Ничто так не выдает человека, как-то, над чем он смеётся.
@Гёте
— Я благодарен, что меня поставили в известность. — в трубке слышался голос, транслирующий данные трансперевозок для госзаказов, — Да, я говорил именно об этом. Завершает разговор, оставляя смартфон на краю подлокотника. Коля уселся в кресле, откидывая уставшую голову назад, почти утопая в мягкой мебельной подушке. В руках ровно три листа бумаги, на которой с двух сторон был напечатан текст средним шрифтом. Титульный лист в синих цветах и два листа в стандартной раскраске — как и подобает любому документу, юрисдикцию которого контролирует правительство. «Транссибирская магистраль. Нормативно-правовые положения. Приложение 1». На самом деле, наверное, надо бы пояснить, что за положения и каково назначение этого документа. Всё-таки — не каждый достаточно сведущ в вопросе экономики и политика, в особенности конкретного района, а не страны. Итак, рынок потребителей Новосибирска является одним из сегментов жизнеобеспечения всей Сибири. В сфере торговли объём розничного товарооборота по крупным и средним предприятиям, по данным за 2023 год, составил 280 млрд. рублей. Но главная фишка заключается в другом — Новосибирск обладает уникальным географическим и экономическим положением. Город расположен на пересечении железной дороги, автомобильных дорог федерального значения, воздушных трасс и судоходной реки. Коля усмехнулся: скашивая глаза вправо — ага, конечно. А ещё, как центр транспортных узлов Сибири и перенаправляющий их в дальневосточную часть необъятной Родины. А ещё постоянно должен сталкиваться с этим дурацким желанием иностранных городов приватизировать себе его разработки — его кровь и пот — потому что…потому что «а почему бы и нет? Он же всего лишь русский ученый». А транссибирская магистраль давала ему право — влиять на дальневосточную политику, с точки зрения продвижения научных разработок. Чего только стоило построить «Гидро-центр»! Владивосток до сих пор, как ужаленный, в восторге рассказывает про это чудо в своём крае. Сейчас ситуация не менялась — Сибирь и Дальний восток оставались ключевыми партнёрами в сфере торговли и социального развития. Именно по этой причине головной боли становилось больше — санкции вводились бесконтрольно, мешая нормализации сбитого графика. Сибиряков мог на многое закрывать глаза, всё-таки он учился у двух хороших учителей. Красноярск любил говорить — «похуй на все» А Московский утверждает — «нахуй всех» А когда тебе вставляют палки в колёса, ломают ноги (хоть и не удачно), а потом ты вынужден с такими людьми любезничать — ни у кого сил не хватит. Вот и в голову Коли медленно, но верно ползла идея — послать нерадивых союзников, используя любимый метод Москвы. Хотя, он често признается, он очень старается нейтрально относится к ситуации и просто решать проблемы. А проще решить не проблемы, а их источник ликвидировать. Стоп. Проблемы. По. Мере. Поступления. А по этому признаку ему надлежит сначала разобраться с контейнерными перевозками по маршруту Владивосток — Хабаровск — Чита — Улан-Удэ — Иркутск — Красноярск — Кемерово — Новосибирск. Синие глаза взглянули на загоревшийся дисплей телефона — пришла два уведомления. Коля даже вздрогнул, ощущая, как внутри всё завязалось в тошный узел, которые щекотал нервы, натянутые струной. *Сообщение от абонента Енисейский Руслан* Честно? Даже нажать на иконку и узнать прочитанное — сил не было. Стало душно, страшно и интересно. Парадокс. Пару раз выдыхает, ощущая, как в лёгких вяжет от нехватки кислорода в органах, а потом тыкает пальцем по дисплею, открывая пришедшее сообщение. В ту же минуту — на лице появляется нечитаемая улыбка, которую и улыбкой то назвать страшно. Долго. Руслан долго думал, что написать ему? Да. Ему потребовалось Шестнадцать часов и пятьдесят одна минута, чтобы написать два предложения. «Пошёл к черту, ясно? Ебал бы я всю эту хуйню, если бы не КЭФ». Что? Его многовековую искренность, верность, любовь только что назвали