Луна не светит, солнца нет!

Ангел лишила Глеба удовольствия насладиться её спором с Владом касательно двадцатых годов прошлого столетия по той простой причине, что была занята собственным волнением. Несмотря на увещевания дракона, что с ней ничего из ряда вон выходящего там не может приключиться, поскольку на вечер она идёт вместе с Глебом, Маргарита чувствовала опасность. То была особого рода опасность, для которой особых причин не наблюдалось, но при этом она способна была сломить дух и настроение. Из последних сил борясь с собой, она старалась спрятать руки, чтобы никто в машине не приметил её лёгкую, припорошенную хрустальной крошкой, дрожь рук. Намеренно сев на заднее сидение в надежде, что это поможет ей скрыться от посторонних глаз, Маргарита мечтала обратиться к дракону за помощью, но через зеркало заднего вида на неё частенько поглядывал Глеб, что существенно затрудняло беседу. Дракон был её священной тайной, которую открыть она намеревалась лишь на смертном одре. Чтобы никто не посмел украсть его у неё, чтобы никто не осмелился посягнуть на её сокровище, она вынуждена была хранить его в секрете. Но стоит признать, что порой Маргариту одолевало желание открыться, рассказать о том, кто живёт у неё внутри, чтобы на случай, если она вдруг будет не в силах защитить своего друга, ей пришли на помощь. Умело справляясь с этим желанием, она всё давила его в себе и давила, и, стоило ей уловить в очередной раз любопытный взгляд Глеба, как всё становилось на свои места. Ещё рано было открывать ему свой секрет, а потому Маргарита не спешила вступать в разговор с драконом. Вместо этого она сидела, ухватившись одной рукой за край сиденья, делала вид, что с особой заинтересованностью смотрела в окно и слушала успокаивающие речи своего защитника. Ей стоило только вскользь обронить, что под кожей у неё всё зудело от неприятного предчувствия, что этим вечером обязательно будут слёзы, как дракон принялся утешать её. Он неустанно продолжал твердить ей, что никакая опасность ей там не грозит, и, если она будет держаться ближе к Глебу и Владу, то никому не взбредёт в голову её обижать. Помимо этого, дракон напоминал маргаритке, что она давно уже хотела научиться бороться с обществом, и теперь ей просто-напросто выпал отличный шанс проверить свои силы. К тому же, на вечеринки с Богданом она ведь ходила, верно? Да, ходила, но там все были заняты тем, как можно быстрее накидаться алкоголем, а здесь же… Даже очаровательный вид утопающего в огнях Питера не помогал ей избавиться от склизкого чувства, что на вечере на неё обязательно будут смотреть. «Сероглазка» явилась в паре с Глебом — ну, чем вам не повод для сплетен и обсуждений? Для них Маргарита будет некой новинкой, которой, непременно, нужно будет перемыть все косточки, обсудить и раскритиковать её наряд и причёску, сделать пару замечаний манерам и чертам лица, а позже, когда они разглядят лучше её глаза, заключить, что она ведьма. Ну, конечно, с этим-то пятнышком под зрачком левого глаза!.. Да она ведь больна. Заразна. Что ещё можно сказать по этому поводу? В машине играла тихая и спокойная музыка, на которую Маргарита тоже делала ставки по отвлечению своих сомнений, но едва ли это успокаивало её вздыбленные нервы. Дракону приходилось обещать ей всю свою сдержанность, чтобы она ненароком не затеяла там драку, за что она была ему очень благодарна. «Вдвоём мы их точно одолеем!» — радостно заверял он хозяйку. Когда они подъехали к дому, построенному в стиле модерн, у Маргариты вырвался короткий стон удивления, а дракон воскликнул: «Вот это размах!» Дом представлял собой внушительное сооружение из натурального природного материала с богатой декоративной росписью окон на растительную тематику. Добавь цветам, что увивались вокруг окон и под балконом, ярко-оранжевый цвет, и будет вылетая календула. Стены его сплошь были украшены гирляндами, так что долго любоваться архитектурным памятником было нельзя — быстро уставали глаза, да ещё и снег, нашедший себе укромное