Жутко неудобный костюм

      По воскресеньям можно подольше поспать и хорошенько отдохнуть перед очередной загруженной учебой неделей. Но если хочешь стать профессиональным героем — нечего безвылазно нежиться под одеялом все утро.       На часах было восемь тридцать пять. Кто-то из класса 2-А еще спал, кто-то уже сделал зарядку и позавтракал, а кто-то еще только собирался на пробежку. Например, Урарака. Собралась-то она давно, но последние пять минут что-то не особо торопилась к выходу. Точнее, не особо торопилась покинуть правую половину общежития и ступить на абсолютно безопасное пространство общих комнат, а затем на еще более безопасную открытую территорию академии, где ей совершенно точно ничто не угрожает. Там ведь нет никого и ничего страшного, верно?       Она уже два раза сняла и снова надела свою спортивную куртку. Вроде бы на улице похолодало, но вроде бы не сильно. Ее одноклассники уже три раза пожелали ей доброго утра, и она поздоровалась с ними в ответ. Тодороки уже доел свой завтрак и помыл за собой посуду. Даже Минета уже был на ногах. Еще немного, и начнется вторая обещанная Айзаве тренировка. Вообще-то, она опять начнется в двенадцать, но такими темпами Очако и до двенадцати тут простоит.       Так, ну хватит. Будущие профессиональные герои так себя вести не должны, поэтому пора выйти хотя бы на крыльцо. А там будь что будет. Может, вообще ничего не будет. Очако же вчера не сделала ничего такого, за что ей может что-то быть? Наконец набравшись геройской смелости, она застегнула куртку по самый подбородок, свела брови и решительно ступила за порог общежития.       Ну вот, ничего там страшного не оказалось. Неподалеку Оджиро делал свои ката, метрах в пятидесяти от него еще двое студентов вместе делали какие-то упражнения, а еще дальше Иида наматывал очередной высокоскоростной круг вдоль стен академии. Обычное воскресное утро. Тишь да благодать. Очако блаженно вдохнула свежий воздух и приступила к разминке, а после побежала по дорожке, усыпанной опавшими листьями. Солнце привычно выглядывало из-за горизонта, облака привычно плыли по своим делам, деревья привычно мелькали перед глазами, и Урарака почти расслабилась. Но стоило ей почти расслабиться, и недалеко позади послышались чьи-то стремительно приближающиеся шаги. Хотя взрывами эти шаги не сопровождались, Очако сразу поняла, кому именно они принадлежали. Конечно, она не собиралась ускоряться. С чего бы? Ее ноги сами сделали это за нее. Потому что та часть тела, из которой эти ноги росли, сразу почуяла некую угрозу. Встретить эту угрозу Урарака предпочла как истинный герой — с широкой улыбкой на лице. — Доброе утро, Бакуго-кун!       Кажется, Бакуго-кун был слегка очень сильно зол. К такому выводу Очако пришла, когда ее прижали спиной к дереву, одной рукой сжали оба ее запястья у нее над головой, а вторую руку, которая немного недружелюбно искрилась, приставили почти к самому ее носу. — Я тоже рада тебя видеть. Вижу, ты соскучился. Соскучился Бакуго настолько сильно, что в честь их встречи отсалютовал взрывом примерно в сантиметре от уха Очако. Причем так, что зазвенело у нее в обоих ушах. — Не выебывайся! Что это за хуйня вчера была? Какого хера ты сбежала? — Я не сбегала, просто уже поздно было, режим сна и все такое… Ауч! Запястья ей сжали так крепко, что стало больно и страшно. Еще чуть-чуть и хрустнет что-нибудь. — Я сказал, не выебывайся! — А ты не ломай мне руки! Давление на запястья уменьшилось примерно ни насколько. А в ушах снова зазвенело от взрыва. — Последний раз спрашиваю: какого хера ты сбежала? — А какого… в смысле — почему ты подглядывал? — С темы не съезжай! — Ты видел меня голой! — Если бы, блять! Только спину. — Ты смотрел как я переодеваюсь! — И что? От