Пан или пропал.

Мы не хотели власти над всем миром Мы желали быть свободней многокрылых серафимов И беспечно пальцем тыкая в туманность Андромеды Мы хотели быть сверхновой, будто гамма и омега А пока мы ищем свою пару тех крыльев Это раздражало даже сильнее, чем писк Аики. К последнему привыкнуть легко, а вот к десятке червей, так очевидно играющей на поведении людей, не хотелось даже пытаться. Эта гребная десятка свела с ума абсолютно всех, а хаос вокруг только подогревал атмосферу. Во всех смыслах, черт возьми! Эти испуганный кретины даже Пляж умудрились поджечь, и Ран была уверена, что сделали это боевики. Больше некому. Было очевидно, что игра червей на Пляже — то, чего быть не должно. Стоит запретить законом и если бы законы тут учитывались, Ран уверена, кто-нибудь бы запретил. Да она бы сама запретила, будь у нее такие возможности. Силуэт, стоящий на крыше был знаком, но с плохим зрение разглядеть было невозможно. Одно Ран знала точно, кем бы ни был тайный убийца Нираги, он был гениален. И от этого становилось больнее. Пожалуй, двухдневное помутнение в рассудке Сугуру, не смогло заставить Ран возненавидеть его. Время, которое они проводили вместе было ценнее, кажется, всего, что могло быть в Пограничье. А учитывая, что раньше огромную ценность представляли деньги, а сейчас, кажется, только жизнь, Хьюга с уверенностью могла бы заявить, что Нираги, как оказалось, ей ценнее собственной жизни. — Он умер? — голос Аики врывается в сознание, будто гром среди ясного неба. Причем громкий-громкий, заставляющий едва ли вздрогнуть и судорожно подавлять желание побежать к нему. Нет. Быть такого не может. Нираги, который цеплялся за жизнь мёртвой хваткой (как иронично), агрессивно вгрызался в глотку потенциальной опасности и боялся смерти больше, чем чего-либо в этом мире, вдруг так нелепо умер? Сердце пропустило удар, и Ран впихнула Аику в руки, оказавшейся рядом Усаги. Хоть Хьюга и относилась к белому кролику весьма и весьма скептически, другого варианта не было. Раз сон сказал (как бы безумно это не звучало), что именно Арису догадается первым, то его подружке можно доверять. Не вверять жизнь, конечно, но других вариантов не было, ибо на кону была другая жизнь. — Пригляди за ней! И Хьюга вопреки здравому смыслу бежит туда. Туда, где лежит обгоревшее тело. Несколько бесконечных минут понадобилось на осознание и сдерживания судорожного вздоха. Нираги еле слышно скулил, а его одежда медленно превращалась в лоскуты. Сердце болезненно сжалось, а руки задрожали. Ран и сама не понимала, почему, зачем и для чего она прибежала сюда, бросив ту, у кого шансов на спасение было больше. Неужели старая Хьюга снова просыпается, не нужно такого, совсем-совсем не нужно. Не сейчас. Сейчас с собой нет цветастых пластырей, а ожоги — не простые царапины. — Живой. — она шепчет одними губами, мысленно восхищаясь данной аномалии. Но без должного ухода Сугуру умрёт, очевидно, очень скоро. Здесь нет врачей, нет того, кто окажет хоть мало-мальски сносную медицинскую помощь. Тем более, такому как Нираги. И Хьюга этого видеть не хочет. Он не замечал ее из-за агонии. Это было жуткое зрелище: не только одежда превращалась в нечто омерзительное и пугающее, но и кожа, она плавилась и стекала, словно воск с подожжённой свечи. Сугуру что-то нечленораздельно хрипел, пока Ран разрывала свою рубашку (его рубашку, которую она присвоила себе, но кого это волнует в такой-то обстановке?) и обмотала ею более пострадавший глаз. Точнее тот глаз, который уже вряд ли можно было спасти. Нираги был похож на персонажа из фильма ужасов, который она смотрела когда-то давно в обнимку с котом. Желудок вновь скрутило от мерзкого запаха жженой кожи, но Ран стойко держалась и даже не подавала вида. Это можно было считать достижением, но не сейчас. Сейчас важнее был Нираги и помощь ему. Он пытался сфокусировать взгляд, красный, полный больной ярости. Но не выходило. — Прости, я не захватила с собой пластырь с волком. Взгляд зацепился за то место, в котором раньше был пирсинг и сердце рухнуло куда-то к земному ядру, отказываясь подниматься хоть на миллиметр выше. На языке почувствовался вкус железа, заставляя судорожно сглотнуть. Ран боялась представить, как ощущалось плавящееся железо на лице. И языке. — Даже такое дерьмо как ты не заслуживает такого… — Ран шепчет это еле слышно, но, чувствует, что Нираги её слышит. Ему бы не понравилось то, как она его назвал, но никого из них это сейчас не волнует. — Ран! — раздаётся крик