местечко на выступах декоративных элементов, слепил глаза, переливаясь. Оставив машину, они направились внутрь. В просторном холле их встретил пожилой мужчина, одетый в серый костюм, которому Глеб протянул приглашение на благотворительный вечер. Мужчина улыбнулся ему и провёл их к гардеробной, и, стоило только Маргарите снять с себя куртку, как ей протянули пакет, который привлёк её внимание ещё дома. — Переобувайся, моя хорошая, — попросил её ласково Глеб, но в то же время таким тоном, который не терпел никаких возражений. — Там только обувь, — пояснил он, отметив её недовольный взгляд. — Я заметил, что ты не носишь украшения, так что не стал их покупать. Присев на стул с мягкой спинкой, она открыла коробку и обомлела, в очередной раз поражаясь вкусу Глеба. В серебристой коробке оказались изящные туфельки на низком каблучке. Если же сами туфли с ремешком были в тон платья, то каблучок их разительно отличался, будучи синего цвета и украшенный мелкими камешками таким образом, что их завитки напоминали морские волны. Размер ей подошёл, поэтому вскоре она выпрямилась и, приблизившись к Глебу, поцеловала его в щёку со следующими словами: — Спасибо большое. Мне, правда, очень нравится. Туфли были очень удобными, и за те пару часов, что она провела на вечере, ей едва удалось почувствовать усталость в ногах. Далее оставалось самое сложное, поскольку им предстояло войти в зал, наполненный людьми с далеко не самыми добрыми намерениями. Дракон в последний раз напомнил ей, что она тоже не пальцем деланная, поэтому обязательно справится. Взяв Глеба за руку, Маргарита направилась с гордо поднятой головой и чуть вздёрнутым носом в зал, который поразил своим простором и живыми цветами. Для вечера специально были наняты музыканты, которые играли на небольшой сцене лёгкий джаз. Он сразу же захватил «сероглазку», овеяв её своими чарами, чуть ли не заставляя признать, что ревущие двадцатые всё же были превосходными. Музыка лилась чистая и ласкающая. Она проникала прямо под кожу и ослабляла натянутые как канаты нервы, сглаживая острые углы и располагая к хорошему настроению. Пока играла спокойная музыка на сцене поменьше, что располагалась неподалёку от самих музыкантов, танцевала девушка. На ней было свободное платье, но привлекала она внимание тем, что танцевала босиком, совсем как… — Свободный танец. Айседора Дункан, — тихо шепнул Влад сзади. — Да, — подтвердила завороженная маргаритка. — Танец души, импульс жизни. Движения танцовщицы действительно завораживали, хоть в них не было никакой технической сложности. Наоборот, они покоряли именно своей лёгкостью и плавностью, и в том, как она воздевала руки вверх, или совершала прыжок, чувствовалась воздушность и умиротворённость. Казалось, её тело и душа нашли общий язык, нашли свой покой и теперь несли его повсюду. Глеб предложил маргаритке выпить шампанское, но она только пригубила его. Они прошли мимо столиков, покрытыми белыми скатертями, в центре которых стояли живые цветы, что вызвало волну недовольства. «Какая растрата, верно, дракон?» — спросила она, поджимая губы и хмуря брови. Во всём этом блестке и роскоши ей виделось лишь одно: желание продемонстрировать своё превосходство и богатство, но никак не помощь бездомным животным. Они были лишь для отвода глаз, чтобы для общественности всё выглядело более-менее прилично. Маргаритка была уверена, что завтра в газетах и журналах будут статьи, подчёркивающие скромность и сдержанность вечера, а также стремление приглашённых помочь животным. «Едва ли они озабочены этой помощью!» — пронеслось у неё в голове, когда взор её заметил мужчину, который одним махом осушил бокал шампанского и сразу же потянулся за другим. Маргарите здесь не нравилось, но она упорно хранила молчание. За то короткое время, что они здесь находились, музыка успела утратить для неё своё очарование, и она уловила на себе пару любопытных взглядов. Она с полной уверенностью могла сказать, что самые ярые сплетницы этого вечера уже обсуждали их, прикидывая