Не узы, а оковы брака связали нас

Несмотря на долгое и изнурительное путешествие в Цишань и беспокойную брачную ночь, Лань Ванцзи проснулся в привычное время. За пределами спальни не было слышно ни звука, поэтому он предположил, что все остальные обитатели поместья еще спят. Только в ордене Лань придерживались такого строгого распорядка дня, поэтому удивляться не приходилось. Встав с постели, Лань Ванцзи пришел в замешательство. Он абсолютно не знал, что делать. Решив сначала привести себя в порядок, он на пробу открыл одну из дверей в комнате, которая, как оказалось, вела в ванную. Слуги еще не подготовили горячую воду для купания, но Лань Ванцзи мог обойтись и холодной. Он был рад увидеть, что его нога хорошо заживала и в будущем не должна была доставлять проблем. Оставшееся время Лань Ванцзи посвятил медитации и попыткам сориентироваться, чтобы решить, что делать. Он находился на незнакомой территории, среди чужих людей. Хотя вчера все встреченные им люди не проявляли агрессии, что случится сегодня — трудно предположить. Вскоре в дверь постучали и вошла уже знакомая служанка Юэ. Подивившись столь раннему пробуждению господина, она разложила на кровати одежду: — У нас не было Ваших мерок, поэтому костюм может быть неудобен в некоторых местах. Сообщите, если это так. Лань Ванцзи не привык переодеваться у кого-то на глазах. Нормально снимать одежду, чтобы войти в холодный источник вместе с братом, но дева Юэ была незнакомкой! Видимо, поняв его смущение, она сказала: — Эта слуга сообщит, что Вы уже проснулись. Позже Вас отведут на завтрак. Служанка ушла, оставив Лань Ванцзи наедине с одеждой. Неприлично дорогой одеждой! При ближайшем рассмотрении оказалось, что наряд не был таким удивительным, как на первый взгляд. Да, ткань отличного качества и дорогая вышивка делала одежду изысканной и красивой. Поверх белой внутренней мантии следовало надеть черное ханьфу с летящими журавлями. Пояс был украшен камнями и лентами, даже штаны не обошлись без детализации. Заглянув в шкатулки, стоявшие на столике перед зеркалом, Лань Ванцзи также обнаружил множество украшений из нефрита и драгоценных камней. Нечто подобное носили на себе знатные омеги из Ланьлина или Цишаня. С таким грузом никто не стал бы ходить на ночную охоту, но на светских мероприятиях каждая дама старалась показать себя с лучшей стороны. В Гусу обычно не носили подобного, и Лань Ванцзи не привык к такому, поэтому решил оставить украшения в шкатулках, а сам надел только налобную ленту. Удивительно, но в сочетании с чёрно-белыми одеждами она выглядела к месту. Через некоторое время Юэ Ганьчжи вернулась и, поклонившись, объявила: — Хозяин и хозяйка ждут Вас в столовой, эта слуга проводит Вас. Прошлой ночью Лань Ванцзи не успел как следует разглядеть убранство нового дома. Стены поместья из темного дерева были освещены талисманами, в некоторых местах висели картины неизвестного автора. Лань Сичэнь обязательно бы оценил мастерство художника, если бы был здесь. За окном виднелись высокие деревья, часть кроны уже опала, оголяя искривленные стволы. Если Лань Ванцзи правильно понимал, сейчас он находился на Луаньцзан, где сама природа была отравлена тьмой до самых корней. В коридорах не было слуг, впрочем, неудивительно: кто захочет работать в таком месте? На створках больших дверей, ведущих в столовую, были вырезаны цветы. Полные жизни лотосы переплетались с печальными ликорисами. Сочетание цветущей свежести и печали поражала. Лань Ванцзи задавался вопросом, кому пришло в голову нанести такой орнамент? Глубоко вздохнув, Лань Ванцзи невольно поправил складки на рукавах и тут же одернул руки. Как жене, ему следовало предстать перед родителями мужа в лучшем виде, вот только он не вошел в дом любимого альфы, а был захвачен. С другой стороны, если хозяева сочтут невестку приличным и послушным, разве это не сыграет на пользу Лань Ванцзи? Впрочем, возможно, у родителей уже могло сложиться впечатление о невесте сына, и развеять его окажется непросто. Не давая себе времени на дополнительные размышления, Лань Ванцзи вошел в