Ты моя Эвридика

Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою.

      Около девяти вечера Кристофер решил позвонить Элеоноре. Гудки в трубке не кончались и Крис скинул звонок. Он подумал о том, что она ещё попросту не вернулась с вечеринки, хотя по её времени уже был первый час ночи. Он звонил ей и через час, и через два. Элеонора не брала трубку. Он решил позвонить Рэйчел и девушка сразу же ответила на звонок: - Рэйч, привет! Ты знаешь где Эл? - обеспокоено спросил Кристофер. - Она ушла из клуба после десяти вечера, я её уже не застала, к сожалению. Наверное спит, ребята сказали, что она ушла домой. - Понял, наверное и правда спит… - недовольно протянул Кристофер.       Всю ночь Кристофер беспокойно валялся в постеле. Доджер покоился у его ног. Вообще пёс делал это редко, да и Эванс обычно не разрешал ему такие вольности, но сейчас его мысли были заняты Элеонорой. Какое-то дурацкое предчувствие забиралось ему под кожу, однако он всеми силами пытался отогнать его от себя. Под утро ему всё же удалось заснуть, но будильник прозвенел над ухом неприятной трелью, возвращая его сознание к одной мысли о ней.       Он вновь набрал её номер - тишина. Он позвонил Грейс, своему агенту: - Крис? Ты сегодня неожиданно рано! - послышался сонный голос девушки на том конце провода. - Грейс, узнай, пожалуйста, был ли доставлен мой подарок Элеоноре и позвони в театр, спроси, нет ли новостей. И, пожалуйста, будь сегодня на площадке, у меня не будет времени на решение личных вопросов, я бы хотел, чтобы этим сегодня занялась ты, если есть возможность. - Без проблем, Крис! - уже более бодро проговорила она, - Я всё узнаю, увидимся в восемь!       Кристофер поднялся с постели и побрёл на кухню, чтобы сварить кофе. Ну, конечно, она просто ещё спит. «Наверное, перебрала!» - подумал он. Покормил пса, выпил кофе, наскоро оделся и пошел к машине. Странное чувство внутри него никак не отпускало. Она уже должна была проснуться, но трубку всё еще не брала. Он решил дождаться звонка Грейс, чтобы не насочинять себе вымышленных странных сценариев вчерашней вечеринки Эйвери. Ведь в прошлый раз, когда она не брала трубку целую неделю, она просто потеряла телефон. Он подумал, что и в этот раз могла случиться любая нелепица, и не стал впадать в истерику в поисках любимой. Решил подождать.       Сниматься сегодня ему предстояло в павильоне киностудии, куда он отправился сразу же после утреннего кофе. Последний съемочный день и, как назло, выпала на него достаточно сложная сцена, к которой он действительно готовился последние две недели. Первым делом он отправился в свой трейлер, чтобы переодеться в костюм, любезно заряженный костюмерами, а затем пошел в трейлер гримеров, потому что ни один кадр не обходится без маломальского наложения грима, даже чтобы просто припудрить лицо ради отсутствия на нём бликов от падающего освещения, приходилось сначала идти к профессионалам.       Он дошел до съемочной площадки уже в приподнятом настроении после общения с коллегами, практически позабыв о том, что возлюбленная не отвечает на звонки. Он решил разобраться с этим уже после съемок. - Крис, последняя сцена и ты свободен, - улыбнулся Питер, - Даже не верится, что это действительно финишная прямая! - Да, Пит, главное теперь чтобы он отыграл как нужно! - подхватил Жак. - Я, в принципе, готов! Ещё бы сцена была повеселее, было бы вообще прекрасно, - пошутил Кристофер.       Контракт Алекса закончился неделю назад и режиссёры уже снимали только сцены с Кристофером, поэтому вся съемочная группа даже успела немного расслабиться. В кадре кроме Кристофера не должно быть никого, а значит и сцену они отснимут максимум за полдня. К тому же, команда уже начала заниматься постпродакшном, а значит все точно знали, какая сцена должна войти в фильм.       