Серёженька

На конференции Серега выступил хорошо, хотя вначале немного волновался — до этого он практически никогда не читал доклады перед таким количеством народа. К ним в универ приехали студенты со всего Поволжья, в председателях сидел какой-то дряхлый профессор из Института русского языка. Комаров был очень доволен и на следующий день вызвал его на кафедру на большой перемене, чтобы поздравить: — Ты молодец. Твой доклад отметили. Мы с тобой теперь в Москву поедем. В середине ноября будет всероссийская конференция. — Мы? — удивился Серега. — Конечно, мы. Я же твой научный руководитель и буду выступать в секции профессоров. А в студенческой от нашего университета туда поедешь только ты, — довольно сообщил Комаров и налил по этому случаю дорогого шотландского виски себе и Сереге. — Мне кажется, или вы поспособствовали тому, чтобы больше никто не прошел? — поинтересовался тот. — Было всего одно место на вуз. И выбор был очевиден. — Наверное, я сейчас должен радоваться, но мне стыдно, — Серега взял стакан и отвернулся к окну. — Это ведь ваш доклад, а не мой. — Ну, кто же виноват, что ты вместо науки, к которой у тебя явные склонности, занимался тем, что может делать любой дурак? — резонно возразил Комаров и сел на диван. — Да нет у меня никаких склонностей, если не считать того раздела лингвистики, что мы тут с вами постигаем за закрытыми дверями, — раздраженно ответил Серега и поставил стакан на стол. Односолодовый виски ему не понравился. — Прекрати, Сережа. Если ты думаешь, что все пишут свои доклады сами, то ошибаешься. Это почти всегда скомпилированные монографии их научных руководителей. Подумай лучше о Москве, и перспективах, что перед тобой открываются, — Комаров подошел к нему сзади и проник ему руками под джемпер. — Я не могу думать об этом, когда вы сжимаете мои соски, Александр Михайлович, — отозвался Серега. Он чувствовал, как Комаров трется членом о его задницу и вспомнил секс с Ильей. Ему не хватало той бешеной страсти, мощи его молодого, упругого тела, готового совокупляться всегда и везде, никакие оральные ласки не могли бы это заменить. Он постарался выкинуть из головы эти мысли. Они сейчас не принесут ничего, кроме вреда. Комаров жаждет Серегиной благодарности, и если он ее не получит, то запросто от ласк перейдет к унижениям и чему похуже. Серега уже понял, что того лучше не злить и что при всей его мягкости у Комарова стальная хватка и огромное влияние в академической среде. И он развернулся к нему, опустился на колени и выказал свою благодарность так, как тому больше всего нравилось. Потом прозвенел звонок, и Серега поспешил на следующую пару. Он понял, что Комаров расценил Серегино решение вернуться к «занятиям лингвистикой» как признание своего полного подчинения его воле. Словно бы минеты на кафедре автоматически означали согласие жить выбранным Комаровым курсом. Серега чувствовал, что дал слабину, и теперь тот будет это использовать на всю катушку. Его снова посетило острое недовольство собой, и он стал нервно кусать губы изнутри. Хотелось курить, но он уже потратил всю перемену на то, чтобы ублажить Комарова. Серегин поток толпился у закрытой аудитории. Он устроился на широком подоконнике рядом с кафедрой лингвистики, предпочитая не вливаться в эту толпу. Пока староста ходила за ключом от аудитории, Серега рассматривал осенний пейзаж за окном. Шел мелкий дождь, как в ту ночь, когда Илья ввалился к нему в мокрой куртке и трахнул его, как шлюху. Почему-то сейчас, спустя год, это не воспринималось так обидно. Он погрузился в воспоминания и очнулся, только когда мимо него на кафедру прошла невысокая молодая женщина в широком пальто, с девочкой лет четырех. Он вспомнил, что она вела у них когда-то пару семинаров на первом курсе. Серега не помнил ее фамилии и имени. — Комарова, — подсказала Лена Перепелкина, толкнув Серегу плечом, и встала рядом. Он перевел на нее взгляд и тупо уставился, пытаясь что-то сообразить. — Его жена. Она тут лаборантом типа работает. Ее уже несколько лет никто толком не видел. — Понятно, — растерянно отозвался Серега. — А теперь снова в декрет