в уме, сколько стоило её платье. Женская половина на этом вечере одета была в самые откровенные и кричащие наряды, но не ввиду открытых плеч или ног, а потому, что представляли собой платья. Казалось, они устроили между собой соревнование, кто ярче будет сиять, столь много на них было украшений: различного рода ободки в волосах, инкрустированные дорогими камнями, широкие браслеты из нитей жемчуга, подвески и массивные кольца, и, наконец, сами платья, расшитые блёстками. У маргаритки уже начинала кружиться голова от обилия украшений, так что она поспешила утянуть Глеба к стене с панелями со значимыми событиями двадцатых. Влад оставил их ненадолго, приметив в толпе знакомого коллекционера, у которого частенько покупал ножи. Среди панелей первым делом на глаза им попался плакат первого звукового фильма «Певец джаза». — Никогда не смотрела старые фильмы, но, быть может, пришло время? — задала маргаритка вопрос, больше обращаясь к дракону. Далее их взору был предоставлен коллаж фотографий автомобилей того времени с подписями, где Глеб провёл добрых несколько минут, рассматривая их с особой внимательностью. Маргарита отошла на несколько шагов, привлечённая архитектурным направлением, которому характерны были пёстрые орнаменты и роскошь, одним словом, она рассматривала панели с фотографиями зданий, построенных в рамках концепции ар-деко. Вскоре нашлись фото компании Уолта Диснея и Метро-Голдвин-Маер, основанных в то время, что заставило её улыбнуться, стоило ей вспомнить, с каким упоением она в детстве смотрела мультфильмы. Нашлись даже фото британской разведывательной экспедиции на Джомолунгму, а также дирижабля «Италия», Вашингтонской конференции и первой международной выставки межпланетных аппаратов и механизмов. Глеб нашёл маргаритку у списка литературы того времени, где она с особым интересом вчитывалась в имена авторов, чьё творчество было наполнено мотивами потерянного поколения. Их ранний разговор на эту тему не давал ей покоя. Она остро чувствовала, что Глеб по каким-то причинам причислял себя к данному поколению, хоть и скрывал это за пышностью и иронией. Порой Маргарита ясно угадывала в нём ту же грусть и жестокость, любовь к грязному и далеко не честному способу жизни, но всё это переставало иметь какое-либо значение, когда она вспоминала, как сильно он её любит, а вспоминала она об этом довольно часто. Ей хотелось верить, что эта любовь могла бы спасти его, вытащить из прозябания его душу. «Нам нужно постараться, дракон. Очень сильно постараться и не оставлять его одного, даже если гордость и упрямство вновь завладеет мной. Он ведь у нас, несмотря ни на что, очень хороший, и сердце его ещё не очерствело окончательно. Глеб жаждет любви чистой и искренней, и мне пора бы перестать скрывать её от него», — говорила она дракону воинственно. — Удалось найти что-то интересное? — спросил у неё Глеб, подходя к ней сзади и обнимая за плечи. — Я могла бы сказать, что нашла здесь тебя, но ты станешь отрицать это, — печально ответила она, беря его руки и опуская себе на талию. Маргарита переплела с ним пальцы и подставила ладони аккурат себе под грудь. Несколько мгновений, которые стали решительными, они молчали. За это время она набралась смелости и сделала предположение. — Здесь выставили лишь самое чудесное и красочное, то, на что приятно было бы взглянуть, что принесло бы радость и воодушевление. Но только здесь почти совсем нет жизни. Нельзя упомянуть лишь хорошее и светлое, потому что в жизни есть и плохое, и злое, и порочное. Ты, кстати, поступаешь так же. Всё пытаешься прикрыть свои дурные качества, скрыть их от меня, а ещё… — она замолчала, разгорячённая словами. Сердце её застучало быстрее, и ей катастрофически нужен был глоток свежего воздуха. Маргарита ощутила, как Глеб напрягся и сжал её пальцы сильнее. Она пробудила в нём жестокий интерес, который требовал немедленного удовлетворения своих капризов. — Ты стараешься обгородить меня от всего плохого в мире, от его проблем и жестокости. Поэтому