хуйнёй. Опять. Он хотел, очень хотел. Желание быть «достойным» в глазах Красноярска сжигало не первый десяток лет — это началось с 1893 года. Руслан поселился в голове подобно фикс-идее, что требовала немедленного осуществления. Он жестоко поступал с Новониколаевском, втаптывал его в грязь и никогда не смотрел на него без усталости-злости-разочарования. И даже так… Новосибирску чудилась даже в них нежность: во всех этих испепеляющих взглядах, которые крепкой нитью завязывались на шее и заставляли идти вперед. Ведь, каково же почувствовать, что спустя столько лет — эти глаза посмотрят на тебя одобрительно. С поддержкой. Красноярск самолюбиво разрушал его своим существованием. И своими глазами. Самыми лучшими на свете, и это было больно. Ощутить в них растерянность и слабое желание единожды — еще больнее. От небрежно брошенного «руки убери» он готов был вцепиться в него пальцами и трясти, покуда его бы не выслушали. Или пока Руслан не прикончил бы его — много раз ведь обещал. Даже больше. Перед глазами тут же ожили его мечущие кислотные брызги глаза. А затем — дрожь и придушенный голос. О, Фрейд. Нельзя было позволять этому случиться. Всё и так сложно — теперь, пиздец, как запутанно… Надо отвлечься. Да — надо переключить внимание на работу. Он же вроде умеет, так почему не получается… В голове ехидный голос напомнил, что кроме смс от Руслана, было и второе. Вот оно! Ниточка спасательного круга — может получится перевести дух. Да — ему написал Приморский — Сибиряков рад ему. Чертовски рад. «Привет, Коль! Слушай, я прошу прощения, ты там занят — форум, но…поставки снова сбиваются. Я перенаправил потоки, должно всё наладится, но получается какая-то…чушь. Я недавно запретил Токио около островов рыбу ловить — они взъелись из-за этого. Ну… Камон! Да, я обожаю аниме и жизнь за них отдам, но я обещал Александру Петровичу! Они не ступят на наши земли, ува…я обещал!.. грустно… Ах, я забылся! Не в том проблема! Я хотел же спросить… Как у тебя с трафиком? Не мог бы прилететь ко мне? Мы бы обсудили дополнительное соглашение насчёт трансфера. Знаю, год сложный и ты занят, но ответь, как сможешь. ⊂(´ ▽ `)⊃ Пс, ещё есть новые данные с гидроцентра, удачки». Пф. Новосибирск даже улыбнулся — это была фишка его друга: излишняя эмоциональность и живой язык даже в смсках. Коля даже подумал, что не читал сообщение, а голосовое слушал — все интонации и сбивчивый темп повествования — всё в стиле Владивостока. Пять часов — и он в столице дальневосточного федерального региона — а там, наконец, можно будет разобраться с этими сбоями в контейнерных перевозках. Ведь — эта была инициатива ради… Неважно — сейчас стоит сконцентрироваться на работе по борьбе с санкциями — а то всё может прогрессировать в плохую сторону. Так что — паспорт, билет, аэропорт. Новосибирск мог бы сказать, что особенностью Володи состояла в том, что он всегда читает человека так подробно, как Романов изучает классическую литературу — там, «Грозу» Островского, например. Коля не уверен, это чудо какое, или Владивосток просто сверх-эмпат абсолютно к каждому. Иначе не совсем ясно, как он с Хабаровском уживался. Он, если честно, сам не понял, в какой момент они с Приморским стали достаточно близки, чтобы называть это дружбой. Хотя, действительно, разница у них была всего в 33 года. Коля просто помнил, как позволил себе при нём устало выдохнуть, зажмуриться, сжавшись в жалкое подобие человека, и давиться собственными слезами, забившись в дальный уголок почти заброшенного бара. В какой-то степени Володя, наверное, спас Новосибирск, хотя сам об этом не догадывался. Не догадывался, что если бы не брюнет-эмпат, который вдруг не стал улыбаться, а просто целый вечер сидел за одним столом и молча составлял компанию, Сибиряков, наверное, благодаря той случайной поддержке не скатился в 90-е в состояние «Шуры Думского». Умник почему-то раньше даже не думал, что наступит момент, когда красноярское «исчезни» или «не выёбывайся» могут довести, что у отчаяния есть