It's easier to run
Replacing this pain with something numb
It’s so much easier to go
Then face this pain here all alone*
***
После завтрака все активно стали готовиться к приезду родителей, которое должно было состояться ближе к обеду. И пока младшие отряды играли и резвились, как это положено детям, наш и второй отряд отправили в актовый зал, готовить всё к выступлению. С нами был весь отряд, включая вожатых, как и наших, так и второго. Для каждого нашлось дело: кто-то вырезал узоры из бумаги, кто-то вешал уже готовые на шторы и по всему остальному периметру, кто-то держал стремянку, а кто-то просто наблюдал криво или нормально были повешены узоры. Арсений Сергеевич вел себя отстраненно. Не то что бы я следил за ним...да кому я пижю, конечно я следил, не мог по другому. Он часто мог присесть на так называемый подиум, залипнув в телефоне, изредка смотря, словно делая вид, что тоже поглащен работой над украшением актового зала, общался с остальными так же отстраненно. А когда ловил мой взгляд на себе, я тут же отворачивался, делая вид, что очень увлечён вырезанием. Сложно смотреть на людей, которым сейчас было весело: Настя с Димкой дружно развешивали буквы на стену, переговариваясь и громко смеясь. Так мило было наблюдать, когда Позов, помогая девушке слезть, аккуратно, как пушинку брал её на руки, либо просто подавал руку, помогая спуститься со стремянки. Такие милые и счастливые. Рядом со мной появляется фигура девушки, которая аккуратно присаживается рядом. В ней я узнал свою старую знакомую Илу. Она приветственно улыбается мне, получая мою натянутую в ответ. – Приветик,- говорит она, присев на стул и поправив юбку.– Давно не виделись. – Привет. Да, давненько,- отвечаю я, продолжая вырезать. Переферийным зрением я замечаю взгляд Попова на нас двоих. Больно видеть это? Мне тоже. – Слушай, я могу тебе кое о чём попросить? - неловко спрашивает она, заправляя выпавший локон за ухо. – Смотря что,- пожимаю плечами я, понимая, что Арсений всё ещё смотрит, поэтому, решив последний раз подразнить, наклоняясь к уху девочки,– хотя ты можешь просить меня о чём угодно,- на вряд ли он читает по губам, но если у него остались или, хотя бы, были какие-нибудь чувства ко мне, то этот жест он по-любому заметит. – А почему шёпотом? - Ила ожидаемо хихикает, так же тихо спрашивая меня. – Я в фильмах видел, что девушкам это очень нравится, хотя не знаю, возможно это из-за смазливых лиц актёров. Сорян, больше не буду,- придумывая на ходу, отвечаю я, пожимая плечами. – Да нет, всё нормально,- она кладёт свою руку мне на плечо, но, словно опомнившись, убирает.– Извини,- не знаю, правда ли это было случайно, но сейчас я был очень ей благодарен за помощь. – Так что за просьба? - снова переферийным зрением, я замечаю, что вожатый смотрит в телефон. – Ах да, вот смотри,- она протягивает мне вырезанную, вернее почти, подвеску на шторы,– я практически всё сделала, но не могу вырезать маленькие детальки, у меня маникюр, боюсь порвать бумагу, может ты поможешь? Если нет, то я попрошу кого-то другого. – Да ладно, мне не сложно, тем более я со своим закончил,- я откладываю свою вырезку в сторону, принимая Илину. – Кстати, я все никак не могла вернуть тебе кофту, уже почти забыла про неё, но узнала, что мы встретимся, поэтому принесла её с собой,- в её голосе было слышно какое-то волнение, как будто ей было немного страшно говорить со мной. Как влюбленная девочка, что скорее всего так и было. – Спасибо, я уже тоже про неё забыл. Оставь тут, я заберу. Всё дальнейшие время пока я выполнял её работу, мы разговорились. Ила рассказывала чуть ли не всю свою жизнь. Теперь я знал, что у неё есть братья, старший и младший, что есть кот по имени Арсик (твою мать, и тут он меня приследует), назвали его так, потому что Барсик слишком банально, что она идёт в восьмой класс и очень переживает по поводу экзаменов, которые будут всего-то через два года, потому что учителя, «суки и твари такие», только и делают, что принижают её способности. Не осуждаю, сам так ни раз думал про своих. Не скажу, что слушать ненужную информацию мне было в напряг, как раз наоборот, голос Илоны был очень приятный и так я немного отвлекался от навязчивых мыслей. – Принимай работу,- протягиваю я законченную подвеску, перебивая её на рассказе о её походе в кино с одноклассником. – Спасибо огромное, ты меня сильно выручил,- Ила крепко обняла меня, благодаря за помощь. Не знаю с какой целью она это делает, но очень это играет на руку.