Жак и Питер присутствовали на съемках вместе, так как отснять сцену с подобной реакцией было, всё же, трудновато с режиссёрской точки зрения. Они хотели видеть не слепую истерику, как во многих фильмах, где персонаж, переживающий глубокую утрату просто орет на всю площадку «НЕЕЕЕТ!», они хотели видеть внутренний слом человека, состояние прострации, все этапы восприятия новости. Оба не были уверены в том, что Кристофер, хоть он и является неплохим актером, справится с такой задачей.       Вся команда активно готовилась к съемке сцены, в павильон вошла Грейс, подошла прямиком к Крису: - Грейс, привет! Какие новости? - отвлекся от работы Кристофер. - Мисс Эйвери действительно не приняла доставку, я пытаюсь связаться с театром, пока глухо. - сухо проговорила Томпсон. - Если будут новости сразу говори мне, даже если я занят, поняла? - Эванс старался говорить максимально спокойно. - Крис, всё будет в порядке, не волнуйся, опять, наверное, потеряла телефон. А в театре скорее всего совещание, потому и не берут. Сегодня же понедельник. Да и вообще, может у них, как и у артистов, выходной день. Не накручивай себя, - Грейс улыбнулась Эвансу, - Наверняка какой-то пустяк! - Да, ты права, - улыбнулся Крис, - Просто ещё и сцена сложная, сам в себя не верю… - Пф, - махнула рукой агент, - Я тебя умоляю, ты сделаешь всё на раз!       «На раз» сделать не получилось. Режиссеры мучали Кристофера уже пару часов, каждый раз крича «ЗАНОВО», что прилично бесило уже всех на площадке, а у Криса всё не получалось сделать то, чего они от него хотят. То ли эмоционального багажа было недостаточно, то ли недосып и лёгкая нервозность мешали играть, он не мог понять сам.       Перед очередным дублем он отошел выпить воды, и к нему со всех ног подлетела Грейс, которая что-то судорожно писала в телефоне всё это время: - Крис, Элеонора в реанимации, состояние нестабильное, - серьезно проговорила девушка.       Кристофер внимательно посмотрел на неё. - Крис, на площадку! - послышался возглас помощника режиссера.       Кристофер улыбнулся: - Смешно, но ради настроя на эпизод, лучше так не шутить.       Он прошел вглубь съемочного павильона, встал на мизансцену. Грэйс смотрела на него, не понимая его реакции, он, словно почувствовав этот взгляд, обернулся на неё. - Это же была шутка? - настороженно прокричал он. В груди его что-то предательски кольнуло в ожидании ответа. - Камера, мотор! - послышался голос Саманты.       Кристофер смотрел на агента в ожидании, и девушка едва заметно отрицательно замотала головой.       Он медленно развернулся в сторону режиссёра, потерянный взгляд его пытался зацепиться за чьи-нибудь глаза, в поисках ответов, но не видел ничего. Все смотрели на него, все смотрели на него как обычно.       Он потерялся. - Крис, поехали, делай как чувствуешь, - скомандовал режиссер.       А Кристофер чувствовал только сжимающую грудную клетку боль, голова стала чугунной, он закивал в попытках проглотить ком в горле. Взгляд затуманился. Он постарался нащупать рукой точку опоры, облокотился на скамейку, ноги подкосились, но он стоял. Он вновь повернул голову в сторону режиссера - ничего. Всё как обычно. Они работают как обычно.       «Элеонора в реанимации» - пронеслось у него в голове. Он неожиданно засмеялся низким грудным смехом, потирая горло, словно пытаясь расслабить невидимую удавку, которая затягивалась сейчас на его шее, а затем замолчал, вдруг в его мозгу пронесся импульс электрического тока, который запустил все мозговые процессы на максимум.       Он стоял, разглядывая всех вокруг невидящим взглядом, глотая воздух ртом и не мог произнести ни слова, просто часто дышал. Картинки воспоминаний пытались сложить хоть какую-то логическую цепочку в воображении. На глаза начали наворачиваться слёзы.       Пустота образовалась сначала в голове, в мыслях, а затем вакуум сдавил его сердце. Он все ещё был растерян. Брови сжались в жалостливой эмоции, а затем он попытался глубоко вздохнуть, но в лёгкие воздух почему-то не набирался, вместо него возникло ощущение жжения в грудной клетке, словно в гортань льют раскалённый металл. Он забыл как дышать, голова закружилась, но он просто ловил воздух ртом, пытаясь загнать его в лёгкие.       