ты снова у меня.

      глеб сидит на кровати и смотрит в одну точку. три часа назад должен был вернуться его парень. «родной, интернет пропадает, говорить не могу. через 2 часа уже точно дома буду». его последнее сообщение.       викторов уже не знает куда себя деть, он обзвонил всех знакомых, но никто не знает, где серафим. оказалось, что о своём приезде он уведомил только глеба. арсений спит рядышком, тихонько мурлычет, словно совсем не беспокоится за хозяина. — глупое животное, — бросает викторов.       он прекрасно знает, что могло произойти, но отгоняет все дурные мысли. не выдержав, он выходит на балкон и закуривает. никотин делает легче всего на миллисекунду, дым вокруг, словно прогоняя злых духов, укутывает в облако.       вдох. выдох.       в замочной скважине проворачивается ключ.       глеб тут же бросает сигарету в окно и мчится к двери. на пороге стоит серафим. его серафим. — привет, — лыбится тот. — идиот! — выпаливает глеб и кидается с объятиями. — что случилось? — когда? — ты, ебанат, сказал, что через два часа дома будешь, а приехал через пять! я думал тебя в подворотне за пидорские шмотки грохнули!       они всё ещё стоят в обнимку, только теперь между их ногами трётся арсений. — да нет, нормально доехал. единственное, таксист-мудак попался, всю дорогу ругались. — а где ты три часа шлялся?! три, серафим!       сидорин непонимающе отстраняется. — какие три?       он достаёт телефон из кармана и смотрит на время. после гуглит сколько времени сейчас в перми и пытается сложить и отнять часы. — ой, я спать сильно хотел, плюс пивасика бахнул... — начинает оправдываться серафим. — ну и короче что-то напутал. — ты неправильно посчитал, через сколько будешь? совсем тупой?       это сказано с такой детской обидой, что сидорин невольно начинает улыбаться. он медленно протягивает руки к талии глеба: — тупой. прощаешь меня? — отъебись.       но глеб злится. он столько часов волновался, а теперь этот змей пытается выпросить прощение. хуй ему, а не прощение. хотя это тоже маловероятно. викторов разворачивается и уходит на балкон, закуривает новую. — гле-е-еб! — слышится из коридора. — ой, арсюшка! привет, сладкий!       «сладкий он, а не я. понятно-понятно» — думает глеб. но когда холодные руки обнимают его со спины, он забывается.