уходит, — интимно сообщила Лена. — На ее место уже очередь. — На место жены или лаборанта? — мрачно пошутил Серега, все еще ощущая у себя во рту вкус спермы Комарова. Он подумал, что еще неизвестно, кто чаще видит член светила российской лингвистики — Серега или законная супруга. В этот момент дверь открылась, и жена Комарова вышла, их взгляды на секунду встретились. Она была невзрачная, темненькая, большеглазая, с короткой стрижкой, делающей ее похожей на мальчика. Может, за это ее Комаров и выбрал? Интересно, как он со своей эрекцией умудрился заделать ей двоих детей, подумал Серега и поморщился. Вслед за ней с кафедры вышел Комаров, держа дочку за руку. — Катюша, нам сюда, — он указал на кабинет в конце коридора, и они все втроем туда направились. — Вот, Серега, как надо на работу устраиваться — чтобы даже не знать, где там отдел кадров, — съязвила Лена. — Ага, — мрачно подтвердил тот, спрыгнул с подоконника и пошел в открытую старостой аудиторию. На следующий день Серега получил от Комарова смс: «Зайди на кафедру». Он ему ответил, что работает, и тут же забыл о нем. На работе было много дел: дядя Сережа решил сделать перестановку и мучил всех своими фантастическими идеями, как впихнуть витрину с развесным кофе так, чтобы она привлекала внимание покупателей. Они таскали эту витрину с места на место, и под конец даже спокойный обычно Славик стал тихо материться себе под нос. На следующий день Серега пришел в институт и увидел Комарова, идущего по коридору. — После пары ко мне на кафедру, — скомандовал тот ледяным тоном и прошел дальше, оставляя Серегу в тревоге и недоумении. Всю пару он думал о том, что могло стрястись на этот раз. Когда он зашел в кабинет, Комаров встал, закрыл ключом дверь и схватил Серегу за грудки. — Ты что себе позволяешь?! — Что произошло, Александр Михайлович? — испуганно спросил Серега, вспоминая все свои косяки, но не припомнив ни одного за последние два дня. — Зачем ты пялился на мою жену? — злым шепотом спросил Комаров. — Я? Пялился?! — Ты переходишь границы! — выпалил Комаров и оттолкнул его. — Я не понимаю… — Ты пялился на нее, и она… — он замолчал и потер лоб рукой. — Она что? Поняла, что вы… — Не мели ерунды! — перебил Комаров и повернулся к нему. — Но она тебя заметила и спросила, кто ты такой. — Я не знаю, почему она так сделала. — Да? Но ни про кого другого она не спросила! Она тебя заметила! — запальчиво воскликнул Комаров и заходил по кабинету взад-вперед. — Как мне теперь ехать с тобой в Москву? — Простите, Александр Михайлович, но, по-моему, вы, что называется, сами палитесь, — сказал Серега и скрестил руки на груди. Вот уж прилетело, откуда не ждали. Он про жену Комарова уже и думать забыл. — Не смей употреблять такие слова на кафедре лингвистики, — оскорбленно отозвался Комаров, продолжая мерить комнату шагами. — Я не знаю глагола, который лучше подходит случаю, — криво улыбнулся Серега. — Вы, вероятно, помните, что ваша жена пришла буквально через пару минут после того, как я от вас вышел. И вас это взволновало. Меня, кстати, тоже. — Вот именно! А ты не мог сдержать свой красноречивый взгляд! — рявкнул Комаров и уставился на него. — Да, может, я ей просто понравился, — предположил Серега, сдерживая улыбку. — Вы же сами говорили, что я красивый. — Ты еще издеваешься надо мной! — ледяным тоном сказал Комаров, и Серега почуял, что ляпнул лишнего. — Даже не думал, Александр Михайлович. Я правда не знаю, чем заслужил ваш гнев. Но, если я виноват, простите меня. У меня и в мыслях не было вам вредить. — Сережа, ты же понимаешь, что мы ходим по краю? — очень тихо сказал Комаров, сел на диван и обхватил голову руками. Серега хотел сказать, что ходят не они, а только Комаров, но не стал. По факту тот прав, ведь, если все выплывет наружу, у него сорвет крышу, и он без колебаний отравит Сереге последние месяцы в институте, если вообще оттуда не выгонит. — Она что-то подозревает. После того визита она все спрашивает у меня о работе, студентах… — бормотал Комаров, покачивая головой. — Возможно, она просто увидела два бокала с виски, которые остались после нашего