Универсальное успокоительное для Цзян Чэна

В этом мире ещё столько тайн, о которых Цзян Чэн и не подозревал. Казалось бы, столько разновидностей нечисти и самых яростных злобных тварей, готовых сожрать в следующую же секунду, однако никто и не мог предположить, что в этом мире существа могут рождаться не только из негативной энергии, но и из позитивной. Такие существа безумно редки и показываются на глаза лишь избранным. Цзян Чэн морально уничтожен. Орден уничтожен, его золотое ядро сожжено, а Вэй Усянь отчаянно пытается найти решение всех проблем. В душе всё будто сгнило, источая зловонный запах. Злоба кипела так долго, что вся иссохла и осталась лишь пугающая пустота. Он уже не мог безостановочно рыдать дни напролёт, не мог убиваться по родителям и потерянным друзьям. Словно ходячий мертвец без чувств и стремлений, он смотрел в одну точку, думая лишь о том, как может отомстить. Цзян Чэн понимал, что теперь ни на что не способен, ничто не сможет помочь, однако картинки того, как он безжалостно срезает по кусочку кожи Вэнь Чао на глазах у его излюбленной девицы, как слушает истошные вопли и наблюдает за потоком безостановочных слёз, всплывали каждый раз как-то сами. Он желал лишь мести, медленно увязая в ненависти. Цзян Чэн и не помнил, на сколько задержался в «гостях» у Вэнь Нина и Вэнь Цин, не считал дни, практически не ел. На дворе ночь. Тьма заполнила комнату, за окном тихо стрекотали цикады и ухали совы. Свежий воздух тихонько касался носа, дарил приятную прохладу, пытался утянуть в сладкий мир снов. Вот только Цзян Чэн не мог сомкнуть глаз. Практически не моргая, смотрел в потолок, сложив руки на животе так, словно лежал в гробу. Даже иногда забывал дышать. Если бы сердце билось лишь по велению хозяина, Цзян Чэн бы уже давно умер. В нём давно не было желания ни есть, ни пить, ни вообще ходить или жить. Однако в этот вечер что-то произошло. Он осел на кровати, резко повернувшись в сторону двери. Юноше показалось, что там только что проскакала лошадь. Среди ночи прямо перед его дверью. Цзян Чэн тяжело выдохнул, думая, что уже сходит с ума, раз слышит то, чего нет. Мышцы тихонько ныли, требуя хоть какой-то физической активности, голова гудела, пульсировала болью. Цзян Чэн практически не обращал на это внимания, поднялся на ноги, направляясь на выход. Его совершенно не интересовало, что он сейчас на территории врага и может быть пойманным. Он забыл, кто такой и где находится. Лишь хотел покинуть эту проклятую комнату. На улице хорошо. Чёрное небо покрывала россыпь крупных звёзд, которые, кажется, именно сегодня светят намного ярче обычного. Полная луна слабо освещала черную землю, выглядела, словно большая мать маленьких звёздочек. Деревья от каждого дуновения ветра тихо перешёптывались серебряной листвой. Удивительно, что нет ни одного ученика Вэнь, патрулирующего окрестности. Цзян Чэн направился к лесу. Слабые ноги еле волокли тело. Он покачивался из стороны в сторону, тяжело дышал, но всё равно брёл туда, не зная зачем. В лесу тихо и спокойно. Цзян Чэн несколько раз запнулся о корни и присел отдохнуть под деревом, тяжело глотая воздух. Лишь на пару мгновений прикрыл глаза и сам не заметил как заснул. Через некоторое время под веками вдруг стало как-то слишком светло. Цзян Чэн поморщился, недовольно что-то промычал, пытаясь рукой прикрыть источник слишком яркого свечения. Осознав, где находится, он резко распахнул глаза. Перед ним стояло невероятной красоты существо. Тело его принадлежало оленю, однако шея была волчьей, а хвост быка с пышным кончиком. Шерсть его градиентом волшебно переливалась всеми цветами радуги, глаза сияли каким-то неземным теплом, а во лбу красовался длинный изогнутый рог. Цзян Чэн замер в удивлении, разглядывая большое существо, размером с коня. Магическое животное приблизилось, осматривая Цзян Чэна. Пока шагало, оно не потревожило ни единой травинки, будто вовсе не касалось земли. На мгновение юноше показалось, что существо его узнало и именно поэтому удовлетворённо кивнуло. Вокруг стали летать бабочки и светлячки, тянулись к зверю, словно к родному доброму отцу. Цзян Чэн наблюдал за разрозненным танцем насекомых, разглядывал изящные переливы шерсти животного, будто завороженный. Рука сама медленно потянулась к нему в желании коснуться на вид такой мягкой шерсти. Зверь податливо протянул голову, заглядывая Цзян Чэну в глаза. Его взгляд будто проникал в самую душу, медленно наполнял светом и теплом, снимал с сердца тяжкий груз, заставляя забыть про все беды этого мира. Рука медленно проходилась по шелковистой шерсти, аккуратно приглаживая. Магическое животное медленно стало преображаться. Мордочка и уши втягивались, принимая человеческое лицо, хвост и шерсть растворялись в