– Тогда я пойду, спасибо,- она собралась встать, благодарно улыбаясь. – Постой,- говорю я, после чего она вновь поворачивается ко мне. Жестом показывая ей, чтоб она наклонилась, девочка соглашается. Из её волос я достаю кусочек порезанной бумаги, сдувая его с пальца.– Теперь всё,- Илона смущённо улыбнулась, в приподнятом настроение собиралась уходить. Я наконец принимаю свой заслуженный отдых, доставая с кармана телефон и залипая в давно скачанную игрушку. Но моё одиночество было прервано резким появлением силуэта напротив меня. Сначала я подумал, что вернулась Ила, но как же я ошибся, поднимая глаза и замечая перед собой вожатого. В его глазах читалась ревность в перемешку с огорчением и сожалением. Собака на сене, ей богу. Я опускаю телефон вниз, смотря ему в глаза. Хотелось понять, как ему не стыдно теперь даже просто говорить со мной. – Вы что-то хотели, Арсений Сергеевич? - долгого взгляда я точно не выдержу, поэтому первый прерываю молчанку. – Тош, давай выйдем поговорим. Я хочу прояснить всё,- вновь предлагает он, на что я демонстративно закатываю глаза. – Мы и так уже поговорили,- сухо отвечаю я, смотря в свой телефон, – а если вы хотите подробности рассказать, то удивлю, но мне не интересно. – Антон, прекрати вести себя, как ребёнок. Ты же понимаешь, что из-за недоговоренностей всё рушится, - его голос теперь звучит строго, что меня немного пугает. Он никогда не был так серьёзен. – Всё уже рухнуло,- отвечаю я, складывая так мешающий и одновременно спасающий меня телефон в задний карман.– Пойду Оксане помогу,- с этими словами, я покидаю место разговора, опять оставляя Попова в смятение ни с чем.***
– Антон, ау! - слышу я сквозь туманную голову голос Насти. Неизвестно который раз она зовёт меня, но судя по всему точно не первый. – Да что? - откликаюсь я, посмотрев на подругу, опять далёким от реальности взглядом. – Твои слова сейчас,- ставит она перед фактом. – Да точно, извини, задумался,- отвечаю я сухо, после чего по памяти зачитываю заученные благодарственные слова родителям. Я уже и не помнил, как началась контрольная репетиция перед приездом родителей. Я понимал, что сильно подвожу всех своим настроением, кислой рожей и не собранностью. Плевать как-то хотелось на это, но я не хочу подставлять остальных, просто зная, что за меня никто краснеть не будет. Моя мать в санатории, и уж точно не собиралась приезжать, хоть только её приезду я буду рад. Плевать, на всё плевать, когда на душе творится хаос и скребут кошки. Настя перехватывает меня, затаскивая в свою, пустую комнату после репетиции. Пока мы оба прячемся от вожатых, которые собирают всех в холле. О чем пойдет речь я примерно понимал. – Шаст, что с тобой сегодня? Ты сам не свой весь день,- начинает она.– Это из-за родительского дня? К тебе мама не сможет приехать? Не переживай, проведём этот день вместе, ко мне тоже никто не планирует ехать. – Да если бы только в этом,- отвечаю я, не собираясь ничего скрывать от подруги. Она сразу всё понимает, встаёт с кровати, подходя к своей тумбочке. Через секунду возвращается вместе с двумя батончиками кит ката и электронкой. Один она протягивает мне, делая тягу с пода. – Рассказывай,- спокойным и тихим голосом, говорит она, смотря на меня.– Арсений? – Сергеевич,- киваю я, кусая батончик и опуская взгляд вниз. – Даже так,- понимающе кивает она, повторяя мой жест.