Универсальное успокоительное для Цзян Чэна

Цзян Чэн учился в обычной городской школе. Ничем не выделялся, не участвовал ни в каких разборках, сплетнях и прочем. Не выделялся он и особой красотой или какими-нибудь невероятными талантами. Не равнялся на Вэй Усяня, который вечно влипал в какие-то истории. В общем, был лишь обычным смертным, и такой расклад его вполне устраивал. И в один прекрасный день в класс вошёл новый олноклассник. Цзян Чэн удивился его красоте. Длинные волосы, собранные сзади фигурным крабиком, аккуратно и незаметно подкрашенные карамельные глаза, узкие блестящие губы и слишком чистая кожа. Такой по-неземному чудесный, что даже тошнит. Взгляд от него отвести действительно тяжело. Он как будто "сделанный" — неестественный, нарисованный умелым художником, который решил сотворить ангела. Цзян Чэн с подозрением прищурился, сложив руки под грудью, продолжая рассматривать испытующим взглядом. Парень представился Лань Сичэнем, мягко улыбнулся, от чего девочки чуть не попадали со своих стульев от восторга. Позже выяснилось, что Лань Сичэнь очень хорошо воспитан, заботлив и обходителен. Общался со всеми на "вы", вёл лёгкие светские беседы и быстро стал популярным в классе. Отлично учился, понравился каждому учителю за свою эрудированность и вежливость. Они сидели с Вэй Усянем на последней парте с одинаковыми выражениями лица, брезгливо отдалившись в противоположную сторону от слишком идеального человека. Нет, они не завидовали его популярности. Скорее, ждали подвоха. Ведь идеальных людей не существует, а этот выглядит так, будто изъянов у него вовсе нет. Значит, он что-то скрывает. Значит, нельзя ему доверять. Вэй Усянь был солидарен с мнением Цзян Чэна и с тех пор они вместе осуждали обсуждали каждое действие Лань Сичэня, наблюдая издалека. Цзян Чэн проявлял открытую враждебность по отношению к парню. Когда тот обращался с какой-либо просьбой, Цзян Чэн всем видом показывал своё истинное отношение, проявляя всю бестактность и прямолинейность, на которые был способен. — Почему вы на меня так смотрите? — однажды поинтересовался чуть раздражённо Лань Сичэнь. Цзян Чэн злобно усмехнулся, подмечая, что он умеет злиться. — Разве я сделал что-то не так? Чем-то обидел? — Нет, ангелочек, просто раздражаешь меня одним видом, — ответил спокойно Цзян Чэн, уверенно посмотрев в глаза напротив. — Вы ведёте себя, как ребёнок, — фыркнул Лань Сичэнь, забирая лист с подписями, которые собирал по всему классу по просьбе классного руководителя. — Зато честный и открытый ребёнок, а не мразь, притворяющаяся идеальной куклой, — ответил, нахмурившись, Цзян Чэн, сжав раздражённо кулак. Слова рвались из груди, но он вовремя смог себя сдержать себя, чтобы не наговорить лишнего. Лань Сичэнь задохнулся воздухом от возмущения. — Вы задеваете меня, — с небольшим напором произнёс Лань Сичэнь. Его лицо как-то неестественно исказилось в злом выражении. Оно словно не было создано для этих мягких черт. — Ах, как жаль, я этого не хотел, — саркастично выдал Цзян Чэн, без зазрений совести высказывая мнение. Лань Сичэнь лишь тяжело выдохнул. Цзян Чэн видел, как он давит в себе злость, тушит это пламя во вред собственному эмоциональному состоянию, лишь бы не отреагировать слишком резко на грубые высказывания. В класс влетел Вэй Усянь, поскользнувшись на повороте, он сделал феерический переворот по полу, поднялся и быстро подскочил к Цзян Чэну, схватив того за плечи. — Цзян Чэн, ты бы знал, кого я ув... — он резко замолчал, с тем же осуждением посмотрев на Лань Сичэня, ожидая, когда тот исчезнет. Парень понял, что находится в детском саду и пора бы их покидать, поэтому быстро удалился. — Такой мужчина! По внешности, конечно, чем-то напоминает Лань Сичэня, — Вэй Усянь поморщился, когда произнёс второе предложение. — Но! Ты бы знал, как он потрясающе бесится со всех моих действий! Аж дух захватывает. С ума от смеха схожу просто. Имени пока он не