Охуенный вожатый

      С утра меня поджидают приятные новости, ведь Ярослав сообщил, что приедет за мной к обеду, откуда мы сразу поедем в больницу к маме. Арсений позаботился обо всем, выписал справку, по которой мне позволяется уехать из лагеря на определенный срок. Меня выпустили из лазарета, позволяя вернуться в комнату за нужными вещами, которых то и не было особо, телефон да и только, все равно вернусь сразу после больницы.       В комнате я просидел какое-то время один, пока не возвращается Дима. Он в лёгком шоке от моего появления здесь, так как, по словам Насти, он думал зайти ко мне сегодня. Гора к Магомеду, как говорится. Я откладываю телефон в сторону, когда Дима приземляется на кровать напротив.       – Сбежал или вольную дали? - усмехаясь, спрашивает он, получая ответную реакцию от меня.       – Вольную, не ссы,- отвечаю я.– Поеду на один день к маме повидаться.       – Не переживай, с тётей Майей всё хорошо будет,- приободряющее произнёс Позов, легко поднимая уголки губ.       – Настя...,- покачал головой я, понимая, что никто иной не мог это сделать, как и ситуация с Арсением, когда он пришел помочь справиться с тяжёлым эмоциональным состоянием.       – Ты не злись на неё. Она не хотела, просто пришла ко мне вчера вся заплаканная, измотанная, не знала куда деть эмоции, вот я и попросил всё не держать в себе,- объяснился он, тяжело вздыхая.       – Я не думал, что её это так грузит,- растерянно говорю я, прожигая дыру в полу.       – Она просто сентиментальная, переживает за других больше, чем за себя,- Поз слегка сверкает улыбкой, будто воспринимая эту девушку только с положительной стороны со всеми её изъянами.– Но я надеюсь мы с ней вместе с этим справимся.       – Вместе? - уточняю я, недоумевая.       После смущенной улыбки Димы, он всё-таки решает рассказать недостающую деталь вчерашнего дня. Складывая внизу руки в замок, он начинает своё повествование.       Светлую комнату озаряют лучи яркого солнца. Тихий час давно позади, теперь оставались считанные часы до дискотеки и самого отбоя. Дима уловил момент спокойствия и тишины в комнате, когда остался там совсем один. Он, крепко заваренный кофе «три в одном», сборник хирургической стоматологии и челюстно-лицевой хирургии – только втроём. В тишине он смог прочитать почти четверть книги, как резко и неожиданно, в одну секунду открывается дверь – и так же резко закрывается. Дима проливает каплю кофе на брюки, бесшумно шипя от горячей жидкости, он отставляет кружку, смотря на источник звука.       Каково было его удивление увидеть там подругу – Настю. Нет, разумеется она ни раз приходила к ним в комнату, реже со стуком. Но сейчас она была в сильно растроенных чувствах. Она не плакала, но красные глаза говорили за себя про её подавленность. Она сразу забегает в ванную, включая воду. Далее: тихий всхлип, плавно переходящий в лёгкую истерику. Дима понимал, это явно из-за Антона, она единственная, кто переживал очень сильно за его состояние, даже слишком, и сюда она пришла не с проста.       Позов аккуратно заглядывает в ванную, подбираясь сзади к девушке. Он боялся напугать Настю, в таком состоянии ей может стать хуже от любого слова или действия. Не нужно быть психологом, чтобы знать об этом. Зеркало отражает её заплаканное лицо, пока руки подпирают раковину. Дима решает – кладёт руку ей на плечо. Колесникова вздрагивает, оборачивается, но на удивление становится более спокойной, утирая слёзы руками.       – Прости, я...я пришла за вещами Тоши, да за его вещами, он попросил,- девушка тараторит себе под нос, хватая подручные вещи в руки, но хватаясь за лежащую бритву, ранит до крови подушечку пальца, из-за чего другие предметы валяться на пол.