комнату. Вопреки ожиданиям, столовая отличалась светлыми тонами и резными широкими окнами. В теплое время года сидеть здесь одно удовольствие. Впервые Лань Ванцзи увидел своих новых родственников — или хозяев. Кто знает, как тут относятся к омегам? Во главе стола, как и полагается, сидел глава ордена, Вэй Чанцзэ. Длинные черные волосы, собранные в высокий хвост, еще не тронула седина. Он был на пару лет старше Цинхэн-цзюня, отца наследников Лань, но выглядел намного лучше. Главу Лань подкосила потерянная любовь и одиночество, Вэй Чанцзэ же наслаждался жизнью и собственной силой, обещавшей сохранить его красоту на протяжении веков. В темно-красных одеждах с верхним полуночно-черным ханьфу глава ордена безумно напоминал своего сына. Если бы не глаза, Лань Ванцзи рисковал принять тестя за мужа. Не стоило и сомневаться в законности наследования Вэй Усяня. Поклонившись, Лань Ванцзи тихо сказал: — Приветствую господ Вэй. — Оставь церемонии, теперь мы семья, — с едва заметным неодобрением произнес сидящий рядом с супругом омега-хозяин ордена Илин Вэй. Брак Цзян Фэнмяня с наследником темного ордена всколыхнул заклинательский мир. Ни для кого не было секретом, что в Юньмэн Цзян кроме старшей наследницы альфы Цзян Цансэ, прозванной Цансэ-саньжэнь, за ее непоседливость, жил нежный и чистый молодой омега. Учителя Лань даже ставили Цзян Фэнмяня в пример Лань Ванцзи как идеального мастера-омегу, добродетельного и покорного. Правда его последующий брак совсем не напоминал «добродетельного и покорного» омегу. Вэй Чанцзэ слыл могущественным и гордым заклинателем. Разве мог беззаботный омега из Юньмэн Цзян вытерпеть климат Илина, пронизанный тьмой и ветром? Ответа никто, кроме самой пары и их семьи, не знал — Цзян Фэнмянь исчез из поля зрения заклинателей сразу после замужества. Тем не менее, ловя на себе внимательные взгляд пары, Лань Ванцзи не мог найти в атмосфере между ними напряжения или неприязни. Они выглядели гармонично, в отличие от четы Цзинь — единственной пары, которую удалось увидеть второму господину Лань. Как бы Лань Ванцзи ни волновался насчет отношения к нему со стороны родителей мужа, он знал, что за Цзян Фэнмянем не наблюдалось жестокости и непримиримости. Да и сущность омеги объединяла их. А вот молодой человек, сидевший с левой стороны от четы Вэй, оказался совсем незнакомым. Лань Ванцзи попытался вспомнить все, что знал о других членах клана Илин Вэй. — А это наш младший сын, Вэй Сюаньюй. Мы все называем его А-Юй, — указал на мальчика, на вид не старше шестнадцати лет, Цзян Фэнмянь. О младшем ребенке четы Вэй почти не ходило слухов. Говоря откровенно, общественность в целом мало знала о детях клана. Широко распространились новости только о наследнике и единственной дочери. Первого считали монстром во плоти, проклятым ребенком, с пеленок вобравшим в себя тьму. О дочери говорили меньше, в основном обсуждая ее предполагаемую внешность. Дева Вэй не показывалась на публике, не посещала собраний и ночных охот, и никто не знал, как она выглядит. Кто-то выдвигал предположения о ее крайнем уродстве, другие — о неземной красоте. В последнее верилось неохотно, хотя бы из-за зависти удачи Вэй Чанцзэ. Прекрасный муж, талантливый наследник и дочь-красавица — это уже слишком! На фоне наследника и скрытной дочери, личность второго сына мало волновала обывателей. Лань Ванцзи не спешил делать выводов, только отметив про себя очаровательную внешность юноши и явные черты омеги. А еще — отсутствие сильных внешних сходств с родителями. Вэй Сюаньюй застенчиво улыбнулся Лань Ванцзи. — Когда с церемониями покончено, пора бы и завтракать, — Цзянь Фэнмянь указал на место справа от Вэй Чанцзэ. Лань Ванцзи сел через одно место от главы клана — там, где обычно сидел наследник и его семья. Слуги подали столовые приборы. — Никогда не знаешь, кто явится на завтрак в этот раз, — хмыкнул Вэй Чанцзэ. Его супруг улыбнулся и повернулся к Лань Ванцзи. — Как прошла ночь? Ты хорошо спал? Правила ордена Лань запрещали говорить во время еды. Но став частью Илина, очевидно, придется пересмотреть свои взгляды. Лань