ты запретил мне разбираться самой с моим бывшим и его братом, верно? — не дожидаясь ответа, Маргарита быстро облизала пересохшие губы и продолжила на свой страх и риск. — Но только это вряд ли поможет. Ты ведь не можешь запереть меня в скорлупе. Конечно, всё это причиняет боль, терзает и мучает, но без этого мы бы не отличали счастье от любого другого момента. Без зла жизнь была бы скучной и однотипной, поэтому я бы хотела… Тут она окончательно смолкла, переводя дыхание. Маргарита была напряжена до предела, сама того не заметив, как в ответ на сжатие своих пальцев, ухватилась за запястья Глеба. Он с превеликим интересом наблюдал за ней, горячо дыша ей в затылок и не смея потревожить в надежде услышать конец её речи. Только вот «сероглазка» ещё не до конца решила, как более мягко сформулировать свою просьбу, и оттого терзалась сомнениями и страхами, что, возможно, лезла ему слишком глубоко в душу. — Так чего бы ты хотела? — решил подтолкнуть её Глеб, спросив её на самое ухо. — Я бы хотела увидеть обратную сторону твоего характера точно так же, как ты видишь плохое во мне, — пересилив себя, призналась Маргарита тихо. — Боюсь, звёздочка, что, случись это, ты придёшь в ужас, — без всякой усмешки и преувеличения, ответил он. — Уж лучше я буду скрывать это от тебя столько, сколько мне хватит сил. А пока, — Глеб решительно развернул её к себе и поцеловал в лоб, — просто доверься мне, ладно? Маргарита кивнула, поражаясь, как легко ему удалось усыпить её бурю. Признаться, сперва она была уверена, что так просто ответа ему не удастся избежать, учитывая, что внутри у неё бушевали желание и упрямство докопаться до истины, ну, и ещё капелька веры в чудо под Новый год. Несмотря на свою робость и боязнь потревожить некоторые его раны, настроена Маргарита была всё же решительно, да что толку? Стоило ей взглянуть в его молящие глаза оставить все эти попытки поднять с глубин его души камни с острыми, как бритва, вершинами, как всё в ней утихло и смирилось. Она отступила, но, продолжая смотреть Глебу в глаза, одним лишь своим серьёзным видом говорила, что позже они обязательно вернутся к этому вопросу. Глеб и сам понимал, что сдаваться она не собиралась. Это читалось во всей её фигуре, которая заметно вытянулась и напряглась. На лице её отпечаталось жестокое намерение поднять этот вопрос позже, но глаза всё же были смягчены сочувствием, видимо, она слишком хорошо понимала, что для него это не самая любимая тема для разговоров. Маргарита продолжила стоять на месте и прожигать его своим любопытством, в то время как руки её по-прежнему сжимали его за запястья, что выдавало её нервное состояние. Она ни в коем случае не хотела его обидеть или же испортить ему вечер, отчего уголки её губ были опущены вниз ввиду чувства вины. И только в глубине души она ясно осознавала, что не могла поступить иначе. Это даже было не простое любопытство прокрасться в тайны другого человека, разузнать его слабости и секреты, но жажда помочь ему и притупить его боль, а потому Маргарита убеждала себя, что поступила правильно, когда начала этот разговор. Не будь это дело столь сильно скверно пахнущим, он бы давно раскрыл ей все свои карты, тем более сама Маргарита тоже была не без греха. Но только Глеб всякий раз останавливался, не желая погрязнуть в отвращении к самому себе ещё больше. Понимая, что ей так просто не ослепить глаза дорогими подарками, он намеревался оттягивать откровенный разговор до последнего. Будучи преследуемый страхом, что правда шокирует её и заставит покинуть его, Глеб всячески пытался огородить свою девочку от того буйного пренебрежения чужими жизнями, которое не раз охватывало его с головой. Погружённые в свои мысли, они прошли в самый конец стены, но едва ли обратили должное внимание на оставшиеся панели. Маргарита всё гадала, не совершила ли она грубую ошибку, вот так вот без всякой подготовки высказав свои желания, так что глаза её лишь мельком уловили портреты законодательниц мод того времени Скиапарелли и Шанель. В