+
Пока Гарри все еще был в городе, он решил проверить свои уведомления и не удивился, увидев более пятидесяти непрочитанных сообщений от одного очень настойчивого Найла Хорана. Решив обойтись без утомительного просмотра каждого, Гарри стиснул зубы и позвонил бете со стационарного телефона по возвращению домой. — Это Гарри, — сказал Стайлс, когда на другом конце взяли трубку. — Что, блять, происходит? — вместо приветствия спросил Найл. — И тебе привет, Найл, — спокойно ответил Гарри, закатывая глаза. — Ты выходишь замуж… за Луи, — медленно произнес Найл. — И ты буквально сейчас с ним в отпуске. Первую часть я узнал от Мэди, а вторую — от Кэсс, потому что ты ничего мне не рассказал, своему лучшему другу. — Слушай, мне жаль, но… — вздохнул Гарри. — Тебе жаль? — воскликнул Найл, всегда любивший драматизировать. — Я узнал от своих коллег, что мой лучший друг помолвлен. Еще и на начальнике, которого мы оба буквально ненавидели много лет. Ну прости, что я чувствую себя преданным. — Мне правда жаль, — беспомощно сказал Гарри. — Я хотел сказать, но боялся, что ты подумаешь, — он даже почти не соврал. Они с Найлом быстро стали друзьями после того, как Гарри начал работать на Луи, и именно ему он жаловался на омегу последние три года. Из всех, кого Гарри знал, его было труднее всего обмануть. Вот почему Гарри так активно избегал его последние дни. — Но можешь ли ты винить меня? — недоверчиво произнес Найл. — Ты помолвлен с Луи Томлинсоном. — Знаю, это звучит дико, — сказал Стайлс, вздыхая. — Прошла уже неделя, а я до сих пор не могу это переварить, — пробормотал Найл. — Я просто не понимаю. Как это произошло — и почему… — он прервал себя, застонав. — Я вообще не хочу знать это. — Найл, — начал Гарри, сглатывая. Он в голове прикинул последствия того, что собирался сделать. — Сегодня Мэди сказала, что вы встречаетесь уже восемь гребаных месяцев, — продолжил Найл. — Хочешь сказать, что скрывал отношения от своего лучшего друга три квартала? Ты Я… я, честно говоря, в шоке, Гарри. Не знаю, что и сказать. У вас с Луи свободные отношения? Потому что ты сказал, что никогда не увлекся бы чем-то подобным, но мы с тобой ходили в клубы десятки раз за последние восемь месяцев, и чаще всего ты с кем-то уходил. Ты бы никогда не изменил своему жениху, верно? Я на миллион процентов уверен, что ты никогда бы не сделал чего-то подобного, но, очевидно, я знаю тебя не так хорошо, как думал. Гарри закрыл глаза, морщась. — Я бы никогда не изменил Луи… но у нас не свободные отношения. — Хоть Луи и сказал, что они могли бы так сказать, когда поженятся, но Найл был прав. Гарри действительно сказал ему, что он никогда бы так не поступил, потому что это правда. Найл на мгновение замолчал. — Ну, не думаю, что ты приводил случайных омег к себе домой, чтобы поболтать, чувак. Так объясни мне, о чем, блять, ты говоришь. Он сделал глубокий вдох. Луи точно убьет его, если узнает, но Гарри должен был это сделать. — Найл, это неправда. — Что? — переспросил Найл, сбитый с толку. — Наши отношения, — повторил Гарри, проводя рукой по лицу. — Помолвка. Луи и я женимся не по любви, — продолжил он объяснять Найлу всю безумную ситуацию. — Ты не можешь, повторяю, не можешь никому рассказать об этом, — яростно закончил он. — Я уже рискую, просто рассказывая тебе это, но, по крайней мере, ты сможешь подтвердить наши отношения сотруднику иммиграционной службы, которому поручено наше дело. — Я… какого хрена, Гарри, — прошипел Найл. — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь. — Я не шучу, — хмыкнул Гарри. — Ты… ты согласился выйти замуж за своего начальника ради повышения… — медленно сказал Найл, пытаясь все переварить. — Что-то вроде того. — Он прикусил губу. — Ладно, это честно, — одобрительно сказал Найл. — Но… Господи, Эйч. Что, если вас, ребята, поймают? — Не поймают, — твердо заявил Гарри, подавляя крошечные поползновения страха. Найл вздохнул в трубку. — Боже, теперь все складывается. Каким же идиотом нужно было быть, чтобы подумать, что ты когда-нибудь будешь встречаться с Луи по-настоящему. — Он засмеялся, и Гарри прикусил губу. — Я удивлен, что ты можешь притворяться, что терпишь его. Он же хуже всех. — Ну, — протянул Гарри, удивляя Найла, но еще и самого себя. — Он не так уж плох. Он услышал вздох на другом конце провода. — Что… прости? — Луи не так уж плох, — повторил Гарри, не зная, почему его так задели слова беты. В конце концов, он знал, почему Найл так сказал. Он и сам так думал долгое время. А потом все изменилось. — Гарри, — медленно произнес Найл. — Ты в порядке? Потому что ты не можешь пытаться сказать мне, что Луи Томлинсон не совсем ужасен… верно? — Я в порядке, — перебил его Гарри, слегка раздраженный. — И я серьезно. Луи не так плох, как мы думали. Он… он хороший. Даже может быть милым. В нем есть нечто большее, чем то, что мы видели, Найл. Например, прямо сейчас он сидит в гостиной, позволяя бабуле научить его вязать, а утром он пел вместе с ней, хоть и не верит во все эти духовные штучки. Вчера он отправился со мной в поход, хотя терпеть не может все, что связано с открытым воздухом, и ему понравилось. Он согласился выйти за меня в субботу только для того, чтобы порадовать моих маму и бабушку. — Он замолчал. — Я понял, — сказал Найл минуту спустя, и что-то в его голосе изменилось. — Послушай, я не отрицаю, что Луи просто так усложнял нашу жизнь все три года, — сказал Гарри, не зная, как сформулировать и охватить все, что он узнал и увидел на прошлой неделе. Вау, всего неделя. — Мы говорили и… это как бы немного открыло мне глаза на то, почему Луи такой, какой он есть. Не знаю, Найл. Может быть, я сошел с ума. — Ты кто угодно, Гарри Стайлс, — со вздохом сказал Найл, — но точно не сумасшедший. Ну, во всяком случае, большую часть времени. — Спасибо, друг, — ответил Гарри. Было приятно услышать бету спустя столько времени. — Но, подожди, ты сказал, что в субботу выходишь замуж, — недоверчиво воскликнул Найл. — Черт, да, забыл сказать, — пробормотал Гарри, проводя рукой по волосам. — Мама хочет, чтобы мы поженились здесь, в ангаре, как это сделали они с папой. — И тебя все устраивает? — спросил Найл. — Тебе правда нормально? — Я… я не знаю, — признался