Ванцзи никогда не умел хорошо говорить, он был достаточно вежлив и учтив, но редко мог поддержать разговор на отвлеченную тему. — Все хорошо. — Если что-то нужно, тут же обращайся с деве Юэ, теперь она служит тебе. — Этот понял, — Лань Ванцзи молча склонил голову. Неожиданно твердо заговорил Вэй Чанцзэ: — В ордене Лань запрещено говорить во время еды. Фэнмянь, не донимай Ванцзи. Семья вокруг него продолжала вялый разговор. В основном говорил Цзян Фэнмянь, интересуясь у сына его делами и самочувствием. Вэй Чанцзэ вставлял пару слов тут и там, когда муж поворачивался к нему, ожидая реакции. Судя по всему, новые родственники решили вести себя так, будто ничего странного не произошло — будто Лань Ванцзи всегда там был. Вэй Сюаньюй вел себя тихо и смирно, иногда бросал любопытствующий взгляд на невесту брата, да и только. Зато он бойко отвечал на все вопросы родителей, рассказывая о предстоящих уроках и тренировках с мечом. Только под конец завтрака Лань Ванцзи осмелился спросить: — Мой муж не будет присутствовать? Голос звучал уверенно, но тихо, Лань Ванцзи не привык обращаться с вопросами к тем, кого плохо знал. К тому же называть человека, с которым встретился только два дня назад мужем было неловко, но лучшей альтернативы не нашлось. Вдруг повеяло холодом, двери открылись, пропуская в залу молодую девушку, которая заглядывала в покои Лань Ванцзи прошлой ночью. При свете дня ее красота была очевидна для любого, кто бы посмотрел на нее. Бледно-лиловые глаза в форме лепестков персика притягивали взгляд. Темное платье с фиолетовыми вставками и драгоценные шпильки безумно шли ей, оттеняя бледную кожу. — Доброе утро, простите за опоздание, — легкий, нежный голос девушки разлетелся по залу подобно музыке. — А-Ли, ты долго спала, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Цзян Фэнмянь. Прежде чем девушка сумела что-то ответить, Вэй Чанцзэ заговорил. — Одна пришла, а где еще? — А-Сянь не проснется ближайшие пару часов, ждать его бесполезно, — персиковые губы растянулись в улыбке. — Он снова не спал всю ночь? — хмуро осведомился Цзян Фэнмянь. Он беспокоился о привычках сына. — Ты позаботился, чтобы он долго размышлял о своем поведении, не удивительно, что спать ему было некогда, — беззлобно заметил Вэй Сюаньюй, с улыбкой глядя на новоприбывшую. Лань Ванцзи не знал, что и думать. Незнакомка спокойно вошла в столовую и не посчитала нужным официально поприветствовать главу и его супруга. Кто в клане может пользоваться такими привилегиями? Сердце кольнуло от мысли о личности девушки. Никто не знал, были ли у наследника Вэй наложницы и дети, но учитывая возраст Вэй Усяня, никто не удивился бы присутствию хотя бы одной девы на его заднем дворе. — А Вы, верно, Лань Ванцзи, приятно познакомиться, — неизвестная дружелюбно предложила. — Я не голодна, так может мне стоит провести экскурсию для нового члена семьи? Такое предложение от любого другого члена семьи мужа Лань Ванцзи встретил бы охотно, но слышать подобное от… наложницы? С другой стороны, кто знает, насколько высок ее статус. Может, Вэй Усянь давно официально женат, и это он здесь на правах любовницы. — Отличная идея, А-Ли. А-Юй, хочешь с ними? — Цзян Фэнмянь повернулся к сыну. — Нет, пап, мне нужно тренироваться, — смущенно пролепетал юноша и опустил взгляд. — Пойдемте, господин Лань, — девушка кивнула на выход. Лань Ванцзи не оставалось ничего, кроме того, чтобы встать и последовать за ней. В присутствии родителей мужа он не мог отказаться. Не известно, чем закончится прогулка двух омег, вынужденных делить мужа. — Проведу Вас только по резиденции, остальное покажет Вам муж. Лань Ванцзи чуть не споткнулся при выходе из зала. Эта девушка ничего не стеснялась! В отличии от разбитых на множество отдельных домиков Облачных Глубин, в которых все члены клана жили отдельно, дом Вэй вмещал в себя всю семью. А кроме того: личную кузницу, кабинеты, музыкальную комнату и оружейную. Что уж говорить о комнатах для прислуги, гостиных и прочих необходимых помещениях. Ранее замеченные Лань Ванцзи рисунки встречались повсюду, на некоторых