точка невозврата. Черта, которую можно перейти всего раз, а в следующий момент тебя попросту заполнит водой и утащит ко дну, как грёбанный Титаник. Вот, Владивосток поймал Новосибирск за шкирку как раз в тот момент, когда он её пересекал. И возвращаться к этой мысли всегда было не по себе. Потому что… вдруг бы его там не оказалось? Он бы…провёл 90-е. как…как все те, кто уже были сломаны. И…дал бы Енисейскому повод ненавидеть его сильнее. Только не это. И вряд ли когда-нибудь Владивосток вообще поднимет эту тему вновь. Слишком правильный. Он не был корыстен. Не был лицемером, являясь столицей. Просто… особенность Приморского состояла в том, что он всегда напоминал о себе именно тогда, когда нужен. И не важно, что про него часто забывали — так поступали очень немногие. Коля прищурился, смотря на яркое морское солнце — да, воздух совсем другой, не то, что в родной Сибири. Прошёлся по тротуару, подставляя лицо слабому бризу — кажется, стало легче. Только кажется. Руслан выжжен на внутренней стороне сердца. Тут даже не вылечишь. — Охаё, Коль! — задорный голос раздался сбоку, привлекая внимание гостя Приморья, — Я рад тебя видеть! — его тут же заключили в крепкие объятья. Наверное, Владивосток — тактильный торчок, потому что это объясняло бы его неконтролируемую любовь к обнимашкам. Да даже Хабаровск покорно сдался, давая тискать себя, как плюшевую Мику. — Привет, Володь, — Новосибирск отвечает на приветствие, прикрывая глаза. Тёплый как плюшевый мишка. — я тоже рад нашей встрече, хоть и по обстоятельствам политико-экономических факторов. Владивосток слабо улыбается, не сдерживая усталого вздоха. — Я так уста-ал…верните обратно… Коля улыбается, отпуская шутку: — Время или острова? Владивосток может и милый, но не наивный дурачок. — Уну! — он щурит голубые глаза, — плохой анекдот, Коленька. — Чем богаты, как говорится. — Как долетел-то? Не отсидел ничего? — Не сказал бы, — Коля по привычке проверил телефон, там не было его сообщения, — Сейчас важней решить проблему с контейнерами. — Ты чертовски прав, мой друг! — бодро поговорил Приморский, прогуливаясь по улицам города рядом с собеседником. — Хороший настрой. Владивосток выглядел как человек, получающий удовольствие от жизни. Неважно, насколько она херовой могла оказываться. Он, напялив очки, подставлял солнцу курносый нос, а Коля сквозь прищур наблюдал, как дышит мегаполис у моря. — Ой, а хочешь расскажу что… Недавно, Лёня снова чудил, эх, — он вздыхает драматично, упоминая своего друга-парня… Коля не знал точно, но там явно царила близость и доверие, чего стоит только, когда Владивосток закрыли в обезьянник за компанию с Хабаровском. Ибо — не по чести это, не участвовать в митингах с другом. — Позволь, я воздержусь. — Вредина. Сибиряков усмехается, мотая головой. Эти двое плотно спелись ещё с императорских времен, а с 90-х их дуэт стал настоящей фишкой Приморья. Да, Володя с Лёней могли пошуметь, особенно после 2018, но более тихий Приморский умел тушить спесь друга, хоть и совсем немного. Хабаровск ему подходил. Он подходил Владивостоку. Они были близкими друг другу, поэтому превратились во что-то настоящее. Новосибирск немного завидовал честности их отношений. Совсем немного. Ведь каждому своё, так? Наверное, так. Может, Коле просто не нужна была честность. Нужен был Руслан. Кто-то громко свистнул ему, а когда ученый повернул голову, то увидел подходящего к ним Лёню. Вспомни лучик…вот солнышко. Хабаровск расселся как гопник. В его сторону кто-то бросил мяч бейсбольный, так он поймал его легко, со звонким хлопком, и довольно хохотнул: видали? Даже ноги с ограды не убрал. Сибиряков усмехнулся, бросая взгляд на довольного Володю, который был явно рад этому оппозиционеру. — Напомни, почему ты до сих пор не с судимостью? — спросил Коля, глядя на крепкую деревянную ограду, которая пачкалась ботинками. Порча государственного имущества — административное нарушение. — Охаё, Лёнь. — Напомнить, что пидарасятина столичная лес в Гуанчжоу