Гарри. Он не мог начать разбираться во всех эмоциях и чувствах, которые он испытал с тех пор, как они прибыли в Ситку, все перемешалось. Он глубоко вздохнул. — Слушай, мне нужно идти. Я еще раз извиняюсь за то, что не сказал тебе, но спасибо, что выслушал. И, пожалуйста, никому не говори. — Эйч, я не скажу, обещаю, — заверил его Найл, смягчаясь. — Не могу поверить, что ты вернешься в Нью-Йорк женатым мужчиной. Гарри тупо моргнул, уставившись в стену. — Да, я тоже, — они попрощались, и Гарри повесил трубку, снова чувствуя себя разбитым. Время для пробежки, подумал он. Несколько часов спустя, после ужина, его матери пришло в голову, что они всей семьей должны посмотреть фильм на старом проекторе на улице. Поэтому, Гарри сидел на качелях во дворе рядом с Луи, в то время как на экране перед ними играла «Касабланка». Любимый фильм отца, и, конечно же, альфа настоял, чтобы сегодня вечером они посмотрели именно его, хотя все — кроме Луи — смотрели его сотню раз. Луи признался, что никогда его не видел, но, похоже, он не обращал особого внимания на экран, сонно моргая. Так что неудивительно, что он заснул примерно на середине, но Гарри напрягся, когда голова омеги опустилась ему на плечо, а розовые губы приоткрылись. Гарри понял, что фильм он почти не смотрел. Несмотря на все его усилия, его взгляд неизменно каждые несколько минут возвращался к спящему лицу Луи, испытывая смесь разочарования и неловкости каждый раз, когда ему приходилось отдергивать себя и смотреть фильм. Он хотел было отодвинуть омегу, но мысль о том, чтобы потревожить его, когда у него такое умиротворенное выражение лица, разрывала Гарри изнутри. Не успел он принять окончательное решение, как их заметила его мама. — Ох, только взгляните на них, — умиленно проворковала она, пихнув бабулю локтем, чтобы она тоже посмотрела. Они так умиленно вздыхала, будто он и Луи — самые милые существа на Земле, и Джонатан шикнул на них, не отрываясь от фильма. Что ж, теперь Гарри и правда не мог отодвинуть Луи. Он опустил взгляд на лицо омеги, обводя глазами изгиб его носа-пуговки и мягкую линию ресниц. В конце концов он мог только смириться. Ох, он так осторожно поднял руку, чтобы погладить мягкие волосы Луи, притягивая его ближе к себе. Он продолжил поглаживать его чисто автоматически. Это произошло примерно через десять минут. Он все еще игрался с волосами Луи, когда тихий, нежный звук заставил его замереть на месте. Это продолжилось, и Гарри с удивлением понял, что он исходил от Луи — откуда-то внутри него. У него бешено забилось сердце. Омега мурлыкал. Мурлыканье омеги не было чем-то необычным, но это явление возникало только тогда, когда омега чувствовал себя в полной безопасности. Обычно это происходило только в присутствии альфа-партнера — кого-то, кому они полностью доверяли. Чтобы Луи мурлыкал от прикосновений Гарри… Внутри него расцвело странное чувство, сжимающее сердце, а затем распространилось по всему телу. У него руки чесались притянуть Луи ближе — подхватить его на руки и унести подальше от всех остальных, где только Гарри мог бы видеть и, что более важно, слышать его. Когда его мама осторожно позвала его, он почти рыкнул на нее. Он был в шоке от самого себя, когда этот звук соскользнул с его губ. — Гарри, — повторила Мелани с явным беспокойством в голосе. — Ты в порядке, милый? Ты сейчас выделяешь довольно сильные феромоны. Смутившись, Гарри пожелал, чтобы его альфа перестал обнюхивать пространство, как одержимый, и кивнул. — Я, эм, отнесу Луи в постель. А вы дальше смотрите. Он осторожно обхватил Луи одной рукой за талию, а другой подхватил под коленями. Омега размяк в его хватке, когда он поднял его и прижал к груди. Гарри двигался медленно, держа омегу с особой осторожностью, когда вошел в дом и понес наверх. Он вздрогнул, когда омега бессознательно уткнулся носом в его рубашку, тихо посапывая. У него бешено колотилось сердце, и Гарри заставил себя идти дальше. Когда он, наконец, добрался до спальни, удары сердца набатом отдавались в ушах. Луи не двинулся, когда Гарри опустил его на кровать, лишь слегка хмурясь. Гарри сделал шаг назад, и Луи заскулил. Замерев, Гарри посмотрел на лицо омеги, на случай, если тот проснулся. Но тот будто застрял между сном и бодрствованием, действуя только на чистом инстинкте. Гарри сделал еще шаг назад, и с губ Луи сорвался еще один скулеж, как будто он чувствовал, как Гарри отходил. Возможно, он мог унюхать это. — Ромашка, — пробормотал Гарри, нерешительно поднимая руку, чтобы погладить Луи по щеке. — Омега. Луи откликнулся на его прикосновение, снова мурлыкая. Он выглядел таким умиротворенным и уязвимым с приоткрытыми губами и волосами, спадающими ему на глаза. Гарри нахмурился, мягко проводя костяшками пальцев по изгибу щеки Луи. Он знал, что нужно остановиться. Ему нужно было просто накрыть Луи одеялом, а затем вернуться на свое подобие кровати на полу. Только вот… его альфа не хотел, чтобы он это делал. В голове пронеслись воспоминания, как он несколько дней назад нашел Луи дрожащим под слоем одеял. Он посмотрел на Луи — на то, как тот повернулся к Гарри, как будто бессознательно искал его. Осознание поразило его, как нож в живот. Его рот приоткрылся, когда он вспомнил, как признался, что не спал с альфой четыре года. Как он был «слишком занят», и что это ему не важно. Он вспомнил, как на днях в ванной увидел невзрачный пузырек с таблетками, и то, что он сказал в воскресенье. Иногда такое случается. Мне просто нужны мои таблетки. Ему в грудь будто вонзили кол. Той ночью Луи был близок к дропу. Резко все сложилось, как пазл, но раньше он просто не мог этого понять. На самом деле он никогда не видел омегу в дропе. Осознание того, в какой опасности был Луи той ночью, разрывало его альфу. — Боже, у тебя сенсорная депривация? — прошептал он, поглаживая большим пальцем изгиб щеки Луи. Сейчас омега не мог ответить, но Гарри был уверен в своей правоте. Ну, это имело смысл. Он думал о том, как всю неделю омега реагировал даже на самые незначительные прикосновения. Как он сразу расслаблялся, когда Гарри обнимал его за талию или брал за руку. Омега Луи явно не привык к такому уровню альфа-присутствия или феромонов. Эти лекарства, должно