стенах вместе с ними висели высказывания великих заклинателей, написанные с невероятным мастерством. Судя по всему, в доме жил мастер каллиграфии. Несмотря на темные оттенки и повсеместно встречающиеся мотивы ликорисов, разбавленных лотосами, Лань Ванцзи так и не нашел никаких намеков на символику смерти, о которой так любили говорить другие ордена. Единственным местом с мрачной атмосферой была часть сада, ведущая к храму предков. Горящие красные фонари висели по обе стороны от дверей. Изнутри пахло благовониями. — Чуть выше в гору стоит храм Его Высочеству Небесному Императору в короне из цветов. Здесь мы молимся только уже ушедшим. Глаза девушки наполнила печаль. Слезы блеснули в уголках глаз, как роса на лепестках свежих цветов. Даже в печали она была так прекрасна — сложно не влюбиться в такую. Лань Ванцзи вдруг почувствовал горький привкус на языке, он никогда не умел быть таким. Вернувшись к зданию резиденции, девушка позвала служанку. — Стоило бы уже разбудить А-Сяня, его муж заждался. — Да, дева Вэй. — Не надо никого будить, — Вэй Усянь вышел из-за угла, двигаясь легко и уверенно. — А младшая сестра с каждым днем все больше похожа на папу, волнуется обо всех сверх меры. — Если бы не волновалась, от тебя бы вчера живого места не осталось, — возмутилась девушка, скрестив руки на груди. — Да-да, этому несчастному повезло иметь такую альфу-защитницу в качестве сестры, — приложив руки к сердцу, картинно воскликнул Вэй Усянь. Лань Ванцзи так и застыл на месте. Младшая сестра? Загадочная дочь клана Вэй все это время проводила ему экскурсию? Значит, Лань Ванцзи думал совсем не о том? Уши полыхали красным. Какие глупые предположения! Как недостойно! — Лань Чжань, вижу, ты уже познакомился с моей сестрой. — Ах, на самом деле нет, я не успела как следует представиться. Так неловко. Вэй Яньли, младшая сестра твоего мужа. Это объясняло теплое отношение четы Вэй к ней и почтительное поведение слуг. Молодая госпожа, так еще и альфа, судя по словам Вэй Усяня, пользовалась уважением и любовью. И она так учтиво проводила мужа своего брата по всему дому, не проявляя враждебности. Лань Ванцзи заставил себя кивнуть и снова, уже по-другому, посмотрел на девушку. При свете дня, избавившись от предрассудков и надуманных ярлыков, красота Вэй Яньли становилась еще ярче. В глазах читалась мягкость, персиковые губы дрожали, словно всегда готовые растянуться в улыбке. Молодая госпожа походила на цветок лотоса, как один из тех, что вышиты на ее одежде. Белый и чистый, взращенный в свежей, холодной воде озер Юньмэна. — А теперь, когда формальности соблюдены, мэймэй, почему бы тебе не не оставить нас с Ванцзи наедине. Нам есть о чем поговорить, — Вэй Усянь улыбался хитро и игриво, словно ребенок, рассказывающий сестре об очередной шалости. Заглушив рукавом хихиканье — неудачно — Вэй Яньли попрощалась и направилась в часть резиденции, где, как она сама показывала, располагались комнаты членов семьи. — У нас очень красивый сад, пойдем, тебе понравится, — Вэй Усянь махнул в противоположную сторону сада. Буйная растительность скрывала то, что находилось дальше. Лань Ванцзи последовал за ним, чувствуя, как внутри разливается холод. Зачем муж ведет его в уединенное место? О чем он хочет поговорить? Не может же он сотворить что-то ужасное с помощью своих сил? Лицо побледнело от страха неопределенности. Затерянный в одиночестве среди неизвестности, Лань Ванцзи чувствовал себя болезненно беззащитным рядом с этим человеком без меча и какого-либо другого оружия. — Ты хорошо провел ночь? — меж делом спросил Вэй Усянь, подводя Лань Ванцзи к уединенному пруду с лотосами, над котором нависала беседка, увитая плющом. — Мне вот было не до веселья. Кровь резко прилила к щекам. Намекает ли Вэй Усянь на это? Они провели ночь порознь, он хочет компенсации? В отдалении слышался смех. Лань Ванцзи поднял голову: там, выше в гору, из крон деревьев выглядывала крыша какого-то здания. Луаньцзан считалась проклятым местом, непригодным для жизни. Темная энергия веками пожирала гору, отгородив ее от всего остального мира