свидания… — Никогда так это не называй! — резко перебил Комаров и встал с места. — Но ты прав, она видела алкоголь на столе… два бокала… Черт! Серега тяжело вздохнул. Наблюдать истерику Комарова было неприятно. А вдвойне неприятно — то, что тот не признавал их встречи тем, чем они являлись. Консультации по диплому, обсуждение курсовой, углубленные занятия лингвистикой — вот чем они были официально. Серега бы не удивился, что Комаров всерьез так это себе объяснял. Даже наедине с собой он врал и втягивал Серегу в это вранье. — Александр Михайлович, если вы считаете нужным, мы можем прекратить наши занятия лингвистикой. Мне еще не поздно вернуться к Севастьяновой. А к вам на диплом рвется Перепелкина, — устало предложил Серега. Он даже на мгновение поверил, что весь этот грустный цирк может закончиться сам собой и его наконец оставят в покое. Но это было чересчур оптимистичное предположение. Комаров так просто не сдавался. Он подошел к Сереге вплотную и посмотрел ему в глаза: — Если ты сделаешь хотя бы один выпад в сторону моей семьи, то останешься без диплома и никогда не сможешь восстановиться не только здесь, но даже в педагогическом. Да и вообще нигде в этом городе. Его голос звучал очень жестко и властно. Серега кивнул. Он и без слов это понимал. — Послезавтра ты должен быть в Саратове, — продолжал отдавать приказы Комаров. — Там в университете надо будет выступить на Дне русского языка. Тогда у тебя будут все шансы зачислиться в аспирантуру вне основного конкурса. — Но я… — Это не обсуждается, — рявкнул Комаров, а потом гораздо мягче прибавил: — Я рискую ради тебя всем. И ты мог бы быть благодарным за это. Серега тяжело вздохнул. Он бы и хотел сказать, что ему нахуй не упала никакая аспирантура, но прикусил язык. Комаров держал его за яйца и не собирался отпускать. Напротив, только усиливал хватку. — Александр Михайлович! Вы столько для меня делаете… А дальше остаток пары он простоял на коленях, потому что Комаров из-за своих нервяков никак не мог кончить. Потом тот, довольный и немного успокоенный, пошел читать введение в лингвистику для первых курсов, а Серега забил на все и ушел домой. По дороге он купил пол-литра водки и зарулил к Гале. Там они накатили вдвоем и потом получили пиздюлей от вернувшегося с работы Вити, который выпитую без него водку принял как личное оскорбление. Серега, шатаясь, пошел в ларек за еще одной, они накатили уже втроем, а после отполировались Галиной самогонкой. Домой Серега пришел на бровях, как всегда делал его папаша. Он вырубился прямо в одежде на своей кровати и среди ночи едва проснулся от настойчивого звонка в дверь. Он долго не хотел вставать, а когда все-таки доплелся до двери, то, едва открыв ее, тут же выблевал из себя все, что было на тот момент в желудке. — Таким фонтаном меня еще никто не встречал, — недовольно усмехнулся Илья, перешагнул через лужу блевотины и поднял Серегу с пола. — Целоваться сегодня не будем, — сообщил он, закрыл дверь и потащил Серегу в ванную. Там он заставил его выблевать остатки водки, раздел и затащил под душ. Сам Илья сидел на краю ванны и поливал его сверху. — Бухой в жопу Бэмби. Теперь я видел в этой жизни все, — ржал он и уворачивался от попыток Сереги его обрызгать. Потом он напоил его подсоленной водой и уложил спать. Тот плохо соображал и быстро отрубился. Наутро Серега проснулся с похмельем и ощущением, что ночью произошло что-то чудесное. Он повернул голову и понял, что в постели один. «Видимо, приснилось», — подумал он и застонал. И в этот момент услышал шум воды в ванной. Серега с трудом встал и прошел туда. В наполненной почти до краев ванне лежал Илья с сигаретой в зубах. — Доброе утро! Кофе мне принеси, а? — с улыбкой мачо сказал он и стряхнул пепел с сигареты в раковину. Серега привалился к косяку и молча смотрел на это зрелище, потом перенес ногу через бортик и в следующее мгновение рухнул на Илью, чем вызвал громкий плеск воды и его дикий ржач. — Ты соседей зальешь. — Похуй на соседей, — промычал Серега, вжимаясь в Илью всем телом. Но потом все-таки вылез и вытер с пола воду, заодно убрав за собой в коридоре. Он