памяти Глеба же и вовсе не отпечатались резкие и зигзагообразные линии искусства футуризма. И всё же они продолжали держать друг друга за руки обменивались порой такими взглядами, что у обоих щемило сердце. Дойдя в самый конец, Маргарита остановилась и без всякого стеснения потянулась к Глебу с поцелуем. — Прости, что расстроила тебя, — с прошением в голосе произнесла она, прижавшись своими губами к его щеке. — Я не хотела, чтобы ты грустил. — Всё хорошо. Я понимаю, что ты не со зла подняла эту тему, — Глеб даже постарался убедительно ей улыбнуться. Когда к ним подошёл Влад, обстановка немного разрядилась. Он о чём-то переговорил с Глебом, но особо вникать в их разговор она не стала, лишь позже, когда он ушёл, она попыталась узнать причину. Только Влад молчал, слишком хорошо понимая, что раскрытие их маленького плана её явно не обрадует. Пока они рассматривали панели, сам он зря времени не терял и через своего знакомого пустил слушок о том, что именно Глеб собирался пожертвовать в помощь бездомным животным. Это в свою очередь, как он и надеялся, зацепило Григория Александровича Жукова, который был ключом к тому, чтобы разобраться с насильниками маргаритки. Влад сообщил ему, что Жуков-старший высказал желание поговорить с ним лично, и упускать такой шанс Глеб не намеревался. Оставив маргаритку на попечение друга, он удалился в надежде, что это не займёт слишком много времени. Прикрывая друга, Влад пытался всячески развеселить Маргариту и всё же втянул её в небольшой спор о том, были ли двадцатые так хороши и эпичны, как их предоставили на этом вечере. Маргарита настаивала на своём, уверяя, что здесь показали лишь то, что человеку хотелось бы увидеть. — Все эти панели, — она махнула в их сторону рукой, после чего скривила губы, — это лишь иллюзия, что всё хорошо. Скверное такое, пусть и шикарное, возможно, богатое и блестящее прикрытие того, что мир на самом деле тогда был далеко не так красочен. После войны и разорения многим легче было окунуться в гулящий образ жизни, надеть на себя маску транжиры и пытаться заглушить деньгами то, что точило их сердце, — она сделала небольшую паузу и перевела дух. Всё это Маргарита выпалила как скороговорку, а потому чувствовала, как першило в горле. Взглянув на Влада, она уловила неподдельный интерес на его лице и готовность выслушать её до конца, не перебивая. — Жизнь всегда была загадкой, но в тот момент некоторые люди ощутили себя столь свободными, что вообще перестали интересоваться, что же такое жизнь. Война стёрла многие границы и дала им невообразимый простор для своей деятельности. Старый мир рухнул, и на его обломках кто-то предался веселью, деньгами затыкая кровоточащие раны, а кто-то и вовсе потерялся. — И ты сказала об этом Глебу, верно? — поглядывая на неё с хитринкой в глазах, любопытствовал Влад. В её словах он находил правду, но всё равно предпочитал смотреть на это в более позитивном свете. Наверное, это помогало сохранить веру и не отчаяться вконец, хоть путь этот и вёл в никуда. — Ты сказала ему, что он потерян, я прав? Может, это правда, а может и нет. У него ведь теперь есть ты, — после этого он многозначительно подмигнул ей. — Да, у него теперь есть я, — заявила она твёрдо, вскинув подбородок, — и мой долг позаботиться о нём так же, как он заботится обо мне. Даже если он считает двадцатые превосходными, но только я знаю, что всё это обманка. Только теперь Маргарита в полной мере ощутила всю ответственность, что лежала на ней. После озвученных слов она поняла, что до этого момента почти ничего не отдавала ему взамен, в то время как Глеб готов был поделиться с ней чуть ли не самой жизнью. Быть может, она не была такой жертвенной как он сам, но существовали и другие способы отплатить ему сполна за проявленные терпение и ласку. «Слишком уж долго мы засиделись с тобой, дракон, в стороне. Пора и нам перейти к действиями и показать ему, как сильно моё сердце дорожит им», — решительно заключила она. Влад вскоре сменил вектор их беседы, переключившись