Пан или пропал.

Roméo, Roméo (Ромео, Ромео) J'arrive attends-moi là-haut (Я иду, жди меня наверху) Roméo je t'aime trop (Ромео, я слишком тебя люблю,) Pour que demain le jour se lève (Чтобы завтра день начался) Sans le goût de toi sur mes lèvres (Без твоего поцелуя на моих губах) — Я не хочу умирать. — зачем-то говорит Нираги. Кажется, скорая смерть позволила развязать язык. А может Сугуру просто боится. Панический страх смерти преследовал его долгие годы, а сейчас… просто резко ударил в голову, затмевая даже боль от огнестрельного. Нираги хочет кричать или плакать, но не может. Права не имеет. Все дерьмо, что он сумел натворить в этом мире не позволяет ему даже каплю страха показать. Это было бы нечестно по отношению к тем, кто пострадал от его рук. — Странно это слышать от инициатора перестрелки. — подаёт голос Чишия, пока Ран хлопочет над его раной. Ну как хлопочет… просто обматывает тканью. Это вряд ли чем-то поможет, но девушке нужно чем-то занять руки, иначе она будет рвать и метать. А тревожить умирающих не хотелось. — Пошёл ты… — Иду… — Эй, если вы хотели поебаться, то прелюдия у вас отвратная. — фыркает Хьюга, морщась от эха выстрелов. Пиковый Король нашёл Арису, очевидно. Хочется надеяться, что этот парнишка справится, иначе будет очень грустно. Настолько грустно, что придётся идти самой пытаться. И либо умереть и воссоединиться где-то в аду с Чишией и Нираги, либо выиграть. Последнее маловероятно, но помечтать можно, да? К тому же, если уж этот хилый Рёхэй смог продержаться так долго, то чем хуже Ран? Она же все-таки… не такая уж и посредственная. Про себя, в целом, можно многое наговорить, но Хьюга врать совсем не хочет, поэтому боится переоценить, поэтому постоянно несёт чушь и не показывает сильные стороны. — Пару минут назад ты бегала в панике, а сейчас язвишь, забавная. — улыбается. Ран видит как он улыбается и становится спокойнее. Не то чтобы улыбка гарантировала его жизнь, но вид Нираги говорил сам за себя. Внешне (к сожалению только так) он был непоколебим и улыбался, так, словно ему было все равно на собственную смерть. Словно это не он пару минут назад говорил, что умирать не желает. — Пару минут назад ты устроил перестрелку, а сейчас не хочешь умирать, забавный. — на манер ему улыбается Хьюга, сжимая ладонь Чишии. если Пиковый Король появится здесь, то Ран не станет бежать. То есть… она может попытаться, но тогда умрут сразу два дорогих ей человека. И несмотря на все произошедшее в Пограничье и за его пределами, терять Нираги и Чишию нельзя. И не хочется. И… если Пиковый Король придёт сюда, Хьюга первой подставится под пулю, потому что смотреть на то, как умирают эти двое не сможет. Она и сейчас не смотрит на них, потому что знает, что оба истекают кровью и сжимают её ладони в паническом страхе (один по крайней мере), потому что полулежат по обе стороны от Ран. И сердце сжимается от каждой мысли о том, что кто-то из них умрёт у нее на руках. — Я уже говорил, что ты лучшая? — задумчиво интересуется Нираги, вглядываясь в грязные узоры татуировки. Цветок сакуры, запятнанный кровью и грязью, расположился на запястье Ран. Сугуру помнит, как заплаканная Ран приехала к нему после очередной ссоры с Такаши. И помнит, как Хьюга спонтанно потащила его в тату-салон, совсем наплевав на то, что в будущем могут быть проблемы из-за этого. Она выбрала одинокий цветок сакуры, который означало для неё начало новой жизни. Правда вот из жизни этой после отчего-то вычеркнулись и Такаши, и Нираги. Но он не жалеет об этом. В любом случае время проведённое с этой девушкой того стоит. И если бы Сугуру предложили вернуться в прошлое и все изменить, он бы ничего не менял. Разве что настучал бы Такаши по башке пораньше. Ран была лучиком солнца в этой подернутой грозными тучами жизни. Лучиком, отчего-то, извечно светившим другим. Но Сугуру хватало и трех капелек солнечной росы, чтобы жить. Или выживать. Разницы в этом совсем никакой, но уточнить ему захотелось. — Эй, ты