Всегда (Always)

Было холодно, чертовски холодно. Он открыл глаза и понял, что лежит на песчаном пляже, одежда была насквозь мокрая, а ледяная вода окружала тело. Он попытался сдвинуться с места, прочь от воды, от сырости и холода, но было трудно, слишком трудно, как оказалось. Ему удалось отползти лишь на пару метров, прежде чем он снова потерял сознание. Когда он в следующий раз открыл глаза, всё его тело била дрожь, но он был уже не на пляже. Он лежал в кровати, было одновременно холодно и жарко - кто-то сделал ему компресс на ноги. Повышенная температура, подумал он, прежде чем снова утонул в беспамятстве. Лишь через несколько часов, когда жар медленно начал спадать, к нему пришел глубокий и расслабляющий сон. Прошло еще несколько дней, прежде чем он пришел в себя до такой степени, что смог обратить внимание на свое окружение. Он находился в старом рыбацком доме, а человек, который его сюда принес, назвал себя «Майк, рыба». Получив от Джона в ответ лишь непонимающий взгляд, он объяснил, что раньше на острове было намного больше Майков, а так как у него была страсть к рыбалке, его и прозвали «рыбой». Майк много говорил и, казалось, особо не ожидал никакой ответной реакции, как будто просто привык быть один. Кроме того, он рассказал, что они находятся на одном из маленьких Нормандских островов, на котором живет очень мало людей. Там нет врачей, но Майк сам был из команды оказания первой помощи, так что смог позаботиться о нём сам, без дополнительной помощи, после того как нашел полностью переохлажденным на пляже. Здесь все привыкли заботиться сами о себе, к властям и должностным лицам относились с осторожностью и недоверием. Он не получил никаких серьезных травм, так что быстро восстановился, когда температура тела окончательно пришла в норму. Даже если Майк с самых первых дней много говорил, сам он едва ли пытался с ним заговорить, а если и приходилось, то он делал это очень осторожно. В итоге Майку пришлось прекратить надеяться, что он сам начнет о себе рассказывать, так что он просто задал роковой вопрос. - Как тебя зовут, дружище? И вот он сидит, с трясущимися руками, его правая нога и левое плечо болят, и в голове не было ни малейшего проблеска о том, кто он такой. - Я… Я не знаю. Я был в рыбацкой лодке, но, не думаю, что я рыбак. Но я не помню. Я не знаю своего имени или кто я такой, - он впервые произнес это вслух, но Земля продолжала вращаться, ничего не произошло. Майк уже думал об этом раньше и теперь просто задумчиво кивнул. В последние несколько дней он внимательно наблюдал за этим мужчиной, чтобы решить, что ему следует делать. Он казался напуганным, но в то же время излучал спокойствие и уверенность в себе. Майку нравился он и его манера говорить только продуманные слова. Никаких лишних слов, только лишь для того, чтобы заполнить тишину; молчание никогда не было ему неприятным, совсем наоборот. Он бы предпочел вообще его не спрашивать об этом, но следовало наконец что-то делать. Конечно, он заметил, как мужчина начал дрожать, как неосознанно потирал ногу, как напряглись его плечи, но он не мог ничего изменить. Когда-нибудь все равно пришлось бы об этом поговорить. - У тебя есть какие-то идеи, откуда ты можешь быть? Быть может, Гернси? Какие-то мысли по этому поводу? У тебя на плече довольно впечатляющий шрам, и он, похоже, стал последствием пулевого ранения. Это не из тех вещей, которые можно с легкостью забыть. Может, ты контрабандист? Он посмотрел с ужасом на Майка. Контрабандист? Нет, этого не может быть, но шрам… Он не знал. - Ладно, забудь про контрабандиста, это было лишь предположение. Но нам нужно имя для тебя. Есть предложения? Он покачал головой. - Как на счет Пола? – спросил Майк. – Я знал одного Пола, у него были такие же короткие волосы, как у тебя. Да и на острове сейчас нет ни одного Пола, так что, по-моему, это отличное имя. Он нерешительно кивнул. Это было не его имя, в этом он был уверен, пусть и было нелепостью то, что он мог сейчас это утверждать. Но, в конечном счете, это имя было таким же