на занимательные истории, которые с ним приключились. С каждой минутой Маргарита всё больше и больше проникалась его словами и в конечном итоге почти забыла, где именно она находилась. Её больше не волновали взволнованные и оценивающие взгляды, которые она получала от присутствовавших на вечере. У неё было точно такое же право находиться здесь, как и у них. Единственное, что омрачало её, так это мысль, что они могли задержаться здесь до позднего вечера, а чего хуже и Новый год встретить. Всё же это претило ей и невольно вызывало мурашки по коже. Праздник маргаритке мечталось встретить в более чудесной обстановке, без пошлых намёков на соперничество, а если можно, то на льду. Да, точно. На льду!.. Как же заманчива была эта идея. Даже сами слова казались ей невероятно вкусными. Стоило «сероглазке» только представить, как она будет скользить по зеркальной поверхности, как по телу её тут же распространялась волна предвкушения, и она даже смачно облизывала губы. Всё бы и дальше было хорошо, и Маргарита продолжила бы нежиться в историях Влада, порой на короткие секунды убегая в поля своего воображения, если бы не приключилось кое-то поистине страшное для неё. Не зря её до этого преследовало чувство тревоги, и, видимо, теперь настал тот самый час, когда эта самая тревога решила явиться в мир и окончательно разбить Маргариту. «Боюсь, дракон, нам только что нанесли сокрушительный удар!» — закричала она в душе, пока внешне ярость её выдавали лишь увлажнившиеся глаза, да сжатые кулаки. — Я хоть сейчас готова пойти и… — она так и не договорила, ринувшись вперёд, полная решимости выплеснуть всю свою обиду. — Тише, Маргарита, — перехватив её за руку выше локтя, Владу с трудом удалось удержать её на месте. — Тебе нужно успокоиться. Она сделала попытку вырваться, дёрнув рукой, но ничего не добилась. Темнота забурлила в ней, и она перешла к более решительным действиям, будучи охваченная непреодолимым на тот момент желанием разнести в щепки то, что душило и отправляло её. Маргарита ловко развернулась и сделала выпад. Перехватив руку Влада, она резко завела её ему за спину и больно надавила, вынудив его поморщиться в лице. — Тебе лучше не мешать мне, потому что сейчас я сама даже не знаю, на что способна, — отчеканила она сквозь зубы. — Тогда подумай о Глебе, — ухватившись за это, как за соломинку, спешно выпалил Влад. Удивительно, но это возымело нужный эффект. Маргарита замерла на пару секунд, и, казалось, впала в некую прострацию. Лишь её дракон ведал, что в тот момент творилось у неё в душе, в каких дебрях таилось сердце, и в какую дальнюю, глубокую и чёрную дыру она спустилась за успокоением. Эмоции грозились разорвать её на части, обглодать кости и полакомиться свежей плотью, но Маргарита из последних сил держалась за тонкую нить благоразумия. Ей не хотелось портить вечер Глебу и позорить его, не после того, сколь многое она обещала ему сделать, но только… Как ей быть с ревущим воплем, что рвался у неё из самой груди? Куда деть ядовитое желание размазать по стенке человека, который предал её? Что же делать, когда ловушка захлопнулась, и иного выхода, чтобы ослабить боль, кроме как в предоставлении свободы своим эмоциям, она не видела? Дракон твердил ей не сдаваться. Сейчас был решающий момент, и ей всего-то и нужно было устоять перед соблазном. Все мучения отразились у Маргариты на лице, и одного взгляда хватило бы, чтобы понять, в какую пропасть её столкнуло увиденное. На мгновение она ослабила хватку, чем тут же воспользовался Влад, поспешив освободиться. Посмотрев на Маргариту, он и не думал, что застанет её в столь плачевном состоянии. Это сразу же вынудило его пожалеть о данном Глебу согласии на участие во всём этом. И где-то вдали, будто за семью морями, доносилась энергичная джазовая музыка, а танцовщицы принялись исполнять Чарльстон. Только ни Влада, ни Маргариту это не волновало. Он всё прикидывал в уме, как можно более тактично успокоить её и унять её волнение, в то время как «сероглазка» в очередной