такой наглости Очако опешила настолько, что дважды открыла и закрыла рот, прежде чем смогла ответить. С каждым словом ее голос становился все громче. — А то, что я тебе не разрешала! Ты обещал не смотреть! — Не обещал. Вот теперь настала очередь Урараки слегка очень сильно разозлиться. — А я не обещала развлекать тебя до полуночи! И этот твой костюм — он просто ужасный! Жутко неудобный и… все напоказ. Вот. А ты даже отвернуться не можешь, когда я стою без одежды? Это же… это просто оскорбительно! — Да с чего вдруг? — Хватка немного ослабла, а громкость Бакуго, наоборот, увеличилась. — Что в этом, блять, оскорбительного? Как с таким телом вообще можно что-то кроме гордости испытывать? Урарака начала стремительно краснеть уже не только от злости, но злиться все равно не перестала. — Это ты ничего кроме гордости не можешь испытывать, а я — девушка. Я не могу просто взять и раздеться перед парнем, с которым даже на свидание ни разу не сходила. — На слове "свидание" Бакуго чуть скривился. — Мне и так неловко, а ты еще и подглядываешь. Как после этого тебе доверять? Так нельзя. Это для меня оскорбительно. Это обидно. Очень обидно! Ты даже не представляешь насколько! — Так ты только поэтому слиняла? Вместе с затихающей злостью Урарака почувствовала, как отступает вчерашняя обида, и молча кивнула. После чего ее руки наконец освободили из заточения, и она сразу начала трясти ими, пытаясь наладить кровообращение. — Значит, если сегодня я не буду смотреть, ты не сбежишь? — спросил Бакуго со слишком утвердительной для вопроса интонацией. — А разве я сегодня к тебе приду? — Конечно, — на этот раз интонация была слишком утвердительной даже для ответа, — иначе я к тебе приду. — Не-не-не, лучше я к тебе.       Очако затрясла руками еще сильнее, и с небольшим опозданием до нее дошло — ее только что развели. Не то чтобы она не хотела провести еще один вечер в компании Бакуго. Просто знать, что у нее есть выбор, ей было бы приятнее. А теперь после всего пары фраз выбора не было никакого. Да Бакуго и правда мастер общения. Только в плохом смысле.       Кратким "заметано" он с довольной улыбкой (почему он всегда улыбается так нахально?) завершил свой мастерский диалог. Хотя на этом опасность вроде как миновала, Урарака снова почуяла некую угрозу. И чутье не подвело. Кацуки снова ее скрутил, но теперь завел руки ей за спину, а не за голову, и почти со всего маху шлепнул по заднице. — За что? — взвизгнула Очако. — За то, что сбежала. В общем, да — больно, но справедливо. Все-таки надо было поговорить, а не бросаться за дверь без объяснения причины. Стоило это признать, как вдогонку к первому последовал второй шлепок. Теперь обе половинки целого горели одинаково сильно. — За то, что нехер гнать на мой костюм. Он охуенный. — Пусти! — Очако попыталась освободиться, но ее шлепнули снова. Кацуки определенно понравилось это делать. — Чтоб больше не сбегала.       Попытки освободиться Урарака стала предпринимать поактивнее, поэтому шлепать ее Бакуго перестал, но о том, как выглядела со стороны их потасовка, ей точно не хотелось бы знать. А вот кое-кому другому пришлось. — Очако-чан, Бакуго-кун, у вас все в порядке, керо? — Цую приземлилась на то самое дерево, к которому недавно была прижата Очако, а на соседнее дерево почти сразу приземлился Деку. Даже странно, что только эти двое. Они с Кацуки так орали, что могла вся академия на шум явиться. — В полном, — сразу же отозвался Бакуго таким довольным голосом, что удивились все трое, исключая только его самого. — Ага, — вставила Урарака, пытаясь его пнуть и при этом удержаться на ногах, но удержалась только потому, что Бакуго не дал ей упасть, — мы тут решили над новым захватом поработать. — О, а мы вот тоже решили сегодня вдвоем потренироваться, — радостно присоединился Мидория. — Да, — с теплотой добавила Цую, — когда начинаешь с кем-то встречаться, хочется все делать вместе.       