– Что случилось? - казалось, она была готова уже услышать все, что угодно. – Он изменил мне,- вновь кусая шоколадку, произношу я слова, которые сильно шокируют Колесникову, что та давиться едой. – Как так? Когда? Почему? - не веря своим ушам, тараторит она. – Просто изменил,- словно не слыша вопросов, продолжаю я,– взял и изменил, с Глашкой, именно в тот день, когда подтвердил наши отношения,- я вновь делаю паузу, но уже на затяг с электронки. Едкий дым даёт по горлу и голова начала кружится. От сигарет такого эффекта давно не было, а тут одна тяга и все,– он говорил, как сильно любит меня, целовал, а в эту же ночь трахал её. Я верил ему, всё это время живя во лжи. Я доверил ему свое сердце, свою жизнь, полюбил его, как не любил никого,- влага скапливалась на веках, предательски защипало в глазах. Я не смогу это держать в себе,– и люблю до сих пор. Понимаешь? Люблю! Я готов простить ему всё, лишь бы быть рядом, но не могу, мне больно,- делаю глубокий вдох и выдох, чувствуя горячие слёзы на своих щеках,– подлая сука! Я даже жизни уже не представляю без него, докатился! Он целовал меня губами, которыми целовал её. Как же мерзко. Теперь мне ещё видеть его оставшуюся неделю, а я не могу. Не хочу смотреть в его глаза, не хочу видеть его до жути привлекательное лицо, не хочу вместе ходить на дежурство – хочу стереть его из своей жизни,- дальше говорить я просто не смог, слезы потекли водопадом. Если бы сейчас под рукою была посуда, то она бы точно полетела на пол, разбиваясь в дребезги. Как можно было так полюбить до безумия человека, на столько, что готов вырвать глаза лишь бы не видеть его, воткнуть ножницы в уши, чтобы не слышать его голос, и ударить себя сильным зарядом тока, чтобы парализовало каждый миллиметр тела, не позволяя почувствовать его касания. Больно, очень больно. Настя молчит, она не считает слова поддержки уместными. Вместо этого прижимая мою голову к своему плечу, позволяя быть ему, плечу, спасательным кругом. – Поплачь, тебе станет легче,- было даже стыдно. Никто никогда не видел моих искренних слез, даже для Насти это новинка. Футболка стала мокрой от беспрерывно капающих слёз. Она гладила руками по щеке и подбородку, слегка укачивая, как родного сына.– Ты сильный, ты справишься с этим, никакие Арсении Сергеичи не достойны твоих страданий,- девушка сама говорила это с трудом, шмыгая носом. Только недавно радовалась вместе со мной, когда только у нас всё наладилось, а сейчас плачет, не веря во всё происходящее.– Хочешь нассым ему под дверь, или ещё лучше подложим ему в кровать самую вонючую рыбу или что он там ненавидит? - сквозь слезы меня пробирает на смех из-за чего смеётся уже и Колесникова.– Я сделаю всё, что угодно, лишь бы ты не убивался из-за этого. – Тогда подари мне на день рождения Арсения, моего Арсения, который не будет делать мне больно. – Прости, Тош, но тут я бессильна,- она улыбается, по дружески целуя в лоб.– Ну что, тебе уже легче? - по-доброму как когда-то в детстве успокаивала меня мама, спрашивает Настя. Я легонько киваю, улыбаясь и смотря на неё.– Тогда проведём этот день вместе, как настоящие одиночки? – А ты уже когда успела? - искренне удивляюсь я, поднимая наконец голову с плеча подруги. – К Оксане и Диме скоро родители приедут, вот до концерта мы и останемся вдвоём, или к тебе тоже приезжают? – Не планировали,- отвечаю я, на что Колесникова размахивает руками, мол, вот и порешали.***
Приезд родителей совершился ровно к полудню. Весёлые и радостные малыши бежали к ним, крепко обнимая и целуя. Становилось даже завидно, когда Дима и Оксана, держа под руку родителей и смеясь с младшими братьями и сестрами побрели гулять по территории лагеря. С Настей мы ушли на задний двор. Подруга рассказывала о недавно прочитанной книге, удобно устроившись головою на моих ногах. Иногда весело даже провести время за обычным общением, отвлекаясь от всего мира. – ...и мне эта сцена настолько понравилась, что я даже подумывала её немного подкорректировать и написать в фанфики про вас с Арсение...- она тут же запинается, понимая, что сказала лишнее, совершенно рефлекторно и не специально,– ой, Шаст, прости, я сильно увлеклась и не уследила, что говорю, прости пожалуйста. – Ничего,- отвечаю я, даже улыбаясь,– так ты правда хотела писать про нас фанфик? – А ты правда хочешь об этом поговорить? – Ну раз спрашиваю. Я просто думал это шутка. – Да, правда хотела. Уже есть несколько набросков в заметках, но...