хорошим, как и любое другое, не так ли? Казалось, на этом вопрос для Майка был решен. - Хорошо, значит, Пол. Когда будешь чувствовать себя лучше, тебе следует встать и хоть ненадолго выйти на улицу. Если что – я буду в саду, - и Майк ушел. «Пол» без движения сидел на том же месте на кровати еще долго после того, как Майк ушел, и думал об этом коротком разговоре. Что это было? На этом всё? Майк больше не будет ничего спрашивать? Он не отведет его в полицию, просто оставит здесь жить? Пол ничего не понимал. Наконец, одновременно в тревоге и облегчении он оделся и вышел на улицу. Сад, как оказалось, был скорее полем, на котором Майк выращивал разные овощи. Пол сел на траву, наслаждаясь теплом солнечных лучей на своем лице, и впервые за несколько дней не чувствовал страха перед завтрашним днём. * * * Две недели спустя Майк и Пол уже работали вместе в саду. После того разговора Майк больше ни о чем не спрашивал. Он не хотел заставлять его что-то делать или куда-то идти. Если быть честным, то Пол ему нравился, пусть он и ничего не знал о нем. Мужчина потерял память, но Майк был уверен, что он хороший человек. Он решил, что даст ему столько времени, сколько потребуется. Можно быть уверенным, что однажды Пол всё вспомнит, но до этого момента он может жить здесь, если захочет. Майк не доверял властям, поэтому у него не было никакого желания вести Пола в полицию, опять же, если тот сам этого не захочет. Всё равно здесь не было ни единого отделения полиции, и им пришлось бы добираться на лодке до Гернси, а Пол всё еще боялся моря. Никто ни разу даже не упомянул о возможности сделать самый обычный телефонный звонок, что было одновременно и облегчением, и беспокойством. Так и жил Пол в доме Майка, помогал ему в работе настолько, насколько мог, но никогда не покидал пределы дома и сада, и никогда много не говорил. * * * Дом Майка находился поодаль от остальных, это было очень уединенное и мирное место, так что Полу хватало необходимого покоя, чтобы окончательно прийти в себя от шока. Он не знал, что ему следует делать, но думал об этом непрерывно. Майк от него ничего не требовал. Он едва ли понимал это, но все-таки находил сложившуюся ситуацию успокаивающей. В островитянах было нечто очень особенное. Должен ли он пойти в полицию? И что потом? Они бы выяснили, кто он такой и вернули бы его домой. Но… Он не хотел отсюда уезжать, не хотел покидать это мирное место. У него было чувство, словно он уже давно искал именно такое место. Но в то же время он чувствовал себя беспокойно, беспомощно, словно привык целыми днями неустанно куда-то бежать. На его руках были мозоли, значит, он привык заниматься физической работой, но не слишком тяжелой. Кроме того, ему хорошо удавалось выполнять точную и аккуратную работу. Что же за работа это могла быть? Может быть, он и правда был преступником, разочарованно думал он, а, быть может, и нет. Но когда он думал о полиции, то снова появлялось это ощущение, будто он привык иметь с ней дело. Какова вероятность того, что он был полицейским? Поначалу неуверенность была его постоянным спутником. Это ведь было ненормально, что он не хотел знать о том, кем он является, не так ли? Разве ему не следовало приложить все усилия к тому, чтобы как можно скорее это выяснить? Кто-то же наверняка заметил, что он пропал, и теперь ищет его. Или его жизнь была настолько ужасной, что теперь он подсознательно не хотел в нее возвращаться? Был ли вообще хоть кто-то, кто бы по нему скучал, или он всегда был совсем один? Был ли он женат? Быть может, у него были дети? Чувство вины быстро давало о себе знать, чувство вины перед людьми, о существовании которых он не мог даже вспомнить. У него не было обручального кольца, значит, вероятно, он не был женат. Был ли кто-то, кто по нему плакал ночами? В его одежде не было ничего особенного, никаких брендовых вещей, за исключением обуви. При нем не было никаких документов, удостоверений, никаких денег. Был ли он в бегах от кого-то, от полиции? Но без денег? И не рисковал ли Майк, если разрешал быть