Лучший мир

      — Поле само себя не вспашет! — громогласно прокричал Толстый Рафик из-под прохладного навеса.       Толстяк был большим, как гигантский шар, всегда одевался в шерстяную одежду и разил пóтом. А его заросшее лицо очень напоминало Пунджик одного знакомого (слава Богу, не лично) патриарха. Вообще, он очень походил на человека, но абсолютно синие глаза и отсутствие ушей каждый раз заставляли думать об обратном. А еще тень: как и у всех вожатых, она никогда не могла сложиться в определенный силуэт.       Стоял жаркий полдень, отчего в открытом поле многие создания изнывали от солнечных лучей. Хотели бы они спрятаться под навес, пусть даже и потесниться с Рафиком, но, увы, до трех часов дня их задача — вскапывать широкое поле и сеять семена, которые, по словам Мохнатика, похожи на чудо-злак. Никогда не знаешь, что вырастет.       — Хотел бы я быть рептилоидом, — простонал хвостокрыл Преп.       Пунджик решила сделать небольшой перерыв и, оперевшись на мотыгу, посмотрела на хвостокрыла.       Ей почему-то нравилось его разглядывать. Его широкая грудная клетка выпячивалась вперед. Из-под бледно-желтой майки выглядывали короткие гладкие бежевые перья. Весь он был красивого орлиного окраса, а перья покрывали почти все тело, не считая лица. Большие и круглые черные глаза всегда смотрели будто с любопытством, крючковатый острый нос чем-то напоминал клюв. Размах крыльев, которые заменяли ему руки, достигал восьми метров. Хоть и необычный, но Пунджик считала его очень красивым.       «Как жаль, что целый вид таких невероятных существ сгинул».       Преп никогда не рассказывал, как погиб его мир, и никогда (по крайней мере, прилюдно) не грустил о смерти родных. Для всех он был просто очень шутливым, болтливым и несколько меланхоличным другом Препом.       — Повезло же Заре, — проворковал он, продолжая ковырять мотыгой землю. — Вы только гляньте — подставила лицо солнцу! Ай, сколько счастья в ее желтых глазах!       — Ты не завидуй, — сказала Мохнатик, хлопнув его по спине. Может, ей удар показался слабым, но Преп накренился вперед и в панике взмахнул крыльями, едва не упав. От этой нелепой картины Пунджик звонко рассмеялась. — Ты есть какой слабый.       — «Какой ты слабый» — вот, как правильно говорить, — процедил Преп. — Дольше меня здесь, а до сих пор не научилась… Опа, а вот и сова на писк мыши спешит.       — Что? — спросила Пунджик, машинально повернув голову туда, куда смотрел Преп.       — Кавалер твой, говорю, тебя услыхал и сюда уже пританцовывает.       И тут Пунджик увидела розовую майку и рыжие кудрявые волосы Джо. Активно работая мотыгой, он в темпе вальса направлялся в их сторону.       — Вот черт, — вздохнула Пунджик.       — Да нет, просто маг.       — Любовник! — низко рассмеялась Мохнатик, и Преп поддержал ее заливистым свистом:       — Ого, откуда такие слова знаешь?       Пунджик закатила глаза: зря она рассказала им про встречу с директором.       — Пунджик! — обрушился на нее сзади Джо. — Как ты? Директор не сильно тебя мучила?       — Она в норме, — ответил за нее Преп. — Но теперь весь лагерь будет знать о твоих признаниях в подсобке.       — Что? — в один голос спросили Пунджик и Джо. Он недоуменно, она — настороженно.       — Преп, — нахмурилась Пунджик, — ты не посмеешь…       — Я хвостокрыл…       — Я же доверилась тебе!..       — …А хвостокрылы сплетни за губами не держат!       — Преп!!!       Пунджик уже хотела рвануться к наглому сплетнику, но Джо одной рукой удержал ее на месте и спросил:       — Да что ты ему наплела?       Пунджик раздраженно дернулась в крепкой хватке и беспомощно взглянула на рыжего.       — Ты сказать ей в подсобке, что любить ее сильно-сильно, — ответила за нее Мохнатик.       — Не волнуйтесь, товарищи: мы все всё понимаем, — маленьким ротиком улыбнулся хвостокрыл. — Если и выбирать партнера, то явно кого-то по размеру. Да и хороший ты, Джо, сделал выбор: наш человечек не имеет острых когтей, зубов, рогов, шипов, да и силы не особо много.       — Преп, вот и к чему ты это сейчас? — спросила Пунджик, страдальчески закрыв лицо руками.       — Самое главное, что Джо меня понял. Да, Джо?       — Конечно, друг! — широко улыбнулся Джо, покрепче прижав к себе Пунджик.       Она подумала: «Черт, сейчас всю меня пóтом испачкает». Но Джо, на удивление, был совершенно сух. Даже мокрого пятнышка не наблюдалось на его футболке.       Пунджик стало неловко, ведь, в отличие от него, она сильно взмокла под палящим солнцем. Да и попахивала… Конечно, не так сильно, как Мохнатик, но ощутимо.       «Сейчас бы дезодорант… нам всем».       Пунджик все же выскользнула из-под плеча Джо, сложив руки на груди.       — Волосы не мешают? — спросила она, взглянув на его отросшую рыжую челку.       — Ну, чтоб тебя видеть, мне наверх не нужно смотреть, — улыбнулся Джо, и над его шуткой рассмеялись Мохнатик и Преп. И даже сама Пунджик снисходительно хихикнула: уж что-что, а на добрые подколы в свой адрес она не обижалась. Даже если этот челов… это создание всего пару часов назад отчего-то ее сильно раздражало.       — Ну ладно, товарищи, поле само себя не вспашет, — сказала она, берясь за мотыгу, и, словно вторя ей, Толстый Рафик проорал тоже самое, что и в прошлый раз.