сварганил какую-то яичницу, сварил кофе, они поели, а потом трахались на кухонном столе. В этот раз Илья никуда не спешил, и они посмотрели две части «Властелин колец» на dvd под анашу, ржали всю дорогу, занимались сексом и пили принесенное им вчера пиво. — Ты картошку хорошо жаришь, — заметил Илья, когда они сидели поздно вечером на кухне. За день они сожрали все принесенные им гостинцы, и Сереге пришлось импровизировать. Он редко готовил и ел дома, но картошка и макароны у него были всегда. — Будь ты бабой, я б женился. — А ты не женись. Просто оставайся, — предложил Серега и внимательно на него посмотрел. — Не могу, — отозвался Илья и замолчал, словно хотел что-то еще сказать, но передумал. Серега достал из пачки сигарету и молча закурил, глядя на газон с буреющей травой за окном. Было очевидно, что продолжение этого разговора все бы только испортило. — Я в Москву завтра с утра еду, — сообщил Илья, вставая рядом. — Там неделю перекантуюсь, дела порешаю и обратно мимо тебя. — Блядь! Бля-а-а-адь! — вдруг заорал Серега. — Ну, чо опять-то?! Хули ты недовольный?! — Да не… — слабо отмахнулся Серега. — Ты тут не при чем. Это я облажался. Он зажмурился и схватился за голову. В душе разливалась паника. — Я поездку в Саратов проебал. — А чо ты там забыл? — удивленно спросил Илья и обнял Серегу за шею. — Я-то ничо, а вот Комаров… — Серега закрыл глаза, в красках представляя светопреставление, которое тот ему устроит. — Так, я не понял, ты с ним до сих пор шароебишься? — набычился Илья и дернул того за шею к себе. — Он мой препод. Это совсем другое. — Вот только не пизди, что ты с ним не ебешься, — неприязненно произнес Илья, глядя Сереге прямо в глаза. — Я с ним не ебусь, — почти не соврал тот. — Комаров из тех, кто предпочитает ебать мозги, а не места, предназначенные для секса. — Твоя жопа для него тоже не предназначена, — заметил Илья и заржал. — Я пидор. У меня предназначена, — мрачно возразил Серега и допил пиво из своего стакана. — А ты с бабами вообще ни разу? — поинтересовался Илья, с любопытством глядя на него, пока тот убирал со стола. — Было по малолетке. — Ну и как? — иронично спросил Илья и поймал Серегу за руку, чтобы взглянуть ему в глаза. — Как видишь, — Серега многозначительно приподнял брови. — Пошли, потрахаемся, что ли, а то я пиздец как грузанулся сейчас. — Да не вопрос, — легко ответил Илья и поцеловал его взасос. ========== Бэмби ========== Серега стоял молча, пока Комаров на него орал. Тот так разошелся, что даже дверь кафедры не прикрыл, и весь коридор был в курсе, что он думает об умственных способностях, уровне дисциплины и ответственности Сереги. И, хоть уровень интеллигентности не позволял ему именно орать, но все было сказано довольно громко, четко и с использованием средств выразительности, допустимых в печати, но не оставляющих камня на камне от самоуважения провинившегося. Потом Комаров выгнал его из кабинета и хлопнул дверью. Серега предположил, что весь этот крик был демонстрацией коллегам и студентам, что у Комарова нет к нему никакого особого отношения. Он молча вздохнул и поплелся на педагогику; в коридоре несколько баб с его потока смотрели на него с любопытством. — Говорят, он тебя на кафедру хотел взять? — спросила Маша-староста, которая, как Серега знал, курса с третьего пыталась зацепиться в институте хоть на какой-нибудь должности. — Наверное, уже не хочет, — ответил тот, прекрасно понимая, что врет. Хочет, и еще как. Просто теперь все стало сложнее. Но Комаров был старым хитрым лисом и знал, как добиться своего при любых обстоятельствах. — А ты чего в Саратов-то не поехал? — серьезно спросила Маша, глядя ему в глаза. — Занят был, — неохотно отозвался Серега, направляясь в аудиторию. — Чем? — скептически спросила Маша, догоняя его. — Сексом. — Ой, хватит, — отмахнулась та. — Ты даже ни с кем не встречаешься. — А тебе откуда знать? — вскинулся Серега. — Думаешь, кроме нашего змеюшника мне не из кого выбирать? Маша фыркнула и прошла вперед. Он именно на эту реакцию и рассчитывал. Пару недель Комаров никак не проявлял себя, Серега ходил на его пары, писал