Как приручить Сюэ Яна (Сюэ прекрасен!)

Одной из способностей юной госпожи, за которую ее крайне ценили, было умение появляться в нужный момент. Дева словно нутром чуяла, когда будут рады не только всем демонам преисподней – но даже ей. Ее легкие почти невесомые шаги и шорох тканей развели напряженную тишину. Заклинатели повернулись на едва слышный звук: в прямоугольнике света распахнутых дверей рос темный силуэт быстро приближающейся девушки. – А-Ян, А-Ян! – обеспокоенный голосок не был некрасивым или неприятным, но отчего-то безмерно раздражал. Сюэ Ян дернул ногой, напоминая врагу, кто нынче за «А-Яна», но тот не собирался притворяться, слишком уж ему было не спокойно в обществе прелестницы – та словно пожирала его взглядом, обгладывая косточки выступающих ключиц. Обернувшись, он холодно поинтересовался, тем самым тоном, что отрезвлял даже пропащих пьяниц: – Юная госпожа, как долго действует заклинание, налагаемое Черной Луной? Существует ли ритуал, чтобы снять его? – Конечно да! И ритуал очень прост!– тут же просияла улыбкой девушка – приятно приносить людям добрые вести. Мужчины с облегчением выдохнули. – Нужно лишь встать обратно на плиту и тогда все вернется на свои места! – … . Прелестница скользнула взглядом по разгромленному подвалу, усеянному инструментами и обломками ширм и мебели. Заметив среди них щепы с черной краской, она моментально поняла, отчего потемнели лица заклинателей. Блестящие губки приоткрылись, но почти сразу сомкнулись в быстрой и вредной улыбочке, выделенной ямочками на щечках. Конечно, она могла добавить, что заклинание и само развеется на рассвете, но лимит добрых дел был исчерпан. – А-Ян, А-Ян! – юная дева протянула тоненькие пальчики к рукаву обожаемого «А-Яна», но Сунь Лань отстранился. – Там наверху еще кое-что! Братец, посмотри, пожалуйста! Я думаю, тебя это заинтересует. Сюэ Ян грубо пихнул спутника травмированной ногой, а потом вырвал ее из цепких пальцев. – Я должен провести ритуал очищения в этом месте. Займись делами наверху, а я тут поработаю, – холодно произнес он, имитируя ледяной тон спутника. Сун Лань недоуменно приподнял бровь – ритуал очищения? С чего это темному заклинателю приспичило солгать? И с чего вдруг этот тон? Подумав, даос решил, что дело в травмированной лодыжке. Пожалуй, и вправду лучше дать ей немного покоя. Он кивнул, поднимаясь, но темный заклинатель фыркнул и отвернулся, став еще более недовольным. Однако вникать в странные настроения врага мужчина не стал, и, тщательно поправив одеяния, направился прочь. Под взглядом прелестницы, пожирающей его глазами, даос чувствовал себя едва ли не голым, и это ощущение сильно его тревожило. Хотелось накинуть на плечи хоть что-то, потому мгновение спустя он вернулся за своим верхним одеянием, что было небрежно повешено на одну из чудом выстоявших ширм, и, облачившись, тщательно разгладил плотную ткань. Снаружи, как и прежде, царило пиршество света, ярких красок и запахов. Идя вслед за прелестницей, мужчина то и дело чувствовал, как ароматы сменяют друг друга, подобно подводным течениям в море. Сплетаясь и кружа в танце, наполняя залы и коридоры, они оставались собой, сохраняя оттенки и тонкие привкусы своих историй. И хотя нюх Сюэ Яна не сравнился бы с собачьим, он улавливал, как сплетались в благовониях травы и цветы, горькие настои и благородные древесные нотки. Где-то в пиршество ароматов вплетался завораживающе сладкое цветение свежей крови, где-то притаился запах плохой смерти, а где-то удушливо пахли пряности, запеченные с едой. Идя по коридору, дева молчала, еще сильнее накаляя атмосферу. Изредка поглядывая на заклинателя, она сопроводила его в комнату, все еще пахнущую кровью, пролитым вином и смертью. В центр стола был вонзен меч, отбрасывающий четкую тень, а на полу лежали отброшенные ножны. Трупы уже убрали, но кровь все еще темнела на поверхности стола и пола, а на стенах виднелись киноварные росчерки, вторящие взмахам меча. Россыпи капель засохли на древесине и украсили кровавыми цветами извилистые ветви изображенных деревьев. – Уже четвертый за луну, – пояснила девушка таким будничным тоном, будто проклятые мечи были самым обычным делом. От нее не укрылось, как взгляд даоса задержался на кровавых цветах. – Мы использовали талисман братца А-Яна: он не среагировал на гостей, потому стража забрала их тела, а меч трогать не стали. Сун Лань кивнул. Бросив еще один взгляд на неуместно красивые и завораживающие росчерки крови, он снова осмотрел комнату. Сделал несколько шагов, чтобы поднять с пола ножны. Они были совсем новые и несли лишь след темной ци, ярости и гнева. Следовало разобраться с оружием, изучить его историю и унять бессильный гнев, но мужчина чувствовал себя таким уставшим, что решил отложить это. Аккуратно запечатав меч, он невольно вдохнул его запах – старость, металл, плохая смерть, могильная земля, долгое ожидание во тьме. Поверх - натруженные честным трудом человеческие руки, вспаханная земля и простая деревенская пища. Эти запахи уже почти сошли с оружия, пройдет несколько часов и они окончательно исчезнут, не оставив на нем