***

      Неизвестно, сколько прошло времени. Толстый Рафик пока только ругался, но окончания полевых работ не объявлял.       Получилось так, что Пунджик и Джо отделились от тех двоих. Заметив это, Пунджик решилась тихо спросить:       — Демоны внешне похожи на людей?       — Только те, кто с ними смешивался, — ответил Джо. — С чего вдруг такой вопрос?       — Ну, просто ты…       — А, это не моя внешность.       — Да? — Пунджик скептично выгнула бровь. Там, в подсобке, он говорил, что его силу запечатали. Отчего, кстати, он и решился обратиться за помощью. — И как же ты, да с запечатанной силой, смог изменить внешность?       — Как, как… спиздил чужое тело, конечно же! (Точнее, одного колдуна, но не суть.)       — Что? Как? — Пунджик не поняла, что означало «спиздил» — такому слову на уроке общего языка ее не учили, но его значение в этом предложении показалось ей схожим со словом «своровал».       Мотыга Джо застыла на месте, а он сам возвел глаза к небу, словно пытаясь подобрать слова.       — …Ну, ты же знаешь, как происходит процесс родов?       — …Допустим.       — Так представь обратный процесс вхож…       — Фу!!! — скривилась Пунджик. — Нет. Не продолжай! Боже!.. И ты?..       — Да, — поджал губы Джо, отведя взгляд.       Она закрыла лицо руками, страдальчески простонав, и пробубнила в ладони:       — Ты опустился в моих глазах…       — Ну да, это не особо приятно. И, знаешь ли, мне не пришлось бы на это пойти, если бы эти твари лицемерные не запечатали мои силы!!!       Он начал обильно ругаться, и, если бы не оглушающий горн, Пунджик узнала бы новые слова.       Она резко развернулась, ища источник звука, и заметила, что в компании у Толстого Рафика прибавилось: там собрались все вожатые. К счастью, директор отсутствовала.       Пока измученные жарой создания собирались вокруг вожатых, стягиваясь со всего поля, очень высокий и худой, прямо как Слендермен, Урик отцепил навес от толстого столба. Вожатый протер платочком лысеющую макушку и, окинув собирающуюся толпу уставшим и вместе с тем печальным взглядом, отошел поближе к зданию с сельхозинвентарем.       Урик, наверное, был единственным вожатым здесь, к кому большинство воспитанников испытывало какую-никакую, а симпатию. Он особо не мучил их, не был суров на уроках, а в его взгляде часто мелькало еле скрываемая жалость.       Пунджик не хотелось становиться в первые ряды, на случай, если директор вдруг заявится. Но Джо нагло протолкнул ее вперед, не обращая никакого внимания на ее шипение и сопротивление.       — Это наилучшее место для обзора, — глухо сказал он ей на ухо.       Принесли несколько видов плетей, Рафик и еще парочка крепких вожатых закатали рукава.       — Неужели… «сила плетей»? — робко спросила Пунджик.       Джо не ответил. Собравшаяся вокруг столба толпа резко замолчала, когда трое вожатых привели закованного в тяжелые цепи юношу. Не считая полотнянных штанов, он был полностью оголен, благодаря чему можно было хорошенько рассмотреть напряженные смуглые плечи, израненную давними шрамами грудь и четыре руки, которые явно принадлежали воину. Иссиня-черные грязные волосы лохмато выбивались из высокого пучка, облепив вспотевшие шею и лицо. Его яркие голубые глаза мрачно и зло смотрели на всех вокруг из-под нависших бровей.       — Кто он, интересно? — тихонько спросила Пунджик у Джо.       — Трудно вот так сказать… — прошептал он. — Дух, бог, полубог… вроде как, этих троих у нас еще не завелось.       — Видимо, заведется, — сказала из ниоткуда появившаяся Зара, лизнув чешуйчатый нос языком.       Цепь звенела от сопротивления юноши. Вожатые его крепко держали, периодически посмеивались над тщетными попытками связанного. Кто-то кому-то кивнул — и прозвучал хлесткий удар по коже. Все разом затихли. Цепь коротко звякнула. Юноша пошатнулся, всем весом навалившись на выставленную вперед ногу. Шея его напряглась, губы скривились в гордом недовольстве.       