говоришь это моей девушке. — Чишия приподнимает уголки губ и становится похожим на настоящего пушистого кота, поэтому Хьюга отчаянно пересекает свои же попытки дотронуться до его мягких волос. А Сугуру смеётся беззвучно. Спорить из-за девушки не хочется, да и смысла теперь уже нет. Черт, они оба умирают, а Ран ещё жить и жить (до первого пулевого от короля Пик, конечно). У неё впереди ещё… да много чего! Вот только ни Чишия, решивший всех позлить данным заявлением, ни Нираги, которого почему-то оно не задело, не увидят того, что произойдёт с Хьюгой в ближайшем будущем. Потому что Сугуру не верит в бессмертие душ. Да и в их наличие тоже. Он точно уверен, что оба попадут в Ад и будут, очевидно, страдать, но не душа, а именно физическая оболочка. Не зря же людей закапывают в землю. А может… может и вовсе ничего этого не существует и после смерти тела, Нираги просто исчезнет. Никто не может это опровергнуть, но и подтвердить тоже. А строить догадки в такой момент — гиблое дело, однозначно… А Хьюга, не сразу сообразившая смысл словосочетания «моя девушка», замерла удивлённо, подобно кошке, уставившейся в пустоту мрачной ночью. Сердце отчаянно трепыхалось в клетке из рёбер, а руки… руки стали дрожать. Она ощутила всю эту колючую прохладу и тёплое солнце, и воздух… такой свежий, что задыхаешься и звёзды чувствуются в лёгких.Чишия впервые назвал её своей девушкой. Еще и при постороннем. Хотя, оно и понятно. Ему-то уже терять нечего, кроме оставшегося времени. — Выстрелы прекратились. — задумчиво констатирует Ран, вместо ответа на хоть что-либо. Собственно, избегание вопросов сейчас дело не самое разумное, но определенно намного лучше, чем немое молчание. Да и слов сейчас почти не осталось, только сочувствующие взгляды которые и близко никому не нужны, и конечно, желание умереть вместе с ними. Нет, Хьюга никогда не была суицидницей, если забыть пару неважных моментов, когда она резала руки, чтобы привлечь внимание Такаши. Чтобы он наконец понял, что с Ран не все в порядке. Собственно, история эта быстро прошла, потому что на руках спустя неделю даже царапин не осталось, а Такаши все так же игнорировал пошатнувшуюся психику тогда ещё своей девушки. Но не столько важно. Ран не была суицидником и не желала смерти тела, во имя избежания проблем в жизни, которые зачастую сковывают, не давая и шанса на спасение. И собственно во имя процветания души человеческой. Но Хьюга умирать и не планировала никогда. Ну, раньше положенного срока, конечно. Доселе её желания были просты, как математика первого класса: выжить и наконец купить себе эту хонду. Мотоцикл, не машину. Спортивный такой, на котором можно хоть гонки устраивать. А ещё Хьюге нравилось произносить вслух его название на английском. Язык чертовски красив, а Monster Energy Special Edition ласкало слух. Но так было только с Ран, потому что ни девушки, ни парни из её немногочисленного круга общения подобным не увлеклись. Да и страсть к мотоциклам ей привил этот подонок Такаши, возможно, это тоже было частью «побочного эффекта» от отношений с ним. — Арису умер? — вновь вслух предположила Ран, глядя как Нираги пытается приподняться, но откладывает эти попытки до более хороших времен, потому что морщится неприятно, и Ран смеет предположить (но на деле точно знает), что ему ну чертовски больно. Откладывает до лучших времен… звучит так, будто ему ещё жить и жить. — Это было бы слишком просто. — Но разумно. — пожимает (на сколько это вообще возможно в его положении) плечами Чишия. Он вообще сейчас старается говорить меньше, чем раньше, но не выходит что-то. Если и с участью своей он смирится сумел, то заткнуть себя не может. Да и как тут устоять, когда люди сами тянут на разговор? Это интересно. — Он не силен в пиках. — Да он ни в чем не силен. — фыркает Нираги, зря, конечно, потому что сразу получает от Ран тычок. Нет, она от части согласна с другом, но все же… — Будь он в конец слабаком, то не смог бы так долго