следа. Отчего-то Сун Ланю стало жаль, что запах этих рук – честных и натруженных, не смог побороть запах оружия – его застарелого горя, тоски и бессильного гнева. Как будто это было возможно, но… запахи подобно словам несли историю каждого предмета, а когда что-то обретает историю, то всегда так хочется хорошего конца. Он аккуратно убрал меч в ножны и нанес сверху еще одну печать. На какое-то время этого хватит, а потом он разберется с оружием. Развернувшись, даос едва не столкнулся с девушкой. Прикрыв часть лица веером, она смотрела на него чарующими глазами, не то темно-серыми, как у Сюэ Яна, не то черными, как могильная земля. – …? – отшатнувшись, он уперся в стол и попытался шагнуть в сторону, но девичья ручка неожиданно цепко ухватила за ворот одеяний. Маленькие, но цепкие ручки, темно-серые глаза, от которых веет могильным холодом, обаятельная улыбка и пакостный нрав… Не удивительно, что девица не сводила взгляда с Сюэ Яна. – Братец А-Ян, – сладко и ласково обратилась она. – Может быть, ты поможешь мне еще в одном деле? – взгляд темных глаз медленно опустился на шею и замер на выразительных ключицах… скользнул ниже, в ворот ханьфу, отчего мужчину пробрал озноб. Снова поднялся, заглядывая в глаза. Тело, все еще неспокойное после ласк и издевательств Сюэ Яна, чувствовало этот взгляд едва ли не физически. Ощущения смешивались во что-то неприятное, чему он не мог подобрать названия, но от чего хотелось отмыться как от грязи. – Полагаю, юная госпожа уже заметила, что я не А-Ян, – холодно сказал даос, осторожно отцепляя от своей одежды тонкую цепкую ручку. Он прикасался к чужим пальцам исключительно сквозь ткань верхнего одеяния, стараясь не выдать неприязни к чужим прикосновениям. – Это не так уж и важно, – хмыкнула прелестница. – Уважаемый даос, возможно это ваша единственная возможность насладиться столь редким сокровищем, не упускайте ее. Сун Лань содрогнулся. Темные глаза буквально пожирали его, а тонкие пальчики выскользнули из захвата и легли на его грудь. Это прикосновение снова заставило его вздрогнуть, а рука сама собой перехватила нежную кисть и отбросила ее, как ядовитую змею. Хотелось… очень хотелось! Тело едва ли не выло от желания, но и эта женщина, и любой другой человек вызывали отторжение и ощущение грязи. С кем-то кроме Синчэня – грязно. Сун Лань тяжело вздохнул – ох, если бы он сейчас был здесь! Перед внутренним взором стоял Синчэнь с ласковой улыбкой и белыми одеждами, едва ли не сияющими в лунном свете, и прирученный им зверек. Так уж и быть, до тех пор, пока Синчэнь улыбается, пусть рядом будет это дикое животное, скалящее клыки. Оно было и раздражающим, и опасным, и проблемным, и запретным, прикосновения к нему вызывали слишком много неоднозначных эмоций, вплоть до желания отгрызть себе руки, но не ощущение грязи. Мысленно выругавшись, Сун Лань стремительно вышел из комнаты, не став даже прощаться. Голова едва ли не раскалывалась от попытки разобраться в слишком сложных и противоречивых ощущениях. В коридоре его нагнал смешливый голосок, в котором не было и тени обиды – прелестница дразнилась, искренне наслаждаясь бегством жертвы: – Надо же, какой стеснительный даочжан! А братец А-Ян посговорчивее был, – звонкий смех ссыпался хрустальными каплями, зля и раздражая уходящего даоса. Что значит Сюэ Ян был посговорчивее? – мысленно взорвал вмиг вспыливший заклинатель. Оборачиваться он не стал, не желая продолжать разговор и даже думать об услышанном. Да и какая ему вообще разница, где и с кем «сговаривается» это грязное животное?!! Бездумно и зло шагая сквозь павильоны с садами, беседками и прудами, Сун Лань заблудился. Это не слишком его опечалило. После произошедшего следовало остыть, подышать свежим воздухом, подставить пылающее лицо свежему ветру и долго, глубоко дышать, успокаивая порывистое и страстное тело. Пусть ветер выветрит из памяти темный подвал, обжигающе горячий шепот на ухо и прикосновения. К счастью неприязнь к юной прелестнице остужала похлеще ледяной воды, так что заклинатель быстро справился с неподобающими желаниями и вспыхнувшей злостью. Ей богу, если б юная госпожа могла «сговориться» с Сюэ Яном, то не завлекала бы даочжана в его теле, а сам юноша не держал бы дистанцию. Да и в общем-то, какая Сун Ланю разница… разве что Синчэнь будет зол. Очень зол. Не хотелось бы оказаться рядом, когда он узнает… Бредя по очередному помосту, заклинатель вышел к небольшому павильону, расположенному на отшибе. Здесь ощущалось что-то мрачное и давящее, листва казалась тусклой, а волны на воде особенно тихими. Крытая беседка поражала угрюмостью, должно быть раньше она была очень красивой, но сейчас ее двери и окна были заблокированы, что делало ее похожей на старую резную шкатулку. На стенах и крыше висели многочисленные веревки с охранными узлами и талисманами-печатями. Заинтересовавшись, даос приблизился. С другой стороны к беседке семенила пара служанок, неся принадлежности для уборки. Тело, лежащее перед беседкой, они увидели одновременно. Еще один труп? О боги, да что не так с этим городом… Сун Лань уже устал удивляться и просто ускорил шаг.