быть, своего рода стимуляторы — что-то, что обеспечивало необходимые добавки альфа-феромонов и предотвращало дропы. — Луи, — пробормотал он, неохотно убирая руку со щеки омеги, чтобы погладить его по плечу, стараясь разбудить омегу как можно мягче. — Луи, можно я… — он замолчал, не зная, что и спросить. — Останься, — это вышло так тихо, что Гарри, наверное и не заметил, если бы это был кто-то другой. Но это был омега, голос которого он идеально запомнил после трех лет внимания его просьбам. Секунду спустя Луи взял все в свои руки — в буквальном смысле. Он сжал в кулаке ткань куртки Гарри и потянул его к кровати. И Гарри не стал его останавливать, подчиняясь ему, словно в трансе. Он скинул обувь и скользнул рядом с Луи, поворачиваясь на бок и резко вдыхая, когда Луи с тихим вздохом устроился в его объятиях. Гарри натянул на них одеяло, а затем осторожно обнял омегу за талию, прижимая его к себе. Он заснул, вдыхая густой запах жимолости и карамели.+
— Знаешь, — произнес чей-то голос, проникая в уши Луи, как сладкий мёд. Этот кто-то был теплый. Это было первым, что он заметил. Он лежал и чувствовал только тепло и удовлетворение, зарываясь носом в подушку. Пахло просто божественно. — Я был прав насчет коалы, — продолжил голос, глубокий и нежный… и до боли знакомый. Луи замер, все сразу прояснилось. Во-первых, он лежал в постели. Во-вторых, Гарри Стайлс лежал в той же самой постели. В третьих, Луи утыкался носом не в подушку — он уткнулся носом в грудь альфы, его древесный аромат напрочь пропитал его. И в-четвертых, Луи с ужасом осознал, что он крепко обнимал Гарри за плечи, а ногами он обхватил одну из ног альфы. Он практически вцепляется в меня, как коала. Это восхитительно. — О боже, — сказал Луи, отпуская альфу и отодвигаясь назад так быстро, как только возможно. — О Боже мой, мне так жаль. — Лу… — Это так неловко, — протянул, закрывая лицо руками. К нему медленно вернулись воспоминания — как Гарри отнес его в постель, и он заскулил, когда альфа попытался уйти. Как он потом умолял его остаться. — Не могу поверить, что я… Боже, мне так жаль, Гарри. На плечо ему опустилась рука, теплая и слегка шершавая. — Луи, — ласково сказал Гарри. — Все в порядке. — Но… — Омега, — предупреждающе начал Гарри, и Луи застыл на месте. — Расслабься. Он сделал несколько глубоких вдохов. — Я заставил тебя спать со мной всю ночь, — выпалил он мгновение спустя, не в силах сдержаться. — Не правда, — терпеливо ответил Гарри. — Ты попросил. Я согласился. Вот и все. Мне было совсем не трудно — наконец-то снова выспаться в нормальной постели. Кровать, точно. Вот почему Гарри согласился подшутить над ним, подумал Луи. — Что ж, тогда спасибо, — неловко пробормотал Томлинсон. — Луи, — тихо сказал Гарри. — Да? — У тебя сенсорная депривация? — прямо спросил альфа. — В ту ночь… у тебя почти был дроп? — Я… да, — выпалил Луи, не в силах солгать или уклониться, когда Гарри так пристально смотрел на него. — Да. У меня и генетическая, и, эм, — он смущенно посмотрел на свои колени, — развитая. Для этого я каждый день принимаю стимуляторы. — Хорошо, — сказал Гарри, а затем откашлялся. — То, что я прикасаюсь к тебе, помогает тебе или ухудшает ситуацию? Застигнутый врасплох, Луи повернулся к нему. — Эм, это… это помогает, — застенчиво признался он. — И ты хочешь, чтобы я продолжал прикасаться к тебе? — спросил Гарри. Его голос был мягким и нежным, а взгляд ласковым, когда он смотрел на Луи. — Я… я не буду возражать, — сказал Луи, потому что не мог заставить себя произнести «Я хочу, чтобы ты делал это» вслух. Кажется, Гарри и так все понял, потому как кивнул. — Помнишь, как ты сказал, что, возможно, хотел бы научиться готовить? — спросил он, плавно меняя тему. Благодарный, Луи позволил себе полностью расслабиться. — Да, а что? — Как насчет того, чтобы вернуть должок и удивить маму и бабушку блинчиками на завтрак? — пробормотал Гарри, улыбаясь. — Мы сделаем из тебя шеф-повара, я точно знаю. — Ладно, давай, — сказал Луи, вставая. Он проигнорировал то, что они с Гарри, одновременно вылезающие из постели, казались самой естественной вещью на свете. Прошло несколько часов, когда они, наконец, отправились в город. Луи взял Гарри за руку, сходя с катера на причал, когда до него дошло, что он совсем не чувствовал тошноты во время поездки сюда. — Меня наконец не тошнит, — с тоской сказал он. — В следующий раз мы научим тебя плавать, — пошутил Гарри, подталкивая его в бок своим. — Посмотрим, — ответил Луи, сердце которого немного дрогнуло от того, что альфа использовал слова «в следующий раз». Это подразумевало после… в будущем. Он сел на ту же скамейку, что и вчера, достал свой ноутбук и приступил к работе. Ему потребовалось около получаса, чтобы понять, что он просто… не мог сосредоточиться. Не то, чтобы это было впервые. Бывали дни, когда ему казалось, что он был в миллионе разных мест одновременно, и точно не там, где ему нужно было находиться, или когда он чувствовал себя нервным или рассеянным, чтобы сосредоточиться. В такие моменты Луи всегда откладывал дела и пытался заняться чем-то другим, прежде чем вернуться к своей задаче со свежей головой. Закрыв крышку ноутбука, Луи огляделся по сторонам, задаваясь вопросом, не далеко ли ушел альфа. Может быть, они могли бы сделать что-нибудь вместе — пойти во вчерашний аркадный центр и действительно попытаться что-то выиграть. Или, может быть, прогуляться у воды. Он лихорадочно перебирал возможности, собирая свои вещи и начав идти, ища взглядом альфу. Он побрел по улице, замечая маленькую школу за ней — начальную школу, в которую ходил Гарри. Луи подошел немного ближе, улыбаясь всем этим меловым рисункам на тротуаре перед школой. Его взгляд скользнул по пустому школьному двору, и он чуть не ахнул, когда заметил знакомую широкую фигуру, стоящую у одной из парт. Гарри засунул руки в карманы, и Луи понял, что он с кем-то разговаривал. Он увидел этого «кого-то» мгновением позже, когда Гарри отошел в сторону, и Луи сразу же заметил знакомую копну светлых волос. Гарри говорил с Клэр. Луи охватило странное чувство, он стоял как вкопанный, не в силах отвести взгляд от пары. Пара — вот как они выглядели. Ее голова склонилась к его, и его тело было