Перемены. Нити

      Перед экзаменами взъерошенная Гермиона с безумным взглядом плюхнулась за мой стол в библиотеке, где я пытался хоть немного подтянуть историю магии просто из упрямства. — Кажется, я нашла закономерность! — выпалила она и тут же притихла. Вывалила передо мной мятые свитки. — Что может быть крестражами сам-знаешь-кого. Вот, гляди. Первым был дневник, который он вёл в Хогвартсе. Вторым — кольцо Мраксов, семейное наследие. Но ведь это не просто кольцо, есть подозрение, что в нём воскрешающий камень, который упомянут в истории о дарах смерти Барда Биддля. Сказка, конечно, детский лепет, но зерно истины есть во всём. Следующим оказался медальон. Это медальон Салазара Слизерина, основателя школы, который тоже когда-то принадлежал семье Мраксов. Реддл называл себя потомком Слизерина именно из-за этого медальона. Думаю, здесь замешаны и другие артефакты, связанные с Хогом! У других основателей тоже были особые предметы. У Годрика это был меч. — Меч не подойдёт, — возразил я. — Во-первых, его просто так не достать, а во-вторых, я его воткнул в Василиска. На нём яда больше, чем у меня в крови.       Гермиона скептично подняла бровь. — Но есть ещё диадема Рэйвенкло и чаша Хаффлпафф. Вот они как раз могут быть крестражами! — Хорошо, что в остатке? Дневник, кольцо, медальон, диадема, чаша, я и…? — И его змея! — воскликнула девушка, отчего удостоилась шипения мадам Пинс. — Это же очевидно, Гарри. В прошлом году ты видел нападение на мистера Уизли её глазами. — Это имеет смысл, — я откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. — То был не единственный случай. Я видел одинаково и через него, и через его змею, значит, они связаны. — Осталось только найти чашу и диадему. Но они могут быть где угодно! — В этом я не уверен, — возразил я. — Скорее всего, они где-то в Британии, под рукой. — Британия тоже не маленькая. — Мне надо посоветоваться кое с кем, — сделал я заключение. — Летом займусь этим.       Ахернар Блэк знает о крестражах куда больше моего, а потому сможет помочь, я уверен.       Отложив мысли о Волдеморте на потом, я сосредоточился на текущем — целой куче экзаменов.       По неизвестной мне причине, Дамблдор последним узнал о том, что я собрался сдавать ЖАБА по трём ведущим предметам. Он вызвал меня к себе в кабинет и попытался напоить подозрительно вонючим чаем. — Гарри, мальчик мой, я переживаю за тебя. Ты можешь перегореть от такой нагрузки. — Спасибо за заботу, директор, — ответил я с улыбкой. — Я планирую отоспаться на каникулах. В Литтл Уиннинге иногда бывает до смерти скучно.       Директор смерил меня долгим взглядом. — У тебя останется возможность пересдать всё в следующем году, если в этом ты провалишь экзамены ЖАБА.       Я кивнул, принимая помощь, но понимал, что это лишнее. Всё больше мне казалось, что обучение в Хогвартсе для меня заканчивается именно сейчас. А дальше волшебное образование вообще мне перестанет быть необходимым.       Дамблдор ещё некоторое время распинался о важности нашей миссии, об учёбе и высшем благе, чем бы оно там ни было. Наконец, мой желудок жалобно заурчал, и я был отпущен на ужин.       И вот наступила пора экзаменов. Я засел в подземельях вместе с Драко и Снейпом. Слагхорн исполнял только роль преподавателя, но не более, а потому Снейп варил ведёрные котлы умиротворяющего и бодрящего зелья для больничного крыла, Драко был у него на подхвате, я же одним глазом смотрел в учебник, при этом шинкуя, нарезая и растирая нужные ингредиенты. Когда у меня закипел мозг и я трижды порезал палец, то уселся за крайний стол, на котором валялись эссе первокурсников. Желая отвлечься, вчитался в первый пергамент.       