Урарака чуть не поцеловала землю. Не только потому что запнулась о Бакуго при очередной попытке его побольнее пнуть, но и потому, что ее руки освободили. После череды полуавтоматических шагов она смогла вернуть равновесие и снова затрясла кистями рук. — Ну, мы, наверное, как бы уже все, пора, это самое, то есть, надо позавтракать, — бессвязно пробубнил Мидория. — Удачи вам, керо.       Два сине-зеленых пятна упорхнули в направлении общежития, и Очако с улыбкой помахала им вслед. Когда она обернулась на Бакуго, то не смогла понять о чем он думает. Какое-то непривычно задумчивое выражение читалось на его лице. Наверное, он не понял о чем говорила Цую. — Они со вчерашнего дня встречаются, — решила пояснить Очако, и, тихо вздохнув, добавила, — я очень за них рада. Такая гармоничная пара.       Она же и правда рада, да? Да. Она, пожалуй, могла бы просто немного завидовать. Совсем чуть-чуть. Но это же ее друзья, как за них не порадоваться? И вообще, у нее теперь есть свой персональный повод для радостей. По имени Бакуго Кацуки. Который снова выглядел привычно недовольным. А вот задумчивой стала сама Урарака. Она до сих пор не понимала кто они с Бакуго друг другу. Но между ними только за вчерашний день произошло много всего очень личного. Много интимного. По ее меркам. И уже этим вечером еще что-то будет. Не менее интимное, судя по всему. Только без жутко неудобного геройского костюма — это решено. Терпение — ресурс восполняемый, но все же ограниченный. Кстати, расходуется этот ресурс в том числе и на неопределенности в отношениях. Ей бы просто чуть-чуть ясности, и сразу станет легче жить.       Бакуго немного смягчился, а его взгляд сместился на задницу Урараки, которую он недавно отшлепал. А вот, между прочим, разве стал бы он так делать, если бы не считал себя ее парнем? Разве позвал бы (то есть не позвал, а заставил, конечно, но все-таки) к себе в комнату снова? Может, и стал бы. Кто его знает? Они ведь даже по имени друг друга не зовут. Не то, что Цую с Изуку. У них-то все правильно, все по-настоящему. А что Бакуго? Может, для него это все не более чем разовое развлечение? Может, это вообще ненадолго? Может, ему надоест уже завтра? Но сегодня пока еще сегодня, а значит, пора перестать себя накручивать. Нужно просто спросить его прямо. Спросить прямо прямо сейчас. Очако сжала кулаки, набрала в легкие побольше воздуха и начала: — Бакуго-кун, а скажи- — Время то же. Не вздумай опоздать еще и сегодня, Урарака, — перебил ее Кацуки, а потом просто развернулся и сразу рванул с места. Похоже, обратно в общежитие.       Когда дым от взрывов рассеялся, Очако с досадой опустила плечи. Мда, вот и поговорили. Что ж, со своим важным вопросом к Бакуго она обязательно подойдет позже. Уж точно сегодня, но позже, а пока пора бы хоть немного потрудиться. И так вчера все утро в никуда из-за проделок Минеты. Чтоб ему пусто было.       Очако стремилась как можно чаще тренировать причуду в непогоду, но ветер опять дул очень слабо, и левитировать между деревьями было не то чтобы легко или без толку, скорее просто скучно. Компенсировать эту легкость и скуку она решила тем, что после завтрака из всей домашки начала с самой противной — с математики. В общем-то, не прогадала — ничего кроме математики до тренировки не успелось. Зато теперь самое страшное позади. То есть самое страшное из домашки.       