обращено к ней. Она улыбалась, Луи мог заметить это даже отсюда. Гарри, наверное, тоже улыбался. Внутри него что-то увяло, и он не знал, что именно. Конечно, Клэр учительница — это карьера, которая идеально подходила игривой и милой омеге. Она, несомненно, прекрасно ладила с детьми, и, вероятно, отлично готовила и ходила в походы. У Луи закралось подозрение, что ее никогда в жизни не называли фригидной. Он смотрел, как Гарри разговаривал с ней, они оба выглядели так, словно были в своем маленьком пузыре, отделенном от остального мира. Интересно, любил ли ее альфа даже после стольких лет? Любила ли она его в ответ? Внезапно почувствовав тошноту, Луи повернулся спиной к школе. Он пошел обратно к скамейке, прижимая к груди холщовую сумку с надписью «Милый Дом, Ситка» и борясь со жжением в глазах. Когда он вернулся к скамейке, практически рухнул на нее, подтягивая колени к груди. Он чувствовал себя не пришвартованным, как будто нити, из которых он состоял, распутывались, уходя в небытие. Он думал… он сам не знал, о чем он думал. Все, что он знал, — что какая-то его часть ощущалась сырой и нежной. Как будто из него что-то вытащили. Он глубоко вздохнул, желая, чтобы напряжение в горле спало и прекратилось покалывание в глазах. Это просто сделка, подумал он. Это всегда было и будет сделкой. Когда Гарри наконец вернулся, чтобы проверить, как он, Луи был занят тем, что яростно печатал на своем ноутбуке. Он с головой ушел в редактирование последних страниц, на сетчатке отпечатались черные строчки, когда он, щурясь, смотрел на яркий экран. Алиссия плохо поработала, сделал он мысленную пометку. — Мне вернуться еще через полчасика? — спросил Гарри. Его голос звучал совершенно беспечно и буднично, руки все еще засунуты в карманы. Луи посмотрел на альфу, встречаясь с ним взглядом. Они молча смотрели друг на друга, и Луи боролся с желанием съежиться под его пристальным взглядом. На Клэр он также смотрел? Готов поспорить, омега не вздрагивала, когда к ней прикасался альфа, как Луи. Что она точно знала, как взаимодействовать с семьей и самим Гарри. Он отвернулся, глядя вниз на свой ноутбук. Он осторожно закрыл его, вставая. — Нет, я все. Он молчал, пока они шли обратно к Мейн-стрит, обеими руками вцепившись в ремень своей сумки и уставившись себе под ноги. Если Гарри и заметил, что что-то не так, он ничего не сказал. Его молчание раздражало Луи больше всего, заставляя добиться от него любой реакции — хорошей или плохой. — Э-э, я видел, как ты разговаривал с Клэр, — пробормотал Луи. — Правда? — удивленно переспросил Гарри. — Да, сделал небольшой перерыв в редактировании и прогулялся, — неопределенно ответил Луи, теребя края рукавов своего свитера. На нем был розовый, который, по словам Мелани, ему «очень шел». В нем он чувствовал себя очень красивым, когда утром смотрел на свое отражение в зеркале, но сейчас он казался ему странным и незнакомым. Возможно, на Клэр он бы смотрелся лучше, подумал он, а затем внутренне поежился. Он не знал, что с ним было не так — что это за маленький комок горечи, сжимающий его сердце, как тиски, будто заставляющий его исчезнуть. — Она отлично выглядит, — сказал он, не задумываясь. — Да, и правда, — согласился Гарри, в его голосе послышалась легкая нотка замешательства. Луи нервно сглотнул, в горле пересохло. Он не оторвал взгляд от земли. — Наверное, здорово снова встретиться и поболтать, да? — он понятия не имел, почему все еще не заткнулся — почему он так настойчиво раздирал рану. — Да, я был очень рад увидеть ее, — ответил Гарри, прочищая горло. — Прошло столько лет. Прежде чем Луи успел открыть рот и сделать все еще хуже, раздался знакомый голос. — О Боже, вот они. Луи! Он поднял взгляд и увидел Мелани и бабулю, спешащих к ним с одинаковыми широкими улыбками. — Что вы здесь делаете? — спросил Гарри. — Нам нужен Луи, — сказала Мелани, улыбаясь ему. — Нам придется его похитить у тебя, — поддразнила бабуля, и Гарри притворно надул губы. — Это омежьи штучки, — шутливо пояснила Мелани. — Тебе не понравится. — О, эм, — протянул Луи, не в силах сопротивляться, когда Мелани и бабуля взяли его за руки и повели прочь. Он оглянулся на Гарри, который тем временем сдерживал веселую ухмылку. Его глаза блестели и были устремлены на Луи. У него в груди бешено колотилось сердце, Луи резко повернулся вперед, позволяя двум болтающим омегам увести его подальше от альфы и его нежного взгляда.+
Луи понятия не имел, для чего Мелани и бабуля забрали его, но когда они пришли в «Бутик Марселины», он все понял. Это было единственное предприятие, принадлежащее Стайлсам, на вывеске которого не значилась их фамилия — название магазина осталось неизменным с тех пор, как Марселин Стайлс, также известная как прабабушка, начала свой бизнес много лет назад. Он молча вошел внутрь, пробегая глазами по разным цветам и узорам ткани. Он молчал, когда бабуля протянула ему белое шелковое платье, подзывая его в примерочную. Он молчал, стаскивая с себя джинсы, свитер и рубашку, бережно беря в руки платье и с благоговением изучая детали лифа. Оно было абсолютно великолепно, и Луи чувствовал, что держит в руках настоящее сокровище, когда прижал его к своему телу и вдохнул запах старины. — Все хорошо, милый? — крикнула Мелани из-за двери. — Э-э, да, — сказал Луи, надеясь, что омега не услышала легкую дрожь в его голосе. Он заставил себя надеть платье, просовывая руки в рукава, а затем шагая в подол. Марселин явно была выше среднестатистической омеги, несколько сантиметров юбки волочились по полу. Он решил не смотреть в зеркало, вместо этого снова выходя в магазин. Мелани и бабуля обе ахнули, увидев его. — Ох, ты выглядишь сногсшибательно, — пробормотала Мелани. — Красиво, — вторила ей бабуля. Засмущавшись под их пристальными взглядами, Луи принялся теребить рукава, которые закрывали его пальцы. — Вы уверены, что хотите переделать его в комбинезон? — пробормотал он. — Это такое милое платье, и оно так долго принадлежало вашей семье. — Марселин всегда верила в эволюцию моды, — задумчиво сказала бабуля. — Она была бы счастлива, что мы перенесем ее платье из двадцатых годов прошлого века в двадцать первый век и персонализируем его для нового поколения омег