Как приручить Сюэ Яна (Сюэ прекрасен!)

Сяо Синчэнь сидел на ступенях и чинил корзину, аккуратно прилаживая новые прутья взамен износившихся. Сидящий рядом Сун Лань задумчиво наблюдал то за другом, то за солнышком, медленно и довольно тянущимся к скалам на горизонте – как лежебока к излюбленному ложу. А-Цин возилась с игрушками, найденными при обыске дома. Ей уже было не по возрасту играть с подобными вещами, но они вызывали у нее интерес, так как раньше бродяжке не доводилось прикасаться к подобному. Усевшись на траве, она скрестила ноги и изучала то одну игрушку, то другую, осторожно гладила по гладким бокам и задумчиво улыбалась. На кухне снова что-то грелось и шумело. Сун Ланю было любопытно, что враг затеял на ночь глядя, но за прошедшие дни он уже усвоил, что стоит ему сделать хоть шаг к кухне, как в рукав вцепится либо А-Цин либо Синчэнь. Любопытство недолго терзало заклинателя: вскоре дверь кухни открылась и вышедший Сюэ Ян довольно потянулся, глядя на уже прилегшее на горизонт солнышко цвета оранжевых цветов. – Даочжан Сяо, я нагрел воду для омовения, – сообщил он, щуря темные глаза. – Слепышка, а ты не великовата для таких игрушек? – С чем хочу с тем и играю, – огрызнулась та. – И у меня имя есть, не можешь запомнить, так запиши себе на лбу – будешь призраков распугивать. – Твоим именем распугивать разве что конфеты. Отвести тебя в город? – отчего-то Сюэ Ян был настолько довольным, что даже не стал зубоскалить. – Да! – девушка тут же отбросила ворчливый тон, и начала собирать игрушки, едва ли не сияя улыбкой. – А еще осталось жаренное молоко? Можно я возьму с собой? – Подружке твоей? – хмыкнул темный заклинатель, – Буду я еще какой-то певичке готовить! А-Цин состроила недовольное личико, но промолчала, словно могла видеть небольшой сверток, спрятанный за пазухой собеседника и чуть оттопыривающий ткань. – Я загляну в город перед уходом, а после проверю ловушки и навещу деревни в горах. Постараюсь вернуться к утру. – Я могу помочь, – Синчэнь отставил корзину и поднялся. – Можешь, – ехидно оскалился Сюэ Ян, блеснув клычками. – Но тебе напомнить, чем это каждый раз кончается? Нет уж, если мы хотим уходить завтра, то проверить все надо сегодня. Синчэнь смутился. А-Цин сложила игрушки на ступень и устремилась за Сюэ Яном, энергично шагающим через двор. Когда двое бродяжек скрылись из виду, спускаясь по извилистой тропе, Сун Лань покосился на смущенного друга, все еще стоящего посреди лестницы. – И чем же все это кончается? Синчэнь смущенно кашлянул и чуть повернул лицо, словно хотел отвести взгляд. – Каждый раз? Он виновато улыбнулся, но не стал оправдываться. К своему удивлению Сун Лань не почувствовал ни ревности ни досады. Невольно улыбнувшись, он сменил тему: – Что за ловушки? – Здесь очень неспокойный регион, много кому не лежится в могилах. Первое время мы часто охотились на них, но потом А-Ян решил, что проще установить ловушки вокруг кладбищ, чтобы мертвецы не разбредались. Часть ловушек он восстановил, часть доработал, а где-то поставил новые… – Сяо Синчэнь сложил оставленные на ступени игрушки в корзину и направился в дом. Сун Лань смотрел вслед другу, не решаясь спросить. Тот остановился в дверях и чуть повернулся, не слыша за собой шагов. – Идешь? – спросил он. – А можно? – Сун Лань смущенно откашлялся и повторил свой вопрос более спокойным тоном. – Могу я помочь тебе совершить омовение? – Мне не нужна помощь, – ровно произнес Синчэнь. – Я знаю. – Сун Лань встал со ступени и направился к другу. Он подошел так близко, что ткани одежд соприкоснулись, а в воздухе повисло ощущение тишины. Заклинатель говорил очень тихо, едва ли не касаясь губами уха, что уже начинало медленно алеть. Выскользнувшая из прически прядка взволнованно трепетала не от слов, не то от слабого ветерка, что заставлял черно-белые одежды