Теперь каждый обновляет Твой аккаунт инстаграма, Но никто из них не знает, Что живёт под синяками И что снится, Когда ночь тебя пронзает Спицами, иголками И как не спиться…©.
Цзян Чэн настрочил новый пост и, свернув приложение, заблокировал экран смартфона. Из чёрного зеркала, величиной с ладонь, на него смотрела пара уставших глаз с залегшими под ними кругами. Комментаторы задолбали, уведомления соцсетей достали — вся ситуация с шумихой вокруг его личности в целом задрала. Ну а жизнь и вовсе затрахала по самое не могу! Фанаты доконали с вопросами о планах на будущее — послать бы их куда подальше! Ваньинь и сам хотел бы знать, как ему жить-то теперь, но он же со своими метаниями ни к кому не пристаёт! Так, бухает потихоньку, пытаясь восстановить душевное равновесие… Для начала надо выбрать университет. Раньше у Цзян Чэна было на примете всего пять, а сейчас все учебные заведения мира, кроме этой самой пятёрки. Нельзя же поступать в места, выбранные в прошлой жизни, если желаешь начать новую, верно? Бесит! Неопределенность и неприкаянность эта сраная раздражает до жути! Да и вообще, всё и вся! У Ваньиня и так-то характер не сахарный, а после случившегося он испортился окончательно. Будто вся тьма наружу выплеснулась, превратив молодого симпатичного парня в зло во плоти. На самом деле, Цзян Чэн внутренне порадовался, когда выяснилось: его демоны точно такие же, каков он сам. В прошлом ведь так боялся с ними познакомиться, потеряв контроль над разумом. Поэтому не пил. Трезвость Ваньиня держалась не только на необходимости отказа от вредных привычек ради высоких спортивных результатов. То банальный страх не сдержаться, проболтаться о чувствах, позволить себе лишнего… Хах, он и без выпивки умудрился облажаться! Но всё-таки в первый раз накидаться было боязно: а вдруг станет вести себя как брат? Пошлить, вешаться кому-нибудь на шею, заигрывать направо и налево. А в итоге сдерживаемая чернота оказалась полной копией его самого! Даже упившись в слюни, Цзян Чэн не пошёл искать себе приключений на задницу (во всех смыслах этого слова). Не раскис, начав плакать по Усяню (в голову даже не стукнуло звонить и писать брату) и не растерял самоуважения. Да, демоны у Ваньиня под стать хозяину: гордые, агрессивные, саркастичные и бесконечно одинокие. С момента стремительного пике в бездну прошло прилично времени, а в «убежище» Цзян Чэна не объявилось ни души, только злости внутри него прибавилось. Можно спокойно продолжать пить в одного, заливая воспоминания, да замещать чувство опустошённости на опьянение. Подумав о выпивке, Ваньинь отбросил в сторону мобильник и встал с дивана. Сильно надираться не хотелось, лишь поспать нормально. С этим в последние дни у него явные проблемы — кошмары замучили. В них убитые им подонки восставали в виде оживших мертвецов. А дальше многообразие сюжетов просто поражало воображение: то Цзян Чэна загрызут; то вдруг он сам получает способность управлять этими зомби; то с помощью такого «дара» Ваньинь приказывает нежити растерзать Усяня… Последний сценарий был самым ненавистным. Да, Цзян Чэн невероятно разочаровался в моральных качествах брата, но ни на миг не пожалел о своём поступке. С чего вдруг его начала мучить совесть? Ведь ни капли не сомневался, решившись на убийство в тот злополучный день. И после свершившегося не страдал от чувства вины. Зато теперь окровавленная шпага снится снова и снова. Даже забавно… Но не жалко! Ни мёртвых говнюков, ни потерянную почку, ни растоптанное эго. «Вот бы и Усянь не принялся меня жалеть! Тогда бы не додумался до пересадки и гнусной лжи! Жили бы как прежде… Не то что сейчас… Выгляжу, как ходячий труп, а чувствую себя ещё паршивее», — последняя связная мысль, возникшая в голове Цзян Чэна, исстаяла после жадного глотка виски. А у рождения новых умозаключений не было и шанса, вместо них в сознании воцарилась липкая темнота — Ваньинь уснул. Ему опять снились трупы.Я вдыхаю дым. Выдыхаю боль, Я работал так, что меня разъела соль, Обнажила кость. Обнажила злость, И я давно готов забить последний гвоздь.©.