лекции и уходил. Они почти не обменивались взглядами. Сидя на ящике из-под кока-колы на работе, он пил кофе и с тревогой думал о том, какой следующий шаг предпримет Комаров. Неужели и правда отступит? Или захочет отомстить и подставит так, чтобы Серега сам ушел из института накануне диплома? От этих мыслей его отвлек голос Ильи, который спросил у Ани, стоящей за стойкой: — А мальчик, похожий на Бэмби, здесь больше не работает? — Серега, ты работаешь? — с ухмылкой спросила та и перевела на него взгляд. Он поднялся, посмотрел на Илью, потом на нее и сказал: — У меня перерыв. — Отлично, — ухмыльнулся Илья. — У меня как раз полчаса на все про все. Он бросил многозначительный взгляд на Серегу, тот кивнул и поманил его в подсобку. Закрыв дверь, Серега стал развязывать у себя за спиной фартук. Илья накрыл его рот губами, скинул куртку на пол и шарил по его телу руками. — Не обижайся, Серый. Я и правда ненадолго. Меня к вечеру в Волгограде ждут. — Кто? — Пацаны. Я теперь машины из Москвы перегоняю, — пояснил Илья, запуская руку Сереге в штаны. — Ты телефон свой включенным держи. Я к тебе уже домой заезжал. — Ага, прости, у меня сегодня деньги на нем кончились, — хрипло сказал тот, опускаясь на колени, словно по привычке пытаясь избыть так свою вину. Он взял в рот член Ильи и начал его жадно сосать. Тот застонал, зарылся руками в волосы Сереги, но спустя пару минут мягко оттолкнул. — Давай лучше поебемся. Ты классно сосешь, но жопа твоя мне больше нравится. — Ага, — легко согласился Серега, поднялся и приспустил штаны. Илья достал из кармана одноразовый тюбик лубриканта и пачку презервативов. Спустя пару минут Серега уже принимал его член, держась за алюминиевую полку с чистящими средствами. Он забыл про работу, про Аню, что стояла за кассой в паре шагов от двери в подсобку и, конечно, про Комарова, который в этот момент ему названивал на отключенный за неуплату мобильник. Серега кончил, кусая свой кулак, чтобы громко не застонать. Через минуту Илья тоже сделал последний рывок, вышел, стянул с себя презер и вопросительно посмотрел на Серегу. Тот вытер салфеткой член и задницу, натянул штаны, взял у него перевязанный узлом гандон, открыл заднюю дверь и выбросил в урну. Потом развернулся и уставился на Илью. Тот подошел ближе и посмотрел ему в глаза, обхватил руками его лицо. — Ну, погнал я. — Поцелуй меня. — Ты же не любишь, когда я целую тебя на прощание, — с кривой улыбкой заметил Илья. — А теперь я этого хочу, — сказал Серега и получил то, о чем просил. — Держи телефон включенным! — бросил на прощание Илья и вышел с черного входа. За ним вышел и Серега, достал пачку сигарет и закурил. Он увидел, как Илья садится в какую-то шикарную бордовую тачку с низкой посадкой, не разобрал модель, но заметил московские номера. «Угнанная, как пить дать», — подумал Серега, вдыхая сигаретный дым и ощущая тревогу за то, что Илья однажды не вернется, потому что его посадят. И самое неприятное, что Серега никогда не узнает точную причину этого исчезновения. Он понимал, что Илья тоже запал на него, но по большей части из-за секса и того впечатления, которое производил на Серегу. Ему нравилось трахать мальчика, похожего на Бэмби. У него это было чем-то вроде фетиша. У всех свои сексуальные потребности: Комаров любил давить авторитетом и чтобы у него сосали, стоя в коленопреклоненной позе с опущенными от страха глазами, Илья любил ловить на себе влюбленный взгляд и получать доступ к телу по первому зову… А Серега… Серега просто любил Илью. Грубого, нежного, пьяного, трезвого — любого. Когда Серега после работы положил денег на телефон, ему пришло несколько сообщений о пропущенных звонках от Ильи и от Комарова. Он тяжело вздохнул и перезвонил последнему. — Сережа, приходи ко мне домой сегодня, — выслушав его сбивчивые извинения, по-деловому сказал Комаров. — Нам надо подготовиться к конференции в Москве. Она уже совсем скоро. Серега хотел возразить, но не решился. Ему очень не хотелось идти к Комарову, в том числе потому, что он до сих чувствовал на себе запах Ильи и его одеколона. Хотелось сохранить этот день в качестве