Перемены. Нити

      Дамблдор, передвинув отработку со Снейпом, показал мне новое воспоминание о Реддле. На этот раз оно принадлежало Слагхорну. Старшекурсник Реддл выспрашивал о крестражах, а Слагхорн выгонял его из кабинета. Последнее сопровождалось помехами, чему было объяснение — воспоминание подправлено. — Теперь тебе, Гарри, нужно добыть настоящее воспоминание у профессора Слагхорна, ведь вы так сблизились с ним. Это чрезвычайно важно!       Я сразу сник. Неужели директор не мог справиться сам? Убедить, уболтать, подкупить, в конце концов? На крайний случай запугать — просто закрыть его в одной комнате со Снейпом. Тот закатает левый рукав, разожжёт чёрное пламя в глазах, выпишет кривую восьмерку палочкой, и Слагхорн поделится последними трусами, не то что воспоминаниями пятидесятилетней давности! Конечно, я должен был проникнуться сложностью этого задания! Мне нельзя было всё преподносить на блюдечке. Я обязан был добывать себе ключи к разгадке тайны Волдеморта! Я хотел бегать мохнатыми лапами по Запретному Лесу, а не вот это всё…       Единственным приятным моментом было то, что я смог рассказать об этом Гермионе. Я сказал: «Гермиона, а что такое крестраж? Ты не знаешь?» Она зависла, перебирая алфавитный указатель в своей голове, не нашла ответа на запрос и уставилась на меня удивлённой совой. — Дамблдор сказал, что именно об этом спрашивал Том Реддл у Слагхорна, но тот испортил своё воспоминание. А я не знаю, как выпытать его у профессора и даже что это такое!       Гермиона сделала мысленную стойку, я представил её замершим спаниелем на охоте. И на следующей неделе она каждую свободную минуту проводила в библиотеке. А потом призналась в своём бессилии и отсутствии информации.       Даже Рон, слыша нас краем уха, сделал удивлённое лицо — чтобы Гермиона, да не смогла найти что-то в библиотеке!       А перед рождественскими каникулами Слагхорн снова устроил собрание клуба. На этот раз всё было оформлено не как дружеская встреча, а как официальный приём. Присутствовала даже пара знаменитостей — бывший загонщик Пушек Педдль, покинувший команду не по своей воле, а из-за пьянства, и талантливый, но крайне занудный артефактор из министерства. Я подумал, что вместо этих двоих можно было бы смело позвать близнецов Уизли — они достаточно таланливы для коллекции Слагхорна и сделали бы этот вечер не таким скучным.       На приём можно было пригласить с собой кого-нибудь в пару. Я бы хотел взять с собой Малфоя, но не мог. Потому пригласил Полумну, зная, что она, во-первых, этому обрадуется, во-вторых, действительно скрасит вечер. Гермиона громко заявила, что Рона звать не будет, а пойдёт с МакЛаггеном, пытаясь вызвать ревность у Рона, но тот был настолько упёртым, что не среагировал. Что-то она говорила про эмоциональность зубочистки в прошлом году. Надо бы припомнить ей собственные слова.       На вечере я дефилировал с прекрасной Полумной под руку и старался сдерживать хохот, когда она комментировала слова или действия присутствующих со своей потрясающей непосредственностью. Она несла эту очаровательную чушь про мозгошмыгов и нарглов, и я даже стал улавливать суть её изречений. Действительно, МакЛагген опленён льстивыми мозгошмыгами, а некоторые из них закрывают ему глаза. А вот в бедах Драгомира Горговича из «Пушек» виноваты совсем иные существа, как раз и приведшие его к алкоголизму.       В какой-то момент Полумна отвела меня к балкону, скрывавшемуся за шелковыми портьерами. — Тебе нужно проветриться, Гарри, — сказала она. — За меня не волнуйся, мне интересно.       А затем развернулась и ушла. Я вышел на балкон и нашёл там Гермиону. Она была настолько же расстроенна, насколько и в бешенстве. Увидев меня, она облегчённо выдохнула. — Боже, Гарри, как же он меня достал! Этот МакЛагген напыщенный самовлюблённый кретин!       Я решил, что самое время напомнить ей про зубочистку. Однако нас прервал Невилл, работающий стюартом на этом вечере. — Хотите драконьего фарша? Он отвратителен. После него так воняет изо рта… — Давай сюда! — завопила Гермиона, с обеих рук запихивая серо-бурые шарики в рот. — Фу, Господи! Что за мерзость! — она выплюнула всё с балкона.       Невилл ушёл. Гермиона чуть не плакала. — Если Кормак ещё раз пристанет со своими слюнявыми поцелуями, я его прокляну… — Пойдём, я провожу тебя до гостиной, — сказал я. — Скажем, что тебе нездоровится. — Но Луна… — Она поймёт нас, поверь.       