Цзян Усянь сидел за большим обеденным столом, угрюмо крутя в руках стакан из тонкого стекла. Вода в нём была слишком холодной, чтобы пить, поэтому Цзян Ин прикладывал тот к вискам, периодически тоскливо вздыхая. Весь их дом казался ему точно таким же, как эта новомодная стекляшка: стильный, вместительный, удобный, но совершенно неуютный. Особняк семейства Цзян — венец архитектурной и инженерной мысли. Построен по личному проекту Цзян Фэнмяня для комфортного проживания большой семьи из нескольких поколений. Просторная гостиная, обеденный зал, четыре ванных комнаты, множество гостевых и основных спален — словом, имелись все условия как для совместного времяпрепровождения, так и для уединения. Вот только все предпочли последнее, разбредясь по своим углам. И дом, спроектированный с любовью и заботой, превратился в тюрьму с изолированными камерами. При желании по нему можно было передвигаться, избегая контактов с кем-либо, а при должном мастерстве — не видя родственников неделю-две. Огромный особняк для большой семьи. Такой огромный, что Юй Цзыюань и Цзян Фэнмянь разъехались не просто по разным комнатам, а по разным этажам. Красивое дизайнерское стекло, идеальная геометрия, внутри — лёд. Прямо как идиотский стакан.
— А-Сянь, у тебя до сих пор болит голова? Если тебя не тошнит, то может пообедаешь? — послышался из коридора голос Цзян Яньли.
— Сестрёнка… Боюсь, мне сейчас кусок в горло не полезет, — растерянно отозвался Цзян Ин, резко повернувшись. Голова от таких резвых действий предательски затрещала.
— Даже острая лапша?
— Мне нельзя лапшу, — при этих словах на лице страдальца появилась хитрющая улыбка. Жизнь Цзян Усяня — свод запретов, правил и ограничений, которые он с самоубийственным постоянством нарушал. Миска калорийной жирнющей лапши — что может быть лучше для очередного проступка?
— Хорошо… Откуда ты знаешь, что лучше съесть во время похмелья? — доев, поинтересовался сытый и довольный Цзян Ин.
— Мама очень любит красное вино и ненавидит показывать слабость, — убрав пустую посуду в раковину, пояснила Яньли.
— Пф! Кого-то это мне напоминает… — еле подавив смешок, отметил Усянь.
Его настроение стараниями заботливой старшей сестры стало гораздо лучше. А стоило вспомнить, что в их распоряжении имелся полный холодильник готовых блюд, и возиться на кухне лично для брата не было необходимости, то на душе и вовсе потеплело. Однако тоска не заставила себя долго ждать, ссоры с Цзян Чэном всегда оставляли особое горькое послевкусие:
— Скажи, вот почему с братом так сложно? Выигрываю — плохо, проигрываю — ещё хуже!
Яньли заметно погрустнела. Её мягкая улыбка сделалась вымученной, а голос тихим:
— А-Чэн — невероятно гордый и не терпит снисхождения. Честный проигрыш для него лучше отданной победы.
— Я не поддавался! Все силы вложил в тренировку! — горячо заявил Усянь, едва ли не вскочив со стула.
Сестра приободрилась, в глубине её глаз загорелся игривый огонёк:
— Да? А что же ты тогда праздновал аккурат перед ней? Не припомню, чтобы у тебя планировалась вечеринка.
Цзян Ин невольно замолчал, подавившись воздухом от неожиданности. Цзян Яньли иногда пугающе проницательна! «Значит, это у них семейное… Боги, как же сложно! Будто я виноват в своих успехах! Я бы, может, и сам хотел себе способности поскромнее, А-Чэн же так старается… Но мои желания так и вообще вечно катастрофой оборачиваются!» — не успел Цзян Усянь вступить с собой во внутренний конфликт, как в доме неожиданно разгорелся внешний.
— Явился! Что-то ты на этот раз быстро. И стоило срываться из дома в выходной ради несчастных двух часов на работе. Какое такое дело не терпело отлагательств и не могло подождать до понедельника? — ядовитая речь Юй Цзыюань зазвучала со стороны входной двери.
— Путаница с бумагами, нужно было поставить подпись — без личного присутствия никак, — ровно ответил Цзян Фэнмянь.