ему здесь и не отправлял в полицию? Было слишком много вопросов, но он не хотел больше об этом думать; он не хотел отправляться в полицию, не хотел об этом говорить, и он определенно не хотел ничего об этом знать. Он жил только здесь и сейчас, полностью отгородившись от остального мира. В доме Майка это удавалось особенно хорошо, потому что телевизор был сломан, а газеты приходили лишь раз в несколько дней, а Пол их обычно и не читал. Он решил, что мир его совершенно не интересует. * * * Дни шли друг за другом, превращаясь в недели, в месяцы. Майк и Пол стали близкими друзьями, вместе занимались рутинной работой в доме и в саду. При этом Майк регулярно ходил на рыбалку, а Пол так ни разу и не подошел к морю. Вечера они обычно проводили вместе, Майк рассказывал разные истории об острове, или же они просто читали книги. Это была поистине спокойная и приятная жизнь, вплоть до того дня, когда Пол во время уборки хотел выбросить газету, но его взгляд упал на заголовок статьи и фото под ней: «Шерлок Холмс разоблачает серийного убийцу», а на фото был темноволосый мужчина в охотничьей шляпе. Почему эта находка так сильно потрясла его? Он прочел статью, но ничего особенного в ней не было. С этого дня спокойствие покинуло его. Потом начались сны. В них он всегда бежал, бежал за высоким мужчиной в пальто с развевающимися полами. Он не мог его узнать, но был уверен, что это тот самый человек из газеты, с темными вьющимися волосами. Почему он бежал за ним? Он его преследовал? Но он ведь детектив или кто-то из этой сферы, не так ли? В газете писали, что он раскрыл серию преступлений; он помогал полиции, был на стороне «хороших». Так почему же он гнался за ним? Следовал за ним? Почему? На чьей стороне был он сам? Внутреннее беспокойство наполнило его, и он начал много гулять по острову. Вскоре он знал уже каждую дорогу, каждый камень и каждый дом. На острове не было машин, люди ездили на тракторах и квадроциклах. Во время одной из своих прогулок Пол как раз оказался там, где мужчина на квадроцикле попал в аварию. Он, очевидно, потерял управление, сошел с дороги и перевернулся. Мужчина лежал без сознания возле дороги, но никого из обученных первой медицинской помощи не было поблизости. Полностью на автомате и без раздумий Пол сам занялся пострадавшим: проверил дыхание и пульс, осмотрел рану на голове. Одна рука была, очевидно, сломана. Он работал быстро и эффективно, словно ничего другого никогда в своей жизни не делал. Подъехал другой квадроцикл, и когда водитель увидел, что Пол помогает пострадавшему, то тоже постарался оказать дополнительную помощь. Стив, один из медицинского персонала, помогал Полу промывать и перебинтовывать многочисленные раны. Пострадавший в это время снова пришел в себя. Пол говорил с ним коротко, быстро проверил рефлексы, еще раз провел пальпацию и только тогда успокоился; казалось, в остальном с пострадавшим всё было в порядке. За это время он едва ли перекинулся парой слов со Стивом, но когда он встал, то увидел, что тот разговаривает с Майком. Майк подошел к Полу, ухмыляясь. - Ты никогда не упоминал, что ты врач. Некоторые обернулись, и он мог слышать многочисленные «Врач? Он что, врач?». Он немного неуверенно осмотрелся. Да, он вел себя как врач, но это произошло совершенно автоматически, он все еще ничего не помнил. - Стив говорит, что ты отлично подлатал нашего Билли, так что это вполне возможно, - продолжал Майк, - может быть, ты работал в больнице, экстренные случаи и всё такое? Стив подошел к ним и пожал Полу руку. - Хорошая работа, док, Вы были в армии? То, как быстро Вы управились с его рукой, я такого еще никогда не видел. Пол просто смотрел на него, мир вокруг начал вращаться. «Больница», «врач», «армия», что еще? Он не помнит! Больше всего ему сейчас хотелось всем, кто собрался вокруг пострадавшего, закричать в лицо: «Я не знаю!». Всё, что он так долго вытеснял и подавлял, вернулось к нему: страх, неуверенность, паника. Он оглянулся, словно загнанный в клетку зверь в поисках пути к бегству, откуда вдруг