Хотя по дороге в зал Цую задала Очако вполне ожидаемый вопрос, он все же неожиданно заставил покраснеть. — Ну как? Бакуго-куну вчера понравился твой подарок? — Ага, — выдавила из себя Урарака вместе с нервным смешком, — похоже, даже очень. — А что это все-таки было, керо? Прошло две секунды, три, пять, десять, но Урарака все не могла придумать ответ и все больше заливалась краской. — О, я так поняла, что что-то очень личное, — прервала молчание Цую. — Вроде того, — сразу же отозвалась Очако уверенно и, пожалуй, излишне громко. — Прости мне мое любопытство, ква, но это из-за твоего подарка Бакуго-кун сегодня такой… в непривычно хорошем настроении? — Непривычно хорошем? — Да, — закивала Цую, — сегодня утром, когда он после завтрака мыл за собой посуду, внизу уже собралось много ребят. Иида спросил, кто может сходить за яйцами, а то за вчера все съели, и до этого на безе для вечеринки много ушло, ну и, ты знаешь — Бакуго-кун обычно в таких ситуациях ворчит, что ребята меры не знают, и все такое, ква. — О да, ворчит — это мягко сказано, — подметила Очако. Про себя она подметила, что сама за вчера штук шесть яиц слопала, или чуть больше, но эта мысль ей не очень понравилась. Забыли. Что там про непривычно хорошее настроение? — Так вот, в этот раз Бакуго-кун совсем не возмущался, керо, он вызвался сходить сам, представляешь? — Да ну. — Мы тоже удивились. Он только одно условие выдвинул — что пойдет один. — То есть пойдет один, чтобы купить на всех, — переспросила Очако, — и при этом вообще не ругался? — Так и было, ква. Он уже купил, час назад вернулся.       Удивительное рядом. Сначала Бакуго сам проследил, чтобы Минету наказали по справедливости, хотя тот напакостил только девочкам, теперь для всех продукты покупает и даже не возмущается. Либо Бакуго сломался, либо эволюционировал, либо Очако его совсем не знала. — Так, как думаешь, керо, почему Бакуго-кун такой спокойный сегодня? Это же из-за тебя, да? Из-за твоего подарка? Когда вы утром вместе тренировались, он тоже выглядел очень довольным, — продолжала Цую. — Эмм, ну, может быть, и да. Может ведь так быть? Мысль о том, что Очако смогла чем-то порадовать Кацуки, да еще так сильно, оказалась безумно приятной. Настолько приятной, что она прослушала, что сказала ей в ответ Цую. Пришлось переспросить. — Я говорю, что будет здорово, если ты будешь почаще делать ему такие подарки, Очако-чан. Урарака снова покраснела. Хорошо хоть, что до зала они наконец-то добрались.       Еще одним плюсом стало то, что после силовых упражнений ее первым напарником по спаррингу стал Оджиро. Его стиль боя разительно отличался от того, как привыкла драться Очако, и ей это нравилось. А еще ей нравились те его церемониальные штуки — традиционные поклоны перед боем и после. Прикольные. Урарака уже давно научилась их делать, и Оджиро-кун как всегда улыбнулся ей перед тем, как они разошлись. Приятная у него улыбка. Он вообще всегда казался ей очень добрым и милым парнем. А вот при виде Аоямы, который встал напротив нее, Очако чуть разочарованно вздохнула. Поддаваться она не будет, а значит придется слушать недофранцузские стенания. Тоска. Она предпочла бы второй круг с Оджиро, или попробовала бы сбить с ног Киришиму, или Бакуго, или Мидорию — с ними скучать некогда. Но выбирала не она, а Иида, который в отсутствии Айзавы-сенсея всегда брал командование на себя, а сегодня именно такой "самостоятельный" день.       Как раз Иида и стал ее последним соперником, спустя час времени и череду других одноклассников. Он же не позволил ей как вчера по-быстрому покинуть зал, то есть попросил помочь убрать маты. Пока Очако составляла невесомые маты ему на спину и чуть меньше вечности ждала, когда же Иида скажет, что можно вернуть им вес, больше половины класса уже покинули раздевалки, а Бакуго уже, наверное, до общежития добрался.       