Искусители

Музыка бьёт по барабанным перепонкам, и Киришима слегка морщится — уши уже устали от сумасшедших басов, а люди на танцполе словно бы и не замечают того, как сходят с ума под чутким руководством диджея. Охранник заходит внутрь, чтобы оглядеть танцпол, и Киришима делает нехитрый жест рукой, указывая в сторону туалетов — он как раз отправил туда одного крайне непокладистого гостя, оставив себе при этом едва ли не всё содержимое его кошелька. Охранник закатывает глаза, но идёт вытаскивать бедолагу на улицу, чтобы проветрился. А ещё он думает, что над баром неплохо бы повесить табличку «не бесите бармена», а то многовато в последнее время таких конфузов происходит. Киришима сегодня за стойкой один, напарница отпросилась на один вечер по семейным обстоятельствам, но это и нестрашно. Во-первых, народу сегодня не особо много — рабочий день, в конце концов. Во-вторых, в клуб заходит его небезызвестный гость, как всегда во всём чёрном и самую малость чересчур обтягивающем, но бармену такое только по душе. — Добро пожаловать в клуб, Бакуго-сан, — говорит он своим самым вежливым тоном, и гость усмехается, усаживаясь у края стойки. — Что хотите попробовать сегодня? — Ты и так знаешь, Киришима. Доверюсь твоему вкусу. — Как скажете, Бакуго-сан. Киришиме уже не нужно спрашивать про крепость, вкусы и что-либо ещё. Бакуго любит что-то не слишком крепкое, но яркое, чтобы губы обжигало от остроты и чтобы было не слишком сладко. Бармен замешивает коктейль, обязательно добавляя туда немного миндаля, потому что это любимый вкус его гостя, и ставит перед ним бокал с невообразимым содержимым, небеспричинно ожидая похвалы в свой адрес. — Ваш коктейль, Бакуго-сан. Гость проводит кончиками пальцев по высокой ножке, и бармен внимательно следит за его движениями загорающимися грешным пламенем глазами. — Снова собрал всё самое дорогое и приправил это парочкой афродизиаков, не так ли, Киришима? — улыбается Бакуго, и Эйджиро довольно хмыкает. — Всё то, что вы так любите, Бакуго-сан. — Как предусмотрительно с твоей стороны. — Гость пробует коктейль, при этом не разрывая зрительный контакт с барменом. — Ты явно постарался, чтобы его сделать. — Надеюсь, вы по достоинству оцените мои старания. — Хочешь, чтобы я сам назначил этому напитку цену? — хмыкает Катсуки, и Киришима вздёргивает подбородок. — Прошу меня простить, Бакуго-сан, но истинную цену произведения искусства знает только его творец. — Но измеряет её всё равно покупатель. — Клиент может согласиться или не согласиться с ценой. — Киришима демонстративно смотрит на стакан, что только что вытер, поднеся его к лампе, чтобы лучше осмотреть на наличие отпечатков или разводов. — Если соглашается, то можно заключить сделку. Если же нет, то… Что ж, есть два варианта развития событий. — И что же это за варианты? — с хитрой улыбкой спрашивает Бакуго, потягивая неповторимую алкогольную смесь через модную металлическую трубочку. — Всё зависит от того, в каком состоянии находится произведение искусства. Если в идеальном, то сделка срывается. — А если не в идеальном? — подначивает его Катсуки, слизывая сумасшедшую смесь соли и перца с ободка бокала. — Тогда, Бакуго-сан, — заговорщицким тоном продолжает Киришима, наклоняясь к гостю и заглядывая ему прямо в глаза, где так отчётливо виднеется его отражение, объятое красным пламенем, — клиенту придётся очень дорого расплачиваться. К бару подходит молодая девушка в излишне открытом платье, и Киришима обслуживает её, демонстрируя свои лучшие манеры, за что получает щедрые чаевые, что сразу засовывает себе в карман, и Бакуго громко хмыкает, допивая свой коктейль. — И сколько же ты возьмёшь с меня на этот раз, а, Киришима? — Прошу меня простить, Бакуго-сан, — бармен делает невинное лицо, и Катсуки театрально приподнимает брови, подыгрывая ему, — я совсем забыл вам сказать, что касса сегодня не работает, поэтому я не могу ничего взять с вас. Могу только взять вас, если такой способ оплаты вас устроит. — Как низко. — Для вас, Бакуго-сан. Никак не для меня. Гость быстро оглядывается в поисках кого-то, похожего на бармена, но так никого и не замечает, из-за чего неприязненно морщится, а Киришима на это только хмыкает. — Ты сегодня один за стойкой? — Именно так, Бакуго-сан, — кивает бармен, поднимая на гостя лисий взгляд. — И как же ты предлагаешь мне расплачиваться в таком случае? — усмехается Бакуго, закидывая ногу на