Лучший мир

      Джо сунул руку за пазуху, достал зубочистку, подпалил ее кончик, забавно дернувшись, и закусил зубами. Его движения были естественней заядлого курильщика. Очень завораживающе, но спустя столько времени Пунджик все еще не понимала эту его дурацкую привычку.       Над их головами желтыми кронами зашелестел ветер. Светлые туфли увядали в грязной листве, и Пунджик пожалела о том, что перед побегом не было времени переодеться во что-то более удобное. В прохладный солнечный день пахло недавним дождем, лучи света косыми столбами пробивались сквозь ветви. Этот лес напоминал ей родную и навсегда утерянную Землю, отчего в глазах невольно защипало. Конечно, великолепную Армению даже сады Рая не переплюнут, но, ох, как же здесь было легко дышать! Так свободно, почти спокойно.       Но от наслаждения осенью отвлекла бесформенная тень над головой, которой оказался до боли знакомый голубой пиджак.       — Подержи-ка, — кинул Джо, закатывая рукава и попутно приглядываясь к ветвям молодой березы.       Пунджик терпеливо поинтересовалась:       — Что ты делаешь?       — Это была последняя зубочистка. — Джо схватился за ветку и с громким хрустом отломил ее. — Дойдем до какой-нибудь деревни и попросим сделать мне новые.       — Я за тебя просить не буду…       Пунджик хотела съязвить что-то еще, но замолчала. Сиреной нарастал чей-то визгливый плач откуда-то из-за спины Джо, и Пунджик тут же стало стыдно за друга.       Он тоже осознал свою оплошность. С кислой миной Джо посмотрел то на Пунджик, то на березку. Золотые листочки деревца тряслись, как на танцующей цыганке монетки.       Березка была живой и, как всякое живое существо, чувствовала боль.       Почти сразу же земля под ногами задрожала, и деревья начали окружать нарушителей покоя плотной стеной. Их взяли в кольцо.       — Джо, да за что ты мне такой достался… — простонала Пунджик, но слова ее затерялись в шуме.       — Да еб твою мать, — не сдержался Джо. — Этот мир!       Хор множества голосов заглушил его слова. Словно тысяча несогласованных оргáнов, они призывали к тишине.       Джо догрыз свою зубочистку и протаратоил:       — Смотри и повторяй, — и тут же вскинул голову с лучезарной улыбкой: — Приветствую тебя, древняя семья! Не ожидал, что великодушная судьба подкинет мне возможность вновь повидать творение Игдрасиля!       «Ты думаешь, они не заметят твоего сарказма?»       — Душегуб! — простонал один из голосов.       — За что ты так с ребенком?! — протянул второй, более низкий и утробный… подкорный… что бы там у деревьев ни было, но голос был глубоким.       Удивительно, но Пунджик понимала их речи. Это был не армянский и не общий язык — просто понятный. Причем и они понимали Джо, который говорил на общем. Какая-то невероятно удобная магия?       В воздухе стоял звук трущейся друг о друга коры и злой шепот. Высокая береза обнимала маленькую, словно мать или старшая сестра. Корни вылезали из земли, чтобы окружить Джо плотным коконом. Пунджик они не трогали — она стояла достаточно далеко и будто бы была не причем, — и Джо попытался пробраться к ней, но деревья не дали.       Да и его попытка была слишком уж вялой: он очень переживал за чистоту своей рубашки.       — Послушайте! — Джо криво улыбнулся, грудь его потихоньку исчезала за корнями. — У меня на то была важная причина! — и запнулся.       Как он мог сказать им правду? Его тогда сразу же проткнут корнями, а лгать, к его глубочайшему сожалению, Джо не умел. Точнее, чисто физически не мог.       Пунджик поймала его взгляд: так обычно смотрят те, кому срочно нужна помощь в придумывании правдоподобной лжи. Помнится, дядя тоже так смотрел, когда однажды подвыпил, вернулся домой под утро и просил у папы Пунджик алиби перед женой. Конечно же, папа не смог умело оправдать брата.       «Ой, не надо отвлекаться», — опомнилась Пунджик. Первое правило лгуна: не слишком затягивай с ответом, иначе не поверят.       — Амианкитез! — прокричала Пунджик в духе истинного оратора. От ее нарочито возвышенного тона кое-кто неблагодарный еле сдержал смех. — Уважаемая семья, мы — лекари лесов. По многим мирам сейчас ходит страшная болезнь: она появляется на одном дереве и постепенно распространяется на остальные растения. И вместе с нашими товарищами я, Пунджик, и он, Джованни, путешествуем по мирам, чтобы предотвратить эпидемию. — Пунджик выдержала драматическую паузу, довольно вслушиваясь в удивленные вздохи и испуганный шелест ветвей. Боже, да в такое ни один идиот не поверит. — К сожалению, зубочистки, о которых упомянул мой товарищ, у нас кончились, из-за чего не было возможности безболезненно убрать заразу с ветки березки…       — …И я ее оторвал, — закончил Джо пламенную речь подруги, махнув веткой, как трофеем. Показалось или нет, но деревья словно отшатнулись. — Не бойтесь, в вашем мире этой заразы не будет!       