переплетаться, бесстыдно ластясь друг к другу. – Я хочу помочь тебе не потому, что думаю, будто ты не можешь сделать что-то сам, а потому что хочу провести с тобой время. Сделать что-то для тебя, порадовать, развлечь… Он смущенно смолк, не зная как передать словами свои чувства. Губы Синчэня тронула улыбка: – Иными словами… даочжан Сун желает поухаживать за мной? – мягко и лукаво вопросил он. Предназначенная для омовения комната располагалась подле кухни. Свет проникал только сквозь дверь, стоило ее закрыть, как небольшая комната погрузилась во мрак, разгоняемый лишь огоньком, приплясывающим на фитиле свечи. Большая бочка, в которой легко уместились бы и двое, стояла в центре. От горячей воды поднимался пар, едва уловимо пахнущий травами. На табурете рядом лежали вещи для омовения и кувшин – все аккуратно разложено, чтобы незрячему было удобно. Сун Лань вошел следом за Синчэнем и огляделся, размышляя, куда сложить одежду. У стены стоял старый шкаф с начисто протертыми полками. Стопка свежей одежды для Синчэня, пиалы и пара кувшинов… Вино? Вот зачем Сюэ Ян отвел А-Цин в город, и предупредил, что вернется лишь к утру. Похоже, старым друзьям дали немного времени побыть наедине. Синчэнь медленно изучал обстановку, запоминая, что где лежит. Тонкие гладкие пальцы осторожно прикасались то к одному предмету, то к другому… Сун Лань чуть понаблюдал за этим, а после снова огляделся. В комнате не было окон, а дверь закрывалась изнутри на засов, единственный свет дарила свеча. Чуть подумав, мужчина ушел, а вернувшись с листом бумаги, свернул из него что-то вроде колпака и накрыл им толстую низенькую свечу. Свет стал мягче, любопытный огонек перестал тревожить взгляд своей яркостью. Синчэнь уже снял верхнее ханьфу и теперь разувался, вслушиваясь. Скрип двери, шаги, шорох бумаги, снова шаги, звук задвинутого засова и несколько глухих толчков – Сун Лань проверил надежность засова. Снова шаги, на этот раз более медленные, приближающиеся. Снова ощущение близости и тишины, от которого замирает сердце… едва уловимое прикосновение к талии, а следом ощущение теплого выдоха на коже и поцелуй, такой ласковый и осторожный, словно прикосновение души. Сапог еще некоторое время был зажат в руке, но все же выскользнул из пальцев, и тонкие ладони легли на плечи в темных одеяниях. Сун Лань медленно раздевал друга, складывая его вещи на полку и любуясь каждым кусочком кожи, открывшимся взгляду. Следы ночи в башни уже сошли и только запах сладкого вина, заблудившийся в волосах, напоминал о произошедшем: о темноте и свете талисманов, о запах и вкусах, о стонах и ласках… Когда последний предмет одежды был снят и отложен, Сун Лань чуть отстранился, любуясь другом. Из-за черных как смоль волос кожа казалась еще нежнее, а рассеянный свет свечи очерчивал ее золотым сиянием. Теплые чуть шершавее пальцы прикоснулись к ключицам и медленно поползли вверх, лаская шею и черты лица. Губы Синчэня чуть шевельнулись, когда пальцы достигли повязки скрывающей глаза, и устремились назад, чтобы развязать тугой узел. Заклинатель ощутимо напрягся и предостерегающе сжал пальцы на предплечье друга. – Не стоит. Если он узнает, то… все станет очень сложно. – Не узнает, – пообещал Сун Лань. – Доверься. Синчэнь колебался. Одни боги знают, как сильно он хотел видеть друга, но… страшно подумать, что Сюэ Ян устроит, если узнает… Но раз Сун Лань сказал довериться… Сдавшись на волю своих желаний, Синчэнь кивнул и теплые чуть шершавые пальцы осторожно развязали узлы. Витки ткани ослабели, едва ли не сами собой опадая с лица. Когда последний слой повязки был снят, Синчэнь не сразу решился открыть глаза. Отчего-то это было так волнительно – тишина маленькой темной комнаты, запах одинокой свечи, тепло объятий дорогого друга… Наконец ресницы дрогнули, нерешительно размыкаясь. Наклонив