выдал, но я обязательно доколебусь до него так, что он не сможет сдержаться и выдаст эту самую страшную тайну, — он решительно сжал кулак, смотря героическим взглядом куда-то вдаль, словно видел там своё прекрасное будущее. — Ну, удачи тебе, — усмехнулся не совсем заинтересованный новым увлечением Вэй Усяня, Цзян Чэн. — Она мне не понадобится, — самоуверенно ответил он, упав на колени Цзян Чэна, вместо того, чтобы усесться рядом на стул. Цзян Чэн мог только закатить глаза привычно глупому поведению брата. Беда пришла, откуда не ждали. Лань Сичэнь — наглец — решил вступить в команду по волейболу. Справлялся он паршиво. На тренировках часто падал, принимал мяч лицом, хоть и старался изо всех сил. Они с Вэй Усянем всегда вставали против него. Цзян Чэн с таким садизмом подавал самые мощные мячи чисто в новенького, которого пытались обучить командной работе. Тренер быстро заметил эту непонятную вражду и часто отчитывал их с Вэй Усянем за мощную доигровку тоже в Лань Сичэня. — Вы его научить или убить хотите?! — кричал тренер, прибежавший со свистком после очередного удара по бедному Лань Сичэню, уже умирающему от нагрузки. — Почему же наш самый талантливый, умный, красивый, неземной Лань Сичэнь не может справиться с такими раздолбаями, как мы? — смеялся Цзян Чэн, набивая беззаботно мяч. Сокомандники не знали, что на это сказать. Они не поддерживали травлю и не понимали, за что можно так ненавидеть Лань Сичэня, однако вступать в спор не спешили. Знали, каким вспыльчивым бывает Цзян Чэн, а попадать под горячую руку не хотелось никому. — Ещё хоть раз ударишь по нему и сядешь на скамью запасных! — выплюнул тренер и ушёл с площадки. Цзян Чэн возмущённо проводил его взглядом. В его глазах даже тренер готов променять опытного игрока на пустую куклу Лань Сичэня. Это больно полоснуло по самолюбию. Цзян Чэн — лишь глупый подросток, совершенно не понимающий того, что тренер лишь хотел сохранения дисциплины и общего командного духа. Теперь Вэй Усянь и Цзян Чэн стали бить чуть в сторону от Лань Сичэня, с некоторой злостью усмехаясь над бедным парнем, отчаянно старающимся принимать подачи и удары. Тренер не понимал, что может сделать. Ставил Лань Сичэня с ними в одну команду, а те подставляли, делая вид, что примут мяч, но резко уворачивались, обвиняя Лань Сичэня в замедленной реакции. В один прекрасный день тренер во что бы то ни стало решил соединить воду и масло. — Значит так! Лань Сичэнь и Цзян Чэн встают в пару и отрабатывают верхние передачи. Пока не будет получаться идеально — отсюда не уйдёте, — заявил он в конце тренировки. Цзян Чэн хотел было злобно усмехнуться этому дурацкому "указу", ведь и так уставший Лань Сичэнь теперь и вовсе лишится жизни от нагрузки, однако тренер продолжил: — Хоть раз ударишь по нему — не поедешь ни на одни соревнования. Будешь у меня вечно на скамье запасных сидеть. Чтобы к завтрашнему дню Лань Сичэнь делал верхнюю передачу лучше, чем связующий сборной Китая по волейболу, понял меня? Цзян Чэн раздражённо сжал губы. Вэй Усянь сегодня не пришёл и наказания, к несчастью, не получил. Цзян Чэн винил во всех бедах Лань Сичэня, который в этот момент лежал звёздочкой на полу. Остальные ушли переодеваться, тренер оставил ключ от спорт зала и ушёл, напоследок показав жест "я за тобой слежу". — Вставай, ангелочек, настало время хорошенько поработать, — ехидно улыбнулся Цзян Чэн и бросил мяч прямо на парня, который едва успел увернуться от удара, летевшего прямо в лицо. — Почему ты так относишься ко мне... — спросил в отчаянии Лань Сичэнь, поднимаясь с пола. Цзян Чэну даже слегка стало его жаль, но желание вытравить отсюда паразита никуда не делось. — А почему ты не хочешь сваливать? Мне кажется, я предельно ясно дал понять, что не желаю видеть тебя в своей команде. Цзян Чэн никогда не чувствовал в отношении к кому-либо такой жгучей ненависти, никогда не думал, что способен превратиться в тех самых