Мда… если я писал Снейпу такое, то неудивительно, что он меня считал существом, недалеко ушедшим по эволюционной лестнице от флоббер-червя. Взяв со стола преподавателя перо и красные чернила, я написал ответ юному идиоту от более старшего идиота. На третьем эссе меня поймал Снейп. — И чем же вы заняты, мистер Поттер? — едко спросил он. — Копирую ваш почерк, сэр, — отозвался я, не отрываясь от пергамента. — За эти годы я услышал от вас достаточно критики, так что мне остается лишь повторить ваш стиль. Тем более, это эссе по ЗОТС, а в школе едва ли найдётся студент, знающий предмет лучше меня. — Когда же вы стали столь самоуверенны, мистер Поттер? — прошипел Снейп. — Когда вы поставили мне оценку «выше ожидаемого» за эссе, сэр. Признаюсь, вы великолепный учитель, — закончил я с сияющей улыбкой.       За спиной профессора Драко со сдавленным вздохом уронил черпак в котёл и челюсть на пол. Его выражение лица я тоже сложил в копилочку.       Снейп скрипнул зубами, рявкнул на Драко и вывалил на меня эссе за второй курс. — Если вы так любите третьесортное чтиво, Поттер, — буркнул он.       К первому экзамену трансфигурации за шестой курс я научился полностью копировать эпистолярный жанр любимого профессора.       Во время экзаменов я понял, что палочка лишь ограничивает меня. Я мог куда быстрее и эффективнее пользоваться собственными пальцами с нанесёнными на них рунами. Необходимые жесты получались с лёгкостью благодаря занятиям с верёвочкой и эспандером. Однако я предпочёл соблюдать конспирацию. По итогу, я решил, что всё прошло наилучшим образом, осталось дождаться экзаменов седьмого курса через неделю, где я смогу продемонстрировать своё мастерство. — Я удивлён вашими успехами на расширенном курсе зельеварения, — сказал Снейп, когда я вновь обосновался в его кабинете. — Не вижу в этом ничего особенного. Мне достался старый учебник из вон того шкафа, — я махнул рукой. — Он подписан как собственность Принца-полукровки, а вы должны понимать, насколько этот Принц талантлив. Я просто следую инструкции. Без этого пособия я способен сварить только суп. Зато вкусный.       Снейп молча смотрел на меня, в гневе раздувая ноздри. — Вы! — Нет, сэр. Это вы. Спасибо за прекрасный учебный материал. Стану министром магии — заставлю вас писать учебники.       Снейп побелел и закашлялся. — Вы не посмеете! — Конечно же нет! Ноги моей не будет в министерстве!       Я вернулся к фолианту по рунам, пряча за книгой улыбку. Он тряхнул волосами и вернулся к зельям, бурча что-то под нос.       Кстати, о волосах. Мой шампунь должен был сработать на Снейпе, я даже чувствовал его запах сквозь едкую вонь различных зелий и ингредиентов. Но почему тогда не видно результата? Чёрные патлы жирными сосульками по-прежнему свисали вдоль лица. Может, он чем-то их специально обрабатывал?       Я столь увлёкся учебой, что забыл о том, что существует мир за воротами Хогвартса.       И этот мир поспешил напомнить о себе — Волдеморт нанёс визит второму заместителю министра Райли. Эван Райли был полукровкой, ратовал за полную интеграцию магглорождённых и расширение учебных и рабочих программ для них. Всю его семью, жившую кланом в большом деревенском доме в северном Уэльсе, пожиратели буквально размазали по стенам. В последний момент Эвану удалось запечатать в подвале свою престарелую мать и двоих младших внуков трёх и шести лет. Именно они рассказали газетам о том, кто виновен в нападении, хотя и без того всё было понятно. — Шестнадцать человек, — шептала Гермиона за завтраком, читая газету. По её щекам текли слёзы. — Шестнадцать, Гарри! Не пожалели даже парализованного старика. Даже детей… Гарри…       Она уронила голову на стол и разревелась. Напряжение последних дней и эта новость доконали её. Я погладил её по пушистым волосам. — Мы справимся с этим, Герми. Вот увидишь. — Но их уже не верну-у-уть! — всхлипнула она. Я беспомощно огляделся. В зале стояла необычная тишина. Все были ошарашены новостями.       