Киришима, которого Бакуго не стал ждать, как и всегда жаждал с кем-то пообщаться. С Ураракой, старательно избегающей его взгляда из-за еще свежей в памяти вчерашней встречи в лифте, он обменялся только улыбками, а после высмотрел другую жертву. Даже не одну. Крайне смущенный Мидория с полувиноватым видом что-то втолковывал Тодороки. До Очако донеслось только "на самом деле я в этом не смыслю", прежде чем Киришима вклинился в их беседу и потащил ребят к выходу.       Принимать душ в общей раздевалке Очако не хотелось, все равно вечером она вместе с девочками будет в одной ванне греться, насекретнечаются еще. Поэтому, как только Иида ее отпустил, Очако сразу же покинула зал чуть ли не бегом. Конечно, когда она чистая и переодетая в домашнее добралась до кухни, там были уже почти все ее одноклассники. Зато Цую уже вовсю стряпала их будущий обед, к которому урчащей трелью тут же воззвал желудок Урараки. Второй трелью он отозвался на блюдо со здоровенной золотистой рыбиной, которую Бакуго вынул из духовки в паре шагов от Очако и понес к ближайшему столу, где сидел окруженный плошками с рисом и мисочками с соусом опять чем-то (на этот раз хоть понятно чем) дико довольный Киришима. Интересно, Серо и Каминари смогут добыть хоть косточку от этой рыбы? С Киришимой у них чуть больше шансов, но все равно им придется очень постараться.       Урарака хотела отправить в рот хоть пару кусочков овощей, которые ей доверили нарезать — совсем чуть-чуть, или попробовать (только попробовать — не более) жареную курицу, но под строгим взглядом Цую ни то, ни другое раньше времени сделать не отважилась. Поэтому, когда их поднос оказался заставлен едой, Урарака все еще была жутко голодной. Но только она собралась отнести поднос на свободный стол, как Цую перехватила его и попросила: — Очако-чан, поставь, пожалуйста, чай завариваться, а я пока все отнесу. Очако тут же покорно кивнула и телепортировалась к тому кухонному шкафу, где хранилась часть внушительной чайной коллекции Яомомо и всеобщая большая жестяная банка с просто обычным зеленым чаем. Все получилось сделать не только быстро, но и аккуратно, поэтому полная радостного предвкушения Очако с чистой совестью убрала банку на место, закрыла шкаф и попыталась на максимальной скорости покинуть кухню, чтобы наконец-то пообедать. Только вместо этого она смачно врезалась в Тодороки. — Ой, прости, пожалуйста, Тодороки-кун. Почему когда тобой движет голод, перестаешь замечать вообще все и всех кроме еды? Даже живых парней. Очако попятилась назад, но снова врезалась, только уже спиной в холодильник, поэтому увеличить расстояние между ней и Тодороки не особо получилось. Но все же они стояли не так близко друг к другу, как на недавней вечеринке. От воспоминаний о том медленном танце щеки у Очако покрылись легким румянцем. Стыдоба-то какая, она же тогда еле от него отцепилась. Все-таки в аду для Минеты должен быть отдельный котел. — Ничего, Урарака. Можно тебя кое о чем спросить? — Да, конечно. Вообще-то нельзя. У нее там неподалеку остывала еда. Но что поделать, если соглашаешься быстрее, чем успеваешь придумать более подходящий ответ. — В общем, недавно меня поцеловала девушка (это была Яойрозу), и я почувствовал нечто необычное. Я хочу поговорить с ней об этом, но Яойрозу меня избегает и не говорит ничего кроме извинений, а я не могу перестать о ней думать. — Эмм, ясно, — неловко бросила Очако. И как на такое реагировать? Тодороки своей прямотой пугает больше, чем силой причуды. — А меня-то ты о чем хотел спросить? — Что сделать, чтобы она со мной поговорила? Лучше чтобы наедине. Я спросил у Мидории, но он сказал, что не знает, а Киришима посоветовал обратиться к другой девушке, например, к тебе. — Ко мне? — Да, ты же дружишь с Яойрозу, и ты девушка. Ты должна знать. — Нууу, — протянула Урарака сквозь нервную