Я быстро вывел Гермиону из помещения и довёл до портрета Полной Дамы. — Спасибо! — она обняла меня. — Но этот фарш действительно ужасен. Пойду почищу зубы. Раз десять.       Она скрылась за портретом, а я вернулся на вечеринку, чтобы забрать оттуда Полумну — не хватало, чтобы МакЛагген и к ней подкатывал свои яйца, девчонка-то симпатичная.       Но мне не повезло, сборище подходило к концу, а Полумну увёл Невилл. Я дождался пока все уйдут, чтобы остаться наедине со Слагхорном. Я намеревался вызнать у Слагхорна то, о чём просил Дамблдор. И пусть в окклюменции я всё ещё был профаном, мне больше помогала моя суть, но залезть ненадолго в чужой разум я мог, спасибо Снейпу. — Гарри, вам пора уже быть в своей гостиной, чтобы не нарваться на проблемы, — заметил захмелевший профессор. — Мне нужно с вами поговорить, — серьёзно ответил я. — О чём же? — удивился профессор. — О крестражах и Волдеморте, — тихо ответил я и поймал его испуганный взгляд. — Я ничего вам… — Легилименс, — прошептал я. Теперь именно то, что нужно, было на поверхности, и моих способностей хватило на чтение. Я просмотрел встречу профессора с Томом Реддлом полвека назад. Крестраж… Том оставил частицу себя не только в медальоне и во мне… их было больше, целых семь.       Я подправил память Слагхорну и внушил, что остался, чтобы поблагодарить его за вечер.       На следующий день я проводил Рона и Гермиону на Хогвартс-экспресс, а сам остался на перроне. При этом Дамблдор был уверен, что я тоже отправился в Нору. Пусть и дальше так думает. — Кричер! — позвал я. — Домой!       И в следующий миг я уже был в своей комнате на третьем этаже дома на площади Гриммо. Стянул надоевшую мантию, снял чары с ушей, распушил хвост, раскинул руки и потянулся до хруста. — Здравствуй, Эридан!       Дом гулко приветствовал меня.       На Йоль все орденцы соблаговолили свалить к чертям из моего дома, и я мог спокойно украсить гостиную остролистом и плющом, поставить у камина корзинку с яблоками и пшеницей, а с наступлением темноты, зажёг от живого огня золотые свечи и уложил в камин йольское полено. Дом наполнился запахом смолы, хлеба и пряностей — ясеневое полешко было щедро обложено хвоей и полито пшеничным элем. Я смотрел на огонь, пока глаза не закрылись сами. Кричер перенёс меня в мою спальню и накрыл тёплым пледом. В ту ночь я не видел плохих снов.       Разве можно назвать плохим сон, где я был огромным, размером с племенного быка, котом, который носился по улицам Лондона и собирал языком, больше похожим на лопату, угощения, оставленные мне? Лондон неожиданно закончился, и я понёсся дальше, на север, заглядывая в яркие окошки домов, играя со снежной вьюгой в салочки. Я бежал и наслаждался игрой ветра в своей шерсти, ощущением холодного снега под лапами, сладостью и пряностью угощений, что были оставлены мне в домах с зачарованными огоньками. Наконец я оказался у зачарованного окна. Я понял, что оно зачарованное, потому как комната, куда я заглянул, была в подземелье. Потёртый синий ковер и узкая кровать показались мне знакомыми. Ещё более знакомым показался бледный мужчина с чёрными волосами, забывшийся беспокойным сном.       Я проник в комнату, слишком тесную для меня, и с любопытством осмотрел её обитателя. Он был весь опутан светящимися нитями, и если бы стоял вертикально, был бы похож на новогоднюю елку! Но это дерево кто-то срубил и положил умирать на кровать. Я разозлился и стал срывать с него светящиеся нити. Они были очень крепкими и больно ранили мои лапы. Я бросил это дело, зарычал и поспешил прочь из этого гадкого места. Вперёд, дальше, на юго-запад, на остров, где так много огней и приготовленных для меня угощений!       Утром я проснулся немного пьяным, магия во мне плясала, словно ведьмы на Лысой горе. Я посмотрел на свои руки — они были испачканы в клюквенном соке. Я засмеялся и вышел из комнаты. Вниз, вниз по лестнице, до самой сокровенной комнаты дома, где ждёт меня тёплое каменное сердце, с которым я мечтаю поделиться своим настроением.       Я рухнул на алтарь и потерял сознание, всё ещё пребывая в эйфории.       Меня разбудил Эридан. Дом переживал, что я слишком долго обхожусь без еды и воды. С трудом разлепив глаза, я пополз на первый этаж. В кухне меня ждал Кричер с праздничным обедом на шестерых. — Крич… в моей сумке… там… зелье… подписано. Неси, — выдохнул я. Складывалось такое ощущение, что меня переехало Хогвартс-экспрессом.       