плотным туманом смерти и крови. Все вошедшие туда заклинатели, намеревавшиеся очистить территорию от энергии злобы, не вернулись. Склоны черной горы стали кладбищем для заклинателей, случайных путников и навеки без вести пропавших. Находясь на самой горе — примерно на середине ее высоты, как объяснила Вэй Яньли — Лань Ванцзи ощущал на коже призрачное дуновение тьмы, но и та не причиняла вреда. Энергия опасливо гуляла рядом, не привыкшая к чужакам. Это напоминало защитные барьеры Облачных Глубин, которые всегда оказывали влияние на гостей, даже если тех радушно встречал сам глава клана. Зайдя в беседку, Вэй Усянь сел спиной к озеру, привалившись к спинке скамейки. Листья примялись под его спиной. — Прежде всего я должен извиниться. Мое поведение непростительно, и в твоем праве не прощать меня, но, пожалуйста, сначала выслушай. Вэй Усянь говорил убийственно серьезно. Этот жесткий, болезненный тон, вырывающиийся из горла будто с надрывом вопреки желанию хозяина, совсем не вязался с кажущейся на вид расслабленной фигурой и лучистым выражением лица. Позже Лань Ванцзи поймет, что именно из-за этого вечно веселого выражения никто по настоящему не верил ни в извинения, ни в признания Вэй Усяня. — Я не ожидал, что встречу двух пленных Ланей, когда отправлялся в Цишань. Новости оттуда до меня не доходили, Вэнь Жохань пристально следит за своими гостями. О ситуации в ордене Лань мне сообщили только на том банкете. Лань Ванцзи поджал губы, сердце болезненно сжалось. Напоминание о сгоревшем доме вызвало воспоминания об огне и крови, расплывающихся ликорисами на белоснежных одеждах. — Я не знал, как реагировать, но допустить, чтобы Вэни получили представителя клана Лань в свои сети, не мог. Мне жаль, что я так поступил, не спросив тебя, но выбора тогда не было. Наклонившись вперёд, Вэй Усянь сцепил руки в замок. — Нам не обязательно сохранять брак. Облегчение волной растеклось по телу. Доверие — неожиданное, пронзительное — наполнило мысли Лань Ванцзи. Этот человек мог ему нагло лгать. Ради развлечения, или проверяя. После совершения поклонов никто не спорил бы с его правом претендовать на сердце и душу Лань Ванцзи. Ничто не мешало издеваться, маня пустой надеждой. Доверять людям на слово — опасная привычка, по словам Лань Сичэня, приведшая ко многим смертям. Верить старшему брату давно стало привычкой, буквально вросшей в кости. Однако осторожные, полные искреннего интереса слова Цзян Фэнмяня, спрашивающего о самочувствии, учтивые замечания Вэй Чанцзэ, смущенная улыбка Вэй Сюаньюя и нежная, исцеляющая доброта Вэй Яньли просто не вязались с образом жестокой семьи, способной ради минутной шутки играть спектакль. — Репутация пострадает, но это ведь ничего, по сравнению с жизнью, — тем временем продолжил Вэй Усянь, сдвинув к переносице брови, черные и изящные, словно чернильный росчерк. Причин для развода не так уж много, и ни одна из них не считается приличной и достойной. Нельзя просто отказаться от клятв перед Небесами и Землей, нужны веские причины. — У нас не будет детей, так что это и будет причиной, — Вэй Усянь откидывается назад, весь нервный и суетливый. — Дети? — в последний раз Лань Ванцзи чувствовал себя таким растерянным, когда в глубоком детстве мама ловила его за нос и говорила, что украдет его. Вэй Усянь двигается резко, почти подпрыгивает на месте. — Конечно! — он запинается. — Я имею в виду, что не буду требовать исполнения супружеского долга и другой чепухи. Так что… да. Не то чтобы проблема была в тебе, ты просто прекрасен, если мое мнение имеет значение, но, знаешь, папа убьет меня, если тебе причинят боль. Он не очень в восторге от брака. Все в семье, в принципе. Но эй, да, причина не в тебе… Смех подступает к горлу. В голове удивительно пусто для человека, привыкшего держать перед глазами каждое правило ордена. Лань Ванцзи не произносит и звука, внутри умирая от разрывающих эмоций. Этот нелепый человек его муж? Убожество. Совершенно нелепое и болтливое. А еще, кажется, безумно доброе и до глупости благородное. Лань Ванцзи просто обязан написать Лань Сичэню письмо.