Взгляд его устремился наверх, лицо выражало крик о помощи, безмолвный крик. Глаза бегали. Ему казалось, что каждое мгновение становится вечностью. Это был ступор. Временной надлом. И вокруг ничего не происходило. Люди так же делали свою работу, камера записывала новый дубль, софиты горели, солнце всё так же светило снаружи здания, ветер дул, земля крутилась, жизнь шла своим чередом.       Он отнял руку от лавки и попытался сделать пару шагов, просто уйти. Ему хотелось уйти. Выбежать со съемок и позвонить ЕЙ. И пусть она ответит, скажет, что всё в порядке. У него вдруг получилось сделать вдох, воздух обжег лёгкие. А затем его сложило пополам от пронизывающей тело боли, из глаз хлынули слёзы, нижняя челюсть предательски задрожала. - Нет, - прошептал он, - Нет, нет, нет.       Он попытался вытереть слёзы, которые непроизвольно бежали по лицу, но движение вышло смазанным, бессмысленным. Он упал на колени, распрямился, попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, чтобы стало легче дышать, пальцы не слушались и он вырвал эту упрямую пуговицу с корнем, бросая её наотмашь.       Агент подошла к режиссеру: - Нужно остановиться. Элеонора в реанимации. Врачи говорят она может не выкарабкаться. Он не справится. - Билеты на ближайший рейс покупай, чего встала! Самолет закажи на моё имя, что угодно! Скажи Питеру, - он повернулся в сторону актёра, - Кристофер! Всё в игру, текст, быстро!       Жак командовал жестко, на его глаза тоже начали накатывать слёзы, он понял, что Эванса скручивает, ломает по-настоящему, что он не играет, а действительно сейчас пытается осознать происходящее.       Крис попытался вспомнить текст. - Ни завтра… ни сегодня… никогда…. - прошептал он, - подумать только, надо же, смешно…       Его лицо исказила безобразная гримаса, смешавшая в себе горечь и отчаяние. Его глаза так же бегали по пространству вокруг него, но ни за что он не мог зацепить свой взгляд. Он словно искал в толпе съемочной команды ЕЁ лицо.       Он начал всхлипывать, пытаясь выговорить текст, стоя на коленях. Его трясло крупной дрожью. Тело не слушалось. «Элеонора…» - пронеслось в его голове. - Как мир осиротел без человека, - боль в его словах пронзала душу насквозь, - Я не успел, не спас, не уберег.       Он часто задышал, пытаясь подавить в себе крик. Не вышло и он сорвался на ярость: - Господи, за что? - нет, он не кричал, он выплевывал слова сквозь зубы, - Я будто больше жизни потерял, в тот самый миг когда тебя не стало. Ни завтра, ни сегодня, никогда! - он давился чужими словами и колотил свои колени кулаками, пытаясь выкарабкаться из адского обрыва всепоглощающей боли, слёзы снова хлынули из его глаз, он схватился за голову руками, - Как… мы же поклялись… хотя от смерти вряд-ли есть спасенье. Я не успел… не спас… и не укрыл…       Он пытался дышать. Просто дышать.       А затем просто замер, смотря в одну точку перед собой, слёзы катились по его безжизненному лицу, он словно был пьян. Он просто сидел на коленях, сердце бешено колотилось, он не мог успокоиться, и двигаться не мог.       «В реанимации, значит живая» - пытался он себя успокоить. «Главное живая. Моя. Она жива.»       Режиссер скомандовал «Стоп. Снято» и попросил всех уйти с площадки. А сам двинулся к обессиленному мужчине. - Крис, поехали в аэропорт, тебе нужно быть с ней.       Кристофер попытался поднять на него взгляд, полный отчаяния. - Давай, - Жак подал ему руку, помогая подняться, - Ты справишься, она выкарабкается, поедем.       