Внезапно за столом Хаффлпаффа раздался хлопок, посуда и еда брызнули осколками в разные стороны, раздались крики. Профессор Спраут рванула к месту происшествия. — Что там? — спросил я у отошедших к нашему столу «барсуков». — Стихийный выброс у Элоиса Райли. Зам министра был двоюродным племянником его троюродной бабки по матери. Для них — ближняя родня. Элоис вырос в том доме, — ответила какая-то девочка, на вид, курс третий-четвертый.       Гермиона всхлипнула ещё громче, её плечи затряслись. — Пойдём, я отведу тебя в больничное крыло.       Я оторвал подругу от лавки, обхватил за плечи и направился на выход. Напоследок обвёл взглядом зал. Малфой был бледен, Снейпа не было вообще.       Сдав Гермиону мадам Помфри, я побежал в подземелья. Кабинет Снейпа был заперт, но я чуял из-за двери тот самый запах песка, крови и разложения, который принадлежал Волдеморту.       Скользнув по связи, я просочился через внезапно приоткрывшуюся дверь (это точно делал сам Хогвартс), затем в личные покои.       Снейп был разбит. Он лежал на кровати в той же одежде, что и вернулся от Него. Мантия была подрана и в крови, костяшки рук сбиты, на щеке кровоподтёк. Всё тело трясётся в судорогах, волосы облепили бледное мокрое лицо. На левом виске серебрилось несколько седых волосков. На полу у кровати осталась лужа рвоты.       Я запрыгнул на кровать, попытался добраться до вонючей метки, но мужчина бессознательно отталкивал меня. Я не знал, что мне делать, а потом вспомнил про камин. — Кричер! — мяукнул я.       Домовик появился посреди комнаты. — Ты можешь настроить камин, чтобы переместиться в Эридан? — это звучало как «мяу-мияу-мяу-мэрк-мяу».       Хер знает, как он меня понял, но он кивнул и ушёл в кабинет.       Я перетёк по связи обратно, хотя тело упорно сопротивлялось. Подхватил магией профессора и потащил его прочь из спальни. Кричер бросил в огонь летучий порох, я влез вместе со Снейпом в камин и крикнул «особняк «Эридан». Нас протащило по трубам и выплюнуло в гостиной. Я успел только вывалиться первым и поймать на себя тяжёлое тело. — Крич… — прохрипел я. — Рит… зал…       Домовик перенёс нас прямо на алтарь. Тёплый камень отозвался гудением и лёгкой вибрацией. Я свалил с себя Снейпа и удобнее уложил его на чёрном булыжнике. — Эридан, помоги мне! — попросил я. Рассёк обе ладони об острые края камня и положил их на тёмную поверхность. Сила полилась одним мощным потоком.       Я стал читать первый попавшийся в голове катрен защиты хозяина и его семьи, вычитанный в «Домоводстве». Ладони занемели, магия утекала из меня. Когда я замолк, тело моё стало холодным и немощным. Я обратился котом, с трудом запрыгнул на алтарь и устроился на груди мужчины. Тот был спокоен, расслаблен и спал мёртвым сном. Я пожамкал когтями его мантию, поджал лапы под себя и положил голову ему на грудь. В то же мгновение я уснул.       