голову, Синчэнь смотрел вниз, с трудом различая очертания предметов… Сапоги, темные штаны, едва выглядывающие из тканей ханьфу, знакомый до боли пояс с украшениями. Не сдержавшись, заклинатель прикоснулся к этому поясу, медленно обводя пальцами узор. Взгляд медленно поднимался и вместе с ним поднималась рука. Тонкие гладкие пальцы чувствовали сквозь ткани мышцы пресса, грудь, ключицы… а над ними уже виднелся выступ кадыка, содрогнувшегося от мягкого и едва уловимого прикосновения. Выше – подбородок, широкий и мужественный… Выше – губы, все еще чуть влажные после поцелуя, теплые и мягкие. Они тоже шевельнулись под пальцами. Выше нос и глаза… Синчэнь удивленно моргнул, увидев вместо темного серебра сирень. Когда не видишь, об этом так легко забыть… Он снова опустил взгляд, чувствуя, как осторожно и трепетно касаются его кожи широкие теплые ладони… Вскоре черные ткани присоединились к белым, аккуратно сложенным на полке. Над водой, все еще слишком горячей для омовения поднимался пар. В темной тишине, озолоченной приглушенным светом свечи, тихо шелестели медленные чувственные вздохи. Словно завороженный Синчэнь смотрел в лицо друга, держась за его плечи. Сплетя бедра, заклинатели прижались друг к другу, между ними осталась лишь рука, что двигалась, лаская два стержня. Утопая в удовольствии, Синчэнь тихо застонал и, закрыв глаза, уткнулся в плечо друга, чувствуя жар его кожи, и как дрогнувшая рука начинает двигаться быстрее… – А-Ян… – выдохнул он, голосом похожим на сладкий стон шелковой струны гуциня. Сун Лань ощутил легкий холодок, по коже рассыпались мурашки, запах вина и полыни наполнил легкие. Представив между собой и другом Сюэ Яня, задыхающегося от удовольствия, он толкнулся еще сильнее, а рука снова ускорила темп, лаская два жезла, полных внутреннего жара. Аж горло перехватывало от мысли, как два члена соприкасаясь, входят внутрь, выбивая сладкие стоны… тела ритмично двигаются, золотясь в свете свечи, руки сжимаются, удерживая непослушного мальчишку на месте, чтобы раз за разом входить, доводя едва ли не до исступления… стоны сплетаются, запахи смешиваются… внутри тесно и влажно, горячо, так хочется войти уже глубже, рывком, еще сильнее… Последний рывок и стон. Тишина. Больше не слышно шелеста движений, только неровное дыхание. Прошло некоторое время, прежде чем в тишине раздался тихий вопрос: – Сун Лань?.. – Синчэнь смотрел на друга. Золотистый свет обрисовывал мышцы и ключицы, красивые и четкие, будто нарисованные кистью для каллиграфии. Мягкие очертания завораживали, но куда больше взгляд пленило лицо, обрамленное чуть растрепавшими волосами и украшенное легким румянцем. Так и хотелось прикоснуться к щеке и отвести выбившуюся прядь… – Когда я произнес имя… – Не спрашивай. Не говори ничего. – Су Лань закрыл глаза, будучи не в силах объяснить происходящее в душе не то что другу – даже самому себе. Сюэ Ян вернулся ближе к утру. Сбросив верхние одежды, он прижался к обожаемому даочжану и тут же уснул. Проснувшийся Синчэнь осторожно ощупал избранника, продрогшего до костей на горном ветру. Чуть подумал. Осторожно обхватил его, прижимая к себе, и повернулся, перекладывая темного заклинателя в небольшое ущелье, образованное двумя теплыми телами. Сюэ Ян шевельнулся, неосознанно прижимаясь спиной к горячей, как печка груди Сун Ланя, а тот, даже не проснувшись, обхватил рукой за талию, еще плотнее прижимая к себе источник желанной прохлады. Уткнулся лицом в еще холодные волосы и переплел бедра. Снова наступила тишина раннего утра, едва озаренного сероватой зарей. Синчэнь не шевелился, наслаждаясь мгновением. Мягкие волосы, пахнущие туманами, росой, травами и горными ветрами оказались у его лица, и он вдыхал эти запахи, думая о чем-то своем. Еще один день, надо же… Чуть улыбнувшись, он прикоснулся губами к темным волосам.