ногу. — Предупреждаю сразу, Киришима, я не собираюсь тут до закрытия сидеть. — Вам и не придётся, Бакуго-сан, — ухмыляется бармен, отходя к самому краю барной стойки, и открывает проход в самое сердце любого клуба. Гость скалится, разгадывая его план, и рысьей походкой заходит за барную стойку, а выглядит так, словно для него это самое натуральное на свете действие. Диджей добавляет басов, и вся светомузыка оказывается направлена на него и танцпол, что, как считает Киришима, оказывается очень кстати. Он внимательно следит за тем, чем занимаются стоящие неподалёку посетители, и, когда никто не видит, запускает сильные пальцы в волосы Катсуки, надавливая на самую макушку, а тот подчиняется, опускается на корточки, держась за ноги бармена. Никто не слышит, как расстёгивается пряжка ремня, никто не видит, как внимательно Бакуго рассматривает чужой член, — для посетителей существует только бармен с изысканными манерами, что в свободное время старательно протирает бокалы махровым полотенцем. Для него не выдать себя ни лицом, ни голосом, ни жестами, — это такое же испытание, как для Бакуго — выдать его с головой своими стараниями. А потому он не медлит, жарко дышит на пока не отвердевший член, проводит языком по мошонке, слегка прикусывает кожу ближе к бедру, а после поднимает взгляд и сходит с ума, потому что сверху на него смотрит сам дьявол, от одного прикосновения которого бренное грешное тело рассыпется позорным пеплом. Ему нужно лишь немного слюны, чтобы наконец обхватить член губами и вобрать его в себя, и Киришима резко выдыхает где-то наверху, на что Бакуго только самодовольно усмехается. Он не имеет ни малейшего понятия, есть ли где-то возле барной стойки камеры скрытого наблюдения, но рассчитывает на то, что Киришима не подставит их обоих таким образом. И всё же сама мысль о том, что их могут засечь за чем-то настолько непристойным, лишь добавляет ему азарта и желания выиграть в этой игре без правил. У барной стойки появляется компания друзей, они заказывают по коктейлю каждому и большой набор шотов, и Киришима без лишних слов начинает подготавливать всё необходимое. Он не подкидывает в воздух бутылки — слишком рискованно делать это сейчас, когда от одного умелого движения Бакуго его руки неконтролируемо вздрогнут, — но всё-таки красиво перехватывает стаканы, радуя посетителей небольшим представлением, за что получает одобрительные возгласы и дополнительные чаевые, а ещё — струю холодного воздуха, что проходится прямо по головке, и он весь вздрагивает, поджимая пальцы на ногах. Компания исчезает, и у бармена появляется время выдохнуть, но вместо этого он запускает руку в волосы Бакуго и натягивает его на свой член, хрипло выдыхая — он может позволить себе не скрывать такие вздохи, ведь музыка на заднем плане всё заглушит. — Не мешай мне работать, — говорит он, опуская голову вниз и заглядывая Бакуго прямо в глаза. — Мне остановиться? — скалится Катсуки, проводя по отвердевшему от его движений члену рукой. — Я этого не говорил, — усмехается в ответ Киришима, чуть двигая бёдрами, чтобы упереться членом в его губы. — Но, если я уроню из-за тебя бутылку, расплачиваться будешь уже не так легко. — Как страшно, — не удерживается от смешка Бакуго, за что тут же получает членом по щеке. — Ты не закончил, — хмыкает бармен, притягивая его за волосы, и Катсуки возвращается к своему занятию, пока Киришима с почти безучастным видом продолжает вытирать стаканы. Держать себя в руках становится сложнее, чем он предполагал, поэтому он уже начинает продумывать, как бы ему незаметно отлучиться от барной стойки и так же незаметно вытащить вместе с собой Бакуго, чтобы покончить с этой «расплатой» в менее людном месте. Бакуго явно даже не собирается щадить его или делать скидку на то, что, вообще-то, посетители клуба будут не очень-то рады бьющемуся в экстазе бармену, а потому действовать Киришиме надо быстро, и он вытаскивает из кармана брюк маленький кнопочный телефон (так-то на работе им нельзя использовать телефоны, а потому у каждого работника в какой-то момент появился запасной, для крайних случаев, так сказать). Один из вышибал заходит в клуб и останавливается недалеко от барной стойки, чтобы проследить за её сохранностью, пока бармен отлучается в туалет. На вопрос «опять с тем блондинчиком» Киришима стандартно не отвечает, только довольно усмехается. Он быстро застёгивает штаны под вопросительным