Мне снился новый сон про неко. Девушка с пепельными волосами и синими глазами жила в крохотном домишке на опушке леса. Она была сиротой, её воспитала бабка-сквиб, которая умерла от лихорадки. Девушка магией не владела, а потому знать не знала о волшебном мире. Только о простецах, чья деревня была за лесом. Чтобы скрыть своё отличие, она носила платки и юбки в пол, изредка наведываясь в деревню. И однажды там появился мужчина. Он был проездом и остановился на несколько дней в гостевом доме. В таверне заметил ушастую и влюбился. Он проследил за ней до её хижины и стал наведываться туда, принося гостинцы и букеты полевых цветов. Девушка приняла ухаживания, но когда он позвал за собой в «дивный и большой мир», мягко отказалась, сказав, что не оставит свой лес.       Мужчина уехал. А через год вернулся. Сказал, что завершил все свои дела и теперь у него нет причин покидать возлюбленную. Он остался, заделал ей двоих детей, которых со спокойной душой отпустил в большой мир, и прожил с ней всю жизнь, пережив её лишь на один день. Он видел, как её мёртвое тело обернулось кошкой и исчезло в лесу. А потом он уснул и не проснулся.       «Не держи зла, — сказала мне девушка. — Владей, но не будь хозяином. Не копи обид, не завидуй и не сбрасывай гнев на любимых. Ты не человек. Отринь человеческое. Люби. Позволь любить. Только любовь и верность своему партнёру приведут тебя туда, куда ты желаешь. Не приговор. Свобода».       Я не знал, что коты могут плакать. Но вот итог — я всё ещё мал и пушист, а мантия Снейпа подо мной мокрая от слёз. Я бы хотел знать, как звали эту мудрую женщину неко. Как нашла она эту истину, если видела все предыдущие попытки ушастых создать семью. Может быть, женщины устроены иначе, чем мужчины? И почему я не видел ни одного мужчины-неко в этих воспоминаниях?       Я спрыгнул на пол, вернул свой облик и позвал домовика. Кричер вернул нас в гостиную, где мы снова воспользовались камином. — Кабинет профессора Снейпа, Хогвартс! — чётко отрапортовал я, боясь вывалиться где-нибудь в Лютном. Мы прибыли по нужному адресу, я предсказуемо рухнул на пол, а профессор острым локтём выбил из меня дух. — Твою ж… — прохрипел я. — Кричр… на кхровать его… — Десть… балл… с Гриффф… — пробормотал неразборчиво Снейп. Этот негодяй умудрился снять с меня баллы во сне.       Тяжесть с меня пропала, я смог вдохнуть. Поднялся со стоном и поплёлся в плюшевую выручайку — в последние полтора месяца я практически жил в ней. Двери за мной захлопнулись и запечатались сами собой.       Я проспал отправление Хогвартс-экспресса, унёсшего с собой младшие и шестой курсы, Гермиону и моего бывшего лучшего друга, который так меня и не простил. Малфой остался в школе.       Через пару дней я отправился на свой первый экзамен ЖАБА. Я специально пошёл последним и наложил чары конфиденциальности, о чём предупредил комиссию. Данное заклинание не даст никому, присутствовавшему в зале, рассказать о том, что здесь происходило. Волшебное старичье поморщилось, но меня не прогнало. Потому как палочку я демонстративно положил перед ними на стол.       Левой рукой я заставил исчезнуть жабу, вернул её обратно в виде кирпича, превратил кирпич в иголку, иголку в яйцо, яйцо в утку, утку в зайца, а зайца — в сундук. Затем по просьбе комиссии сделал грецкий орех куском изумруда, а после превратил свой экзаменационный листок в сову, которая недовольно цапнула престарелого волшебника за палец, а затем снова обратилась листком. Старик хрипло захохотал и расписался в ведомости.       Я уселся в возникшее подо мной из ничего мягкое кресло и уставился на остальных.       Их подписи тут же появились под первой.       