Негнущиеся ноги понесли Эванса к выходу из киностудии, Жак всё так же придерживал его за предплечье и внимательно следил за его состоянием. Возле входа мужчин уже ждало такси, на переднем сиденье которого сидела Томпсон. Кристофер не задал ни единого вопроса, просто ехал молча. Машина неслась через весь город к аэропорту. - Крис, возьми воды, - девушка протянула бутылку с водой Кристоферу, - Я с вами не полечу, давай ключи от дома, кто-то должен присматривать за Доджером, пока тебя не будет. Мой второй ассистент уже ждет вас в самолете, информация о больнице, отеле, который забронирован для вас уже у него. Можешь поручать ему всё, он надежный человек. Только не делай глупостей, прошу тебя.       Кристофер только промычал что-то вроде «Угу» в ответ, больше ничего выдавить из себя он не смог. Сердце всё ещё бешено колотилось в груди, руки не слушались, у него, казалось, онемело всё тело. Жак внимательно слушал всё, что говорила Грейс, потому как был уверен, что Эванс сейчас не сможет запомнить ничего.       В Торонто вылетели частным самолетом. Жак предусмотрительно не трогал Криса первые два часа полета, надеясь что тот придет в себя, а затем пересел в кресло напротив. - Информации мало, но мне прислали документы о том, что театр отменил все спектакли с её участием. Совсем отменили. Премьеру перенесли, из распределения ролей её уже убрали. Я попытался связаться с Николасом Эйвери, мне сказали что он в больнице с дочерью, как и Жаклин. Я очень хорошо знаю её семью, и, если всё так, то случай действительно серьезный. Из больницы никакой информации не дают, так как я ей никто. Но больница, в которой она находится - очень хорошая, у меня есть связи с их руководством, я постараюсь что-нибудь разузнать. - Через два часа всё узнаем, - сухо проговорил Кристофер, - Не нужно было её отпускать… - Ты не мог знать, что что-то случится. Тем более, мы не знаем, что именно произошло, - пытался успокоить его мужчина. - Я обещал ей, что всё будет хорошо. И я же её и отпустил туда. Это только моя вина, - он опустил голову. - Ну только не вздумай себя винить в том, на что не мог повлиять. - Если бы я сделал ей предложение раньше, она бы не улетела. - Крис закрыл лицо руками. - Ты сделал ей предложение? - брови Жака поползли наверх, - Что ж, тогда тебе стоит успокоиться, здесь есть виски, если тебе станет легче… - Я должен быть трезвым. - отрезал Кристофер. - Правильно. Но только не думай про если бы да кабы, ладно? Всё случилось как случилось и мы можем только попытаться исправить ситуацию своими дальнейшими действиями, но то, что прошло - уже прошлое, - Жак похлопал Криса по плечу. - Спасибо… - кивнул тот.       В аэропорту их тоже уже ждали, Грейс подготовила абсолютно всё, чтобы дорога занимала как можно меньше времени и спустя сорок минут после приземления, Кристофер уже стоял у стойки регистратуры в больнице. - Здравствуйте, к вам сегодня поступила девушка, Элеонора Эйвери, мне сказали она в реанимации, могу я посетить её, увидеть её врача? - мужчина смотрел в лицо регистратора ничего не выражающим взглядом. По местному времени был уже вечер и было видно, что девушка сильно устала. - Кем вы приходитесь мисс Эйвери? - она подняла свой взгляд на мужчину и замерла, пытаясь осознать происходящее. - Она моя невеста, - отрезал Кристофер. - Простите, Мистер Эванс, я думала это снова журналисты… К мисс Эйвери сейчас нельзя, однако вы можете подняться в отделение и подождать вместе с её родными. Четвёртый этаж, отделение реанимации и интенсивной терапии. - Спасибо. - кивнул мужчина и двинулся напрямую к лифту.       Коридор четвертого этажа показался ему бесконечным, он просто шёл, пытаясь разобраться в указателях и, повернув в нужную сторону, увидел троих - Жаклин, Николаса и коренастого мужчину лет сорока в белом халате. Он замер на мгновение и, будто пытаясь перешагнуть через самого себя, сделал шаг вперед. Жак шёл следом за ним.       Врач что-то говорил родителям Элеоноры, слов разобрать Кристофер не мог, но после одной из фраз Жаклин закрыла рот рукой и тихо завыла, а Николас прижал жену к плечу, кивая врачу, который, кажется, уже заканчивал и поворачивался в сторону Эванса. - Извините, мне кто-нибудь может объяснить что происходит? - не выдержал Кристофер, ускоряя шаг в их сторону. - Кристофер, мальчик мой… - проронил Николас, сильнее прижимая Жаклин к себе.       