отвратительных мудаков из сериалов, издевающихся над главным героем просто потому, что могут. Изредка он чувствовал уколы совести, но уже не мог с ничего взять и начать относиться к парню чуть лучше. Он уже встал на путь ненависти к этому человеку и не было возможности свернуть на другой. Лишь вперёд к ещё большей ненависти. Лань Сичэнь выглядел крайне измученным и уставшим. Обычно аккуратно собранные волосы растрепались и рассыпались по плечам, под глазами залегли тени, а губы были искусаны от напряжения. — Я лишь хочу быть хорошим человеком, а тебя это так раздражает, что ты решил начать издеваться надо мной, — шипел он раздражённо, опустив голову. Лань Сичэнь сжал кулаки, закусывая губу до крови. Тонкая струйка потекла по подбородку. Цзян Чэн вдруг понял, что привычно идеальный и прекрасный Лань Сичэнь вдруг превратился в затравленного парня, отчаянно пытающегося воззвать плохого человека к совести. — Почему я должен страдать из-за того, что просто тебе не понравился? Почему должен бросать вид спорта, который мне понравился? Почему ты считаешь себя властителем мира, вершащим чужие судьбы? — закричал Лань Сичэнь, раздражённо пнув прикатившийся к ногам мяч. Лань Сичэнь воспитывался в строгой семье, где всегда царил мир и порядок, редко случались конфликты. Дядя всегда был строгим, требовал дисциплины, соблюдения всех правил, установленных им. Лань Сичэнь — смышленный ребёнок, схватывал на лету. Понял, что людям надо нравиться, учиться говорить, смеяться, приобретать все качества, привлекающие людей. Именно этого требовал дядя от детей, чтобы те могли правильно общаться с его партнёрами по бизнесу и друзьями. Он привык жить именно так: привлекать к себе максимальное количество внимания, нравиться всем и вся, быть добрым и милым, никогда не злиться и не ругаться. Однако нашлись те, кому он не понравился. И от этого на душе стало очень тяжело. Он не мог выполнить основную цель своей жизни — нравиться абсолютно всем, поэтому медленно сходил с ума, кусая в панике пальцы, не замечая, как прокусывает их до крови. Лань Сичэнь стал незаметно подглядывать за Цзян Чэном — главным инициатором ненависти в этой парочке. Пытался выяснить, что ему нравится, преуспеть в этом и наконец заслужить желанное одобрение и признание. Он узнал, что Цзян Чэн занимается с самого детства волейболом, и стал им интересоваться. Этот спорт действительно запал в душу, однако Цзян Чэн совсем не обрадовался появлению Лань Сичэня на площадке и стал травить с утроенной ненавистью. Он не мог уже это терпеть. Не мог притворяться идеальным и глушить все чувства. Слова лились из него бесконечным потоком, абсолютно игнорируя привычную вежливость: — Мне надоел ты и твой дружок. Осточертело видеть эти ухмылки и презрительные взгляды. Я тоже человек! Тоже имею чувства! Я никакой не ангел, не кукла, или кем ты меня там считаешь? Просто оставь меня в покое и исчезни, — Лань Сичэнь запустил руки в волосы, до боли сжимая. Множество лет подавляемые эмоции вырывались на свободу. Душили, давили к земле, не позволяя сделать ещё хотя бы вдох. Из глаз полились слёзы. Он ненавидел себя за них, не мог перенести, что сейчас выглядит так отвратительно перед ним. Просто хотел умереть прямо сейчас. Цзян Чэн всё-таки не был извергом. Мелкое осуждение вылилось в слишком агрессивную ненависть. Он с болью вспоминал то, как мужественно принимал от него удары Лань Сичэнь, не сдавался, тренировался, не жалея себя, чтобы однажды дать отпор. Его глаза были ослеплены непонятной злобой, поэтому он совсем не мог разглядеть эти старания или даже страдания. Он подошёл ближе, сжал в отчаянии губы, не представляя, что сейчас должен сделать. Попросить прощения? Язык не повернётся, гордость не позволит. Он лишь постучал по голове сидящего на коленях Лань Сичэня, бьющегося в истерике, и мягко произнёс: — Научу тебя верхней передаче, а то тренер убьёт. Лань Сичэнь вскинул голову. Пряди падали