Эльф, испугавшись не на шутку, принес сразу все зелья, что были. Я выпил укрепляющее и восстанавливающее. Уже через пять минут я снова был жив. — Кто мне скажет, что это было? — хрипло спросил я.       Сбоку послышалось осторожное покашливание. Я повернулся и увидел картину. Но вместо сельского пейзажа на ней был какой-то мужчина. К гадалке не ходи, кто-то из Блэков. — Меня зовут Ахернар Блэк. Это мой гребень ты использовал под чужой крестраж, — глухо сказал мужчина. Он был отдалённо похож на Сириуса, только черты лица его были тоньше, острее. И про него никак нельзя было сказать, что он безрассуден. Скорее — предельно собран и даже суров. — Здравствуйте, мистер Блэк, — кивнул я. — Я готов ответить на ваши вопросы, — сухо сказал мужчина. — Почему? — удивился я. Статус регента рода и хозяина дома примирил леди Вальбургу с моим существованием, но остальные портреты меня игнорировали. — Ваши действия на Йоль доказали мне, что вы достойны ответов. — Хорошо, — я пригубил ароматного чая. — Что со мной случилось? — Ваше кровное наследие и праздничный ритуал позволили вам стать одним из символов праздника — йольским котом. Вы прошлись по стране, рассыпая повсюду искры своей магии и щедро собирая урожай. Вы провели малый ритуал очищения для человека, дорогого вам, и потому потратили свои личные силы. Однако то, что вы принесли обратно в Дом — подношения, эмоции, магические эманации — это всё напитало родовой камень свежей инородной силой. Вы не оставили ничего для себя и теперь держитесь лишь на зельях. Я советую вам, хозяин, не покидать Дом и воздержаться от колдовства в ближайшую неделю. — Ох, вот оно что… — я опять совершил какую-то глупость и теперь страдаю. — А почему хозяин? — Вы хозяин Дома. До вас им был я. После меня никто не слышал Дом. — Его зовут Эридан, — сказал я, тепло улыбнувшись. В печи ярче вспыхнул огонь. — Вы дали ему звёздное Имя. Оно подходит, — кивнул мужчина и уголки его тонких губ чуть дрогнули. — Оно Ему нравится.       Я закинул в рот крохотный профитроль. Крем таял на языке, вызывая восторг. — Вы упомянули крестраж, мистер Блэк, — задумчиво сказал я. — Вы знаете, что это? — Безусловно, — Ахернар снова стал суров лицом. — Я сам изготовил гребень для своей кузины, которая была моим якорем, и заточил свой собственный крестраж в нём.       Я поперхнулся чаем. — Вы? — Я некромант, мистер Поттер, потому искал различные пути для достижения бессмертия, но не жаждал власти или мирового господства — да, я слышал о Волдеморте от Ориона и Вальбурги, — но моей целью была наука.       И тут я понял, что такие разговоры нельзя вести на кухне. — Мистер Блэк, я приглашаю вас в гостиную, где вы можете разместиться на картине с кабинетом и наш разговор не будет столь… неподходящим обстановке.       Мужчина кивнул и тут же ушёл. Я подхватил тарелку с профитролями, чашку с чаем и поспешил за ним.       Ахернар уже устроился в глубоком кресле на картине и дожидался меня. — Прошу вас, — я кивнул. — Что ж, — он откашлялся, — в нашей семье иногда появлялись маги с даром некромантии. Подавление его сулило большие проблемы, а потому таких, как я, отдавали в обучение наставникам, минуя общее образование в Хогвартсе. Я обучался у побочной ветви нашей семьи, испанских Блэков. Там я обрёл свой якорь, свою троюродную кузину Арайну. Узнав о проклятии безумия в нашей ветви, Арайна благосклонно последовала за мной в Англию. Она же и удерживала меня от самых безрассудных экспериментов. Однако по какой-то причине поддержала идею создания крестража. Я был заурядным артефактором, однако, сумел изготовить особенный гребень — его главной задачей была защита моей Арайны. В последствии именно этот предмет, как значимый для меня, стал сосудом для моего крестража.       Не я был создателем этого ритуала, я нашёл его во время своих поисков в Александрийской библиотеке. Однако там не было и слова о том, что человек, разделивший свою душу, свою человечность утрачивает. Я испугался и более такого ритуала не проводил, направил свои поиски в другую сторону. Но именно этот крестраж стал моим спасением, когда я случайно попал в плен Инквизиции. Я умер, не сумев достичь своей цели. Но Арайна вернула меня, использовав гребень. К тому моменту она сильно привязалась ко мне. Я возродился в теле только что умершего близкого родственника. От меня осталась лишь половина, но она всё так же крепко держалась за якорь. В своей второй жизни я продолжил исследования, но уже не так рьяно, всё больше проводя время с семьей, со своей Арайной, наслаждаясь настоящим. Под конец жизни по просьбе кузена я помог юному алхимику Николасу Фламелю с его рассчетами. Бессмертие, которого он желал, никак не было связано с моими изысканиями, а потому не интересовало меня. Я ушёл вслед за Арайной спустя десять лет. И не жалел ни о чём.       