Цзян Ин осторожно высунулся в коридор и тенью проскользнул к месту действия. Притаившись за одной из дизайнерских мозаичных колонн, он чувствовал себя отважным корреспондентом, наблюдающим не то за разгулом неуправляемой стихии, не то за парой диких хищных животных.
— Путаница? Ты — глава крупной компании! Как ты можешь допускать такую безалаберность?! Уволь своего секретаря немедленно, иначе твоё мягкосердечие снова сыграет с тобой злую шутку! — чёрной пантерой накинулась Госпожа Юй на своего супруга.
— Не сердись. Я всё равно хотел съездить в музыкальный театр за билетами, — спокойно, даже слишком, пояснил Цзян Фэнмянь.
— Для такого есть онлайн-оплата.
— В электронных чеках нет души, — подкрепив свои слова блестящими голографическими билетами, Фэнмянь продемонстрировал их жене и продолжил: — Смотри, разве не красиво? Сходим всей семьей, развеемся.
— Цзян Чэн не пойдёт, — непреклонно заявила та, скрестив руки на груди.
— Не решай за него, — голос мужчины растерял былую мягкость, наполнившись вдруг сталью.
— А я и не решаю! Просто ты опять позабыл о родном сыне! Ему 18, он заканчивает школу и готовится к выпускным экзаменам. Нет у него времени на всякие глупости. К тому же, Цзян Чэну никогда не нравились мюзиклы, это Вэй Усянь их любит.
Цзян Ин инстинктивно пригнулся, словно разгулявшийся ураган швырнул в него обломком разрушенного дома.
— Это рок-опера и она идёт всего два часа, — стоял на своём Цзян Фэнмянь, меняясь на глазах. Бывший спортсмен высокого класса, он и сейчас имел превосходную физическую форму, выглядя минимум на десять лет моложе своего возраста. Широкие плечи, крепкая спина и грудь, высокий рост, сильные руки, безукоризненная осанка — даже извечный строгий деловой костюм не мог скрыть всё это. Скрывало другое — мягкий характер, уступчивость, неловкость в общении с родным сыном, подавляющая колоссальная сила супруги. Именно из-за подобного поведения Цзян Фэнмянь не воспринимался настоящим главой семьи, таял подобно озёрному льду под яростным солнцем. Но сейчас Юй Цзыюань каждым резким словом будто ножом срезала с него нежную оболочку, являя на свет стальной внутренний стержень.
— Ага, а дорогу туда-обратно по пробкам ты посчитал? А-Чэн вернётся за полночь, а утром ему вставать на тренировку! Хочешь развлечься, так иди со своим любимым сыном! Всё равно он ничем не занят!
— Я люблю всех детей одинаково! — практически прорычал Фэнмянь.
— Оно и видно! Вэй Усянь закончил школу год назад и до сих пор болтается без дела! Это ли не пример отцовской любви? Но что-то мне подсказывает, А-Чэн такого снисхождения бы не сыскал. Ах, да, не потому ли, что его родила я? — хищно оскалившись, парировала Юй Цзыюань.
Этот оскал на её лице всё равно, что победная улыбка. Она выиграла. Цзян Ин не выдержал и блёклым призраком скользнул обратно на кухню. Судя по звуку удаляющихся шагов, Цзян Фэнмянь тоже безмолвно скрылся в своей части дома.
Цзян Яньли стояла у раковины и мыла оставшуюся после приготовления лапши посуду. Вода бурным потоком лилась из крана, и Цзян Усянь успел понадеяться на то, что она заглушила родительскую ругань. Однако лицо сестры говорило само за себя — Яньли всё слышала.
Цзян Ин безвольно упал на стул, принявшись причитать в полушутливой манере:
— Эх, А-Ли, без тебя тут станет невыносимо… Тебе обязательно выходить замуж?
— Необязательно, А-Сянь, но я сама захотела связать себя узами брака, дав обещание всегда быть вместе с Цзысюанем, — со скромной улыбкой отозвалась Цзян Яньли.
Первоначально Усянь хотел отвлечь сестру, заговорив об предстоящей свадьбе, поныть о том, как Яньли прекрасна и как всем будет её не хватать, но… Его душа была не на месте, а вкупе с длинным языком и сомнительным чувством такта, завела Цзян Ина не туда:
— А надо ли? Всегда быть вместе? Иногда же лучше… — поняв, что подошёл к теме развода, Усянь молниеносно умолк, едва ли не заткнув себе рот руками.