сдаёт? — рассмеялся Леонид, подкидывая мячик в руке. — Потому что умнее? — Ты не меняешься, Хабаровск. — Ребят, хвати вам, — улыбнулся Владивосток, поднимая с кончика носа солнцезащитные очки. Он смотрела так, будто и не против понаблюдать за шоу «Леонид и Николай: противостояние эмоции и разума». — Для человека, который в пробирках копается, скучновато, — недовольно ответил он, кривя губы. — А для противника власти — пресно. — Эй, — Приморский выставил руку в жесте «остановитесь сейчас же», — Не забивайте себе голову. Есть и другие проблемы. — Легко сказать. — Ученый ненавязчиво отвёл лицо в сторону и уставился на лазурь небес. Красиво. Но… Не красивей зелени енисейских глаз. — Мы его теряем, — пробормотал Амурский, замечая тень на лице сибиряка. Он бросает взгляд на столицу региона. — Не поможешь? — Запросто. — Брюнет важно кашляет, напоминая другу о себе, — Приём, Хьюстон? Лицо не меняется, только губы немного поджаты. — Я весь во внимании. Что-то от мысли о Хабаровске, Владивостоке и честных отношениях закололо в желудке. Володя заметил его выражение лица и непоседливо цокнул языком. — Эй. Расслабься, Коль. Никто от тебя не ждёт подвигов, это прерогатива Михаила Юрьевича. — Я их от себя жду. — «Я» — последняя буква алфавита, — важно заметил Хабаровск, и ученый закатил глаза. Детский сад. Хабаровск победно хмыкнул и снова подкинул мячик в ладони, со смехом качая головой: — Я победил, зубрила. — Конечно, Леонид Николаевич. — Почему у меня ощущение, что меня мысленно послали? — Так и есть. — Иди ты, — засмеялся Амурский, слабо пиная его по ноге. — химик. Новосибирск мягко улыбается, сжимает губы, выставляя подбородок и глядя на идущих впереди друзей, последовал за ними. Им предстоит провести переговоры с представителями трансмагистрали, контейнерных перевозок и ржд.* * *
Родной город встретил его хмурым небом и слякотью на дорогах. В аэропорту было мало людей — его самолёт посадили в 6 утра. Тихо и как-то задушено. Поездка во Владивосток оправдала себя на все двести процентов — было заключено не одно, а целых три дополнительных соглашения с посредниками транссибирского узла, а ещё, кажется, в будущем это перерастёт в крупную финансовую перспективу. Хорошая новость. Контейнерный трафик уже день, как ходил без перебоев — об этом Коле рассказал Иркутск, который с энтузиазмом подошёл к новому торговому пути — никому ещё не мешали деньги. В офисе было тихо — рабочий день начинается только в 8. Через полтора часа. А до этого — конференц-зал полностью в его подчинении. Можно разложить документы по листикам, каждый перечитать, потом поставить подпись, снова сверяя данные. Сибиряков вперил взгляд в документы, который кипой бумаг стоял на столе — прямо в центре. Договорное соглашение о сотрудничестве федеральных округов Сибири и Урала. Это было очевидно — надо было давно зарегламентировать и верифицировать соглашения, которые Уралов и Сибиряков заключали между своими федеральными управлениями, так сказать, втихую. Под столом и черным налом. Однако, это публичные вопросы, которые надо решать путем составления директивного документа, обеспечивающего бы всю дальнейшую конструктивную работу по совместным отраслям. Предстоящая совместная работа, прежде всего, обеспечит товарооборот и наращивание денежной массы. Такой подход в сотрудничестве сейчас является главным компонентом в научной и образовательной стратегии всего государства. Новосибирск видел все перспективы такого сотрудничества — он и не думал не соглашаться, всё-таки, если не соседи-города, то вообще кто? Никто. В сотрудничестве с уральскими городами будут реализованы важные научные исследовательские проекты в области и транспортной логистики, и камнедобывающей промышленности, что станет основой эффективного партнёрства. Другими словами, соглашение гарантирует обоим сторонам выгоду и новые внебюджетные поступления в казну. Коля решил пройтись, немного — сходить заварить чаю черного. С бергамотом — он просто обожает этот вкус напитка. Планы