Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Джею снится дом, зима и лес. Вот правда. Такое далёкое, но такое точное воспоминание из детства. Мысли о прошлом последние сутки его только и беспокоят, особенно из детства, когда он пешком под стол ходил. Джей подозревает причину своей ностальгии и, если честно, ему этого совсем не хочется. Сразу паршивее раз в сто становится. У Джея вообще-то сон очень чуткий, а ещё реакция на уровне интуиции, но ничего из этого не оправдывает его безответственный поступок: уснуть при незнакомом омеге, у которого не пойми что в голове. Джей аплодисменты не требует, но воображаемый зал наблюдения в его голове осудил его и закидал вялыми помидорами. Но он, в своё оправдание, такой огромной сонливости за последнее время вообще не ощущал. Его будто бы разморило, может это из-за перевозбуждения или просто волнение, и стресс, или всё вперемешку. Не каждый день носишься с течным омегой. Вот он и вырубился. Так глухо и надолго. И дальше спал, если бы его не разбудили. Нет, не битой по башке и не тем самым воображаемым ножом в тонких пальцах, приставленным к горлу. Разбудили его одновременно самым милым и наглым образом, испытывая выдержку снова. Да что же это такое… только он немного расслабился, как новое испытание залезло ему прямо на бедра и прижалось носом к уху. В первой порции реакций, которые ему посылает мозг: накричать, возмутиться, отстраниться, но Джей берёт себя в руки, отгоняя за считанные секунды сонливость и Сону автоматом тоже берёт на руки, хватая заползшего на него парня за бедра. Бедра, конечно же, голые и от этого электрический разряд проходится от самих ладошек и по всему телу, а от яркого аромата, заманчиво развернувшегося прямо перед носом, идёт кругом голова и поднимаются на руках волосы. — Что такое? — спокойно и почти безразлично спрашивает он, ощущая как чужое тело прижимается к нему сильнее, а судорожный вздох из чужого рта обжигает ухо. — Больно-о-о-о, — воет тихо омега, сжимая свои бедра и впивается отросшими ноготками в крепкие плечи. Джей понимает. Правда. Да, он не знает сами ощущения и как себя чувствует омега в этот момент, ведь никогда подобного не ощущал, но он понимает, что это очень больно для Сону. Это неприятно, непонятно и унизительно. Не нужно быть слишком умным, чтобы догадаться, как чувствует себя человек, тело которого подводит по всем критериям. — Хочешь я тебе сделаю грелку? — Джей когда-то слышал, что грелка или тёплое полотенце могут облегчить боль в животе от спазмов. Сону не отвечает, едва заметно качает головой и всхлипывает, елозя на бедрах альфы и скользя носом по шее уж слишком интимно, от чего по спине Джея бегут мурашки. Он понимает, что Сону не отдаёт себе отчёт и что это лишь физическая потребность, знает, что хочет он вообще не грелку. Вонзив удлинившиеся клыки в нижнюю губу, старший подтягивает бедра омеги к себе ближе, чтобы ему было удобнее лежать на нем и смещает одну руку на талию, придерживая бережно, пока второй ведёт по бедру. Тонкая нежнейшая кожа настолько чувствительная в этот момент, что Сону практически подбрасывает на нем, а задушенный стон теряется в золотой коже Пака. Омега не тёплый — он горячий, как раскаленный песок на улице, как красное низко опущенное солнце. От внутреннего жара густые чёрные волосы липнут к шее и лбу, тело все никак не может успокоиться. Сону ломало от, вероятно, горячки, от которой даже элементарного жаропонижающего нет. В глазах туман. Причём у двоих. Джей чувствует его так сильно, так прекрасно. Запах, дыхание, он чувствует как жар Сону переползает на него, он чувствует как течёт Сону. Чувствует как его сфинктер расслабляется и неконтролируемый процесс выделения смазки бьёт ручьём. — Джей-й Блядство. Пак прикрывает глаза, он вовремя останавливает порыв сжать пальцы на худых бёдрах, на тех синяков и без того предостаточно. Он не выдерживает. — Джей-я, — никогда Пак не думал, что будет пытаться абстрагироваться в ситуации, где самый прекрасный и красивый омега в его жизни с тихой мольбой воет ему на ухо с немой просьбой