***
Пару дней назад, на моё пятнадцатилетие, ко мне пришёл подарок от шацзы. Мне повезло, что открыла я его самым последним и уже вечером. Медленно развернув небольшую коробочку, я легонько её потрясла. Ничего подозрительного не услышав, я собралась духом и открыла посылочку. На меня моментально прыснула противная и вязкая голубая фосфорная жидкость, оказавшись на моей одежде, лице, волосах и руках. От обиды хотелось плакать. Я ведь запомню. И отомщу. А на утро моя обида отступила, сменившись огромной яростью. Вчера, после такого «сюрприза» я пошла в душ, дабы смыть всю эту противную жижу, а потом сразу же отправилась в постель, посчитав, что смыла дикий подарок, но ошиблась. Одна маленькая капля осталась на моём лбу и обрела форму циферблата. Ладно бы просто пятно, я бы смирилась, но используя свои силы, стрелочка в этих маленьких часах вращалась. Да и в принципе часы чаще всего показывали реальное время. И это оказалось просто ужасно. Сижу я, значит, рядом с наставником, спокойно учусь. Вдруг он смотрит мне в лоб, вздыхает и говорит, что теперь можно передохнуть, потому что прошёл уже час с начала занятий. Сука. Удобно, не спорю, но жутко раздражает. Я на тот момент ещё и зависла с закрытыми глазами и уточняющий улыбкой. А когда дошло, то кулак с такой силой сжал кисть, что та разлетелась в щепки, а на лбу выступили вены. Пятно ещё и светиться может. Вместе с глазами. Помнится был один забавный момент.***
Чжимин очередной раз посетил Небесную Столицу и получил тумаков от родителей, поэтому, обиженный, гулял у ручья. На улице было довольно темно. Он шёл по мосту, рассматривая темноту впереди и себя, пока перед ним же не возникает два светящихся глаза и циферблат. Часовая стрелка в один момент меняет положение и оказывается ровно на двенадцати. Вместе с ней и зрачки глаз сужаются в узкую линию. Ор стоял знатный. Чжимин какое-то время никак не мог отойти от увиденного, а мне пришлось извиняться перед ним на коленях, хотя, вспомнив все мои обиды, я решила, что он это заслужил. Мне просто не спалось и я решила прогуляться. Какие-то очень умные чиновники решили, что посмеяться над моим происхождением будет прекрасной идеей, особенно, если я услышу. Это, разумеется, был не первый раз, я уже успела привыкнуть, но всё равно была очень сердита и также пошла к ручью. Когда у меня плохое настроение, либо стрелка на часах начинает крутиться с невероятной скоростью, либо, как я уже говорила, просто загорается. Ну и вот к чему это привело. Огромное спасибо тётушке Хуан. Узнав о моей проблеме, она тут же привезла мне фероньерку, камень которой прекрасно скрывал метку. Камень назывался танзанитом, и по чужим словам мне очень шёл. Хотя я бы и без этого его носила. Всё же пугать людей не всегда весело. Особенно, если ты за это получаешь по ушам. Больше всех над этой проблемой ржал Ци Жун. Вот вообще не удивлена, честно. Удивилась бы, если б начал мне сочувствовать. А вот Дию вместе с Юансу и костяным драконом обиделись за меня. Стоило мне отвернуться, как все трое пошли бить демону морду. Больше Лазурный фонарь ничего весёлого в голубых часах на лбу не видел. У него свой был. Правда синяк, фиолетовый и заживающий, но всё же был. Гуцзы смотрел на отца и никак не мог подобрать слов для описания картины, которую видел, а потом просто прикрыл глаза, взял меня за руку и увёл гулять. Гуцзы был старшим братом и идеальным примером и для меня, и для всего поколения мелких небожителей. Он мог выразительно посмотреть на Юйлинь, которая начинала сквернословить, и та в тот же миг захлопывалась. Одной фразой: «Вам не стыдно?» — он пробуждал совесть в любом ребёнке. Пускай мы были сильнее или умнее Гуцзы, но мы уважали его как старшего. Сейчас многие небожители должны были завистливо обливаться слезами. Мы могли сидеть, широко раскрыв рты, и слушать его самые разнообразные рассказы. Он прирождённый писатель! Мог вечно придумывать продолжения одной и той же сказке, внезапно сделав отсылку к эпизоду, который рассказал месяц назад. Он мог сделать несколько неожиданных поворотов, которые практически невозможно предугадать. Мы просто боготворили его, а родители радовались. Всё же, мы всё ещё дети.