взялись все эти люди? Еще ни разу за все его время пребывания на острове Пол не видел столько людей в одном месте. Несколько мальчиков побежали сквозь толпу. - Джон! Джон, иди сюда! – позвал одного из них отец. Это был тот самый момент, когда Земля остановилась. Первое воспоминание обрушилось на него подобно удару кувалды. У него буквально отвисла челюсть. - Джон. - Пораженно прошептал он. - Джон – это мое имя, это я. – Он обернулся к Майку, который все это время обеспокоенно наблюдал за ним. С его лица исчезли все краски, и он словно в замедленной съемке открыл рот. – Я врач, доктор Джон Ватсон. Потом его глаза расширились, а изо рта вырвалось беззвучное «Шерлок». Воспоминания захлестнули его подобно волне, полностью овладели им. Майк и Стив быстро среагировали и подхватили Джона, когда его колени подогнулись. Всё, что было после этого, он помнил смутно. Его доставили в отель «White House» на Гернси и позвонили в полицию. Три часа спустя он услышал вертолёт. Майкрофт. * * * Ноги отказывались держать Шерлока, и он опустился на ступени. Он пытался говорить, но в горле пересохло, и он не мог произнести ни слова. Наконец ему удалось выдать слабое «Где?». Майкрофт схватил его за руку и потащил за собой в машину. - На одном из Нормандских островов. Я сам больше ничего не знаю, я лишь получил сообщение, что он жив. Пойдем же! Они ехали в полной тишине. Мысли Шерлока непрерывно метались, но он был не в состоянии уловить хоть одну из них. Джон жив, он не мог в это поверить. После стольких месяцев, так долго… Но Майкрофт не сказал бы ему этого, если бы не был уверен на сто процентов. Он бросил взгляд на брата, который сконцентрировано искал что-то в своем телефоне и, казалось, отправлял одно сообщение за другим. Значит, это должно быть правдой. Но что было с Джоном на протяжении всех этих месяцев, где он так долго был? И почему он ничего не сообщал? Был ли он в порядке? Майкрофт сказал лишь, что он жив. Быть может, он был ранен? Похищен, чего он всегда так боялся? Что, если его пытали? Один сценарий хуже другого проносился в его голове, пока теплая рука не легла поверх его дрожащей и вернула его в реальность. Его взгляд сфокусировался на Майкрофте, который лишь медленно покачал головой. - Прекрати, Шерлок, с ним всё в порядке. Я только что узнал, что и морально, и физически он в хорошем состоянии. Подробности мы получим, как только он прибудет… Примерно через 34 минуты. Шерлок немного успокоился, но в его сознание ворвалась новая ужасающая мысль. Что, если Джон не хотел, чтобы его нашли? Если он намеренно скрывался? От него – от Шерлока. Вопросы снова начали заполнять его разум, один за другим, и он не мог ответить ни на один из них. Голова закружилась, и ему едва ли не стало плохо, когда он понял, что даже не имеет представления, куда они едут. Майкрофт говорил лишь о «прибытии» Джона. Шерлок посмотрел в окно, ах да, очевидно, Хитроу. Он снова посмотрел на Майкрофта. - Верно, - подтвердил он, - Хитроу. Я послал вертолет, чтобы его забрать. Шерлок закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на своем дыхании. * * * Джон смотрел из окна вертолета на огни Лондона и вспоминал свой полет в Букингемский дворец несколько лет назад. Он покачал головой – это всё было похоже на дурной сон, но он не был уверен, спит ли он сейчас, или бодрствует. Что было реальностью? Что было сном? Последние восемь месяцев, - восемь месяцев! – или же вся та жизнь, которую он вспомнил несколько часов назад? И Шерлок! Руки начали дрожать. Что он скажет? Что сделает? Будет ли он вообще в аэропорту? Или же Майкрофт сообщит, что он не хочет его видеть? Почему потребовалось столько времени, чтобы все вспомнить? Почему он не узнал его на фото в газете? Шерлок его не искал? А как же Майкрофт и его приспешники? Так много вопросов, так много «почему?». У Джона начала болеть голова, он закрыл глаза и помассировал переносицу. Он чувствовал себя больным, словно оглушенным, напуганным, и он не имел ни малейшего представления, чего стоит ждать. Когда они заходили на