раз переживала картины из своего прошлого. — Маргарита, — осторожно позвал он её, но, хоть она и перевела на него взгляд, глаза её были пусты. Влад постарался как можно мягче, без всякой угрозы взять её руки в свои и немного сжать, показывая, что он рядом. Как ещё оказать поддержку человеку со столь внушительным разладом, как у Маргариты, он не знал. — Ты должна выслушать меня очень и очень внимательно. Глеб никоим образом не хотел делать тебе больно. И ты знаешь — ведь знаешь, правда? — что без веской причины он не стал бы говорить с ними. Просто так нужно. — Но это… — она задохнулась, не в силах вымолвить что-то вразумительное. Губы её дрожали, и по щекам потекли слёзы. Изнутри душил комок, который вдобавок ещё и колол, и впрыскивал яд. Маргарита толком не знала, как объяснить ему, что с ней творилось, поэтому уповала лишь на дракона, который изнутри видел её бешено бьющееся сердце. Немного погодя ей кое-как удалось перевести дыхание, и она продолжила. — Это причиняет такую боль!.. Немыслимую. Мой любимый человек говорит с тем, кто унизил меня, растоптал мою честь, кто держал меня, пока… — Я знаю, что он сделал, — поспешил прервать её Влад. Он видел, что ещё немного и она готова будет лишиться чувств. Зрачки её были расширены, и маргаритка всё бегала глазами по залу, будто искала опору, но всё смазывалось, превращаясь в блестящую кашу. В тот момент она ещё больше возненавидела двадцатые, которые предписывали вызывающие украшения. От них её тошнило, хотелось спокойствия и темноты. — Но так нужно, Маргарита. Глеб обещал тебе во всём разобраться, и он разберётся. Обязательно разберётся. Просто у него немного другие методы, которые только кажутся тебе полным сумасшествием. Поэтому давай, Маргарита, дыши глубже и успокаивайся. Последовал судорожный выдох, а после весьма неудачная попытка возразить. Гордость набрала в Маргарите впечатляющие обороты, грозя сломить в любой момент всю её сдержанность, и дракон уже боялся, как бы она не сорвалась и не бросилась на Андрея с кулаками. И плевать ей было, что он был с отцом, что они стояли у одного из столиков и о чём-то переговаривали с Глебом. У неё так и чесались руки схватить со стола бутылку шампанского и разбить её о голову бывшего, чтобы обязательно были кровь и осколки, потому что лучшего описания её состояние на тот момент маргаритка не нашла. И всё же ей удалось спастись. Продолжая неизменно убеждать себя, что Глеб ни в коем случае не хотел причинять ей боль, а этот разговор лишь вынужденная мера, она медленно гасила в себе пожар, вызванный желанием растерзать своего мучителя. — Я, наверное, пойду, — неуверенно начала Маргарита, отнимая свои руки. — Мне нужно… на свежий воздух. Да, нужно подышать. Влад на этот раз не стал её останавливать, увидев в её глазах осмысление сказанных им слов. Взгляд её понемногу приобретал жизнь, а не слепую страсть мести. Она не обратила ровным счётом никакого внимания на мороз, пусть на ней и было лишь платье. Чулки не грели совсем, и кожу тут же стало покалывать, но это было сущей мелочью по сравнению с тем, что столь неожиданно поразило её до глубины души и встряхнуло разум. «Когда я узнала правду, когда всё вспомнила, то первым делом я побежала именно к Глебу. Не к Андрею, дракон, а именно к Глебу». Наверное, это оттого, что на самом деле её не так уж сильно волновало изнасилование в тот момент, как факт того, что Глеб скрывал от неё. Собрав с выступов орнамента снег, Маргарита растёрла его между ладонями, после чего приложила их к щекам. Кожа тут же вспыхнула, но это помогло немного отрезвиться. Она убеждала себя, что всё будет хорошо, что ей нечего бояться. Всё в прошлом, и ей остаётся лишь идти дальше, распрощавшись на доброй ноте с осознанием, что там, в далёком теперь уже для неё лете её тело познало насилие, а душа предательство. «Зато теперь у меня есть Глеб», — утешала она себя. Позади послышался шум, и, обернувшись, она увидела стоящего у стеклянной двери Глеба. Он неуверенно сделал к ней шаг ближе и