воздухе, оставляя лишь небольшой блестящий туман. Перед ним оказался чудесной красоты юноша. Мягкие черты лица, большие карамельные глаза, продолжающие пристально смотреть в самую душу, пухлые розоватые губы, прямой носик и чёрные волосы, сливающиеся с ночной тьмой на фоне. Юноша улыбался, сидя как-то слишком близко. — Дорогой мой Цзян Ваньинь, — прошептал он вдруг мелодичным голосом, от чего юноша вздрогнул. Приятные мурашки быстро побежали по коже. — Я — цилинь — символ одной из сторон света, захотел встретиться с тобой. Тонкие изящные пальцы легли на кожу щеки так аккуратно и нежно, что Цзян Чэн забыл, как дышать. Такие мягкие, чуть холодные ладони, слегка отрезвляющие и заставляющие верить, что это вовсе не сон. — Меня зовут Лань Хуань. Я пришёл, чтобы дать тебе немного сил преодолеть все эти испытания, — говорил он тихо, придвинувшись ещё ближе. — Не сдавайся. Ты так силен, что без тебя очень многое исчезнет навсегда. Я хочу, чтобы ты жил и стал тем, кем предполагалось судьбой. Великим человеком. Цзян Чэн внимал каждому слову с невероятным трепетом, однако вдруг потемнел и отвернулся от неземного существа, отказываясь смотреть тому в глаза. Он ведь потерял ядро и теперь ни на что не годен, о каком величии может идти речь? Лань Хуань словно и не думал дальше о чем-либо говорить, прекрасно зная, что сейчас происходит в голове Цзян Чэна. Аккуратно погладил растрёпанные грязные волосы, одним прикосновением приводя их в порядок, провёл рукой по коже лица, очищая от всех высыпаний и насыщая влагой, коснулся губ. — Так прекрасен, — прошептал он как-то слишком тихо, будто говорил самому себе. — Так больно видеть твои страдания. Не могу этого выдержать. Цзян Чэн плохо слышал слова, но ощущал эту дурманящую энергию и не мог ею насытиться. Хотел ещё, неосознанно тянулся, чувствуя нечто странное. В животе приятно тянуло, словно бабочки, тихонько усаживающиеся на волосы Лань Хуаня, порхали внутри, мягко касаясь тонкими крылышками. Он не мог совладать с бурей неожиданно нахлынувших положительных эмоций. — Лань Хуань, — пробовал имя на вкус Цзян Чэн, осторожно касаясь его щеки. Кожа такая бархатная и мягкая, что хотелось прислониться к ней губами, облизнуть и укусить. Лань Хуань смотрел так, будто видел Цзян Чэна насквозь, словно видел его потаённые желания. И Цзян Чэн ничуть этого не стеснялся, хотел, чтобы он забрался ещё глубже в душу, остался там навсегда, поселяясь в области сердца. Его энергия такая потрясающая. Так идеально подходила Цзян Чэну, что хотелось испробовать ещё чуть больше. Прикосновения не приносили удовлетворения, он желал большего. — Мой невероятный дар небес, такой ненасытный, — шептал, улыбаясь, Лань Хуань. Он, словно ласковый кот, тёрся щекой о ладонь, затем ухватился своей, придерживая, чтобы запечатлеть мокрый поцелуй. Цзян Чэн смущённо отдёрнул руку. Лань Сичэнь тихо усмехнулся, приблизился и мягко поцеловал уже в губы. Так невинно и осторожно, еле касаясь, однако Цзян Чэн чуть не сошёл с ума. Он совершенно не умел целоваться, ведь это был его первый раз. Хотел сделать хоть что-то, поэтому положил ладонь на затылок Лань Хуаня, вынуждая приблизиться ещё сильнее. Поцелуй медленный, тягучий. Они смаковали это чувство, отказываясь отдаляться. Пробовали энергию друг друга. Лань Хуань приобнял за талию, водил рукой по пояснице, приятно щекотя чувствительную кожу сквозь ткань. Цзян Чэн от переизбытка чувств сжал чужие волосы, чуть оттягивая. Осознав, что сделал, он быстро отпустил и пальцами аккуратно помассажировал «травмированное» место, будто в попытке загладить вину. Они наконец отдалились друг от друга. Лань Хуань вновь мягко улыбнулся и в этот раз получил в ответ такую же. — Не сдавайся ни в коем случае. Я буду за тобой приглядывать, — проговорил он, поднимаясь на ноги. Цзян Чэн дёрнулся за ним вслед, но потом понял, как это странно бы выглядело. Лань Хуань плавно поклонился и вновь начал превращение в свое истинное обличие. — Постой! Ты ещё придешь ко мне? — выкрикнул в смятении Цзян Чэн, протягивая к Лань Хуаню руку. Тот загадочно улыбнулся, посмотрев на луну. — Когда мёртвое восстанет, а непростительное будет прощено, я приду к тебе вновь, — произнёс он перед тем, как вновь принять облик магического животного и исчезнуть в листве. Шли года. Много событий произошло, но вот вновь всё стало спокойно. Цзян Чэн стоял на краю пристани, наблюдая за ночными пейзажами, заложив руки за спину. Высокий крепкий мужчина, повидавший не одно испытание за жизнь, глядел на воду, вспоминая слишком странный сон, подаривший в то время столько внутренних сил. Цзян Чэну до сих пор казалось, что внутри осталась частичка энергии загадочного цилиня. Ночная тишина прерывалась лишь тихими звуками цоканья лошадиных копыт.