Стайлсов. — И, к счастью для нас, бабуля — лучшая портниха на Юго-востоке Аляски и всегда может перешить его обратно, — с гордостью сказала Мелани. — О, да брось, — отмахнулась бабуля, подходя к Луи, чтобы проверить посадку. — Не волнуйся, милый. Мы сделаем его идеальным. Мелани, помоги мне с булавками, ладно? — Гарри сойдет с ума, когда увидит тебя, — сказала Мелани, приходя на помощь, и Луи посмотрел вниз с бешено колотящимся в груди сердцем. Омега прочистил горло. — Я подумала… может быть, мы могли бы приехать к вам на праздники зимой, — осторожно произнесла она, в ее голосе слышалась надежда. Луи не знал, что заставило его сказать то, что он сказал дальше — все, о чем он мог думать, — это о том, как Мелани была счастлива всю эту неделю, увидев своего сына, вернувшегося домой после стольких лет. — Или мы могли бы прилететь к вам, — ответил он. Мелани практически застыла на месте. — Это… это было бы чудесно, — сказала она дрожащим голосом. Луи заметил, как ее глаза наполнились слезами, у него сердце сжалось в груди. — Прости, я… — Она шмыгнула носом, вытирая глаза. — Милая, налей себе чашечку чая, — мягко сказала бабуля, похлопывая Луи по руке. — Я тут закончу. Кивнув, Мелани улыбнулась ему, прежде чем уйти. — Ты только что сделал ее очень счастливой, — тихо произнесла бабуля. Она сжала его руку. — И меня тоже. Луи неуверенно улыбнулся. Он представил, каким бы могло быть Рождество в доме Стайлс — у него было такое чувство, что Мелани и бабуля любили выкладываться по полной. Ему никогда не нравились праздники, несмотря на то, что его день рождения тоже приходится на это время. С другой стороны, он давно не радовался и своим дням рождения. Они просто служили напоминанием, что прошел еще один год. И не было ничего особенного, ему даже не с кем было провести этот день. Он подумал… он подумал, что было бы неплохо провести каникулы с семьей Гарри. Гарри, конечно, был бы рад, но, возможно, его беспокоило бы присутствие там Луи. Возможно, ему следовало спросить, прежде чем предлагать. Внезапно пожалев о своих словах, Луи решил впредь вести себя тихо. Бабуля, полностью переключившаяся в режим портного, была слишком сосредоточена на платье, чтобы заметить это. К тому времени, как платье на Луи практически полностью состояло из булавок, а бабуля снимала мерки для будущей брючной части наряда, у Луи все затекло, так долго он стоял. — Еще один штришок и готово, — сказала бабуля, на мгновение исчезая из поля зрения и возвращаясь с золотым ожерельем. Она надела его на него, на ее губах расцвела улыбка. — Мой Томми подарил его мне перед тем, как уйти на войну. Ошеломленный, Луи осторожно дотронулся до голубого камешка, изучая его. У него в горле встал неприятный ком. — Элис, оно прекрасно, но я не… — Я не закончила, — поддразнила его бабуля. — Знаешь, мы были совсем не парой. — Правда? — с любопытством спросил Луи. Та кивнула. — Мы выросли вместе и никогда не ладили. Он был последним человеком, за которого бы я вышла замуж. Но он был рядом со мной, когда умер мой отец, а моя мать — прабабушка — была слишком поглощена собственным горем, чтобы заботиться обо мне. Он был рядом со мной, когда я чувствовала себя самой одинокой. — Она вздохнула. — Но, ох, разве мы спорили? Когда его призвали в армию, он подарил мне это ожерелье, а потом набрался наглости порвать со мной. Сказал, что он может умереть завтра, и это того не стоит. Что мы должны с любовью оглядываться на наши совместные дни, а затем двигаться дальше. — А что потом? — тихо спросил Луи. — Знаешь, я была очень похожа на тебя, — пробормотала бабуля, а сердце Луи замерло. — Жестокой. Упрямой. Точно знала, чего хочу, и всегда это получала. — Бабуля бросила на него понимающий взгляд. Луи сглотнул, будто его приклеили на месте. — Я бы не приняла отказа, — продолжила бабуля. — Я написала ему, даже когда он не ответил, и рассказала о том, как будет выглядеть наша свадьба. Мы поженились через неделю после того, как он вернулся, и мы были так счастливы. — Хорошая история, — немного дрожащим голосом ответил Луи. — Ну, и теперь я хочу, чтобы оно было у тебя, — ласково сказала бабуля, указывая на зеркало. — Смотри, оно даже подходит к твоим глазам. Он повернулся, чтобы посмотреть на свое отражение. Платье было сплошным месивом из булавок, а волосы немного растрепались из-за того, что он переодевался. Несмотря на это, Луи все еще чувствовал себя… красивым, стоя здесь. Он повернул камешек на ожерелье, отмечая, что камень и правда подходил к его глазам. Его взгляд упал на обручальное кольцо — еще одна бесценная реликвия Стайлсов, имеющая свою историю и особую ценность. — Я не могу его принять, — выпалил он. Он этого не заслуживал. — Ожерелья нужны, чтобы их носили, — сказала бабуля, почти поддразнивая. — Но оно… слишком особенное, — беспомощно выдавил Луи, качая головой. — Вы должны оставить его у себя. Для настоящего омеги Гарри, подумал он. — Чепуха. Даже слышать не хочу, — яростно сказала бабуля. — Бабушки любят дарить вещи своим внукам. Это заставляет нас чувствовать, что мы все еще будем частью вашей жизни, даже после того, как уйдем. Прими его, пожалуйста. Ее слова поразили Луи в самое сердце. Он открыл было рот, но снова закрыл его, он слегка подрагивал. Бабуля… она говорила так, будто он был ее родным внуком — как будто она хотела быть частью его жизни. На самом деле, и она, и Мелани всю эту неделю вели себя так, будто хотели, чтобы он был частью их семьи в качестве пары Гарри. Только вот Луи Гарри не пара, и никогда ею не станут. Луи — самозванец, который заключил с Гарри фиктивную помолвку и вторгся в дом и жизнь семьи Стайлс. Он не часть их семьи. Этого просто не могло случиться. Так или иначе, все это закончится, и Луи снова останется один. — Ты в порядке, мой дорогой? — тихо спросила бабуля с беспокойством в голосе. Луи понял, что пугающе замер, и что еще хуже — у него слезились глаза. Он поспешно сделал глубокий вдох, желая, чтобы слезы исчезли. Он изо всех сил постарался улыбнуться, но улыбка вышла такой же хрупкой, как и его сердце. Бабуля все еще смотрела на него с такой добротой и заботой, и это разрывало его сердце. Перестаньте так на меня смотреть, я этого не заслуживаю, думал он. Какая-то