Эванс подошел к доктору, который теперь остановился на месте, дожидаясь мужчину, опустил голову, прочитал надпись на бейдже и поднял на него свой взгляд. - Мистер Митчелл? - серьезный взгляд Кристофера бегал по лицу врача. - Для начала, хотел бы уточнить, кем вы приходитесь мисс Эйвери? - мужчина нахмурил брови. - Мы помолвлены. - резко отрезал Крис, - Мы можем отойти? - Да, конечно, - ответил доктор и отошел с Кристофером на приличное расстояние от четы Эйвери и Жака, который уже обнял Николаса в знак поддержки. - Я хочу знать всё.       Доктор коротко кивнул. - Мисс Эйвери поступила к нам сегодня в 6:16, на неё было совершено нападение, но больше об этом вам расскажет полиция и родители девушки, полиция завела дело о покушении на убийство и изнасиловании, - на этих словах Кристофер нащупал рукой стену, чтобы держаться на ногах, - Про травмы - открытая черепно-мозговая травма, проникающее ранение грудной клетки слева, компрессия лёгкого, вызванная гемотораксом из-за ножевого ранения, если вам это о чём-то говорит, сломан нос, множественные ушибы и гематомы. Состояние уже стабильно тяжелое, девушка потеряла много крови, нам поздно её доставили, не могу дать вам никаких гарантий. На данный момент она находится в медикаментозной коме, оперативные действия завершены на данном этапе, пока мы не сможем стабилизировать её состояние и привести его хотя бы к средней тяжести пациент пробудет в коме. Простите, мне жаль, я обязан сообщить вам, нам даже не пришлось выбирать, срок был совсем небольшим… - Что вы имеете ввиду? - Кристофер впился взглядом в лицо врача, - Что вы… - Вы не знали? - Митчелл удивился, - Девушка была беременна, примерно 7 неделя, это слишком маленький срок, чтобы мы могли что-то сделать, к сожалению, беременность прервалась, мне жаль, - он положил руку на плечо Кристофера, - Как вы себя чувствуете? Нужна помощь?       Кристофер начал медленно оседать. Мистер Митчелл прислонил мужчину к стене и осторожно помог сесть на пол, облокачиваясь на стену. - Как вы себя чувствуете? - поинтересовался врач, - Я сейчас позову медсестру, вам принесут успокоительное. Кивните, если поняли.       Крис едва заметно кивнул головой. Глаза теперь уже застилали слёзы, за грудиной неприятно жгло, голова кружилась. Он не мог сказать и слова, левая рука отнималась. - Как вас зовут? Вы можете назвать своё имя? - врач начал осматривать Кристофера. - Крис… Кристофер Роберт Эванс… - с трудом выговорил мужчина. - Сколько вам лет? - врач уже вытянул руки Кристофера перед ним, проверяя, есть ли синхронность в движениях, - Держите руки перед собой. Сколько вам лет? - Тридцать восемь лет, - уже более смело проговорил мужчина. - Ну вот, не инсульт, это радует, - улыбнулся врач, - Можете опускать. Сейчас придёт медсестра, вам лучше не вставать.       И Митчелл двинулся в сторону телефона, висевшего возле лифта.       Через пару минут действительно прибежала медсестра с бутылкой воды, шприцем и ампулой с успокоительным. Быстро смекнув кто её пациент, она подошла к Кристоферу, помогла ему выпить воды, снять рубашку, оставаясь в одной футболке, обработала его правую руку спиртовой салфеткой и, ловко открыв ампулу и набрав необходимое количество препарата, вколола внутривенно.       Бешенный сердечный ритм вскоре начал успокаиваться. Женщина помогла Кристоферу встать и дойти до палаты Элеоноры, чтобы сесть рядом с Николасом и Жаклин на диван для ожидания. Мужчина благодарно кивнул ей, перед тем как она ушла. - Держись, сынок… - Николас коснулся его плеча, - Прости, что не позвонили, у меня сел телефон, а Жаклин забыла свой дома, мы ехали сюда так быстро, как могли… - Я тоже… - кивнул Эванс, - Мне жаль… - Только не делай глупостей, полиция найдет этого подонка и он ответит за всё, что сделал… - вкрадчиво проговорил Жак, - Я сейчас поеду в отель, вам нужно что-нибудь привезти, Ник? - Нет, Жак, мы будем здесь. В горло всё равно кусок не лезет, я надеюсь нас скоро к ней пустят. Подежурим пока возле двери.       