Как изменчиво мнение деревьев: вот ты недавно отрывал им ветки, но, умело оправдавшись, они легко все простят. Растения шумно обсуждали услышанное, даже и не подозревая, что девочка перед ними уже и забыла название придуманной ею болезни.       Вскоре корни ушли в разрыхленную землю, деревья вернулись на прежние места. Проблема разрешилась на удивление быстро. Пунджик и не надеялась, что они так глупо поверят в ее глупость: по одной роже Джо можно было понять, что никакой он, мягко говоря, не инспектор. Хулиган с района, гнусный пиротехник, бессовестный сутенер — вполне.       Закинув ветку на плечо и довольный изобретательностью подруги, Джо повернулся на одних каблуках и как ни в чем не бывало пошел куда-то в лес. Пунджик попрощалась с деревьями и посеменила следом, напоследок обернувшись: почудилось или нет, а березка больше не стояла так близко к своей высокой матери.       Словно изгой.       Какое-то время инспекторы брели молча. Пунджик то и дело оглядывалась, боясь увидеть чье-то шевеление, а Джо был спокойней старого барана, которому, в общем-то, и плевать было на появление в лесу «волков». Он радостно зачесал назад волосы, которые постриг аккурат перед побегом, и задумчиво посмотрел на ветку, внимательно разглядывая ее золотистые листочки.       — Отчеканила — и без запинки! — почти восхищенно сказал он.       — Что?       — Будь я деревом, тоже поверил бы.       Пунджик удивилась — так он, оказывается, благодарить умеет! — и горделиво вздернула нос:       — Конечно же! Если не хочешь получить ремнем от матери, то и не такие сказки сочинять научишься! К слову, Джо?       — М?       — Ты только спички поджигать умеешь?       — Что? Нет, конечно! Как оскорбительно. — Он отвлекся от ветки и взглянул на Пунджик сверху вниз, хотя, скорее всего, это было вызвано сильной разницей в росте. — Глазки вниз.       Пунджик, пусть и с недоверием, но послушалась и пусть и не сразу, но увидела то, отчего из груди непроизвольно вырвался смешок. Джо парил в нескольких сантиметрах над землей, и его лакированные туфли и бежевые брюки остались идеально чистыми.       — Боялся запачкаться?       — Туфли очень хорошие, не думаешь?       Пунджик посмотрела на свои туфельки, потерявшие прежний блеск под слоем грязи.       — Аннасун, а меня ты не мог так же над землей приподнять?       — У меня и на себя-то все силы уходят!       — Знакомо ли тебе слово «джентльмен»?       — Нет, что это? — искренне не понял ее Джо.       Пунджик смерила его взглядом.       — Ясно, — и на эмоциях пихнула «джентльмена». От такой неожиданности Джо чуть не врезался в дерево, и довольная хотя бы этим Пунджик ускорила шаг.       — Можешь не торопиться! — крикнул вслед Джо. — Мы все равно в этом мире не задержимся.       — Что? Почему? — Пунджик остановилась, обернувшись, отчего грязь под ногами противно чвакнула. Нет, в первой же деревне она переобуется во что-нибудь чистое!       — Деревья все равно выдадут всю информацию о нас нашим преследователям. Здесь, — Джо раскинул руки в стороны и медленно покружился на месте, — от них не спрячешься. Нам нужно найти мир с менее болтливым населением.       — А если отыскать какой-нибудь островок в середине океана? Или, скажем, пустыню?       — Это мир, созданный разумным деревом для разумных деревьев! (Как верят местные обитатели, но мы-то с тобой знаем правду.) Так вот, здесь ты встретишь реки и озера, но никак не моря и — страшное слово для зеленых! — пустыни. На кой черт им это? Ну что, часы остыли?       — Лишь бы не объяснять, — пробубнила Пунджик, засовывая руку во внутренний карман голубого пиджака, которым все это время грела подмерзшие плечи, и достала часы на цепочке. Позолоченные, с синим узором. Место стрелок на их циферблате заняли ножки циркуля, которые все время шли то в обратную сторону, то снова нормально.       — Вроде, остыли.       Пунджик передала Джо часы, он в обмен впихнул ей в руки свою ветку. Потом взял Пунджик под локоть, раскачивая цепочку перед собой маятником, и пространство начало двигаться, как тесто под руками пекаря: мягко и послушно.       — Всегда завидовал человеческой способности ко лжи, — раздосадовано вздохнул Джо. — Такая болезнь правда существует?       — Нет, на ходу придумала. Тебе же нужна была помощь, Мистер-я-не-умею-врать.       — Невероятно! Как жаль, что Бог обделил мой род таким даром. «Амианкитез»… Хах, надо же было додуматься…       Резким движением руки Джо очертил часами круг, наращивая темп. Мир перед ними исказился, закрутился воронкой, пока не загустел, словно молоко. Лишь тогда Джо и Пунджик вошли в открывшийся портал между мирами.