часть его просто хотела сказать это — раскрыть правду о их с Гарри помолвке и наблюдать, как все рушится. Эта его часть была опутана чувством вины. Именно это он чувствовал всю неделю. Это отвратительное чувство жжения в груди всякий раз, когда Мелани или бабуля улыбались ему или когда он смотрел на кольцо у себя на пальце. Это терзало его, разъедало изнутри. И все же он не произнес ни слова. Он покачал головой в ответ на вопросительный взгляд бабули, на кончике языка вертелась правда, но губы были упрямо сжаты. Сейчас он просто не мог сдаться. Он не мог вернуться в Лондон. И может быть, только может быть, Луи не сможет вынести потери тепла, которым был одарен всю эту неделю. Он не сможет вынести потери улыбок и доброты Мелани, бабули и других родственников Гарри. Часть его хотела наслаждаться каждой порцией их внимания и признания до самого конца их сделки. Это было так эгоистично, но Луи ничего не мог поделать. — Не знаю, хватит ли времени платье ушить, — слабо пробормотал он. Лицо бабули смягчилось. — Не беспокойся об этом, милый. Ты будешь прекрасно выглядеть. — Хорошо, — выдохнул Луи. — Теперь давай избавим тебя от этих булавок, — сказала бабуля, сжимая его плечо. — Уверена, Гарри тебя уже заждался. Он попытался улыбнуться, чувствуя, как все эти нити распутывались быстрее, чем прежде.+
Гарри только задремал, растянувшись на солнышке на катере, когда Луи стремительно спустился с причала. Он выглядел измотанным и расстроенным, и это только подтвердило мысль Гарри о том, что что-то случилось. Решив, что в его интересах не упоминать об этом, Гарри прочистил горло. — Запрыгивай, — сказал он. Он протянул руку и помог Луи забраться в катер, а затем направился к задней части суда, чтобы отвязать канат от кнехты. — Катер отшвартован, — отрапортировал он как раз в тот момент, когда лодка внезапно рванула вперед. Глаза Гарри расширились, он едва не свалился за борт. Он повернулся и увидел Луи за штурвалом. — Какого хрена ты делаешь? — воскликнул он, шатаясь, направляясь к нему. Они неслись через гавань, вода расходилась перед носом катера. Он схватился за край лобового стекла и вернулся, чтобы рявкнуть на омегу, который, кажется, был не от мира сего. — Луи, что, черт возьми, происходит? — рявкнул он, пытаясь перекричать рев двигателя. — Здесь просто слишком много — слишком много шума и людей. Мне нужно сбежать от всех, — пробормотал Луи. — Что случилось? — спросил Гарри, обеспокоенный тем, что Луи, у которого не было абсолютно никакого опыта, был за штурвалом скоростного катера, несущегося в открытое море. Ему не нравилось, как побледнело лицо Луи и как до побеления он сжимал пальцами штурвал. — Ничего! — крикнул Луи. — Просто… помолчи, пожалуйста. Гарри прикусил губу, разрываясь между желанием узнать, что случилось, и желанием оставить явно расстроенного омегу в покое. Он дождался, пока они покинули гавань и земля осталась далеко позади, прежде чем снова спросить. — Может, теперь расскажешь, что происходит? Луи не подал никаких признаков того, что услышал его, уставившись прямо перед собой. Он придвинулся ближе. — Луи, — потребовал он. — Я забыл, ясно? — резко сказал Луи. — Забыл что? — крикнул Гарри, сразу же задаваясь вопросом, не забыл ли Луи что-нибудь, связанное с работой. Это было бы чрезвычайно необычное, но и не совсем невозможное событие, и драматизм Луи довольно хорошо совпадал с тем, как он отреагировал бы на это событие. Омега издал звук разочарования, а затем выпалил то, чего Гарри никак не ожидал. — Я забыл, каково это — иметь семью! Застигнутый врасплох, Гарри не успел переварить услышанное, прежде чем Луи продолжил. — Я с шестнадцати лет один, — отчаянно сказал он. — Ты знаешь это? Я был один сколько себя помню. И я забыл, каково это — когда все тебя любят и хотят, чтобы ты был рядом. У Гарри что-то треснуло в сердце, когда омега продолжил почти со слезами на глазах. — Люди, которые приносят завтрак и просят приехать на праздники, а я говорю: «Давайте лучше вы к нам», хотя я проводил каждое Рождество и день рождения в одиночестве последние десять лет, — сказал Луи, всхлипывая, и Гарри боролся с желанием прижать его к себе, в объятия, у него разбивалось сердце. — И… и все комплименты, и объятия, и украшения — это чертово кольцо и то ожерелье, которое бабуле подарил ее муж. — Луи, — отчаянно крикнул Гарри, чувствуя, что ему хотелось пробить в чем-нибудь дыру, когда омега начал дрожать. — Я забыл, каково это, — в панике сказал Луи. — И все было нормально. Со мной было все в порядке, но теперь происходит все это, и все это вернулось. У меня так давно не было ничего подобного, но у тебя все это есть, Гарри. Люди, которые любят тебя и заботятся о тебе, и безумно скучают по тебе, когда ты в Нью-Йорке. У тебя все это есть, и Клэр вот под боком, а я только все порчу. — Ничего ты не портишь, — крикнул Гарри, на мгновение сбитый с толку упоминанием своей бывшей девушки. — Луи, послушай меня. Я сам согласился на это, помнишь? — Твоя семья любит тебя, — выдохнул Луи. — Ты в курсе? — Да, как ни странно, я знаю, — нетерпеливо сказал Гарри, глядя вперед и резко втягивая носом воздух, заметив буй, который слишком внезапно появился у них на пути. — Луи, дай мне штурвал, ладно? Мы можем поговорить об этом, когда вернемся на сушу. — И все же готов их огорчить? — истерично продолжил Луи. — Они будут убиты горем, Гарри. — Они ничего не узнают. Ты сам это сказал, — возразил Гарри, паника росла по мере того, как красный буй был все ближе и ближе. — Луи, дай… — Но что, если они узнают? Что, если твоя мать узнает? Она будет опустошена, — сказал Луи. Затем он ахнул, резко отпуская руль. Ругаясь, Гарри бросился, чтобы поймать штурвал. — Господи, мы же на воде, так нельзя! — сердито крикнул он. — О Боже, что, если бабуля узнает? — запаниковал Луи у него за спиной высоким голосом. — Если бабуля узнает, у нее просто будет инфаркт, а потом она умрет! Гарри поднял голову, внутри него вспыхнула паника, когда он понял, что они плыли прямо на этот буй. — Держись! — крикнул он, хватаясь за штурвал и резко сворачивая влево, чуть не потеряв при этом равновесие. Когда лодке удалось вырулить, его злость вернулась в десятикратном объеме. — Какого