И Жак медленно поплёлся в сторону лифта. Когда двери за ним закрылись, Жаклин повернулась к Кристоферу и мягко взяла его за руку: - Я должна сказать тебе спасибо за то, что прилетел… - Начала женщина, на её глаза вновь невольно начали наворачиваться слёзы, - Прости за то, что я говорила тогда тебе на кухне. Я не знала, что ты хочешь жениться на ней, завести семью. Я не знала… - Простите меня… - Кристофер опустил голову, - Это я виноват, я не должен был отпускать её. - Не вини себя, - проговорил Николас, - Ты ведь не знал, что так всё обернется. - Она была беременна. Почему я не знал об этом? Я должен был понять, - мужчина замотал головой. - Даже она об этом не знала, - Жаклин сжала его руку, - Мы разговаривали с ней об этом, когда она вернулась, она думала, что чувствует себя плохо из-за нервов, она очень сильно переживала из-за отъезда. Ты не должен винить себя, сделаешь только хуже.       Не слишком то оживлённая беседа, омрачённая произошедшим событием, медленно сошла на нет, сидели в тишине, время текло медленно, словно пытаясь дать этим троим возможность немного отдохнуть от переживаний. Жаклин немного задремала на плече у Николаса, а Кристофер был погружен в свои размышления.       Как он мог отпустить её? Мог ли он предотвратить это событие? Что произошло в том клубе? Он должен был поехать утром в полицию, чтобы всё разузнать самостоятельно. Николас предупредил его о том, что ему будут не рады, потому как он не является членом семьи, да и к тому же он гражданин другой страны, но Эванс был готов вынести теперь что угодно, лишь бы разобраться с этим уродом, который сломал его семью, жизнь. Он ненавидел его. Ярость закипала в его сердце, он готов был убить виновного в смерти его ребенка. Пусть даже нерожденного, семинедельного, но живого. Впервые в жизни он мог стать отцом. Отцом ребёнка от любимой женщины. Успокоительное, которое ему вкололи несколькими часами ранее, действовало прекрасно. Его сознание было ясным, он не бился в истерике, не хотел спать, хотя не спал уже больше суток, он просто сидел и продумывал каким именно способом он будет убивать то человекоподобное создание, которое окажется виновным в состоянии его невесты.       Врачи периодически входили в палату девушки, что-то делали там и молча уходили. С ожидающими в коридоре никто не разговаривал. Николас периодически тихо молился о здоровье дочери. Кристофер старался игнорировать это, но про себя повторял каждое «Аминь», полушепотом сказанное мужчиной.       Ему вдруг стала отвратительной мысль о себе. Кто он? Как на этапе ссыльный, за которым следят все, кому не лень, у него даже сил на сознание семьи ещё не хватило, он просто пытается доказать всему миру, что он здесь не просто так, что способен на что-то большее, чем просто продавать своё лицо на все экраны планеты. Зачем он здесь? Кому он полезен? Каков смысл его существования? Но если он всё еще здесь, значит он зачем-то нужен на этой земле. Ему хотелось кончить эту муку, взять вселенную за руку и идти вперёд. Он закрыл глаза и начал повторять про себя мольбы Николаса, обращенные к создателю.       Ближе к полуночи к палате Элеоноры вновь пришел доктор Митчелл. Проверил её состояние и разрешил посетить пациента в его присутствии.       Первыми зашли Жаклин и Николас, они уже едва держались на ногах от усталости. Пробыли с Элеонорой около двадцати минут, а затем вышли из палаты. - Мы поедем в её квартиру, Крис, переночуем там. Ты наверняка решишь остаться, поэтому держи нас в курсе событий. - Николас похлопал мужчину по плечу. - Тогда до встречи утром… - Кивнул Кристофер.       