приятного воспоминания, не омраченного мозгоебством и унижением. Но он подчинился, закрыл кофейню и пошел уже знакомой дорогой к дому Комарова. Тот встретил его сухо, держался отстраненно, вручил ему немного измененный и расширенный текст доклада. — Сергей, если и в этот раз ты меня подведешь… — он замолчал и посмотрел Сереге в глаза. — Александр Михайлович, я знаю, что вы можете сделать со мной все что угодно… — Все что угодно может сделать с тобой твой бандит, — перебил Комаров и отвернулся. — У него лицо убийцы. Ты ведь из-за него в Саратов не поехал? — Я не поехал, потому что я идиот, — честно ответил Серега. — Все время забываю, что имею дело с мальчишкой, — горько сказал Комаров. — Наверное, в этом есть какая-то высшая справедливость… Природа дает внешность, но не дает ума. Серега молча проглотил эту колкость и приступил к чтению доклада. Спустя минут десять Комаров прервал его. — Иди домой. Я плохо себя чувствую, — он потер виски и направился в коридор. Серега последовал за ним. — Я могу вам чем-то помочь? — Можешь. Если перестанешь меня подводить, — ответил Комаров и открыл дверь. — Учи доклад, завтра на кафедру приходи, перескажешь. Серега кивнул и вышел в ночь. Этот короткий визит оставил у него какое-то тягостное впечатление. Он ожидал, что Комаров снова будет на него орать или вынудит «просить прощения», стоя на коленях. А тот выглядел каким-то очень несчастным и разочарованным. Причем не только в Сереге, а вообще в жизни. Тот эту эмоцию очень четко уловил, потому что и сам ее часто испытывал. На следующий день Комаров не пришел в институт. Сказали — заболел. У Сереги весь день кошки на душе скреблись. Он не выдержал и сам позвонил Комарову. Тот ответил слабым голосом и велел ему повторять доклад. — Александр Михайлович, я могу вам чем-то помочь? — снова спросил Серега. Комаров долго молчал в трубку, потом вздохнул и сказал: — Приходи, если ты действительно этого хочешь. — Когда? — Жена лежит в больнице. Дочь у тещи. Я весь день один, — сказал он, не ответив на вопрос прямо. — Я приду после работы, — пообещал Серега. — Хорошо, Сереженька. Комаров встретил его как всегда идеально одетый, чисто выбритый, но с усталым, изможденным лицом. — Что с вами? — испуганно спросил Серега. — Сердце, Сережа. Разбитое сердце. Серега посмотрел на него во все глаза. Тот мягко улыбнулся и похлопал его по плечу. — Шутка. Не переживай так, проходи. Чай будешь? — Я не хочу вас затруднять, — сказал Серега, снимая обувь. — Ты меня не затруднишь, если сам его заваришь, — улыбнулся Комаров. Так Серега впервые оказался у него на кухне. Тут была уже не такая советская обстановка, — новый гарнитур, удобный овальный стол и четыре мягких стула. Видимо, Катюша, став женой Комарова, настояла на обновлении обстановки. Серега заварил чай, достал, по настоянию хозяина, из холодильника хлеб, масло и колбасу и сделал несколько бутербродов. — Хотите, я вам что-нибудь приготовлю? — спросил Серега. — Ты умеешь? — удивленно спросил Комаров, так, словно уточнял, умеет ли Серега управлять самолетом. — Я с семнадцати лет один живу, — ответил тот и взялся готовить Комарову нехитрый ужин из того, что нашел в холодильнике. Получились неплохие спагетти с сыром и мелко нарезанной колбасой. Пока он готовил, они говорили о докладе, Комаров гонял его по материалу, потом переключился на вопросы по диплому. — У тебя светлая голова, Сережа. Это сейчас такая редкость, — с грустной улыбкой сказал Комаров. — В прошлый раз вы сказали, что природа дала мне внешность, но не дала ума, — с улыбкой заметил Серега и сел напротив него за стол. — Я был зол на тебя. — Я знаю, что подвел вас, Александр Михайлович. — Ты подвел прежде всего себя, Сережа, — возразил Комаров и посмотрел ему прямо в глаза. — Но давай не будем об этом. Этот разговор может заставить нас говорить друг другу неприятные вещи, а у меня нет на это сил. — Если я вас утомляю… — Перестань, — отмахнулся Комаров и придвинул к себе тарелку. — Давай лучше поужинаем. Ты молодец, что пришел. Серега быстро расправился со своей порцией и молча пил чай, глядя на то, как Комаров ест: спокойно, сосредоточенно и очень аккуратно — как делал все в этой жизни, кроме тех редких минут, когда проявлял скрытую свою сторону, демонстрируя железную хватку и властолюбие. Но сейчас он был не в форме, и потому Серега с ним чувствовал себя достаточно комфортно. Он даже представил, что Комаров мог бы быть его отцом, — какой бы это был контраст с его родным папашей! Его детство и юность были бы совсем другими, наполненными разговорами об искусстве, походами в театр и музеи, поездками в Москву и Петербург. Серега вдруг ощутил свою давнюю тоску по нормальным родителям, которых у него никогда не было, и тяжело вздохнул. — Тебе меня жалко? — Комаров принял его вздох на свой счет. Он выдавил себе из блистера пару каких-то таблеток. Серега замялся с ответом. — Жалко, я вижу, — горько сказал Комаров. — Я думал не о вас, а о себе. — Да, молодость всегда думает только о себе. Но при этом не умеет заботиться о своем будущем, — заметил Комаров, после того как проглотил свои таблетки. — Так что ты о себе думал? — Что мне бы очень повезло, родись я в вашей семье. — Ты находишь? — со странной улыбкой спросил Комаров. Серега промолчал. — Расскажи мне о себе, Сереженька. Сегодня я способен только слушать. Тот дернул плечами и посмотрел в свою чашку с чаем. Комаров встал и погладил его по волосам, а потом наклонился и поцеловал в макушку. — Пойдем в гостиную. Нальешь себе что хочешь из бара, послушаем музыку. Он потянул Серегу за руку, и в течение нескольких следующих часов тот рассказывал ему о своей семье и детстве все, что пришло на память. Он не знал, почему сделал это так легко, — Комаров его не уговаривал, даже вопросов почти не задавал, просто очень внимательно слушал, иногда сжимая его ладонь в своей. Серегу так в жизни никто не слушал, и он разоткровенничался, прекрасно понимая, что дает Комарову в руки оружие воздействия на себя. Но его подкупило внимание и искреннее желание узнать его поближе. Никому раньше не было до Сереги никакого дела. Человек, которого он любил, не знал даже его фамилию, никому из друзей и дальних родственников не пришло в голову узнать, как он выживал после смерти бабушки, с отцом-алкашом, который дня в своей жизни не работал. — Ты очень силен духом, Сережа, — тихо сказал Комаров, когда тот замолчал, погладил его по щеке и сел ближе. — Если бы это было так, у меня бы не было диагноза, о котором вы так любите мне напоминать, — усмехнулся Серега, допивая остатки португальского портвейна. Напиток ему неожиданно понравился, и он не заметил, как принял достаточно много, чтобы опьянеть. — Мы не знаем, как наша психика справляется с ужасами, которые встречает в жизни. Возможно, твоя депрессия — это единственное, что позволяет тебе переваривать происходящее и жить дальше, — Комаров забрал бокал из его рук и поцеловал его в губы. Серега ответил на поцелуй, обхватывая его шею руками. Они долго целовались, а потом Комаров отстранился. — Я сейчас не в том состоянии, Сережа. Тот кивнул, поднялся с дивана, но Комаров его снова к себе притянул, словно передумал. Он расстегнул на нем джинсы и сделал ему, пожалуй, лучший минет за всю Серегину жизнь. Пережив очень яркий оргазм, Серега осел рядом с ним и закрыл глаза. — Не стриги волосы коротко, Сережа, — тихо попросил Комаров. — Когда мы встретились, ты был так похож на Антиноя. И я просто не смог устоять. Серега открыл глаза и увидел тень его грустной улыбки. — Я не помню, кто такой Антиной. Но подозреваю, что он плохо кончил, — сказал Серега, встал и плеснул себе еще портвейна. — Что тебя навело на эту мысль? — Вы же сами говорили, что в греческих трагедиях и мифах герои чаще всего обречены. — Сережа, ты еще такой профан… Тебе еще столько придется открыть для себя в искусстве, — рассмеялся Комаров. — Иногда я тебе в этом даже завидую. Серега остался ночевать у Комарова и от него пошел на работу. Тот выглядел утром уже не таким больным, и на следующий день Серега встретил его в вузе. — Сережа, у тебя паспорт с собой? — спросил Комаров, увидев его в коридоре. — Да. Иначе мне сигареты не продают, — ответил Серега и улыбнулся. Он был рад видеть