***
Мать заранее предупредила, что останется у подруги, и попросила никуда не уходить. Я, в прочем, и не собирался, обеспокоенный состоянием старика. Он выглядел здоровым, но чрезмерно спокойным... заторможенным. — С тобой все нормально? Ответа не последовало, поэтому я просто налил в стакан воды и поставил на тумбочку около кровати, удалившись к себе. Мария со смущенным смехом взяла меня за руку и повела к озеру, вокруг которого росли невысокие деревья с густой зеленой листвой. Мы присели у берега, и девушка аккуратно положила мою голову на свои колени. Они ощущались мягче любой подушки, которую мог сделать человек. Вокруг порхали бабочки и умиротворяюще шумела водная гладь. Светло - зеленые глаза плавно бегали по моему лицу, наши взгляды то и дело встречались, и тогда она невинно, словно дитя, начинала хихикать, поглаживая ладонью мои щеки. Улыбка не покидала ее радостного лица, и я ощутил бегущие по телу мурашки. Она смотрела, почти не моргая. Мы вместе закрыли глаза, а губы потянулись навстречу друг другу. Миг ожидания тянулся вечностью, но дождаться было не суждено. Звуки природы резко стихли. Я стал медленно открывать глаза, и сердце заполонил ужас. Передо мной возникло окровавленное лицо с безумным взглядом и зловещей улыбкой. Она медленно протягивала руки вверх по шее, пока резким движением не закрыла мое лицо ладонями. В темноте раздался вой. Я попытался закричать, но не смог. В реальность меня вернул удар об деревянный пол, на который я скатился с кровати. Из комнаты старика доносились звуки возни, рыки и стоны, будто охотник смертельно ранил дикого зверя. Я поднялся с пола, немедленно забежал в его комнату и замер. Подлинно дикий взгляд бегал из стороны в сторону, рваное постельное белье лежало на полу, а его белая пижама была забрызгана кровью и слюной. Дедушка бился в судорогах, будто выворачиваясь наизнанку, изо рта шла пена. Его руки обросли... длинными волосами? Нет, то была шерсть. Черная, густая шерсть. Конечности извращенно вытянулись и с хрустом сгибались, пока старика распирали ужасающие судороги. Особенно плачевно выглядела правая нога. Нечеловеческая, с выгнувшимся внутрь коленом, она больше напоминала конечность зверя. — ЧТО С ТОБОЙ?, — я вскрикнул. — По…по…моги. — я не узнавал голос. — Блять. Блять, блять, блять, блять. — в голове быстро складывалось: мне нужен Лоуренс, он в соборном округе, в доме. Если я побегу за ним, то мы не успеем обратно, значит, надо вести старика сейчас. Глаза нашли ремень, который пришлось аккуратно продеть под его спину и затянуть в районе локтей. Дедушка успокоился и просто смотрел. — Теперь аккуратно встаем, - я потянул за ремень трясущимися руками и подхватил старика под лопатки. — Аккуратно, тихо. Я накинул на него пальто, и мы вышли на улицу, стараясь не производить лишнего шума – я почему-то не подумал, что даже в свете дня его бы приняли за сумасшедшего, душевнобольного или просто перепившего. В пути пришлось крепко держать старика двумя руками. Одной за талию, другой за постоянно дергающееся плечо. Его походка была рваной, колени неестественно сгинались и расходились в стороны, тело опять затряслось. С большой долей удачи мы дошли до соборного округа, где стало совсем плохо. Он бился в конвульсиях, а шейные артерии взбухли и почернели вместе с кожей, зрачки закатились под веки. Впереди показалась дверь. Из последних сил я начал бить по дереву ногой. — ОТКРЫВАЙ!Священный ритуал
26 февраля 2023 г. в 14:33
— Нам нужно придумать для этого название, — прибавляя шаг и активно жестикулируя, заметил Лоуренс. — Вы вообще понимаете, сколько будет желающих посетить величественную Церковь Исцеления, когда мы закончим? Сотни. Тысячи. Может, весь город присягнет нам на верность. Воистину наше дело - благое.
— Ты бы не языком молол, а под ноги смотрел, — Мария окинула его взглядом с ног до головы, а затем стряхнула опавшую с потолка пыль. — Лестница крутая. Тот, кто ее делал, явно недалек умом.
— Думаю, у городских архитекторов не так много представлений о великом, как у проектировщиков замков. — Герман звучал монотонно. — Тут исходят из практичности, а это... иногда не так изящно, как ты привыкла.
— Молчал бы, - в интонации дворянки не было дерзости, скорее дружеская невежливость.