продержаться. — нет, конечно, ему помогли его друзья, потому что он как герой из мультфильма: куда ни пойдёт, везде найдет себе кучу друзей. Чем-то он все же людей притягивает, но Хьюге понять это сложно, потому что, во-первых, сама она притянула только проблемы, Нираги, которого хотелось к психологу отвести после недавнего разговора, и Чишию. Но последний вообще отдельная история. Потому что, кажется, притягивается он ко всем, кто хоть как-то отличается от простых, зачастую паникующих, смертных. — И я была с ним на игре. Он хоть и полудурок эмоциональный, но способен. — Сдаюсь. — хмыкает Сугуру и замирает. Он смотрит не моргая куда-то туда, куда остальным обзора нет. И на секунду Хьюга пугается, что он умер, но дрожащая рука и мерно вздымающаяся грудная клетка говорят сами за себя. Живой. Но что-то его заинтересовало. Что-то за их спинами. — Он победил что-ли…? И Ран подрывается с места, выглядывая из-за машины. И правда… Арису шагал, поддерживая своего кролика. И шагал он к червовой королеве. Идиот. Но Хьюга вмешиваться не в праве, поэтому молча и кивает ему, шепча привычное «удачи». и пусть ранее ей пытались втолковать, что удача нужна только неудачникам, Ран все равно её пожелает, потому что, черт, она же должна сделать хоть что-то, верно? Арису слабо улыбается и дрожит. А Хьюга уже хочет предложить ему помощь, но вовремя вспоминает о своих же друзьях. Друзья… сильное заявление, однако, но и исправляться в мыслях девушка не станет. Пусть один из них бывший друг, а второй им вовсе никогда и не было. Они были… хорошими знакомыми, которые знают полсотни секретов друг о друге. Только и всего. Ран всегда считала, что если ты присутствуешь на чьей-либо смерти, то лучше стать его другом, потому что всегда приятно умирать в хорошей компании. Это странно звучит, но Хьюге даже больше нравилось. Жаль только, что она не застала смерть одного своего друга. Но зато приятно пообщалась с его убийцей. Пожалуй, это было премерзко, и он, Банда Сунато, конечно же, убивший Сакуру, вряд ли бы стал её другом на смертном одре. Ради него Ран готова сделать исключение. — У нас есть шанс выжить. — слабая улыбка, неприятно стягивает щеки. Натянуто улыбаться — заведомо гиблое дело, но по-другому Ран сейчас не может искренние улыбки закончились пару столетий назад. Из глаз вот-вот польются слезы. ну и к чему это сейчас? Слезами ведь не помочь, только нервы собственные угробить можно. Неприятно. Оставшиеся пара часов прошли в слезах Ран, потому что Нираги часто терял сознание, но всегда отчего-то просыпался; солёных поцелуях в щеки Чишии, они обжигали, и Шунтаро заживо горел. Ему нравилось. А Хьюга нескончаемо лила слезы на его окровавленную кофту, потому что сдерживать себя не хотела. Ненависть к слезам от чего-то забылась, наверное, потому что люди, ставшие родными умирают, да? По ним Хьюга будет скучать всю свою оставшуюся жизнь, она считает, что та будет недолгой, но разве сейчас это важно… Очередной ожог на щеке, и Сугуру наконец не сдерживается. Прижимает девушку к себе и укладывает её голову на плечо. — Хватит плакать, нимфея. — шепчет, не хочет нарушать мёртвую тишину улицы. Ни выстрелов, ни других звуков. Ужасная, оглушающая как взрыв, который мерзко ударяет в голову. Быть может сам Чишия уже перестал слышать, потому что голос свой он не замечает даже. Быть может Чишия и вовсе молчал. А Хьюга шмыгает носом — первый звук, который слышит Сугуру, когда снова возвращается в сознание. Криво улыбается, надеясь, что плачет она и по нему тоже. Очевидно, да, но затуманенный разум не может принять это за действительность. Хьюга засыпает на пару минут — так ей кажется — открыв глаза, обнаруживает, что дирижабль червовой королевы взрывается. Победа? Неужели получилось? Сердце бьётся так быстро, что Хьюга не с первого раза понимает смысл слов. Отсюда можно выйти…? — Отказываюсь. — шепчет Хьюга, сжимая ладонь Чишии. А дальше она слышит капли воды, ударяющиеся об оконное стекло, и писк навязчивого прибора.