были другие. Стоило выйти в общий зал, как в трёх метрах, около лестницы, показался Енисейский. По-своему небрежный, в чистой светло-голубой рубашке и темных джинсах. Почти дресс-код. — Как протекала работа эти пять дней, Руслан? Он хмурится, стоя на месте и сжимая руку, в которой ничего не было, в кулак. Ещё так смотрит, будто обвиняет в чём-то. — Здрасте, — Руслан выдыхает, кажется, все лёгкие, судорожно глотая кислород, — я разрабатывал программу форума, основываясь на главенствующих аспектах предстоящей политико-экономической повестки региона, также беря во внимание интересы инвесторов в Сибири. Будет установлена формула, что единственным дистрибьютором русской древесины является Российская Федерация. — Звучит отлично, есть ещё что-то? — Коля смотрит на него и с наслаждением понимает, что ему не хватало этих недовольных глаз и жгучих волос цвета крови. — Не пизди, малыш, — Енисейский усмехается, выгибая одну бровь, — я не хуи пинал тут, а работал. Кхм… Главной темой предстоящего форума станет «Время Сибири». В программе выделены несколько основных дискуссионных треков. Руслан не читал с бумажки, он натурально произносил слова вслух, явно прекрасно понимая каждое из них. А ведь не вызывает ощущение эрудированного человека. — Руслан, а ты определился с темами? В связи с недавними событиями, думаю, уместно, добавить аспекты геополитики и новых горизонтов торговли. К слову, у нас теперь с уральскими договор на сотрудничество официальный. И насчёт контейнерных перевозок — Владивосток и я заключили дополнительные соглашения, они отражаются и на ограничении присутствия японцев в водах наших островов. Хотя не это было целью. Красноярск кивает, подчеркивая в голове важные аспекты его детища — это ведь он впервые предложил КЭФ проводить, так что спустя минуту уже выдал готовый ответ, скручивая между пальцами прядь волос. — Они посвящены трансформации экономики применительно к сибирским регионам, изменению внешнеэкономических связей, развитию Арктики, импортозамещению, креативным индустриям, экологии и туризму. Енисейский косит взгляд на бумагу, отмечая ручкой какие-то погрешности, а также увлекаясь описанием программы. Да, это и правда важно — дали старт сибирской программе по развитию. Это сдвиг с мертвой точки. — А как обстоят дела насчёт презентаций? Это один из самых распространённых способов донести информацию. Я могу предложить… — Что, а? — Руслан закатывает глаза, цокая от раздражения языком, — Будут представлены презентация инвестиционного потенциала регионов СФО, Максим уже бросил мне черновой вариант для просмотра, но там, наверное, стоит немного подкорректировать. — О, он быстро, молодец, — Коля улыбается, глядя на бумаги, — продуктивный. — О, блядски, скучно спустил праздничные дни ради этого, хотя времени много ещё. — Не суди и не судим будешь, нет? — Пидора ответ. — как это на него похоже, просто начать ежиться, словно ради защиты… — Будут ещё презентация новых технологий Красноярского края, презентация инвестиционных проектов Сибирского федерального округа. Также запланирована презентация инвестиционного потенциала Республики Тыва… — Руслан, — зовёт столица, наблюдая за Красом, — кому-то не терпелось закончить презентацию побыстрее. Он будто не слышит. Смотрит на стену, потолок, руки. Как будто так можно отвлечься. — Руслан? — делает несколько шагов к нему. — Заткнись. Становится не по себе. Тонкая иголка колет его куда-то в затылок, когда Руслан переводит на него взгляд. Совершенно расфокусированный, полный безнадёжного…чувства потерянности? Скорее, запутанности. Боже. Он сделал ещё шаг, не отрываясь от его лица. Его словно не было здесь. Что происходит? — Красный Яр…? Руслан выглядел бледно. Будто переживал каждый день великой отечественной, которая закончилась. Обидное «город-монстр промышленности» и первые сигареты в надежде потушить боль от насильственных изменений дивного Красноярья. Он будто снова был там — в прошлом. Только… что-то ещё более глубокое. Более личное.