взять его. Джей заканчивается и физически, и ментально. Если это продолжится, то Сону спровоцирует гон, которого у Чонсона не было порядком года и тогда никто не остановиться. Если Сону вызовет гон, то вряд ли он вообще доживёт до конца течки, потому что Джей его поглотит своим желанием и похотью. Джей сам себя просит успокоиться, умоляет, зажмурив глаза и прижав дрожащего омегу к себе, просто дыши воздухом, не его запахом, просто… — Альфа-а-ах, — упрашивает жарко и томно Ким, чуть ли не плача от того как ему плохо и больно. В животе спазм, голова словно ватная, а телу так жарко, будто бы Ким попал в духовой шкаф. Невозможно. Альфа рычит, рык этот из самых лёгких через плотно сжатые губы. Сону от звука сжимается и хочет только сильнее. Шершавые пальцы скользят с бедра к ягодицам, останавливаясь в ямке перехода, чувствуя влажную приятную на ощупь смазку. Джей замирает, а вместе с ним и Сону, кажется, даже прекращая дышать, ожидая дальнейшие действия с трепетом. Несколько секунд они проводят в молочном тумане, пока в головах у обоих гудит одно. «Возьми». Разочарованный стон омеги теряется в заботливом, но бесконечно хриплом голосе Пака. — Не сходи с ума. Всё хорошо, осталось немного, — он даже не знает кому он это шепчет быстро и сбито, убирая руку от категорически опасного места и сжимая омегу руками за ноги и талию, не давая ему забиться в истерике. Сону вырывается, плачет и требует внимания, пока альфа, пытаясь контролировать силу, чтобы не причинить боль, держит его в одном положении, нашептывая успокаивающие слова. — Дыши, — просит Пак, замечая как истерика Сону накрывает его с головой. Хрупкое тело обмякает, а Ким просто рыдает, положив голову ему на плечо, впиваясь пальцами в свой живот, сжимая кожу, — просто дыши. Дыши и успокойся. Возьми себя в руки, Сонуя. Странно это говорить парню в самом апогее течки, но это всё, что ему остаётся. Всё что Джей может сделать это остановить Сону от необдуманной, нежеланной связи и из последних сил держать эту цепь, на которой злится и рычит его альфа. — Не могу, — хнычет Сону, рыдая от спазма в животе и диссонанса в груди. Вот же он альфа, такой привлекательный, он так хорошо пахнет, такой сильный и приятный, почему же он не может ему помочь?.. Почему он не хочет его?!. Неужели Сону недостаточно хороший, неужели Паку не хочется его, — Джей!.. Сону вскрикивает, его выворачивает от спазма в животе. Никогда ещё Пак не видел столько мучений от течки. Это можно объяснить многими факторами, но сколько же сейчас боли в одном маленьком худеньком теле. — Я знаю, маленький, знаю, потерпи… сейчас будет легче. Джей замечает, что Сону, сам того не понимая, начинает приносить себе физическую боль, впиваясь пальцами в свой живот настолько, что, кажется, он может достать пальцами к позвоночнику. Альфе приходится вмешаться, дергая Сону за запястье и заводя его руку себе за шею. Ким тут же льнёт ближе, обнимая крепко шею и рыдает, вжимаясь в шею. Пак сам того не замечая в попытке успокоить омегу, проводит нежно и ласково пальцами по красным пятна на животе, гладит его нижнюю часть, заставляя омегу стонать на ухо и дрожать всем телом. Пару осторожных касаний к бесконечно чувствительной горячей коже неожиданно делают своё дело. Сону поджимает пальцы, оргазм находит его сам, вырываясь из омеги громким стоном и рефлекторным сжатием сфинктера. Джей наконец-то открывает глаза. Сону обмякает на нем за секунду, лишь дыша тяжело и громко в обивку кресла. Прозрачная смазка, вырвавшаяся вместе с оргазмом, впитывается в его джинсы. Джей чувствует себя самым разбитым в этом мире. Омега засыпает спустя считанные минуты, оставляя его с болезненным стояком, сухостью во рту, гулким сердцем в груди и пачкой сигарет самокруток. На улице после бури воздух грязный и тяжёлый, но это не останавливает альфу. Он садится на ступеньку трейлера, прикуривает сигарету и чуть ли не кричит от того, что творится в его голове. Вместо дыма на языке привкус смазки Сону, которая осталась на пальцах случайным образом, когда он укладывал того снова на кровать.