внимательно осмотрел её с ног до головы на предмет её настроения, о чём тут же пожалел. Выглядела Маргарита, мягко говоря, жалко. У неё покраснели глаза, губы высохли и побелели, а на щеках разразился нешуточным румянец, но больше всего его взволновали и встревожили её глаза. В них Глеб видел немую просьбу больше не заставлять проходить её через такое. Потому что слишком тяжело и жестоко своими же руками создавать ей ад. Сняв с себя свободного кроя пиджак, Глеб накинул его ей на плечи. — Ты вся дрожишь, — отметил он, взяв её руки в свои и принявшись греть их. — Потому что зима, — Маргарита с долей непонимания уставилась на свои руки, которые он поднёс к своему рту и принялся целовать. — Пойдём внутрь. Там теплее, — попросил он её. Она даже согласилась, кивнув, но в самый последний момент передумала. Остановившись, она посмотрела на Глеба с такой мольбой в глазах, что он не смог устоять и убрал руку с ручки двери. Собравшись с силами, Маргарита вплотную приблизилась к нему и крепко обняла. — Этот вечер был для меня настоящим испытанием. Я боялась сюда идти, боясь любопытных взглядов, потому что мне казалось, что они непременно узнают о моём изнасиловании и набросятся на меня. Посчитают, что мне не место среди них, — она прервалась лишь на несколько секунд, чтобы в последний раз заглянуть в себя и поверить, что то, что она собиралась сказать далее, была сущая правда. — Но больше меня это не страшит, потому что мне уже не стыдно. Потому что, вспомнив всё, я первым делом побежала именно к тебе, понимаешь? Изнасилование было же на втором месте, потому что на самом деле я пережила его. Всё, что было после, это лишь накручивание моих воспалённых нервов, лишние истерики и слёзы… всё это было бессмысленным, потому что я так и не взглянула правде в глаза. Мне удалось это сделать лишь благодаря тебе, и этим вечером я поняла… — Тшшш, моя хорошая. Всё уже позади, — успокаивал её Глеб, поправляя ей волосы и целуя то в лоб, то в висок. К концу своей речи Маргарита уже тяжело дышала. Лёгкие горели от нехватки воздуха, поэтому теперь она жадно глотала его и пыталась привести в божеский вид своё состояние. Чтобы унять дрожь пальцев, она ухватилась ими за рубашку у Глеба на спине, собрав её в складки. — Я поняла, что давно со всем справилась, но попросту не отпустила. Всё тащила этот груз, зацикливалась на нём, но только это было ошибкой, — упорная, Маргарита желала закончить свою мысль, потому что то, что она хотела сказать далее, было важнее всего. Сглотнув, она подняла голову и заглянула Глебу в глаза, ища в них одобрение. А он всё смотрел на неё и лишний раз убеждался, как всё же прекрасна она была, как сильно его манили её руки и… — Я даю тебе полную свободу действий. Я не стану вмешиваться в то, как ты разберёшься с ними, не стану требовать моего участия во всём этом, как это было раньше. Ты просил меня о доверии, и я, — встав на носки, Маргарита мазнула носом ему по щеке и прижалась к его лицу, — готова доверить тебе свою жизнь. Слова её только на первый взгляд могли оказаться радостью, хоть и были столь долгожданными. Глеб давно ждал от неё покорности в этом деле, и вот спустя столько времени, ему удалось этого добиться. Но только это возлагало на него ещё большую ответственность, поскольку теперь он должен был с ещё большей силой заботиться о ней. После подобного откровения он поцеловал маргаритку в губы, пообещав ей, что не подведёт её. В зал они вернулись оба холодные, но довольные. Маргарите не терпелось попасть домой, а поскольку со своими делами Глеб разобрался и всё-таки раздобыл приглашение в дом судьи, они решили долго здесь не задерживаться. Признаться, Влад тоже горел желанием сбежать отсюда, отшивая уже вторую кандидатку на танец. И уходя, взгляд маргаритки зацепился за Андрея, тревога которого ощущалась даже на расстоянии. Она задержалась лишь на секунду, открыто и без страха посмотрела на него, а после широко улыбнулась и подмигнула ему, отчего даже воздух наэлектризовался. «Сходишь с ума, Маргарита».