если ты хочешь, я могу не писать,- она правда была обеспокоена и ощущала себя неловко, что вообще довела разговор до этой темы. – Да нет, пиши. Может в будущем понастольгирую,- пожимая плечами, отвечаю я. Всё-таки осадок ещё остался, и достаточно не приятный. – Шаст...- она хотела мне что-то сказать, однако этого ей не позволил сделать голос, прозвучавший впереди. – Настя! - крикнул мужской голос, совсем не знакомый, направляющийся в нашу сторону через «пляж» детей с их родителями. – Паша? - удивлённо вскидывая голову, не веря своим ушам и глазам, саму себя спрашивает девушка.– Паша! - она вскакивает, кидаясь в объятья и буквально повиснув на мужчине.– Я так по тебе скучала! Ты, сука такая, сказал, что в «ваш гребанный Питер ни ногой!», - без злобы возмущается она, крепко сжимая неизвестного мне человека в объятьях. – Планы поменялись, да и как я мог оставить тебя одну в такой день?- отвечает он.– Всё слезь с меня, сломаешь. – Ну да, такого-то дрыщару легко поломать. Что Ляся вообще тебя не кормит?- усмехается Колесникова, опускаясь на ноги. Вопрос скорее был риторический, так как ответа она не получает.– А я, кстати, не одна. Паш, познакомься, это мой лучший друг Антон Шастун. Антон, это мой сводный брат, про которого я тебе рассказывала, Павел Воля,- познакомив нас, мы пожимаем друг другу руки. Паша тепло мне улыбается. – Очень приятно, да, тот самый известный комик и артист Павел Воля,- усмехаясь добавляет он. – А ещё скромный,- заканчивает Настя, счастливо смотря на брата. – Это точно,- щёлкая пальцами, отвечает он.– Антох, было приятно познакомиться, но ты уж извини, я украду Настюху у тебя. – Тош, прости,- наклонив голову, Настя ставит молящий жест, как будто правда собираясь отпрашиваться у меня. А что я могу поделать? Не в моих силах всё изменить. – Как будто я могу возразить,- девушка благодарно улыбаясь, чмокает мою щеку, говоря уже вблизи, что обязательно это компенсируется привезенными американскими сладостями. Оба удаляются в противоположную сторону. Сидеть одному я не горел желанием, поэтому всё, что мне оставалось, так это идти обратно в корпус, дожидаясь концерта в полном одиночестве, но мои планы рушит голос, доносящийся внизу. – Антон, и ты здесь, как я рада тебя видеть,- говорит это миловидная женщина с русыми волосами. Я понял, что это была родительница Димы не сразу, только когда заметил рядом сидящего самого Позова в окружении семьи. – Здравствуйте, Ангелина Эдуардовна,- улыбаюсь я в ответ.– Я тоже очень рад вас видеть здесь. – Не стесняйся, Антох, присаживайся с нами,- вступает в диалог уже Темур Андреевич – отец Димки. Отказываться я не стал, присев рядом с лучшим другом. Было приятно смотреть за их семейной посиделкой, слушать их общение со старшим сыном. Мне тоже уделили не мало внимания, пытаясь откормить привезенными блинчиками с творогом, спрашивая про мои дела, про маму, с которой они тоже давно не виделись, хоть и дружили примерно с того дня, как мы с Димой. Младший брат и сестра Димы – Янис и Лиза, близнецы, бегали вокруг пледа, рассказывая и мне, и Диме как им понравилось в школьном лагере. И впервые за день я почувствовал себя счастливым, получая такую семейную идиллию от совершенно чужих мне людей.***
Уже ближе к вечеру, я решаюсь набрать маму, чтобы хотя бы просто пообщаться, пусть и дистанционно. Рассказать, как я встретился с родителями Димы, мило пообщавшись за воображаемым столом, рассказать про выступление, которое я умудрился не провалить, или просто сказать, что со мной всё хорошо. По крайней мере, пусть она думает так. Не хотел её тревожить тем, что многая информация для неё будет новой. Идут гудки. Первый, второй, третий, четвертый...