— Ахах, не пугайся так. Я понимаю, к чему ты клонишь. На самом деле родители очень любят друг друга, просто их связывает слишком сложное прошлое… Многое накопилось за столько лет, всего и не перечислить.
Лицо девушки, несмотря на горькие слова, приобрело мечтательное выражение. Возможно, семья Цзян и была счастлива когда-то, просто Цзян Ин не застал это время. Хотя, скорее, именно он стал причиной разлада.
«Я тоже понимаю, А-Ли. Ведь одно из этого «многое» — я», — печально отметил про себя Усянь, вслух же наигранно бодро бросив:
— Я вот никогда не влезу в нечто подобное! Тогда и нечему будет копиться!
— Ты просто не встретил своего человека, — со знанием дела ответила Яньли.
Улыбка на её лице наконец-то избавилась от налёта тоски и вынужденности, став невероятно яркой. Такой ослепительно-прекрасной, что Цзян Ин потерял дар речи. Больше не хотелось пререкаться по поводу брака, отношений и всего сопутствующего, а лишь верить — так и будет. И даже неважно насколько невероятен подобный исход лично для Цзян Усяня — мечтал он всегда до абсурдного масштабно, дерзко и смело.
Успокой меня,
Я тону в асфальте,
Я обломок пасмурного дня! ©.
Вот только стук в дверь, ведущую в комнату младшего брата, смелым и дерзким язык не поворачивался назвать. «Поласкав» дверь своим кулаком, Цзян Ин миролюбиво начал:
— А-Чэн, у меня тут билеты на рок-оперу, откроешь?
На сей раз песнопений не потребовалось, впустили Усяня моментально:
— Заходи.
Едва пройдя в комнату, он протянул брату сверкающие карточки:
— Держи.
— Я не пойду, — сухо кинул Цзян Чэн.
— Тогда и я не пойду! — заупрямился Усянь, демонстративно завалившись на чужую постель с видом «останусь тут до скончания веков».
— Как хочешь, — спокойно ответил Ваньинь, пожав плечами. Порывшись в маленьком холодильнике, служившем ему чем–то наподобие медицинского шкафа, он выудил из него бутылку со спортивным напитком. Сунув ту в одну из безвольно раскинутых на кровати рук брата, Цзян Чэн устало проговорил: — Хватит на сегодня ссор.
Бутылка приятно холодила руку, а её содержимое согрело сердце: напиток оказался изотоническим раствором для восстановления водно-солевого баланса в организме. Своеобразная скупая забота от строгого младшего братика. Но всё-таки, как ни крути, жест довольно тёплый, ведь сушняк у Цзян Ина просто зверский. Не успел он вдоволь порадоваться, как Цзян Ваньинь лихо вернул его в реальность:
— Сильно родители повздорили?
«Услышал-таки… А может и догадался… Эх, они так часто ссорятся, что ткни пальцем в небо и не промахнёшься…»
— Как обычно: ты — молодец, я — бездельник, отец любит меня больше и всё в таком духе. Но, А-Чэн, ты же знаешь, что это неправда! Госпожа Юй просто…
Цзян Чэн скривился, перебив:
— Мог бы ты не звать маму «госпожа»? Звучит словно термин из БДСМ.
На удивление, брату больше претило обращение, выбранное Усянем для Юй Цзыюань, а не подробности очередной семейной ссоры. Такое не могло не радовать, а ещё это показалось Цзян Ину смешным, к великому облегчению, не ему одному — Цзян Чэн криво, но вполне искренне и весело улыбался.
— Хах! А как тогда? Сколько бы лет ни прошло, она не позволит мне назвать её «мамой», — сказал очевидное Усянь.
— С отцом таких проблем у тебя не возникает, — указал на не менее очевидный факт Ваньинь.
Цзян Ин на подобное замечание лишь отмахнулся, обратив внимание брата на действительно важное:
— Лишь бы у нас с тобой проблем не было! Ну так что, мир?
— Мир.
Мы с тобой вдвоём
Замерзаем под дождём,
Видя, как горит наш дом! ©.