хрена, Луи. Я не могу поверить, что должен это говорить, но угнать катер — не лучший способ выразить свои растрепанные чувства. Я знаю, ты расстроен, и мне жаль… мне действительно жаль. Мы можем поговорить на берегу, хорошо? — Он тяжело дышал, тело был напряжено, челюсть сжата. Луи не отвечал. — О, здорово, ты вдруг решил замолчать. Лу… Он посмотрел налево, сердце ушло в пятки, когда он понял, что омеги там не было. Он оглянулся назад, замешательство сменилось паникой, когда омеги не было в лодке вообще. — Гарри! — крик раздался далеко позади него, и он в ужасе посмотрел на океан. Луи… Луи был в воде. Луи был в воде, размахивая руками и ногами. Страх, как медленный яд, распространялся по телу Гарри. Луи был в воде, а Луи не умел плавать. Нет, подумал он. Нет, нет… — Луи, — закричал он, собравшись с духом и крутанув штурвал, и снова развернул лодку, устремляясь обратно к бую вдалеке. Он был примерно в пятидесяти метрах от него, и все, о чем он мог думать, — это то, что это было слишком далеко. — Луи, не прекращай двигаться! — заорал он во всю глотку, альфа вцепился в его внутренности. — Я иду! Следующая минута, возможно, была самой длинной в его жизни, все тело парализовал страх, когда он смотрел на барахтающееся тело Луи. Была одна ужасающая секунда, когда голова омеги опустилась под воду, и Гарри почти без раздумий бросился за ним с движущейся лодки, но затем Луи снова вынырнул, задыхаясь и откашливаясь. — Луи, — закричал он, когда оказался на достаточно близком расстоянии, заглушая мотор, чтобы лодка могла замедлиться. Он оказался в нескольких метрах от Луи, точно повернув лодку так, чтобы не подвергать его опасности. Омега был близко, но недостаточно, чтобы дотянуться до него. Он нащупал кольцевой буй, который они держали на борту под водительским сиденьем на всякий случай, и бросил его в воду. Он приземлился в паре футов от омеги. — Луи, хватайся за буёк. — Не могу, — заикался Луи, все еще отчаянно барахтаясь в воде в попытке удержаться на плаву. — Гарри, я не могу, — его голос звучал так испуганно, и это разрывало Гарри изнутри. — Ромашка, — спокойно сказал Гарри, пытаясь скрыть отчаяние в своем голосе. Он уже видел, как омега начал уставать, движения рук и ног замедлились. — С тобой все будет хорошо, я обещаю. Если ты ухватишься за буй, я смогу затащить тебя в катер. Просто постарайся добраться до него, хорошо? Греби ногами. Ты можешь это сделать, детка. Я знаю, что ты сможешь. Он смотрел, стиснув челюсти, как Луи пытался подтянуться к бую, движения небрежные, но решительные. Он протянул руку, хватаясь за край красного круга, но не смог дотянуться. Гарри напрягся. Но Луи попытался снова, издавая сдавленный стон, бросаясь вперед и оказываясь на плавучем буйке. Гарри не позволил себе почувствовать облегчения, пока не подтянул Луи прямо к катеру, наклоняясь и подцепляя Луи за подмышки. Омега обвил руками шею Гарри, и тот ни слова не сказал о его холодной коже или о ледяной воде, которая теперь стекала по его рубашке. Он поднял Луи из воды и посадил его в катер. Ему — и его альфе — потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Луи теперь в безопасности, сидел свернувшись калачиком в позе эмбриона и сильно дрожа. Он промок до нитки, кожа бледная, как бумага, и он выглядел таким маленьким. Внезапно Гарри почувствовал гнев. — Боже, о чем ты думал? — яростно сказал он, роясь под пассажирским сиденьем, где они держали запасные полотенца. Рационально, он понимал, что это не вина омеги, но он все равно не мог не проецировать беспорядок чувств, проносящихся в его голове, на него. — Ты мог утонуть, — выпалил он, и внутренности сжались от одной только мысли. Он потянул за промокший свитер омеги, помогая ему снять его, так что на нем осталась только тонкая рубашка с длинными рукавами. Он обернул полотенце вокруг Луи, и тот крепко зажмурился. — Ты… ты повернул, и я свалился, — слабо сказал Луи, стуча зубами. Гарри закрыл глаза, к горлу подкатило чувство вины. — Осел. Гарри подавил сдавленный смешок, испытывая такое абсурдное облегчение от того, что омега оскорблял его в такой момент. Это значило, что с ним все в порядке. Это эхом отдавалось у него в голове. Он в порядке, он в порядке, он в порядке. — Иди ко мне, — сказал он, обвивая руками тело омеги и притягивая его к себе на колени. — Надо согреться. Луи все еще неистово дрожал, и это заставило Гарри огорчиться, проводя руками вверх и вниз по бокам в попытке передать часть своего тепла замерзшему омеге. — Прости, — пробормотал Луи мгновение спустя, и Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что ему не за что извиняться, но его прервал тихий, сдавленный звук. За ним последовал еще один, и еще. Луи плакал, внезапно понял он. Не было видно слез на и без того влажных щеках, но тихие, прерывистые звуки невозможно было ни с чем спутать. У Гарри будто сердце вырвали из груди. — Не плачь, — беспомощно пробормотал он, осторожно вытирая слезы с щек. Его альфа начал выделять успокаивающие феромоны. — Это не твоя вина. Мне следовало быть более осторожным, когда я поворачивал лодку. Я должен был проверить, все ли с тобой в порядке. Мне так жаль, ромашка. — Я отпустил руль, — возразил Луи, будучи как всегда самым упрямым омегой на свете. Но он не стал протестовать, когда Гарри положил ему руку на затылок, наклоняя его голову набок, чтобы обнажить шею. — Я сейчас понюхаю тебя, — осторожно предупредил Гарри низким голосом. — Тебя это устроит? Закрыв глаза, Луи едва заметно кивнул. Гарри прижался носом к шее, его собственный запах стал сильнее, когда его альфа попытался заключить Луи в свои объятия. Ох, медленно, но дрожь Луи утихла, а хватка на шее Гарри усилилась. Он мяукнул, когда Гарри уткнулся носом в бьющуюся на шее венку. — Ты в порядке, — прошептал Гарри ему в кожу, усиливая хватку. — Ты в порядке, детка. Я здесь. Он закрыл глаза, и все остальное исчезло, за исключением прерывистых звуков дыхания Луи, его веса на коленях Гарри и мягкого покачивания лодки под ними. Прошло много времени, прежде чем они были готовы вернуться на берег.+