посадку, он мог видеть из окна пустую посадочную площадку. Было уже темно, но аэропорт, конечно, прекрасно освещался. Джон выбрался из вертолета и спросил себя, куда же теперь следовало идти, как в тот самый момент к нему подъехал черный лимузин. Один, освещенный фарами автомобиля, он почувствовал себя еще более уязвимым, полностью беззащитным. Его руки стали дрожать еще сильнее, и он сжал их в кулаки, чтобы скрыть это. Но если – если, - Шерлок был в машине, то он всё равно это уже заметил. Открылась дверь, и Шерлок вышел из машины. Он был бледный и очень худой. Очень медленно он подошел к Джону, не отрывая от него взгляд, а тот не мог и пошевелиться. Когда Шерлок подошел вплотную, то поднял руку и провел кончиками пальцев по щеке Джона едва ощутимым прикосновением, его рот открылся, но он не произнес ни слова; его взгляд был прикован к лицу Джона, и тот тонул в нём. Джон слегка наклонил голову, закрыл глаза и сильнее прижался к руке детектива. Шерлок притянул его к себе и заключил в крепкие объятия. Джон опустил голову на грудь Шерлока, тоже крепко охватывая его руками, и внутри него воцарилось спокойствие. Еще несколько минут они стояли, вцепившись друг в друга. Руки Шерлока скользили по спине Джона, по его плечам. Он осторожно повернул лицо Джона к себе, поглаживая его, потом провел рукой по его волосам. Они были длиннее и светлее, чем раньше, и у него даже было некое подобие бороды. Джон запустил пальцы в темные кудри Шерлока, их взгляды встретились, и никто не обратил внимания на слезы, выступившие у обоих. Наконец Шерлок произнес жаркое «Джон», а тот и хотел бы ответить, но не мог произнести ни слова. Они поцеловались, и это было словно самое первое и нежное касание губ, словно они всё еще не могли в это поверить. Шерлок обхватил руками лицо Джона, поглаживая большими пальцами его щеки и губы. Ему нужно было на него смотреть, снова и снова, чтобы убедиться и успокоиться, что он снова здесь. Это казалось таким непостижимым. Шерлок покрывал лицо Джона поцелуями, а потом снова крепко прижал к себе, словно не хотел больше никогда отпускать. Вдруг Майкрофт возле них прокашлялся и вернул обоих в реальность. - Мне жаль, что я вынужден помешать, но посадочная площадка сегодня еще нужна, и машина ждет, - беспечным жестом он протянул им носовой платок, который они приняли немного сконфужено. Майкрофт облегченно вздохнул и ухмыльнулся. – Джентльмены, мы же не хотим провести здесь всю ночь. Они привели себя в порядок и последовали за Майкрофтом. Шерлок взял Джона за руку и не отпустил даже в машине. Они до сих пор не говорили друг с другом, но в тот момент это было не так уж важно. Важно было то, что Шерлок мог держать Джона за руку. Важно было то, что он мог смотреть на Джона. Он боялся в любой момент проснуться, когда окажется, что всё это было сном. В горле снова мгновенно пересохло, и им снова овладело чувство, что к нему не поступает воздух. Шерлок в панике начал дышать быстрее, пытаясь наполнить лёгкие, но понял, что так лишь начинает кружиться голова. Джон очнулся от своего оцепенения. Он был переполнен чувствами, но в тот момент в нем проснулся врач и взял все в свои руки. У Шерлока была гипервентиляция, и он смотрел на Джона с широко раскрытыми глазами. - Шерлок! Шерлок, я здесь, всё в порядке. Тебе нужно дышать спокойнее, - он осторожно перевел Шерлока в лежачее положение и положил его голову себе на колени, осторожно поглаживая его шею и затылок. Всё это время он пытался его успокоить и словами до тех пор, пока дыхание Шерлока не пришло в норму, и тогда Джон ослабил хватку на шее. Джон осторожно улыбнулся. – Всё в порядке, я здесь, и я здесь и останусь. Шерлок снова сел, он был все еще немного ошеломлен. Он сразу же снова взял руки Джона в свои и смотрел на них, будто всё еще не веря. Потом он посмотрел Джону в глаза, эти голубые и полные жизни глаза, не застывшие и мёртвые, как в его снах, а именно живые и сияющие. - Джон, ты снова здесь, ты жив, - прошептал он, словно опасаясь, что хоть одно громкое слово может всё разрушить.