малышки опоссума. Он громкий и визгливый, но в этот раз не пропитанный страхом смерти и кровью, это радует. — Ран, пожалуйста, иди сюда! — Вали. — хрипит он, и каждое его слово отзывается в сердце глухой, тянущей болью. Лёгкие будто сжимаются. Воздуха катастрофически не хватает, и Ран срывается с места, бросая прощальный взгляд на старого друга. Кажется, это конец для обоих. Рёхэй падает, сплевывая кровь, а Агуни в ярости кричит, пока оставшиеся посетители Пляжа возмущаются и пищат. Ран замирает на месте, завидев данную картину. Какого черта происходит? — Кретины, просто сожгите эту девушку! — она врывается в попытки Арису убедить и кричит громко, срывая голос. Хватит с неё. Не хватало ещё, чтобы малышку Аику постигла участь Нираги. — Это червовая игра… Выстрел. Хьюга замирает на месте, глядя как на плече расплывается красное пятно. Однако боль не чувствуется, мысль проскальзывает случайно, но кажется правдивой. Боль не чувствует из-за шока. А когда он пройдёт, будет крайне неприятно, но кто Ран такая, чтобы жаловаться? Это не самое худшее, что могло случиться с ней в Пограничье, она хотя бы не горела заживо, ощущая плавящийся пирсинг. — Захлопнись! Дальше все происходит будто в тумане. Кто-то стреляет, кричит и ревёт. Все смешивается в единую пугающую симфонию, от которой кровь стынет в жилах; которая заставляет подчиниться чьим-то рукам — те бережно утаскивают подальше. Боль, наконец-то проявившаяся в плече, кажется незаметной, а глаз неосознанно цепляется за Агуни, который вместе с Нираги исчезает в огне. Нираги? — Какого… — Ты как? — голос Куины возвращает в сознание. Взгляд тут же утыкается в её грудь, но девушка отстраняется, заставляя поднять взгляд. Ран запоздало смотрит ей в глаза, пытаясь понять что происходит. — Не умерла. — Ран устало выдыхает и поворачивает голову. Дурацкая царапина кровоточит, а сознание того, что пуля задела лишь кожу, вызывает улыбку. Не критично и вряд ли будет сильно мешать во время следующей игры. — Игра закончена? — Да, они сожгли Момоку. — Куина стягивает разорванную рубашку, осматривая повреждения Ран. Тряпка падает на землю, она уже вряд ли сойдет за одежду, но желание оставить что-то на память о Нираги, оказывается сильнее и Хьюга, вопреки протестам Куины поднимает ее и не выпускает из рук следующие десять минут. — Ты почти целая. — Кого сожгли? — Ран чувствует себя неимоверно глупой и думает, что иногда все же стоит узнавать имена людей, хотя бы, ради того, чтобы не выглядеть глупой. Возможно, это та мертвая девчонка, из-за которой все началось, как и предсказывал сон. Хотя нет, не возможно, а именно так и есть. Хьюга подмечает, что из-за пережитых событий, мозг начинает тормозить, и это нужно исправлять. — Ведьму. — Чишия появляется неожиданно, внимательно глядя на плечо девушки. — Обработай потом. Это были его последние слова перед уходом. Больше Ран не видела ни Чишию, ни Куину, ни даже Арису с кроликом. Все резко стало по-старому привычно, однако, одиночество теперь сменилось компанией Аики, которая все так же слепо следовала за Ран. И это было хорошо. Не будь рядом опоссума, Ран бы точно с ума сошла от мыслей о Нираги, а так Аика добровольно выполняла свою роль — отвлекла от ненужного. Рана на плече пару раз кровоточила, потому что Ран плевать на травмы, и существует она с девизом: «все в порядке, я просто при смерти». Аика долго щебетала что-то поучающее, что сама Хьюга самозабвенно прослушала. Первым, что сделала Ран было возвращение в старую квартиру, где осталась любимая кожаная куртка и недочитанная книга, которую она теперь вряд ли дочитает. По возвращении в квартиру девушки наткнулись на дирижабли с лицевыми картами и мужчину, стреляющего во все, что движется. Ран заприметила знакомую осветленную макушку. Чишия отбежал от машины, и пока водитель удалялся, послышался взрыв. — Жертвуешь жизнью? — Ран усмехнулась, помахав Шунтаро ладонью. От данного действия плечо пронзила мерзкая боль, но это не смертельно. Наверное. — Конечно. — он усмехается. — Могу и ради тебя. Ран улыбается, и тянет Аику к зданию. Там можно было спрятаться от короля Пик и хоть на минутку расслабиться, перестав напрягать больную руку. Чишия почему-то смотрит на плечо девушки. Ран приходится перевести взгляд туда же, замечая кровавое пятно. Аика замечает тоже, снова хмурясь и уже открывая рот для чтения очередной нотации, но ее прерывают выстрелы. А вот Чишию они не смущают. — Ты поступаешь не рационально, игнорируя свою травму, ты знаешь?