Луи уже еле держался на ногах, когда они с Гарри тащились по дорожке к дому Стайлсов. Гарри крепко сжимал его руку в своей, и Луи был благодарен ему за это. Теплая ладонь альфы в его ладони — его единственный якорь в мире, пока он боролся с желанием опуститься прямо на землю, конечности отяжелели, а чувства замедлились. Прошло полчаса, а Луи все еще чувствовал себя так, будто он все еще был в воде. Как будто вода пропитала его до самых костей, и он будет выжимать капли из волос целую вечность. Он чуть не утонул, а потом у него случился нервный срыв на коленях у Гарри. Это все еще не совсем дошло до его сознания, и Луи с нетерпением ждал, когда это произойдет. Прямо сейчас все, что он чувствовал, — это полное оцепенение. Может быть, именно поэтому он ничего не почувствовал, когда входная дверь дома открылась и на крыльцо вышел Джонатан Стайлс с выражением дурного предчувствия на лице. — У меня к вам разговор, — сказал он. Гарри крепче сжал его руку, но последовал за Джонатаном, когда тот прошел мимо них и направился в ангар. — Твоя мать ни в коем случае не должна узнать, — мрачно сказал альфа, открывая дверь. Луи переглянулся с Гарри, прежде чем они вошли. Внутри был небольшой полумрак, свет проникал через маленькие потолочные окна и отбрасывал странные тени. В одну из освещенных секций вышла фигура. Луи напрягся. Фигурой был мистер Росс. — Я говорил, что буду проверять вас, — сказал бета, сцепив руки за спиной, когда остановился рядом с Джонатаном. — Пытался дозвониться несколько раз, но так и не получил ответа. Твой отец сказал, что была проблема с Wi-Fi, так что, я думаю, вы не в курсе. — Это ты устроил? — спросил Гарри, слова были адресованы его отцу. Джонатан вздохнул. — На днях мне позвонил мистер Росс. Сказал, что вы лжете, что брак фиктивный — а он твердо верит, что это так, — и предупредил, что тебе грозит тюрьма. — Он поджал губы. — Я пригласил его. — Отец, — сердито начал Гарри. — Ты не можешь всерьез в это поверить. — Это имеет смысл, сынок, — твердо сказал Джонатан. — Ну к счастью, — перебил Росс, серьезно глядя на Гарри. — Ваш отец согласовал сделку в лучшем виде. Итак, предложение действует минуту, так что слушайте внимательно. Луи заставил себя не двигаться, даже когда его сердце начало бешено колотиться. — Вы заявляете о признании брака фиктивным, и тогда вы будете свободны. Если вы этого не делаете, то в конце концов я раскрою правду о ваших отношениях, и вы отправитесь в тюрьму, — спокойно рассказал Росс. Его пристальный взгляд упал на Луи, становясь жестче. — А он вернется в Великобританию. За его заявлением последовала тишина. Луи тупо уставился на стену ангара. В нем было что-то деревенское, когда он задумался об этом. Свадебная церемония в этом месте могла бы быть действительно милой. Он чувствовал, как Джонатан и Росс сверлили его взглядами. Он не чувствовал ничего, кроме пустоты. — Ну, — нетерпеливо сказал Джонатан. — Соглашайся. Луи прекрасно знал, что Гарри не сделает этого. — Это смешно, — твердо сказал Гарри, делая шаг вперед и становясь перед Луи. — Не будь глупцом, — огрызнулся Джонатан, ущипнув себя за переносицу. — Соглашайся на гребаную сделку, Гарри. Пока он не разрушил твою жизнь. Пока он не разрушил твою жизнь. Луи, возможно, вздрогнул бы, если бы не застыл на месте. — Сказать правду? Вот вам правда, — продолжил Гарри, игнорируя своего отца. Он крепче сжал руку Луи. — Я работал с Луи Томлинсоном три года. Восемь месяцев назад мы начали встречаться, а потом влюбились друг в друга. Я предложил ему руку и сердце две недели назад, и он согласился. Луи — мой омега. До встречи на свадьбе. Он развернулся и начал уходить, таща Луи за собой. Луи воспротивился желанию оглянуться на Джонатана и Росса, вместо этого наклоняясь к Гарри, когда альфа отпустил его руку, чтобы обнять его. Вот так они и вернулись в дом, и Луи никогда не чувствовал такого тепла. Сначала никто из них не произнес ни слова, когда они вернулись в свою комнату, дверь за ними тихо закрылась. Луи сел на диванчик перед кроватью, положил руки под бедра и прикусил губу. Гарри с задумчивым видом подошел к камину. Луи прокашлялся. — Ну что… — Альфа повернулся, встречаясь с ним взглядом, и они с секунду молча смотрели друг на друга. — Ты уверен? — нерешительно спросил он. — Что? — Альфа смущенно нахмурился. — Ну, ты уверен в этом? — Он нервно сглотнул. — Не очень, — признался Гарри, рассеянно почесывая затылок. Глядя вниз, Луи сделал глубокий вдох. Он подумал о Мелани и бабуле. О Клэр. У него что-то вспыхнуло внутри, и он позволил этому прожечь себя насквозь. Он знал, что ему нужно сделать, независимо от того, насколько это будет сложно. — Послушай, я не могу выразить, как я благодарен за все, что ты для меня сделал, Гарри, — начал он, сохраняя ровный тон. Он сильно сжал руки в кулаки. — Но я не могу… Его прервал стук в дверь. — Надеюсь, что все одеты, — прозвучал веселый голос бабули из-за двери, и Луи почти вздрогнул. Мгновение спустя дверь открылась, и в комнату ворвалась пожилая омега. — Пришло время, голубки. Тебе нужно пойти со мной, — сказала она, последнее было адресовано Гарри. Луи и Гарри переглянулись, каждый открыл рот, чтобы возразить. — Нет, нет, нет, — сказала бабуля, качая головой. — Завтра ваша свадьба, а это значит, что сегодня вы должны спать порознь. Это традиция. — Она подмигнула. — Дадим залетайке сегодня отдохнуть. — Мы не собираемся использовать… — Луи замолчал, сдаваясь. — Поцелуй своего омегу на ночь, — проинструктировала бабуля Гарри. — А потом иди за мной. Не мешкайте; у вас еще целая жизнь впереди. — Она вышла из комнаты, и Гарри бросил на Луи смущенный взгляд. — Мне нужно идти, — сказал он извиняющимся тоном. — Давай, — сказал Луи, надеясь, что его улыбка выглядела естественной, а не натянутой. Губы Гарри тоже растянулись в легкой улыбке. — До завтра? — тихо спросил он. Луи проглотил слова, застрявшие у него в горле, и энергично кивнул. — Да. Альфа бросил на него последний долгий взгляд, прежде чем повернуться и уйти. Дверь с щелчком закрылась за ним, и Луи закинул ноги на диван, прижимая колени к груди и задаваясь вопросом, что бы произошло, если бы он сказал: «Пожалуйста, останься». Прилила вода и заструилась вокруг него, поднимаясь от ковра и взбираясь по его сидящей фигуре. Луи почувствовал, как его унесло в поток. Он все еще чувствовал себя опустошенным.+