странно, она обычно всегда берет трубку сразу, как только я звоню. Может уснула? Вызов завершается. Я решил набрать ещё раз, для достоверности, если правда спит, значит точно не возьмёт, потому что не такой уж у неё и чудкий сон. Как говорится: «из пушки выстрелишь – не услышит». На этот раз трубка была снята на пятом гудке, чему я несказанно обрадовался. – «Алло, мам, привет. Как дела у тебя?» - буквально сразу спрашиваю я, улыбаясь, как ребёнок, будто мама могла это заметить. – «Здравствуйте, извините, но ваша мама сейчас не может подойти. Как я могу к вам обращаться?» - из телефона слышится совершенно незнакомый голос девушки, что я и не сразу подумал, что позвонил правильно. – «А-Антон. А что с моей мамой? Кто вы?» - уже накручивая всё самое худшее, спрашиваю я. – «Антон, я лечащий врач Майи Олеговны. Ваша мама сейчас находится в тяжёлом состоянии, её отправили на срочную операцию из-за нарушения кровообращения. Сегодня у неё случился инфаркт, операцию делают вне очереди» - теперь я правда забывал как дышать. Больница? Инфаркт? Но как такое могло произойти? Она ведь была здорова...или нет? – «Подождите, какая больница? Как давно она у вас?» - я стараюсь сохранять спокойствие, однако чувствую, что с моим сердцем случится тоже самое, совсем скоро. – «Легла недели две назад по предположительной аритмии сердца» - две недели...ровно с того момента, как я тут. Значит не было никакого санатория, мама просто скрыла от меня своё состояние. А я? А я просто не замечал этого. Какой же я...– «Антон, скажите, сколько вам лет?» – «Да какая вам разница!» - я не хотел кричать и злиться на врача, но переизбыток эмоций дали о себе знать. Я выдохнул, пока не наговорил ничего лишнего. – «Антон, пожалуйста, успокойтесь. Жизни вашей маме ничего не угрожает, я уверяю вас, что с ней будет всё хорошо» - девушка продолжала говорить спокойным тоном, не смотря на грубость. Посмотрел бы я на неё, если бы её мать положили под нож, после тяжёлого инфаркта и ещё уверяли, что она не умрёт, когда каждая секунда была на счёту.– «Антон, скажите, пожалуйста, сколько вам лет?» – «Семнадцать» - выдохнув, отвечаю я. – «Поняла. Скажите, а у неё есть совершеннолетние родственники?» – «У неё только я...ну, ещё мой бывший отчим, её бывший муж, если это считается» - отвечаю я, не задумываясь.– «А зачем вам это?» – «После операции, она, соответственно, побудет под присмотром врачей, но после выписки какое-то время понадобится уход, а доверить это дело несовершеннолетниму вам, я, простите, не могу» - поясняет всё девушка-врач. – «Мне в августе будет восемнадцать, вы можете доверить её мне» - уверял я, понимая, что как бы то ни было, без совершеннолетия официально мне это делать не позволят.– «Я не уверен, что она захочет видеться с Ярославом, отчимом». – «Я понимаю, Антон, но по-другому никак, если больше нет других родственников» - с сожалением отвечает девушка.– «Скажите мне номер Ярослава, мы с ним свяжемся». Пришлось диктовать номер отчима. Меня убивало изнутри, как будто неизвестная субстанция сжирала заживо. Если бы я только знал, если бы я больше проводил времени с мамой, я бы заметил и все узнал сам. Но всё равно бы этой ситуации не избежал, всё равно бы пришлось доверять жизнь единственного родного человека в руки её бывшего мужа, потому что больше некому. Но если бы я мог быть рядом... – «Спасибо за помощь, Антон» - записав последние цифры номера, ответила она. – «Сообщите мне, когда и как пройдет операция. Ночь, день, мне всё равно, звоните в любое время» - пока это единственное о чем я мог попросить, что собственно и сделал. – «Хорошо, обязательно позвоню» - соглашается девушка.– «Спасибо вам ещё раз, до свидания» Не прощаясь, я скидываю звонок, роняя мобильник из скользких от холодного пота рук на кровать. Сегодня моё сердце разбилось дважды, если первый раз не до конца, то последний точно добил его в молекулы. Кого теряю не по своей воли, кто-то покидает мою жизнь сам. Это убивает и меня. В последнем, я был уверен в своей виновности. Стоило бы мне быть рядом, больше общаться с мамой, даже не ехать в этот чёртов лагерь! А теперь наша скорая встреча просто невозможна, забрать меня некому, а значит и с мамой увидеться шансы отпадали. Мысли поедали, превращая в моё тело в столетний слой одной огромной плесени. В этой плесени я и увязну...