Неожиданно Марию обогнала невысокая девушка с пепельными волосами, облаченная в высокие черные ботинки и плащ. Она поравнялась с Лоуренсом.
— Я не могу выбросить из головы слова мастера Виллема. Мы не можем просто взять и ослушаться!
— Непременно поговорю с ним, Амелия. Ты сейчас пытаешься сорвать то, к чему мы всё это время готовились?
— Просто переживаю, Лоуренс. Мы же не знаем, чем это может обернуться... в долгосрочной перспективе.
— Искоренением болезней и возвышению Церкви, нашей Церкви, над любым проявлением власти. Государственной или местной. Дворяне или монархи — нет разницы, когда у тебя в руках ключ... — он на секунду остановился и перешел на шепот, — к людским жизням!
— Я понимаю, но ты же знаешь, что тот лабиринт был не единственным. Мастер Виллем всегда велел быть осторожными с тайным знанием, что скрывают руины древних цивилизаций. Ты понимаешь? Древних. Цивилизаций. Почему их не стало, никогда не задумывался? И какова природа хранителей, живущих под землей? — трезво взвесила Амелия.
— Их природа заканчивается там, где начинается хорошо заточенный меч. Остальное оставь Виллему. Их сокровища - вот что важно. Постарайся сконцентрироваться на этом, либо беги обратно в Бюргенверт. — Лоуренс обрел грозный тон и не сводил глаз с девушки. — Я не собираюсь с тобой нянчиться.
Компания прошла ухоженные деревянные ворота, и перед их глазами возник Старый Ярнам во всей своей красе. Время близилось к вечеру, а потому по его улицам тянулись целые бригады шахтеров, растекаясь по забегаловкам и домам. Неряшливо одетые дети бегали по площади, виднеющейся вдалеке, а рядом шумела стройка.
Весть о новой лечебнице и Церкви Исцеления, запущенная Лоуренсом, быстро растеклась по относительно небольшому району города, а потому очередь образовалась еще до того, как Герман, Амелия, Мария и сам Лоуренс явились на место. Тут их ждали другие студенты, так же рассудившие о некомпетентности мастера Виллема в вопросе распоряжения исцеляющей кровью. Протиснувшись через толпу, свита Лоуренса зашла внутрь лечебницы, а он остался снаружи и запрыгнул на ящик, стоявший рядом.
— Дорогие друзья! — люди стали затихать - Прошу внимания. — Я знаю, почему вы пришли за кровослужением. Я всей душой сожалею о причинах, заставивших вас сделать это. Но я не могу более смотреть на то, как честные люди медленно погибают от болезней прямо во время своей мученической работы, пытаясь прокормить голодающих детей. — Его голос звучал громко и величественно. — Сегодня служители Церкви Исцеления, и я, ее первый Викарий, находимся здесь, чтобы положить конец эпохи вопиющей несправедливости! — конец торжественной речи Лоуренса взорвал толпу аплодисментами и одобрительным свистом, а его самого готовы были подхватит на руки.
Студенты открыл двери одноэтажной лечебницы, и народ энергично потянулся внутрь. Переливания длились до самого рассвета, а пациенты восхищались своим самочувствием..
В десятом часу утра был отпущен последний пациент. Герман вызвался проводить Марию, и та, ко всеобщему удивлению, согласилась, хотя только дураку было не очевидно, что искра взаимности давно угасла в ней. Амелия сняла длинные хирургические перчатки, испачканные кровью и, вымыв руки, со всеми распрощалась. Лоуренс поступил так же.
Теперь каждый житель Старого Ярнама знал о Церкви Исцеления, и если не был очарован ее волшебной медициной, то был обречен про нее услышать аккурат к открытию главного собора. Рассказы быстро распространялись, и некоторые люди спускались с верхнего города, чтобы их послушать. Выпивали вместе из одних бутылок, мужчины обменивались рукопожатиями, парочки целовались в укромных местах. Викарий обеспечил себе репутацию настолько, что слухи дошли даже до его старых университетских друзей.
Весь оставшийся день Лоуренс провел за книгами, привезенными из Бюргенверта, пересчитывал заготовленные для последующих кровослужений склянки с примешанной Древней Кровью и пытался прогнать сон, умываясь холодной водой и попивая кофе. Одна мысль не оставляла мужчину - разговор с Виллемом. Его картинка никак не складывалась в одно целое до самой ночи, пока сон не обрубил раздумья. Лоуренс посапывал в двуспальной кровати при свете свечи, пока в двери не начали ломиться.