Он вновь гневно дернулся — и плеть снова рассекла воздух и его плоть. Снова. И снова.       — Выбивают из него силы, чтобы меньше рыпался, — шепнул Джо. — От обычной плети он бы даже не шелохнулся.       Юноша глубоко задышал носом, тупо уставившись куда-то вперед, в землю, а в это время его грубо подвели к столбу и крепко к нему привязали. Парень запоздало понял, что произошло. Он вдохнул воздуха полной грудью, подобрался и хотел уже дернуть четырьмя сильными руками, разорвать цепи, как вдруг в спину ему, прямо под ребра, глубоко в мясо вонзилось несколько зубьев. Дернулись и вышли, оторвав по кусочку от темной плоти. От неожиданности и боли юноша выгнулся и проорал в сцепленные зубы.       Толпа, не ожидавшая вида мяса, крови и ошметков плоти, в страхе вздохнула. Пунджик широко распахнула глаза и, зажав рот ладонями, чтобы не вскрикнуть, отступила назад. Ноги у нее подкосились от этого по-страшному жестокого зрелища.       Но Джо крепко сжал ее плечи, не давая осесть на землю.       — Смотри, — процедил он. — Через это прошел и я, и владелец моего тела. Любой, кто обладает хоть толикой… силы, которая может стать для них проблемной.       После одного удара зубчатой плетью последовало несколько ударов тонким кожаным хлыстом. Юноша всем телом прижался к столбу, крепко сжав цепи в руках.       А Джо всё продолжал нашептывать:       — Чем больше в существе силы, тем чаще нужно будет повторять эту процедуру с запечатыванием. Ты можешь навредить остальным, говорили они, потерпи ради них…       «Это даже не наказание».       Пунджик не заметила, как ее брови в гневе сошлись на переносице, глаза негодующе распахнулись, а ногти впились в ладони. И не заметила, как Зара взволнованно переводила взгляд с соседки на рыжего паренька за ней.       По напряженной окровавленной спине мученика звучно хлестали удары. Парень держался стойко. Но когда зубья вновь вонзились в него, вновь оторвали куски плоти — так, что открылся тошнотворный вид голой кости, — он долго и страдальчески простонал, словно умирающий в дикой агонии зверь. Со следующим же ударом ноги у него подкосились. Юноша обессиленно упал на колени. Но вожатые не останавливались: они все били и били его, без устали, явно наслаждаясь этим действом.       «Это просто садистское удовольствие, которому нашли оправдание».       — Вот поэтому я и хочу свалить отсюда.       В жаркий день вязкая духота теснила легкие. Нос раздражал тошнотворный запах крови и пота. Бесконечным эхом в оглушающей тишине звенели хлесткие удары плетью и стоны бедного юноши. Кто-то шептался, кто-то молча отвернулся, некоторые тоскливо потирали ребра.       Когда с бедолагой закончили, Толстый Рафик проверил время и скомандовал:       — Полевые работы окончены! Живо переодеваемся и на обед!       Не сразу толпа из около сотни существ начала расходиться. Трудно было оторвать взгляд от обессилевшего, избитого, оставленного под палящим солнцем неизвестного, но такого близкого им создания.       — Пунджик, мои силы уже проявляются, — еще тише прежнего проговорил Джо. — И кто знает, когда обнаружат мой побег из камеры. А я не хочу снова пережить Иисусовы муки и снова оказаться в цепях, будучи заживо погребенным в одиночке на бесконечное время. Я — демон, черт, бес, нечистый, зло. И, как видишь, к моей расе отношение сильно предвзятое. Поэтому я еще раз прошу тебя: помоги мне сбежать отсюда и, клянусь, в долгу не останусь.       Пунджик медленно перевела взгляд с мученика на Джо. Сейчас она впервые видела его таким мрачным и серьезным. От его вечной ухмылочки, от озорных искорок в глазах не осталось ни намека, ни следа.       Пунджик громко и тяжело сглотнула, как вдруг заметила, что тошнотворный ком застрял внизу гортани. Он пошел вверх, и, зажав рот рукой, она отбежала в поле и хорошенько проблевалась.