Я понял, что сижу с открытым ртом. Клацнул зубами и потряс головой. — Я прошу прощения, что использовал ваш гребень. Тот, кто в нём сидит, не достоин и пылинки с вашего портрета, — пробормотал я.       Мужчина закатил глаза. — Неужели вы думали, что Кричер дал вам его по собственной воле? Я велел ему, — задрав нос, сказал Ахернар. — Мне придётся уничтожить его. Я не собираюсь… возрождать ещё одного Волдеморта. Мне и одного хватает. — Я даю вам своё разрешение, — царственно бросил Блэк. — Может, подскажете, как найти другие крестражи? И как уничтожить два имеющихся?       Мужчина прищурился и глянул на меня потемневшим, злым взглядом. — Сколько их? — прошипел он, наклоняясь вперёд, ко мне. — Он планировал создать семь, — ответил я, вжавшись в диван. — А изначальный дух гуляет в теле гомункула по Англии.       Блэк вновь откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и вздохнул. — Вам следует уничтожить эту тварь, регент. Она неспособна собраться обратно и совершенно точно не является более разумным существом. Яд василиска, зелье дезинтеграции и адское пламя — вот решения вашей проблемы. Прошу прощения, разговоры с живыми дестабилизируют меня, я вынужден уйти.       Мужчина поднялся и покинул портрет. Я остался сидеть и осознавать, что только что услышал от Ахернара Блэка.       Очень вовремя появился Кричер и уволок меня обратно на кухню, где я с удовольствием съел половину того, что он приготовил.       На следующий день ко мне прилетела министерская сова. Новый министр, Руфус Скримджер, практически умолял меня встретиться с ним, где я захочу. Я решил послушать его и выбрал маггловскую часть Лондона.       Министр был немного похож на побитого льва — лохматый, немного помятый и явно не в своей тарелке. Увидев его, нервничающего, за столиком кафе, я тихо попросил Кричера избавить нас от лишних свидетелей, если таковые окажутся, перенеся их подальше отсюда. Сам же я применил чары конфиденциальности вокруг нашего столика.       Министр начал издалека, он плёл словесные кружева и подошёл к сути аккурат к появлению безупречно вышколенного официанта. Тот переступил незримый круг, протянул меню… и с хлопком исчез. Следующий официант, пришедший буквально через минуту, был слегка неряшлив, жевал жвачку и смотрел на нас, как на собачье дерьмо, прилипшее к подошве ботинка. Он принял заказ и удалился.       Министр требовал лояльности к министерству, чтобы я заходил к ним иногда, мелькая под носом у нужных людей, а ещё лучше — засветился на колдофото с самим Скримджером. Я отказывался, сначала приводя весомые аргументы, затем сказал, что не желаю лезть в политику, а в конце просто заявил, что не хочу. Во время нашего спора внезапно исчезли ещё три посетителя кафе.       Я встал, пожелал им сгореть в огне собственных противоречий и позволил Кричеру перенести меня домой. — Ну и куда ты отправил этих мерзавцев? — с улыбкой спросил я эльфа. — Туда, где им и место — на помойку! — буркнул Кричер и ушёл в свою каморку на кухню. — Спасибо! — я крикнул ему вслед и поплёлся наверх. Все таки Йоль выпил у меня немало сил.       Перед самым возвращением в Хогвартс я отдал Кричеру маленький флакон из тёмного стекла. — Ты можешь незаметно подмешать вот это в шампунь Снейпа? — с лукавой улыбкой спросил я. — Все эльфы Хогвартса приносят клятву не навредить обитателям замка, — хмуро ответил эльф. — О, нет, дорогуша, это всего лишь травяной отвар. И в нём нет ни капли магии! — заверил я.       Кричер странно покосился на меня и кивнул, принимая флакон.       Я встречал Хогвартс-экспресс с воодушевлением, которое мгновенно пропало, как только я увидел Рона и Гермиону, идущих порознь. Значит, не помирились. — Тебе тут передали, — буркнул Рон, пихая мне в руки свёрток. — Мама расстроилась, что ты не приехал.       Я легко похлопал его по плечу и тут же улыбнулся Гермионе. Девушка одарила меня слабой улыбкой и прошла мимо. «Зашибись», — подумал я. — Чего встал, Поттер? — меня сильно пихнули в плечо. Развернувшись, я увидел насмешливый взгляд Малфоя. А в моей руке неожиданным образом оказался клочок пергамента.       «Мне тебя не хватало».