— Какого хрена? — Цзян Чэн, не удержавшись, выругался вслух. Брат опять тянул резину, ссылаясь на необходимость попрощаться со всеми как следует. «А мне тут что, в машине ночевать, пока он там реверансы с поклонами отвешивает?» Написав Усяню злобную смску с угрозами, Ваньинь нетерпеливо схватился за руль. Мог бы, подъехал к самому входу в клуб, да заездов никаких нет: район проектировали для пеших прогулок по уютным узеньким улицам, элитного шопинга и посиделок в кафе. Вот и приходится теперь тухнуть на достаточно отдалённой парковке, ожидая, когда братец соизволит дотопать. Захотелось записать неприлично громкую голосовуху, вместив в неё всё своё недовольство, но Цзян Чэна неожиданно опередили. Кто-то заорал на всю улицу, выражая бушующие эмоции за него: — Да где он застрял, мать вашу?! — Ваньинь даже невольно улыбнулся такому совпадению, но улыбка быстро сошла с его лица, стоило крикуну продолжить: — Или ты тупо просрал его уход? Всё, сука, для вас сделали, даже в красное обрядили! Усянь там, нахрен, один в цветном костюме! Подвезли, пометили, сиди да карауль! НЕУЖЕЛИ СЛОЖНО?! Цзян Чэн весь похолодел. Голос не был ему знаком, но вот говоривший… Эту рожу он везде узнает. Вэнь Чао. С битой. Идёт в направлении пути следования Цзян Ина! Орёт напропалую, ничего не стесняясь, значит, точно всё подготовил и предусмотрел… — Полчаса торчу тут в этом зассанном переулке! Мероприятие же кончилось! Гони уже его сюда! — крики начали стихать. Вэнь Чао стремительно скрылся в каком-то закутке. Прошёл недалеко от машины Ваньиня, не глядя по сторонам, и не обращая ни на что, кроме собственной истерики, внимания. Вопит и капризничает. Такая трусливая избалованная шавка не станет нападать в одиночку. Множество мыслей пронеслись в голове Цзян Чэна за краткий миг — его аналитический ум просчитал все возможные исходы и выдал единственное решение. Верное ли? Кому как. Для Ваньиня — однозначно да. Брат в смертельной опасности! Помрёт же, а у Цзян Чэна не осталось больше слёз для него, чтобы ещё на похоронах реветь! Всё уже выплакал и выстрадал, пока любил столько лет! Ваньинь резко распахнул дверь автомобиля и подорвался с водительского кресла, кинувшись к багажнику. В нём извечно болталась спортивная сумка с запасным снаряжением. Шпага, захваченная «на всякий случай». Усянь всегда посмеивался с этой запасливости Цзян Чэна, называя того «всегда готовым к бою». Что ж, грустная шутка получилась. Ваньинь, дёрганно рванув за язычок, раскрыл сумку и вынул шпагу. Осмотрев своё оружие, он изменился в лице. Столько раз держал в руках, знает всё от и до, а тут пришлось взглянуть на привычный клинок по-новому, испытав самое настоящее разочарование: «Проклятый наконечник!» Не давая себе ни минуты на лишние раздумья и отгоняя прочь парализующее нутро отчаяние, Цзян Чэн распахнул ближайшую к нему пассажирскую дверь. Засунув кончик шпаги между стойкой и краем створки, он со всей дури хлопнул дверью. Одного раза не хватило, чтобы перерубить сталь, поэтому Ваньинь долбанул снова и снова. В итоге своими стараниями он избавился от ненавистного тупого конца, заполучив желаемое «остриё». Кривое и надломленное — совсем как его улыбка облегчения. — Ну и место! Хоть и сходил проветриться — всё равно воняет! — Вэнь Чао вернулся в подготовленный для засады переулок и, постояв молча несколько минут, снова принялся возмущаться. — Это от тебя, — послышался из-за его спины холодный голос Ваньиня. Главарь банды обернулся, а вместе с ним и остальные трое приспешников. «Четверо. Так, Вэнь Чао можно сразу списать со счетов, он марать руки не станет — силёнок не хватит. Тренер Вэнь тут самый опасный противник: физическое развитие, реакция и рефлексы профессионального спортсмена — с таким только один на один. Ещё двое… Выглядят бесполезными, но могут задавить количеством. Начну с того, у которого нож, а потом примусь за утырка с битой», — для выработки стратегии Цзян Чэну хватило беглого взгляда на преступников. Пусть он уступал брату в природной ловкости и силе, но тактика всегда являлась преимуществом Ваньиня. А без неё в фехтовании делать нечего. Этот спорт тем