на глаза, но он упорно смотрел в глаза напротив. В них, за тонкой оболочкой привычного осуждения, плескалась вина. — Заканчивай реветь. Надоел уже, — бросил он, наклоняясь за мячом. Лань Сичэнь все ещё был зол, но на душе стало как-то чуть легче. Он поднялся на ноги, тихонько покачнувшись. — Теперь я хотя бы могу быть уверен, что ты не робот и умеешь плакать, ангелочек, — усмехнулся уже беззлобно Цзян Чэн, слабо улыбнувшись. Цзян Чэн, пусть и имел дурной характер, оказался потрясающим учителем. Терпеливо объяснял Лань Сичэню, в чём его ошибки, наставлял, лишь изредка подшучивая. В этой короткой истерике Лань Сичэнь выпустил ненависть, скопившуюся внутри. Облегчающая пустота медленно заполнялась приятной радостью, возникающей от редкой неохотной похвалы Цзян Чэна. Через некоторое время передачи у них уже получались лучше, чем могли бы. Цзян Чэн как-то случайно упомянул Вэй Усяня, и Лань Сичэнь вдруг выдал: — Крайне странно было видеть Вэй Усяня, ненавидящего меня всей душой и сердцем, рядом с моим братом. Цзян Чэн так и замер, от чего мяч прилетел ровно в лоб. — Во-первых, я и Вэй Усянь не ненавидели тебя всей душой и сердцем. Просто ненавидели. Во-вторых, твой брат? Лань Сичэнь чуть встревоженно осмотрел Цзян Чэна, получившего незначительную травму, на которую даже не обратил внимания. — Да, Лань Ванцзи, с которым Вэй Усянь постоянно ходит рядом, — ответил спокойно Лань Сичэнь, тихо шмыгнув носом. Они делали верхние передачи, обсуждая жизнь братьев. Потом разговор как-то слишком плавно перешёл к любимой еде, предметам в школе и книгам. Лань Сичэнь оказался ненавистником острого и горького, которые так обожал Цзян Чэн. Когда парень озвучил, что является фанатом точных наук и химии, Цзян Чэн еле сдержался, чтобы не ударить по мячу со всей дури, попав Лань Сичэню в голову. Это уже не было ненавистью, а желанием вправить мозги на место. В его представлении любить математику — невозможно. Однако Лань Сичэнь с таким увлечённым видом рассказывал про формулы и задачи, что даже Цзян Чэну стало интересно. Лань Сичэнь, как и ожидалось, читал скучную классику. Цзян Чэн даже захотел подсадить его на какое-нибудь аниме или заставить прочитать книжечку, не несущую смысловой нагрузки и рассчитанную только на вызов эмоций. Лань Сичэнь кивнул, улыбнувшись, что обязательно прочитает всё, что порекомендует Цзян Чэн. — Не смей при мне врубать свою идеальность. Не хочешь читать — так и скажи, — бросил Цзян Чэн, в очередной раз делая верхнюю передачу. Лань Сичэнь учился довольно быстро, так что мяч уже почти не падал. Прошло два часа их общения и тренировки. Лань Сичэнь выглядел намного бодрее, чем должен был бы. Это вызвало лишь усмешку. — Ладно, так и быть, не будем мы больше тебя гасить. Играй, сколько влезет, —снисходительно проговорил Цзян Чэн, не смотря в сторону Лань Сичэня. — И... Прости, я не знаю, что на меня нашло. После этих слов Цзян Чэн прикусил язык, лишь бы не сказануть ещё чего-то настолько смущающего. — На самом деле... Я почему-то хотел сказать это именно тебе, — произнес неловко Лань Сичэнь, потирая нервно затылок. — Всегда складывалось впечатление, будто у меня совсем нет друзей... Видел ваши взаимодействия с Вэй Усянем, с командой и чувствовал себя таким чужим. Лань Сичэнь замолчал, пытаясь подобрать слова. Цзян Чэн был удивлён неожиданному откровению. Парень хотел раскрыть ему свои переживания, и Цзян Чэн был совсем не против. Вина всё ещё копошилась где-то внутри. — Можешь рискнуть и попробовать подружиться со мной. Если переживешь, то сможешь быть полностью уверенным в искренности чувств. Как видишь, я их не особо скрываю, — он раскинул руки, будто показывая, что безоружен. Лань Сичэнь посмотрел на него с какой-то неземной благодарностью и мягко улыбнулся. Цзян Чэн соврал бы, если бы сказал, что ему не нравилась эта чудесная улыбка. Этот парень чарует, гипнотизирует и завлекает к себе слишком профессионально.