профессора в добром здравии. — Отлично! Пойдем со мной, — скомандовал тот и отвел его в бухгалтерию. Там ему оформили поездку в Москву за счет университета. Из бухгалтерии Комаров повел его в отдел кадров. Серега застыл на пороге и уставился на него. — Я не буду увольняться из кафе. — Тебя об этом сейчас никто не просит. Просто напиши заявление. Это важно для меня, — тихо сказал Комаров. — Остальное обсудим на кафедре. Он посмотрел на Серегу так, что тот безропотно зашел в отдел кадров и заполнил все бумаги, пообещав принести копию трудовой книжки в ближайшее время. После пар на кафедре Комарова не оказалось, и Серега в растерянности пошел домой. Звонить ему он не решился. Когда он пришел в университет через день, староста сказала, что у Комарова родилась вторая дочь. Комаров сам перехватил его после пар и позвал на кафедру. Там он молча разлил коньяк по бокалам. — За что пьем? — спросил Серега. — За начало твоей трудовой деятельности в подходящей для тебя сфере, — улыбнулся Комаров. — А я думал, у вас есть более весомый повод. — Его нет. Девочка в тяжелом состоянии, Катя с ней в больнице, и это надолго. А, может быть, и нет, — мрачно отозвался Комаров и посмотрел себе под ноги. — Простите… — растерялся Серега, — я не хотел… — Не стоит. Давай лучше обсудим поездку в Москву. Билеты я купил. Зайди в бухгалтерию за деньгами. Я уже сказал им оформить тебе командировочные. — Вы все-таки поедете в Москву? — удивленно спросил Серега. — Если бы мое присутствие могло что-то исправить, я бы остался, — просто ответил Комаров и потёр глаза под очками. — Самое главное сейчас — твое и мое выступление в Москве. Это откроет перед тобой многие двери, а мне позволит лишний раз встретиться с нужными людьми. Скоро у меня публикация, рецензенты из МГУ не помешают. Серега видел, что он совсем оправился от болезни и строит наполеоновские планы с его участием. То, что его жена и ребенок лежали в больнице, Комаров рассматривал как житейские трудности. Серега понял, что степень комаровского эмоционального участия в семье не намного выше, чем у его собственного папаши. Просто тот интересовался водкой и воровством цветмета, а Комаров — построением научной карьеры. — Завтра в час у нас поезд в Москву. Мне надо беспокоиться о том, чтобы ты приехал на вокзал вовремя? — ехидно спросил Комаров, по-своему истолковав его молчание. — Я постараюсь не опоздать. — Знаешь, Сережа, — скептически сказал Комаров, подходя к нему ближе. — Я не хочу думать об этом всю ночь… поэтому сегодня ты ночуешь у меня. Отправляйся сейчас домой за вещами, и вечером чтобы был у меня с чемоданом. Будем повторять доклад. — Я обещал сегодня вечером в кофейню выйти. Славик и так будет за меня работать эти дни, — возразил Серега. — Это не обсуждается. Я уже смирился с тем, что ты продолжаешь торговать пирожками. Но этот процесс не должен мешать твоему и моему будущему. — Александр Михайлович, я не хотел сюда устраиваться… — Сергей, прекрати! — жестко оборвал его Комаров, а потом схватился за сердце. Серега испуганно подлетел к нему. — Иди домой. Через два часа я жду тебя у себя. Не опаздывай, не заставляй меня волноваться. — Хорошо, Александр Михайлович, — кивнул тот, подхватил свой рюкзак, бросил еще один взгляд на него у порога и вышел из университета. Он позвонил Славику и объяснил ситуацию. Тот казался недовольным — у него были свои планы на вечер, но, слыша расстроенный Серегин голос, философски заметил: «Медитируй на то, что это скоро закончится. Я сам, когда инст заканчивал, думал, свихнусь от этого дурдома». — А я уже, — мрачно отозвался Серега и повесил трубку. Он понимал, что Комаров им манипулирует, но не мог поступить иначе. Он чувствовал себя ответственным за его эмоциональное и физическое состояние. Ему совсем не улыбалось узнать, что Комаров слег с инфарктом после его очередного косяка. Он не был ему безразличен. В этот вечер Серега снова замещал комаровскую жену на кухне и в постели, проведя с ним ночь на диване в гостиной. В спальню его не пускали, да он и не стремился. Ему было бы неприятно лежать в кровати, где Комаров спит со своей Катюшей.