Омежка фиолетовый!

Дверь заперта, звукоизоляция хорошая. Если кто и придёт, происходящее в комнате останется незамеченным. Вару сложил Пика на кровать. Его руки он засунул в прутья на спинке кровати, ровнёхонько в круг, а ноги сцепил наручниками (или точнее наножниками, ну пофигу) и при помощи ещё одних присобачил к кровати. Теперь короля можно было переворачивать со спины на живот и обратно, не рискуя сломать ему конечности, но и выбраться он не мог. — Прощайся с девственностью, рогатик, — издевательски хихикнул Вару, садясь на бёдра Пика и попутно расстёгивая его рубашку. Пиковый король еле сдерживал слёзы. Довольно тяжёлый валет давил своим весом на ноги, отчего колени неприятно выгибались, к тому же омега совсем не хотел лишаться девственности. Разговоры о подобном вызывали у него отвращение, он никогда не понимал сверстников, с таким упоением говорящих о разных пошлостях. Да и страшно… Пик втайне из всех вариантов предпочитал, чтобы это сделала туз его масти, которую он любил и доверял ей, но никак не склонный к садизму и издевательствам Вару. А валет тем временем принялся бесцеремонно изучать хрупкое тело Пика: трогал тонкую шейку и ключицы, сдавливал ледяными пальцами худенькую грудь и живот. Пик молчал, понимая, что крики не только не помогут, но и могут причинить больше вреда. Вдруг пятый клон, нагнувшись, до крови укусил его в шею. Не выдержав, Пик горько заплакал. Не столько из-за боли, пусть и сильной, а больше из-за того, что Вару метку оставил… Однако на метке мучения не закончились. Валет перешёл на ключицы, плечи (короткие рукава рубашки он попросту распорол канцелярским ножом), грудь, прокусывая тонкую кожу насквозь. Пиковому королю хотелось потерять сознание, чтобы не чувствовать это. Вару тем временем снова достал нож, и неожиданно вцепился в мягкие губы Пика, грубо целуя его и одновременно проводя лезвием по шее бедняжки. Пиковый король, плача, пытался как-то оттолкнуть валета, но тот отстранился только увидев, что омега задыхается, и искусав его губы в кровь. Но тут же садист перешёл к следующему этапу. Ножом он проходился по рукам Пика, несколько порезов оставил на лбу и щеках, грудь восьмого клона была исполосована ранами, на животе пятый вырезал сердечко-завитушку, надпись: «Омежка Великого Вару», опоясывающую его и несколько завитков. Бедный Пик! Над ним только Берта, четвёрка его масти, так издевалась. Сейчас же он был во власти собственного валета, наслаждающегося каждым стоном или вздрагиванием Пика, каждой слезинкой, скатывающейся по его и без того мокрому лицу. Но и этого Вару было мало. Изрезав верхнюю часть омеги, он переместился к изножью кровати и срезал с Пика шорты, отбросив их куда-то в сторону. Вскоре ноги несчастного короля тоже покрылись порезами, а пятый клон, не обращая внимания на то, что по щекам Пика струятся слёзы, изучал его ниже пояса. — А х*ли у тебя нет х*я? — поинтересовался он, разрезав трусы и увидев на месте одного места просто гладкую кожу. Пик молча плакал, и получил за отсутствие ответа удар по лицу. — Удалил… вместе со всем прилагающимся… — сквозь рыдания выговорил он. Ему было страшно оттого, что ещё пообещал сделать Вару, до тошноты стыдно лежать перед ним фактически голым и очень больно от укусов и порезов, из которых сочилась кровь. — Ну и идиот, — хмыкнул на его слова Вару, — Что же… Готов к основной части, гвоздём программы которой станет мой 1000-метровый х*й в твоей попке? — Вару, не надо, пожалуйста!.. — умоляюще всхлипнул Пик, — Отпусти меня… Валет фыркнул: — Ну уж хрен тебе! Не пущу. Твои стоны и заплаканное личико так возбуждают… — он хищно облизнулся и провёл пальцем по припухшей от укусов нижней губе Пика. Тот думал было его цапнуть, но тут же понял — хуже будет. — Надо же — сообразил, — ухмыльнулся Вару, — Какой раз убеждаюсь, что я великий! Сам ПиКаВиЙ кАрОлЬ пощады просит. Уговорил, сосать не будешь. Он перевернул выдохнувшего было облегчённо, но тут же сжавшегося обратно Пика на живот, раздвинул его ноги и для собственного удобства приподнял его туловище. Восьмой клон с ужасом услышал звук расстёгиваемых штанов, а затем с дрожью почувствовал, как в его зад упёрся немалый стояк пятого. — Ой, сорри, смазку забыл, — вдруг «вспомнил» Вару. Убрав свой, кхем, половой орган от пятой точки Пика (тот расслабился, поняв, что будет не так больно), он некоторое время чем-то щёлкал. И вдруг в глазах Пикового короля потемнело от боли, слёзы брызнули до стены, так резко, сразу во всю длину, вошёл в него Вару. Без обещанной, кстати, смазки, отчего отверстие попросту порвалось и на постель закапала кровь. Вару же, не теряя времени и не дав бедняжке даже хоть немного привыкнуть, стал глубоко и в буквальном смысле вколачивать Пика в его же кровать. Он оставлял всего несколько сантиметров и тут же резким толчком входил до своего предела, причиняя Пику адскую боль и вырывая из его груди громкие жалобные стоны пополам с рыданиями. Этот кошмар продолжался около получаса, и наконец, толкнувшись так глубоко, что восьмой клон чуть сознание не потерял, Вару кончил прямо в него. Пика едва не вывернуло от отвращения, но ему удалось сдержаться, ведь ещё и заблевать собственную подушку — не очень идея. Он лишь зарыдал громче. — Ой, какие мы нежные! — съехидничал валет, переворачивая короля и проводя ножом по его и в самом деле очень нежной коже на животе, в ответ получив тихий, судорожный стон. Взгляд Пика, ещё час назад злой и возмущённый, сейчас был беспомощным, испуганным и полным боли. Слёзы, катящиеся из его глаз, смешивались с кровью, оставляя на бледном лице Пика красные следы. Губы бедняжки дрожали, сердце от ужаса колотилось как попало. Ему никогда в жизни не было так плохо. Валет стал точить нож прямо на глазах у Пика, упиваясь его страхом, слезами и тем, что восьмого клона бьёт всё усиляющаяся дрожь. С маниакальной улыбкой Вару неожиданно поднёс нож к лицу Пика, а когда тот зажмурился, как котёнок, которого сейчас побьют, надавил им на щёку короля.