***

— Лань Сичэнь! Прошу, помоги с домашкой, — произнесла миленькая одноклассница, протягивая пачку заданий. Обычно его добротой пользовались и под предлогом "объясни" просто потихоньку скидывали все задания на Лань Сичэня. Цзян Чэн стоял за спиной, наблюдая за открывшейся картиной. Лань прекрасно понимал, что недодруг будет осуждать за такую жертвенность, поэтому, натянуто улыбнувшись, произнёс: -Прости, у меня есть дела. Цзян Чэн гордо улыбнулся, радуясь успехам Лань Сичэня в преодолении желания нравиться всем и вся. Это давалось ему с трудом. Вэй Усянь всё чаще пропадал на переменах, говоря, что должен "погрызть капустку", поэтому они с Лань Сичэнем часто оставались наедине. Он рассказывал про разных чудесных тварей из китайской мифологии, так интересно и увлекательно, что не слушать просто было невозможно. Теперь к Лань Сичэню мало кто пытался подойти и попробовать поговорить, потому что Цзян Чэн, как злой цепной пёс, отпугивал всех прилипал одним взглядом. Те испарялись мгновенно, оставляя парней в покое. Цзян Чэн часто приглашал к себе поиграть в его любимые видеоигры и посмотреть фильмы, запавшие в душу. Лань Сичэнь не отставал, таская по всяким театрам и выставкам. Оба почему-то с особым увлечением слушали рассказы друг друга о вещах, которые раньше казались не стоящими внимания. Чем больше оба узнавали, тем больше желали общения. Словно открылся новый увлекательный мир. И в один день Лань Сичэнь не появился в школе. На звонки и смс не отвечал. Учителя говорили, что он заболел. Цзян Чэн разволновался, но ехать к нему домой не спешил. Вэй Усянь выглядел подавленным, только вот расспрашивать о его проблемах настроения не было. Он не мог перестать думать об исчезнувшем неожиданно Лань Сичэне. Без него было одиноко и тоскливо. Мысли постоянно возвращались к нему, даже на тренировке он пропустил несколько простых мячей, потому что слишком задумался. Вэй Усянь тоже часто допускал ошибки, находясь в каком-то тумане. Через неделю Цзян Чэн не выдержал и отправился к Лань Сичэню. Благо, он там пару раз бывал. Дверь охранник, запомнивший друга племянника хозяина, открыл без вопросов. Цзян Чэн быстро полетел в сторону комнаты Лань Сичэня. Парень нетерпеливо постучал в дверь с возмущенными криками: — Ты куда пропал, ангелочек чёртов? Думал, спрятался? Да я тебя из ада достану! Какого на сообщения не отвечаешь, паразит? Лань Сичэнь открыл очень быстро. Выглядел он плачевно. Кожа болезненно побледнела (почти позеленела) и покрылась несколькими мелкими прыщиками, губы все израненные. Цзян Чэн схватил лицо в руки, осмотрел со всех сторон, уткнулся взглядом в измученные глаза и задал очевидный вопрос: — Это что за хрень? — Тише, Цзян Чэн, ты не забыл? — почти шёпотом произнёс Лань Сичэнь, приложив палец к губам. — Да у тебя тут тюрьма просто, — чуть тише сказал Цзян Чэн, уверенно проходя в комнату. — Знаешь, какая дикая скука в школе без тебя? Какого ты меня кинул вообще? Цзян Чэн совсем не соврал, когда говорил, что будет предельно искренним в дружбе. Лань Сичэнь всё чаще ловил себя на мыслях, что этот парень нравился как-то слишком сильно. Даже его глупые шуточки казались шедевром, который ни один юморист мира не смог бы переплюнуть. Рядом с ним с плеч будто сваливался огромный камень. Он осознал это, когда слишком надолго остался дома в одиночестве. Удивительно, как раньше он мог так жить, без этих постоянных посещений дома Цзян Чэна и прогулок по паркам. Они даже однажды залезли на заброшку, в которой нельзя было находиться. Впервые в жизни Лань Сичэнь нарушил закон, и это так грело душу. Ему казалось, что рядом с Цзян Чэном он потихоньку снимает эти рвавые оковы. Этот человек слишком прекрасен. Лань Сичэнь часто думал, что, как только выздоровеет, приедет в школу и точно поцелует Цзян Чэна. Это странное желание поселилось в нём и отказывалось покидать. Такое чувство вроде как называют симпатией или влюбленностью? — Я заболел. Мне запрещено пользоваться техникой во время болезни, — ответил Лань