взглядом Бакуго, наклоняется к нему, приподняв его подбородок кончиками пальцев и проведя большим пальцем по раскрасневшимся губам. — Пошли отсюда, — шепчет он, и Катсуки довольно усмехается — кажется, он выиграл, пусть игра так не дошла до завершения. Когда «тот блондинчик» поднимается с корточек за барной стойкой, охранник глухо и долго матерится. Но Киришима знает, что он его не сдаст. В конце концов, кто в такому случае будет покрывать его, когда он утаскивает домой очередную слегка перепившую девчонку? Бармен ведёт Бакуго по замысловатым тёмным коридорам куда-то в не предназначенную для гостей клуба зону, и Катсуки ухмыляется тому, как крепко сжимаются пальцы Киришимы на его руке. Бакуго знает, что он хорош всегда и во всём. А ещё он знает, что Киришиме это чертовски нравится. Туалет для персонала открывается специальным ключом, и Киришима едва ли не заталкивает своего постоянного гостя внутрь, тут же захлопывая за собой дверь. — Закончите с оплатой, Бакуго-сан? — говорит он с привычной насмешкой в глазах, но голос хриплый до невозможности, и для Бакуго это сродни самому сильному афродизиаку. Он усмехается, проводя языком по губам, и в голове Киришимы не остаётся ничего, кроме этих самых губ. Бармен целует жарко, прижимает спиной к стене так, что не вырваться, а Бакуго это чертовски нравится. Он опускается на колени и жарко выдыхает Киришиме прямо в пах. Узкие форменные брюки совершенно не играют на стороне хозяина, бессовестно выставляя напоказ его достоинство, и Бакуго играет с твёрдым членом через ткань одежды, пока за волосы не тянет сильная рука, заставляя посмотреть наверх. — Оплату мелкими купюрами не принимаем, — говорит Киришима, а его глаза кричат о том, что ему ой как непросто сдерживаться. Бармен расстёгивает свои штаны, опускает промокшее бельё и направляет член прямо ко рту Бакуго, не оставляя ему ни выбора, ни права голоса, а всё потому, что его гость отсасывает слишком хорошо, и от такого удовольствия ни у кого не хватит сил отказываться. Бакуго стоит перед ним на коленях, цепляется за его бёдра и закрывает глаза, облизывая головку. Он знает, насколько это горячее зрелище, и знает, что Киришима смотрит, а потому высовывает язык и кладёт член прямо на него, поднимая взгляд на самого Дьявола. Киришиму ведёт так, что стоять становится слишком сложно, но он держится, за волосы наклоняет голову Бакуго и беззастенчиво входит в его рот, глухо выдыхая в потолок. Он упирается рукой в стену и едва не рычит, когда Бакуго проводит пальцами по мошонке, а после резко, но коротко толкается в его рот, отчего его гость едва не теряет равновесие. — Насколько глубоко ты можешь взять? — спрашивает Киришима охрипшим голосом, и Бакуго вместо ответа медленно выдыхает через нос, закрывая глаза. Медленно вбирает в себя член бармена, слегка надавливая на него языком, пока Киришима сверху едва сдерживает рык, но к горлу подступает тошнота, и Бакуго отстраняется, поднимая глаза словно в ожидании оценки. Бармен ничего не говорит, только смотрит своими проклятыми глазами и поглаживает пальцами по виску — в его состоянии трудно выжать из себя что-то большее; а Бакуго только довольно скалится, чувствуя не то гордость, не то неосознанное удовлетворение оттого, до какого состояния смог довести того самого Киришиму, который уже пару раз едва не доводил его до обморока. Поэтому он облизывается, не прерывая зрительный контакт, проводит рукой по его члену одной рукой, второй расстёгивая собственные брюки, в которых так неожиданно становится слишком тесно. Глаза Киришимы загораются ещё ярче, становятся тёмными, кровавыми, и Бакуго уверен, что он сам обычно выглядит точно так же. Он снова берёт в рот, начинает двигать головой, каждый раз надавливая на член языком, старается взять глубже, больше, то и дело замедляется, но пока не решается попробовать взять в самое горло ещё раз. И Киришима понимает, снова берёт контроль в свои руки, сильнее сжимает его волосы, надавливая на затылок, и заставляет взять почти до самого конца, хотя у самого подрагивают ноги. Он задерживает Бакуго в таком положении на несколько секунд и отпускает, давая отстраниться, едва тот слегка подаёт голову назад. Бакуго коротко кашляет, по подбородку размазана слюна, и он дышит через рот, надрачивая самому себе рукой. Бармен наклоняется, вновь запуская пальцы в волосы Бакуго, дёргает, заставляя поднять голову, и их лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Бакуго усмехается, выдыхает горячий воздух открытым ртом, и его тут же накрывает Киришима, разгорячённый, словно вышел прямо из горящего костра, и Бакуго думает, что любой другой на его месте уже давно бы обратился горкой угля. — Рот или лицо? — спрашивает Киришима, и его гость этому почти удивляется. — Рот, — отвечает Бакуго, когда бармен выпрямляется, и тот похабно облизывается, прожигая его взглядом. Гость снова берёт его член в рот, но сначала вылизывает его со всех сторон, отмечая про себя, когда Киришима выдыхает громче и жарче. Вокруг них вместо воздуха — лава, и Бакуго задыхается, закрывая глаза. Киришима направляет его, увеличивает темп, заставляет брать глубже, резче, взять в горло ещё раз, и, когда Бакуго отстраняется, пытаясь сделать вдох, он приставляет головку члена к самым губам и кончает гостю на язык и нёбо, запрокинув голову назад. Сперма обжигает рот изнутри, и Бакуго шумно сглатывает, продолжая водить рукой по своему члену, но его ненадолго оставляют в покое. У Киришимы в глазах черти, и он поднимает Бакуго за руку, сразу разворачивая лицом к стене. Ему нельзя оставаться здесь надолго, и он резко дёргает штаны гостя вниз, чтобы не мешали. Под воротником чёрной футболки появляется бардовый след, и Бакуго упирается руками в стену, чтобы сильнее прогнуться в пояснице и прижаться к стоящему позади бармену. Киришима не церемонится, запускает одну руку под его футболку, сразу находя напряжённый сосок, губами исследует чувствительную шею, а пальцы другой руки засовывает ему в рот, чтобы смочил слюной. — Уже неймётся, да, Бакуго-сан? — шепчет он гостю на ухо, и тот сильнее прижимается к нему ягодицами. — Хватит медлить, Киришима. Шлепок оказывается непозволительно громким, и Бакуго вздрагивает от неожиданности, едва не вскрикивая. Пальцы Киришимы находят его вход, надавливают на него, вынуждая податься назад, но даже этого слишком мало. Бармен резко разворачивает гостя к себе лицом, сжимает его щёки, коротко целуя, и поднимает его ногу, заставляя сильнее прижаться к стене, чтобы не упасть. Киришима дышит ему в шею, вызывая мурашки, пока его палец вторгается в чужое тело, и Бакуго прикусывает губу едва ли не до крови, чтобы не дать голосу вырваться наружу. У бармена лукавые руки и пальцы, он быстро находит простату и начинает массировать чувствительное место изнутри, заставляя колени подрагивать, а все внутренности сжаться. Бакуго не может смириться с этой пыткой, он резко ударяет кулаком по стене, пытаясь выпустить хоть немного напряжения, но это не помогает. Ничего не помогает, пока Киришима не проводит рукой по его члену, вызывая судорожный вздох, и гость откидывает голову назад, ударяясь затылком о стену, но не обращая на это абсолютно никакого внимания. Лава плавит его тело изнутри и снаружи, от каждого движения Киришимы его тело пробивает электрический заряд, а по коже бегают мурашки от поцелуев. Бакуго кажется, что он сходит с ума, одним лишь чудом не теряя равновесие, ведь, если упадёт, провалится в саму бездну, и ни Богу, ни Дьяволу его оттуда уже не вытащить. — К-кири… шима… — выдыхает он, и бармен прижимается к нему сильнее, проводит по члену резче, жёстче, касается простаты отрывистым движением, и Бакуго срывается, кончая Киришиме в руку, пока тот поддерживает его обмякающее тело. В туалете оказывается очень холодно и мерзко, но гость замечает это только сейчас, натягивая свои брюки и поправляя футболку, из-под воротника которой виднеются края багровых укусов. Киришима терпеливо ждёт его у раковин, вытирая тщательно вымытые руки бумажным полотенцем, а Бакуго остаётся только поражаться его способности выглядеть так, словно ничего не было. — Готовы, Бакуго-сан? — спрашивает Киришима, выкидывая мокрый комок в мусорное ведро, и гость кивает, проводя рукой по волосам. — Я так понимаю, вопрос об оплате коктейля мы закрыли. — Конечно, Бакуго-сан, — скалится бармен, и Бакуго чувствует, как комната мгновенно нагревается сразу на несколько градусов. — Но вот, если вы захотите заказать что-то ещё, платить придётся втридорога. Киришима оказывается рядом, проводит рукой по талии, прижимая к себе, но сохраняя дистанцию, и гость дёргает его за форменную жилетку. — Ты меня недооцениваешь, если считаешь, что мне нечем оплатить. Бармен скалится ему в губы, и его гость проваливается в пучины ада. — Я никогда в вас не сомневался, Бакуго-сан.