На следующий день с утра были чары, а сразу после обеда — руны. Чары я сдавал точно так же, как трансфигурацию — выложив перед той же комиссией палочку. Старик, которого покусала сова, поставил локоть на стол и положил подбородок на ладонь, преисполненный любопытства. Я предупредил о чарах конфиденциальности и пообещал раскрыть секрет после обеда.       Флитвик стоял в углу зала и наблюдал за мной с хитрой улыбкой. — Можете не сдерживать вашу фантазию, — предупредил я. — Если я что-то забуду, вам стоит лишь озвучить ваши пожелания.       Я начал с первого курса — левитация, открытие дверей (ну и пусть мне пришлось трансфигурировать эту дверь из носового платка, закрыть её на ключ и заставить ключ исчезнуть), призыв магических птиц, которых перекрасил во все цвета радуги, а затем безжалостно взорвал прицельной бомбардой. Я воздвиг в пустом зале небольшую реалистичную иллюзию Хогвартса и запустил над ней фейерверк со звуком взрывов и вспышками света. Собрал замок в стеклянный шар размером с квоффл, добавил в него падающий снег и поставил перед комиссией. Когда старая волшебница коснулась шара пальцем, он лопнул, словно мыльный пузырь, не оставив от себя ничего, но после этого зазвучал гимн Хогвартса.       Я демонстративно поклонился комиссии и растворился в воздухе белым туманом. Члены комиссии заозирались и нашли меня там, где я стоял всё это время — рядом с Флитвиком, в конце зала. Профессор сам был режиссером этого спектакля и хотел лично посмотреть на лица учёных магов. Старик, укушенный совой — мистер Тофти, я вспомнил его имя, — расщедрился на апплодисменты. После обеда я подождал, пока все остальные выпускники покинут зал, и зашёл.       Трансфигурировал большую грифельную доску перед замершей комиссией и нанёс на неё выкладку своей работы. Затем снял чары гламура с рук, демонстрируя руны, которыми были исчерчены пальцы и ладони с обеих сторон.       Старая ведьма в очках, сидевшая с правого края, замерла. Только глаза за толстыми стеклами бегали по строчкам на доске. — Это невозможно! — воскликнула она через десять минут гробового молчания.       Я взмахнул левой рукой и в ней оказался каменный цветок розы. Жест правой заставил цветок мерцать бледным розовым цветом и благоухать как целое поле цветов. — И вы хотите сказать, что каждому волшебнику доступно такое искусство?! — Лишь немногим, чья сила и умение владеть разумом достаточно велики. А ещё магикам, мадам, — тихо ответил я и развеял чары, скрывающие уши и хвост. — Напомню, что мы всё ещё находимся под чарами конфиденциальности. Я бы не хотел, чтобы газеты вновь полоскали моё имя. Однако копию своей работы я предоставлю вам для исследования.       Я выложил перед волшебницей пухлую тетрадь.       Мистер Тофти неожиданно резво подскочил со своего места и потряс сухими кулаками в воздухе. — Вот и настал тот день, Элоиза, когда простой шестикурсник сделал тебя как соплячку! — завопил он, затем глянул на меня. — Чары ведь ещё действуют?       Я ошеломлённо кивнул, от неожиданности уши прижались к голове.       Мадам Элоиза уронила голову на скрещенные руки и разразилась бранью из смеси французского и португальского.       Я отошёл на шаг, развеял доску и с громким хлопком убрал чары. Мистер Тофти посмотрел на меня задорным мальчишеским взглядом. — На превосходно, мистер Поттер! Не сомневайтесь! Идите же!       Я выбежал из зала и захлопнул за собой дверь. Не успел отдышаться, как чёрный вихрь с платиновой головой и запахом персика унёс меня к ближайшей нише. — Серьёзно?! В замке почти никого нет! — возмутился я.       Он приник к моим губам поцелуем, а когда воздух закончился, просто обнял. — Спасибо за инструкцию. Я починил его. Всё работает. Можем начинать. — Хорошо, — меня пробрала дрожь. — Покажи мне этот грёбаный шкаф.       