и отличается от прочих: мускулов недостаточно, для победы необходимо развитое мышление. Даже детей в данную спортивную секцию принимают лишь с 6-8 лет, в отличие от какого-нибудь фигурного катания. — Чего? Хрен ли ты такой дерз… — договорить Вэнь Чао не успел, зависнув на полуслове. Развернувшееся действо лишило его дара речи. Цзян Чэн, оценив ситуацию и расстановку сил, принялся за исполнение плана. Выбрав своей целью безымянного парня с ножом, он мгновенно приблизился к нему. Не дав тому времени для соображения, Ваньинь с резким стремительным выпадом вонзил шпагу ему в глаз. Клинок вошёл в глазное яблоко, словно спица в клубок ниток. Лёгко и непринужденно. От игривого и вертлявого Усяня стиль Цзян Чэна отличался агрессией и жестокостью, но, вместе с тем, изяществом и точностью. Будь у фехтовальщика меч с широким заостренным лезвием вместо гибкой тонкой шпаги, сражаться было бы куда проще. Рубящие удары наносят гораздо больше урона, чем колющие. Но Ваньиня подобные сложности не испугали. Он пришёл сюда бороться до последнего. Со своей смертью пришлось смириться заранее. Оставалось только уповать на меткость и везение. Противник пал замертво: Цзян Чэн умудрился всадить шпагу достаточно глубоко. Впереди ещё трое. — Чего встали?! Живо сделайте что-нибудь! — заорал Вэнь Чао, отступив на пару шагов назад. Второй «бесполезный» соперник ощутимо нервничал. Явно не предполагал, что жертва окажется вооружённой. Тяжелая бита дубасила воздух, пока Цзян Чэн проворно уклонялся, передвигаясь на полусогнутых ногах маленькими быстрыми шажками. Красивое зрелище. Ваньиню на миг показалось, будто его детская мечта сбылась: он словно благородный возвышенный заклинатель противостоит неповоротливому чудовищу, защищая того, кто ему по-настоящему дорог. За такое в самом деле умереть не жалко. Только маленький А-Чэн никогда бы не подумал, что ему придётся убивать людей. Закалённый суровой спортивной действительностью Цзян Ваньинь был другого мнения: либо ты, либо тебя. Нет в этом мире сострадания и справедливости. Вот и кровь, струящаяся из развороченной глазницы трупа, пугала, но не останавливала. По сравнению с текущей по венам брата, она всего лишь вода. Деревяшка просвистела над головой — Цзян Чэн пригнулся вовремя. Воспользовавшись моментом, он скользнул шпагой по ноге «бейсболиста» с одним лишь желанием — попасть в бедренную артерию. Судя по количеству крови, хлынувшей из раны, Ваньиню это удалось. Он даже внутренне порадовался, что в своё время столько корпел над учебниками по анатомии. Не знай основ строения тела человека — наивно метил бы в корпус, как и все отчаянно защищающиеся обыватели. Повреждения органов брюшной полости не несут столь быструю смерть, как поражение крупнейших артерий. Работающее в привычном режиме сердце здесь, наоборот, поможет — вытолкнет наружу из подонка всю кровь к чёртовой матери. — Чжулю! Хрен ли ты мнешься?! — голос Вэнь Чао приобрёл панические нотки. Вэнь Чжулю, может, и не тормозил бы, да ему препятствовал размахивающий битой парень. Они мешали друг другу своими атаками, нелепо танцуя вокруг проворного Ваньиня. Никакой тактики ведения боя! К сожалению, когда истекающий кровью поверженный злодей отполз подальше, ситуация переменилась не в пользу Ваньиня. Цзян Чэн победил большинство врагов (Вэнь Чао в их число попросту не входил), но бой неминуемо проиграет. Перед ним огромная гора стальных мышц — так просто и не пробьёшь. Да руки с гигантскими кулаками — ядро их натиск не выдерживает, отлетая метров на 20, куда тут хрупкому человеческому черепу. — Воткни нож ему в сердце! ЖИВО! Реплика Вэнь Чао невольно рассмешила Цзян Чэна, если бы не сражение — рассмеялся бы в голос над чужой тупизной. Сердце защищено рёбрами и грудиной. Метить в переднюю часть корпуса, которую инстинктивно защищают, обороняясь шпагой — глупо! То ли дело открытый левый бок — в него можно угодить и по касательной. «Кому нужно поражать сердце, если есть почка? Верно, тренер Вэнь?»Бьётся мысль колокольчиком за виском, Что, как был, так и сгину здесь дураком, Но толкаю, качу я судьбу свою, Взвыла где-то сирена, а я подпою… ©.
