, но он, казалось, этого не заметил.       - Разве ты не собирался рассказать нам? - спросил он с болезненным видом.       Видя, что средний брат выглядит таким измученным, как будто он действительно подумывает об отмене свадьбы, Минцзюэ успокоился больше, чем он думал. Расстроенный звук, изданный А-Яо, заставил его понять, что он по-прежнему сжимает его руку. Он сразу же отпустил её.       - Извини, - хрипло проговорил он, и А-Яо, массируя руку, криво улыбнулся:       - Старший брат не знает ни своей собственной силы. Ни своей привлекательности.       Короткий взгляд из-под длинных ресниц, наполовину застенчивый, наполовину... нет, заставил Минцзюэ почувствовать себя так, словно его охватило пламя.       - Это потому, что у меня их нет, - заявил он и поспешил повернуться к Сичэню. - А-Яо прав. Я люблю вас обоих, - с усилием проговорил он, и ещё одна слеза скатилась по щеке главы Лань.       - Означает ли это... но, к сожалению, я не могу включить тебя в церемонию, - сбивчиво произнёс он.       - А-Яо прав и в другом, - продолжил Минцзюэ. - Меня не волнует церемония.       - Хотя нет никаких причин, по которым мы не могли бы устроить свою личную церемонию позже, не так ли, средний брат? - предложил А-Яо с улыбкой, обнажившей его ямочки на щеках.       Сичэнь издал тихий смешок, вытирая щёки свободной рукой.       - А-Яо прав во всём, - произнёс он и повернулся к Минцзюэ. - Ты совершишь три земных поклона со мной и А-Яо в нашу первую брачную ночь?       - О, «наша брачная ночь» - звучит очень мило, - промурлыкал А-Яо с невинной улыбкой.       - Лучше, чем было бы, если бы ты ничего не сказал. - Улыбаясь, Сичэнь поднял их соединенные руки, чтобы коснуться губами костяшек пальцев А-Яо.       Видя, как они ведут себя так интимно в его присутствии, что-то в Минцзюэ дрогнуло, но не в неприятном смысле.       - Вы двое... - Глава Не замолчал, его обычная прямота покинула его.       - Хочешь знать, был ли у нас секс? - А-Яо, по-видимому, не испытывал таких угрызений совести, и Минцзюэ ощутил как его и без того горящие лицо и тело вспыхивают с удвоенной силой. - Нет, пока нет. Средний брат хочет следовать правилам Ордена Лань.       - Это так, - подтвердил Сичэнь, его лицо всё ещё было розовым. - Напомнив Ванцзи о том же самом, я должен подать хороший пример.       - Ах. Тогда очень жаль, - произнёс Минцзюэ с притворным вздохом, чтобы скрыть, насколько он был доволен этим открытием.       - Старший брат, - упрекнул Сичэнь, выглядя смущённым.       - Старший брат, - эхом отозвался А-Яо, хотя и не потрудился скрыть лукавый огонёк в глазах.       Сделав глубокий вдох, Минцзюэ поднялся на ноги, и его братья по клятве последовали его примеру. На мгновение они просто обменялись взглядами, полными предвкушения, сдержанности и затаённой застенчивости. Никто не знал, кто двинулся первым, но внезапно они оказались в объятиях втроём, и Минцзюэ почувствовал себя так, словно после очень долгого путешествия возвратился домой. Нежность момента разрушало ворчание бедняги А-Яо, несколько раздавленного между ним и Сичэнем.       - Старший брат, средний брат, я не могу дышать...!       Усмехнувшись, Сичэнь убрал руки со спины Минцзюэ и отступил назад, но затем вдруг вновь подался вперёд и прижался губами к щеке старшего брата. Не желая отставать, А-Яо быстро поднялся на цыпочки и поцеловал Минцзюэ в другую щёку.       - Ты называешь это поцелуями? – прорычал глава Не и, обхватив лицо А-Яо своими большими ладонями, поцеловал его прямо в губы, быстро и сильно, а потом, не давая братьям опомниться, сгрёб в охапку испуганного Сичэня и повторил поцелуй.       - Итак, - самодовольно усмехнулся он в воцарившейся тишине, - нам всё ещё нужно ждать до свадьбы?       - Боюсь, что так, - прерывисто выдохнул Сичэнь, изо всех сил пытаясь сдержать смех и не покраснеть, однако не преуспел ни в том, ни в другом.       - Мы и правда должны! - А-Яо выглядел шокированным, хотя Минцзюэ подозревал, что соглашается он подождать в основном для того, чтобы поддержать Сичэня.       Минцзюэ оглядел раскрасневшиеся лица своих братьев и задумчиво кивнул:       - Прекрасно. Тогда я получу одну из твоих знаменитых лобных лент Гусу?       - Мне так жаль, старший брат, - выговорил Сичэнь с виноватым видом. - Старейшины раздают их только во время церемонии бракосочетания или усыновления.       Минцзюэ отмахнулся и заверил его, что всё в порядке. Он не стал настаивать на этом, но пообещал себе, что заполучит одну из лент, как только они поженятся. По крайней мере, одну, а лучше две. Ухмыльнувшись про себя, он остановил новый поток извинений Сичэня ещё одним поцелуем, и повторил его снова, когда А-Яо потребовал свою порцию...       Следующие две недели, о скоротечности которых Минцзюэ с ужасом думал сегодня утром, теперь казались слишком долгим сроком. Для всех троих.