Мы поднялись на восьмой этаж. Вместо моей плюшевой комнаты Малфой вызвал склад спрятанных вещей. Такого количества хлама я никогда не видел. Он вёл меня за руку по тропинке между горами сломанной мебели, старых книг, рваной одежды, заплесневелой еды и бутылок с сомнительным пойлом.                   Проходя мимо старого серванта я встрепенулся — знакомый аромат забился в ноздри помимо прочей вони от рухляди, но Драко тянул вперёд. — Вот он! — он указал на старый шкаф, высокий, угловатый, весь изрезанный рунами. — И ты его починил? — я оценил сложность конструкции и присвистнул. — Да, работает как часы! — на парнишке не было масок, он светился от удовольствия, отсекая от себя мысли, зачем он чинил этот шкаф. — Ты прелесть, а теперь отведи меня той же дорогой обратно, — попросил я.       Малфой вновь взял меня за руку и пошёл на выход. Я усиленно принюхивался и дёрнул его ладонь на себя, когда снова почуял это. — Погоди. Оно здесь. — Что?       Я не ответил. Передо мной был сервант с облезшим лаком и отломанной ножкой, роль которой исполняла стопка книг. Сверху на нём стоял гипсовый бюст какого-то волшебника, чью голову венчал пыльный кудрявый парик, какие носят британские маггловские судьи.       Принюхавшись, я понял, что именно бюст меня интересует больше всего. Я сорвал парик и обомлел — на гипсовую голову была надета серебряная диадема, которая в противовес своей красоте фонила тёмной магией за милю. Я осторожно снял её, завернул всё в тот же парик и сунул в карман. — Что это было? — спросил Драко. — Я бы не стал это трогать. — Тебе и не надо. Это наш ключ к свободе.       Я звонко чмокнул его в щёку и поторопил на выход. Сегодня однозначно был мой день. — Послезавтра, — сказал ему я, — будет последний экзамен. Тогда и начнём. Снейп даст тебе зелье. Выпей, не спрашивай. И вот ещё, — я порылся в карманах и достал крохотный пузырёк с Феликс Фелицис, полученный ещё в начале года, вложил его в ладонь Драко. — Используй в самом крайнем случае. — Послезавтра, — прошептал он, подарил мне горький поцелуй и быстрым шагом удалился прочь.       На следующий день Дамблдор вызвал меня к себе. Я пришёл раньше, горгулья впустила меня, но голоса в кабинете заставили замереть на лестнице. — Ты обещал мне! Ты должен, Северус! Мы не можем допустить, чтобы мальчик изуродовал свою душу! — А как же я? О моей душе вы не подумали? — голос Снейпа был сдавленным, злым.       На входе я столкнулся с зельеваром. Он посмотрел на меня совершенно диким взглядом. Такое его лицо я бы не хотел оставлять в своей памяти. Это было как после четвёртого курса, турнира и смерти Седрика, когда весь орден смотрел на меня с жалостью. Я не хотел жалости от профессора. Лучше бы он снял с меня баллы, чем вот это. Дамблдор встретил меня с улыбкой и выдал прочувственную речь о великой миссии и велел на завтра явиться к нему сразу после обеда.       Я понял, что директор сказал нам со Снейпом совершенно разные вещи. От новости о поисках крестражей Снейп не стал бы так смотреть. Я засомневался в нашем плане, ведь директор мог сломать всё.       Однако всё пошло по задуманному. Дамблдор разыгрывал очередной спектакль. Он потащил меня к утёсу, завёл в пещеру с инфери и заставил поить его зельем. Медальон оказался фальшивкой, о чём я умолчал. По возвращении нас ждала тёмная метка над замком, и мы рванули к астрономической башне на мётлах мадам Розмерты. Лишь только я скрылся под мантией, обездвиженный и обезмолвленный, на сцену вышел Драко. Он был бледен больше обычного, его руки дрожали, и выглядел он именно так, как надо — до ужаса напуганным.       