Он вошел в палату и застыл от увиденного. Длинные чёрные волосы, которые он так любил, были сейчас сбриты наполовину, открывая вид на чёрную гематому и с десяток швов, покрывающих голову девушки. Висок тоже был зашит, по челюсти виднелся сильный отёк и синяк. Нос был сломан и уже вправлен врачами, отчего под глазами были огромные синие мешки. На шее остались следы чьих-то рук. Грудная клетка была перемотана. На руки девушки было страшно смотреть. Это мог сделать только зверь. Чудовище. Не человек. В палате стоял отвратительный запах спирта и лекарств. Тошнотворный запах.       Кристофер еле узнавал любимые черты лица. Ему было больно видеть эту картину. Но ещё больнее было представлять, что девушка пережила. - Вы можете остаться здесь, но, прошу, не беспокойте её. Состояние стабилизировалось, но мы не можем знать насколько, - проговорил доктор.       Эванс прошел вглубь палаты и остановился возле кресла. - Спасибо, - Всё, что он смог сказать, и врач покинул палату.       Они остались наедине. Он и слабое подобие живого человека. Не о такой встрече он мечтал! Судя по трубкам, которые вели к её телу, её жизнь сейчас поддерживали искусственно и Кристофер даже побоялся взять её за руку, но всё ровно подошел и осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядь оставшихся волос, слегка коснулся тыльной стороны её ладони, шумно выдохнул. На постель упала слеза. И он, приняв решение не беспокоить её, отошел к креслу, бесшумно опускаясь в него.       Он долго сидел и смотрел на неё, в попытке привыкнуть к её виду. И он даже начал улыбаться от того, что наконец видит её, она дышит, она жива. Сон поглотил его не сразу, без сопротивления не обошлось, однако Морфей уже протянул к его сознанию свои липкие пальцы.       Первым, что он увидел во сне, была Элеонора, кричащая его имя в толпе. Живая и невредимая. Бледная кожа светилась на солнце, а тёмные волосы развевались по ветру. Она махала ему рукой и звала его к себе. Вокруг было так много людей, которые двигались волнообразно то в одну, то в другую сторону, что мужчина не мог сдвинуться с места. Он тоже начал выкрикивать её имя, пытаться пробраться к ней сквозь толпу людей. Но вдруг толпа застыла, превращаясь в безобразные безликие античные скульптуры, и он перестал слышать её голос. Он пытался пробраться сквозь этот гипсовый сад, но ничего толком не выходило и он словно стоял на месте. Над его ухом прозвучал странный холодный голос: «Иди. Иди и не оборачивайся, если хочешь увидеть её снова». «Кто ты?» - спросил в ответ Кристофер. «Мы с ней уже виделись. И ты знаешь об этом, не так ли? Теперь она мне ни к чему. Я уже забрал одну душу. Но если обернешься, то я заберу и вторую. Иди, Орфей.» И Кристофер, словно завороженный пошел вперёд. Статуи начали расступаться перед ним. Он не знал, куда он идет. Он знал лишь, что он должен идти. И он слышал шаги за спиной. Её шаги. Он увидел перед собой светлую дверь, стоявшую прямо посреди тротуара пустого города. Он остановился. Шаги за его спиной тоже прекратились. Сквозь сон он услышал непрерывный писк. «Харон!» - прокричал Кристофер.       Наверное каждый человек, что читал миф об Орфее и Эвридике, надеялся на счастливый финал. И даже когда мы знаем исход истории, мы всё ровно читаем её взахлеб, будто сюжет можно переписать, изменить, будто не всё предрешено, будто не известны нам судьбы героев. И как бы нам хотелось, чтобы Орфей тогда не обернулся! Как был бы он счастлив, сумев воскресить любовь всей своей жизни! Но разве есть лекарство против смерти? Разве возможен спор с ней? Разве можно обхитрить свою судьбу?       Орфей обернулся в самый последний момент, когда ему оставался лишь шаг из царства Аида, а Эвридика всё шла за ним, шла, молчаливая и покорная, как овечка… Зачем он обернулся? Неужели из-за страха потерять любимую? Но не обернись он - она была бы жива… Она была бы с ним. Так зачем он обернулся?...       Как жаль, в сущности, что судьбу Эвридики переписать нельзя. Но ведь это всего лишь миф... Но миф ли?