Цзян Усянь досмотрел видео до того момента, где его брат рухнул на асфальт, потеряв сознание от боли. Хоть он и знал: в результате все закончится хорошо — слёзы сдерживал с превеликим трудом. Глаза Цзян Ина покраснели, в горле стало сухо — в нём застряли невысказанные слова. Признание в любви. Настоящее, искреннее. С каждой просмотренной секундой о чувствах хотелось кричать всё громче и громче, а на душе становилось всё хуже и хуже. Усянь понял. Теперь точно понял Ваньиня: всё случившееся никакая не самооборона, а нападение с целью убийства. И брат пошёл на это преступление ради него. Готов был умереть за него. Но Усянь не просил! Не хотел, чтобы его защищали. Цзян Ину не нужны такие жертвы! Прямо как и Цзян Чэну почка… «Мы идиоты… Действительно стоим друг друга! А-Чэн скрывал свой самоубийственный поступок, а я утаивал правду о пересадке. Какой ужас! И всё сотворили мы сами! Я должен поговорить с ним!» — у Цзян Усяня возникло нестерпимое желание отвесить себе хлёсткую пощёчину, но отвлекаться нельзя — на экране появился Лань Чжань с неизвестным парнем в маске. У обоих в руках по пистолету с длиннющими стволами. Выстрел в воздух спугнул троицу, и подоспевшая подмога кинулась к лежащему на земле Ваньиню. Ванцзи бегло осмотрел тело Цзян Чэна и принялся озираться по сторонам. Мобильник для звонка в спецслужбы ни Лань Чжань, ни его спутник доставать не стали — значит, полиция и скорая действительно были вызваны заранее. «Вот почему обе бригады приехали так быстро… Но что тогда ищет Лань Чжань?» — едва данный вопрос сформировался в голове Цзян Ина, как на него последовал ответ. Ванцзи с экрана посмотрел прямо на зрителя, вернее, в объектив видеокамеры. Подозвав загадочного помощника, он залез в карман своей олимпийки и, достав связку ключей, передал ему. Усянь невольно вскинул брови от удивления — кое-что в этом жесте показалось странным: «Лань Чжань не терпит такие близкие контакты. К чужим людям и вовсе на прикасается… А тут какой-то парень ему в ухо чуть ли не дышит. Да и предметы он обычно передаёт из рук в руки, но точно не в ладонь кладёт, сжимая её при этом». Пока Цзян Ин предавался раздумьям, неизвестный начал стремительно приближатся. Его фигура становилась все крупнее, и Усяню пришлось быстро начать щёлкать мышкой для уменьшения масштаба изображения. «С таким зумом он действительно смотрится устрашающе. Будто прямо сейчас из экрана вылезет!» Парень и правда выглядел пугающе: чёрная маска с белым принтом челюсти на всю нижнюю часть лица; очки с зеркальным напылением, создающие эффект пустых глазниц как у ходячего мертвеца; покрывающий голову и лоб туго затянутый капюшон. Он целенаправленно двигался прямо на зрителя, словно восставший из мёртвых воин. Дойдя до нужной точки, «зомби» остановился, развернув корпус наполовину, и выставил вперёд пистолет. На первый взгляд, хват стрелка казался странным и даже неправильным — слишком уж отличался от общепринятых представлений: рука с оружием прямая, вытянута на всю длину, вторая расслабленно лежит в кармане. Любой на месте Усяня озадачился бы, но он, как никто другой, прекрасно осведомлён о дисциплинах летних Олимпийских игр. Меткий выстрел точно в маленький объектив, мгновенно выведший камеру из строя, расставил всё по местам. Цзян Ин тяжело вздохнул, закрыв ноутбук. Повернувшись к другу, он произнёс, вымученно улыбнувшись: — Хоть у кого-то с личной жизнью всё в порядке. Рад за вас с Вэнь Цюньлинем. Его же так зовут? — Мгм. Ванцзи издал свой излюбленный неопределённый звук, но на сей раз Усянь с лёгкостью его расшифровал. У Лань Чжаня покраснели мочки ушей, плюс он не стал спорить насчёт отношений — выходит, действительно что-то намечается. «Понятно теперь, почему про фамилию «друга» ничего сказано не было. Вот ведь два шпиона…» Ванцзи подошёл к задумчиво сидящему на кровати Цзян Ину и, аккуратно положив руку тому на плечо, слегка сжал со словами: — Надеюсь, у тебя с братом в этом плане тоже все сложится. — В каком «этом»? — недоуменно переспросил Усянь, постепенно восстанавливая связь с реальностью. Лань Чжань на данный вопрос отвечать не стал, а лишь едва заметно улыбнулся, слегка приподняв уголки губ. — Ты знал?! Цзян Ин аж вздрогнул от такого открытия. Какие ещё подробности и события в своей собственной жизни он умудрился проморгать? — Ты ноешь — я выслушиваю, — спокойно напомнил Усяню Ванцзи об особенностях их дружбы, после мягко продолжив: — Тебе пора объясниться с Ваньинем. Цзян Ин и сам давно готов к этому. Осталось только найти брата. Хорошо хоть, после выяснения глубины обиды он наконец понял масштаб трагедии: «В другой город Цзян Чэн, конечно, не переехал бы. Но и на кратковременном съёме жилья, очевидно, не остановился…»Горит мечта, а значит, Надо брать, пока не поздно ©.