Он наставил палочку на Дамблдора, а директор стал тянуть время, навешивая словесные кружева на уши Драко. Мы ждали. И вот на площадке появились они — четверо пожирателей, среди которых была однорукая Беллатрикс. С ней пришли Грейбек, МакНейр и Эйвери.       Белла подначивала Драко, дёргала его нервы, словно струны, так, что они отзывались даже во мне. Парень дрожал, боясь упустить хоть слово, хоть мысль — нас натаскивали на невербальные заклинания целый год.       Наконец-то появился Снейп. Спокойный, сосредоточенный, полный ненависти. Я тихо выдохнул, обнаружив, что до этого момента почти не дышал. — Нет, — сказал он. — Хватит. — Северус, прошу тебя, — прошептал Дамблдор. — Авада кедавра, — на коротком выдохе произнёс Спейп, и тело директора, откинутое силой заклятия, рухнуло вниз с башни.       Беллатрикс засмеялась. Безумно, громко, отчаянно. Снейп схватил Драко под локоть и поволок прочь с башни, бросив короткий взгляд в мою сторону.       Оцепенение спало, когда заклятие коснулось директора, но я по-прежнему не шевелился. Как только они покинули площадку, я рванул за ними. Пожиратели прошлись по замку, оставляя за собой разрушения и панику.       Я догнал их у хижины Хагрида, которую мощной бомбардой взорвала Беллатрикс. Кинул пару простых заклятий, чтобы привлечь к себе внимание. Снейп остановился, а Драко бросил на меня умоляющий взгляд. В тот момент я понял, о чём он думает — что пожиратели утащат его в мэнор, под красны очи Тёмного Лорда, где у него будут все шансы встретиться с дедушкой Абраксасом. — Предатель! — громко крикнул я и бросил «секо» в Снейпа. Тот изящно отбил его. Внезапно к Снейпу присоединился МакНейр, посылая в меня красный луч проклятия. Я поставил серьёзный щит, ответил ему заклинанием связывания шнурков и воздушной подножкой. Волшебник не удержал равновесие, свалился на землю и разразился бранью. В меня полетели новые заклинания. Я кричал что-то бестолково-обвиняющее, сыпал заклинаниями в Снейпа и МакНейра. Ещё одно жалящее, но с одной хитрой добавкой, я кинул в Драко. Парень упал как подкошенный. Снейп подхватил его на руки, показательно оглушил меня и поспешил за остальными к границе леса. Дальше мы действовали порознь. Профессор не смог пробудить Малфоя от магической комы. Леди Малфой заламывала руки и обвиняла целителей госпиталя Святого Мунго в бездействии. Получив моё письмо от Снейпа, она устроила истерику и отправила сына умирать в частную клинику во Франции. Бледная, исчезающая метка на предплечье Драко говорила о том, что тот не жилец.       Я же растрезвонил о смерти Дамблдора на весь замок, и о том, что это сделал Снейп. Я прекрасно понимал, что профессор не смог бы убить своего наставника без его на то разрешения. Весь мой опыт общения и знакомства с зельеваром противоречил такому его поступку. Если директор задумал какую-то хитрую игру, то мне оставалось следовать правилам, пусть даже я их не знал. Ему было нужно, чтобы орден не вмешивался в действия Снейпа, потому я ничего лишнего не сказал МакГонагалл.       Похороны Альбуса Вульфрика Брайана Дамблдора, величайшего светлого волшебника, учёного и так далее прошли торжественно и уныло. Стоя среди небольшой кучки учеников, я смотрел, как директор покоится в своей последней постели, вместе с палочкой и проклявшим его кольцом. Его лицо было безмятежным, словно всего его планы сложились как ему было угодно.       Я достал из воздуха одинокую гвоздику и бросил в могилу. Покойся с миром, тот-кто-не-хотел-делиться-информацией.