Сичэнь, усаживаясь на край кровати, на которой свободно развалился Цзян Чэн. Почему-то очень радовало, что он чувствует себя, как дома, в этой комнате. — Чего? Что за глупое правило? — недоумевал Цзян Чэн, приподнявшись с места. — Дядя говорит, что запах электромагнитных волн мешает выздоровлению, — тяжело выдохнул Лань Сичэнь. Цзян Чэн рассмеялся в голос. От этого смеха даже стало не так обидно из-за таких зачастую тупых правил. Раньше он считал их святыми, идеальными, теперь же все изменилось. Влияние Цзян Чэна было слишком сильным. К нему хотелось прикоснуться, излить душу, свернуться калачиком под боком и, чувствуя тепло и запах его тела, тихонько заснуть навсегда. Однако такой роскоши позволить он себе не мог. — Какой бред. Вообще не шарю в физике, но запах электромагнитных волн — это сильно, — посмеивался Цзян Чэн перевернувшись на бок, чтобы видеть хотя бы спину Лань Сичэня. Цзян Чэн уже давно понял, как ошибался на его счёт. Всё-таки парень неплохой. Красивый, заботливый, временами странноватый, конечно, но это не особо волновало. Рука сама потянулась к его плечу и больно ткнула. — Эй! Это было больно, ты чего делаешь? — возмутился наигранно Лань Сичэнь, прикрывая плечо. Цзян Чэн повторил действие со злобной ухмылочкой. — Мне скучно. Лань Сичэнь хитро улыбнувшись, забрался на кровать и решил отомстить более жестоким методом — щекоткой. Цзян Чэн бился в конвульсиях безудержного смеха, пытался вывернуться, но Лань Сичэнь обладал слишком ловкими ручками. Они оба резко замерли, когда из-за двери послышалось тихая рекомендация: — Молодой господин, вы слишком шумите. Будьте осторожны! Служанка, поговорив это, быстро убежала дальше по своим делам. Парни только сейчас обнаружили, что Лань Сичэнь уже практически "оседлал" Цзян Чэна, пытаясь удержать руки хотя бы коленом. Поза крайне неловкая. Мысли о поцелуе вдруг резко ворвались в голову, затуманивая здравый смысл, стыд и смущение. Он наклонился, сжал пальцами подбородок Цзян Чэна, прижимаясь губами к его. Так резко и напористо, что они чуть не ударились зубами. Цзян Чэн, не ожидавший подобного, сначала не двигался, но затем резко вывернулся, отползая назад от Лань Сичэня, прикрыв рот в неверии. Парень с некоторой паникой осмотрел друга, поняв, что сделал, отчаянно сжал волосы, натягивая их настолько, что чуть не вырвал. — Закусишь губы опять до крови — побью! — выдал Цзян Чэн раньше, чем успел подумать. Лань Сичэнь истерично посмеялся, ведь его сейчас больше беспокоило именно это... Цзян Чэн не совсем понял, что почувствовал во время поцелуя, но был точно уверен, что хочет попробовать ещё раз. Не то чтобы он слишком плохо относился к гомосексуализму, но всю жизнь верил, что всё-таки любит девушек. Сердце в груди так отчаянно металось и просилось к Лань Сичэню, что эта самая вера рассыпалась, как карточный домик. Лань Сичэнь подскочил на ноги, в поисках места, куда можно спрятаться. Цзян Чэн быстро подполз к нему, схватил за руку, не позволяя убежать, а тот был готов умереть от стыда. — Подожди, не паникуй, сядь! - приказывал Цзян Чэн, но Лань Сичэнь отказывался успокаиваться, в панике посматривая на дверь, в желании убежать. — Прости, прости, прости, — шептал он безостановочно, будто в бреду. Цзян Чэн резко поднялся на ноги, схватил парня за плечи и поцеловал, затыкая. Тот словно покрылся каменной коркой, не мог ни дышать, ни двигаться, ощущая тепло чужих губ на своих. Поцелуй неумелый — лишь простое соприкосновение, однако столько эмоций пронеслось внутри лишь от одного этого факта... Рука Цзян Чэна легла на его щеку, аккуратно прошлась до уха, медленно изучая. Лань Сичэнь тихо что-то промычал в губы от удовольствия. Они медленно отдалились друг от друга. Цзян Чэн покраснел до самых кончиков ушей и отвернулся. — Надо же было тебя как-то остановить, — пробормотал он тихонько, отказываясь смотреть на Лань Сичэня. Тот счастливо рассмеялся, прижав Цзян Чэна к груди в объятиях, уткнувшись носом куда-то в короткие, никак не уложенные волосы.