улыбку, — я могу попробовать с ней поговорить… Да она бы что угодно попробовала сделать, хоть свидание на крыше им организовала бы, только дали бы уже поесть. Но прежде чем Очако договорила, рядом откуда-то взялся Бакуго. И не как обычно слегка озлобленный, а конкретно так разозленный. — Какого хера ты тут делаешь, Двумордый? — прорычал он сквозь зубы. — Я разговариваю с Ураракой, — ответил Тодороки со стандартной для него невозмутимостью. — Это и без тебя ясно. Какого хера ты так близко к ней стоишь? — Я соблюдаю социальную дистанцию, — для наглядного подтверждения своих слов Тодороки поднял руку вперед, едва не коснулся носа Урараки кончиком пальца, и сразу опустил обратно, — видишь — я стою на расстоянии вытянутой руки. Это нормальная дистанция для общения с одноклассником.       Теперь Бакуго выглядел не просто разозленным, а разъяренным. Даже зажатые в его кулаке палочки для еды, которые Очако заметила только сейчас, казались смертоносным оружием. Свободная рука у Кацуки начала искриться, а сам он снова зарычал на Тодороки: — Убери свои грабли от моей… Очако даже забыла, что умирала от голода, и даже дышать перестала. Карие глаза засияли надеждой. Он же сейчас назовет ее своей девушкой? — …Урараки. Ну почти. — Что значит "твоей"? — задумчиво поинтересовался Тодороки все тем же спокойным голосом, как будто спрашивал о том, что нынче задали по английскому. — Ты имеешь в виду, что Урарака — твоя девушка? У вас с ней романтические отношения? — Формулировка наитупейшая, но да, раз даже до такого тугодума, как ты, дошло. Вообще не думая, следуя исключительно эмоциональному порыву, Очако крепко-крепко обняла своего парня за талию и довольно уткнулась щекой ему в грудь. — Ты чего? — тихо и удивленно произнес Кацуки, явно обращаясь именно к ней. — Мне просто очень-очень приятно быть твоей девушкой, — с воодушевлением ответила счастливая Урарака, не поднимая головы. Еще секунд десять она блаженно слушала стук сердца того самого человека, с которым у нее настоящие романтические отношения, и который в ответ слегка потрепал ее по голове, вспушив волосы, прежде чем пришла к мысли, что вокруг как-то чересчур тихо. Пытаясь не выглядеть излишне смущенной, Очако осторожно опустила руки и перестала обнимать Кацуки. Она была почти готова к тому, чтобы повернуться лицом к почти всему классу и выдержать почти все взгляды в свою сторону, когда за чередой чьих-то шагов последовал сначала голос Яойрозу: — Ребята, а почему так тихо? А сразу за ним голос Ииды: — Что-то случилось? Объясните, что произошло! — Произошло то, что Бакуго встречается с Ураракой, — отозвался, похоже, сам шокированный новостью Каминари слегка набитым ртом. Удивительно, но именно самая тактичная в их классе Яомомо сразу же проявила любопытство: — Правда? А как давно? Очако отважно повернулась к немного ожившей столовой, когда все еще что-то жующий Каминари почесал затылок и выдал: — Да вроде только начали.       Тишина снова повисла в общих комнатах, но совсем ненадолго. Первым засмеялся Киришима, и запущенная им цепная реакция за каких-то пару мгновений заставила засмеяться или как минимум улыбнуться всех, кто сидел за столами. Кацуки снова сжал кулаки и вернул своему лицу привычную свирепость. — Хули все ржут? — процедил он сквозь зубы. — Что, блять, смешного? — Они просто очень за нас рады, — с максимально теплой улыбкой пояснила все такая же счастливая Очако. А она-то как рада! Больше всех. — Придурки, — пробурчал Кацуки себе под нос уже менее напряженно. Он собрался вернуться за стол, где его ждала привычная компания из Киришимы, Серо и Каминари. Все трое явно жевали ту самую рыбу, которую Бакуго пришлось оставить без присмотра. Наверняка вкуснятина. Особенно если обмакнуть кусочек в соус унаги. Хотя сойдет и соевый. Очако снова накрыло чувство дикого голода, и снова заурчал желудок. Но не тут-то было. — Урарака, так что насчет разговора о моих чувствах? — Тодороки как всегда выбрал самый подходящий момент и самые подходящие слова.       Кацуки резко повернулся обратно и с громким "да ты совсем страх потерял" включил свой особо взрывоопасный режим. Урарака попыталась оперативно принять меры по предотвращению возможной катастрофы — повисла на руке Бакуго и тихо, чтобы слышало как можно меньше любопытствующих, забормотала: — Подожди-подожди! Тодороки-кун имеет в виду чувства к совсем другой девушке, не ко мне. И поговорить о чувствах хочет не со мной. — Вот пусть не с тобой и говорит. Нехер возле моей девчонки отираться! А ты вообще иди ешь, а то пузо урчит громче Сущего Мика в фестивальный день. — Эй! Прекрати так со мной разговаривать! — попыталась возмутиться Очако. Но у нее не вышло — слишком приятно было услышать, что она — девушка Бакуго, из его же уст. В общем, сказать получилось совсем не громко и совсем не возмущенно. Аж самой смешно стало. — А то что? — все равно рявкнул Бакуго. — Божечки, они уже ругаются! Как это мило, — запищала где-то позади Хагакуре. — Правильно, бро, покажи ей, кто здесь главный! — почти перебил ее Киришима. — Это же их первая ссора. Мы стали свидетелями такого события! Это же с ума сойти! — воскликнула Ашидо. — Да как он это сделал? Еще и в обход нас, — озадачился Серо. — Ну почему даже у него есть девушка, а у меня нет? — заныл Минета.       Во взгляде Бакуго читалось все больше агрессии. Надо полагать, искренние комментарии одноклассников ее подпитывали. Но все еще счастливая и все еще голодная Урарака уже сообразила что и как ответить своему парню. Только ее щеки снова окрасились румянцем, потому что, ну почему здесь столько народу? Да еще и все смотрят именно на них двоих. То, что она собиралась сказать, точно никто не должен услышать.       Бакуго наклоняться к Урараке, очевидно, не собирался, поэтому, чтобы прошептать ответ ему на ухо, пришлось применить на себе причуду, иначе она просто не дотянулась бы. — А то я больше никогда не надену твой любимый геройский костюм. За тихим шепотом последовал мимолетный поцелуй в висок, и Урарака мягко приземлилась обратно, возвращая себе вес. В процессе она чисто случайно коснулась грудью плеча Бакуго, но так слабо, что тот, наверное, даже не почувствовал. Он снова был зол, только уже как-то совсем по-другому. Откуда у него столько разных способов злиться? — Ну ты и стерва, — буркнул Бакуго после недолгой паузы и сунул свободную руку в карман своих домашних штанов, слегка его оттягивая.       Почему стерва Очако так и не поняла. Она совсем не думала обидеть или задеть своего парня, просто пыталась свести на нет их ссору, как-то смягчить разговор, сменить тему. Чего сразу обзываться-то? Обиженно поджав губы, Очако предприняла очередную попытку покинуть кухню, но оказалось, что Тодороки все еще стоял на прежнем месте и терпеливо ждал. — Урарака, так ты мне поможешь? — А? Да, конечно. Все что угодно, Тодороки-кун, — пробормотала в ответ Очако. Ох, и повезло же ей, что Тодороки не почувствовал "нечто необычное", когда танцевал с ней на вечеринке, — только давай обсудим это позже, я очень хочу есть.       Злобно нахмурившегося Кацуки Урарака быстренько крепенько обняла еще разочек, просочилась между ним и холодильником и поспешила к широко улыбающейся Цую и еще не до конца (хотелось бы верить) остывшему обеду. Еда была особенно вкусной, но Очако светилась счастьем совсем не потому, что наконец утолила голод, а потому что у нее (и это теперь совершенно точно) есть парень. Настоящий живой свой собственный. И вечером он снова будет ее целовать.