– Блять...ну ничего-ничего, пройдёт, всё же проходит, да?       – Насть, тихо-тихо, Насть! - Дима приводит её в чувство, хватая за плечи не позволяя пошевелиться и ненароком навредить себе.– Насть, у тебя кровь, нужно обработать рану, пожалуйста, давай пойдем обратно я помогу тебе. Ты мне веришь?       – Верю, Дим, конечно верю,- соглашается она, беря целой рукой за руку Диму.       Используя припасенную с собой в лагерь перекись водорода и ватку, он аккуратно обрабатывает рану, успевшую потерять не мало крови. Когда девушка шипит от боли, он легко дует на больное место. Потом заклеивает пластырем, смотря уже на более менее спокойную подругу.       – Дим, я хочу объясниться за свое поведение, я не хочу всё держать в себе,- признается Колесникова, тяжело вздыхая, будто сбрасывая камень с плеч.       И она вываливает всё и сразу. И про переживания за меня, и про разборки с Арсением, и про больную маму, из-за которых и возникли все переживания, долго копившиеся в себе.       Он и сам не понял, как лёг на кровать, прижимая к телу девушку, поддатливо расположившуюся на её груди. Его рука гладила волосы Насти, благодаря чему она смогла успокоиться окончательно.       – Наверное ты сейчас думаешь какая я неустойчивая, что не услышу, так глаза на мокром месте, а у меня даже оправданий нет, ведь это так и есть.       – Конечно же не думаю, да, в тебе есть небольшая сентиментальность, но это разве проблема? Зато ты хороший человек,- он улыбается, получая такую же улыбку девушки в ответ, хоть не видит это, но чувствует.– Я уверен мы справимся с этим.       – Спасибо, Дим,- ответила она, но через секунду, осознавая услышанное, поднимает голову.– Мы? - откровенно удивляясь, переспрашивает она.       – А ты против моего вмешательства?       – Вовсе нет, но...тебе оно надо? - Настя смотрит недоверчиво и одновременно удивлённо, совсем не понимая, как можно помочь, а главное зачем.– Зачем тебе возиться со мной?       – Ты моя подруга. Я люблю тебя и не оставлю в беде,- такие лёгкие и простые слова для друзей, но когда вы уже не совсем друзья (пусть только и в голове), они даются сложнее, как и сейчас Диме.       – Я тоже тебя люблю,- отвечает Настя, чувствуя как щеки наливаются пунцовым окрасом, и на душе становится намного легче.       В следующий миг она, сама того не осознавая, поднимается на локтях, наклоняясь головой вниз, примыкая губами к губам друга. Поцелуй совершенно не создавал ощущение страсти, был неловкий и совсем детский. Дима опешил, совершенно не ожидая таких действий от девушки, которая давно поставила клеймо «френдзона», даже не сразу ответил на поцелуй, закрывая глаза и расплываясь в прекрасном ощущении.       – Прости, я на эмоциях...я не хотела,- отстраняясь и видя озадаченную реакцию Позова, Настя стала неуверенно оправдываться.       – Всё хорошо,- успокаивает он, дотрагиваясь волос девушки, вновь утягивая её губы в поцелуй. Сейчас уже более смелый.       – И что вы теперь...?       – Сам не понимаю, мы не обсуждали ещё, но я ей не безразличен точно.       – Ну да, она ведь всего лишь тебя поцеловала, можно ещё усомниться,- с сарказмом произношу я, безумно радуясь их счастью, ещё далёкому, но уже в пути его получения.       – Просто сложно в это поверить, ты не представляешь.       – Представляю,- улыбнулся я, поднимаясь с кровати, прихватив рядом лежащий телефон.– Мне пора, зайду к Арсению перед отправкой. Передавай Насте и Оксане от меня привет.       – Сам передашь, мы провожать тебя пойдём.       – Тогда не прощаюсь,- похлопав друга по плечу, я покидаю комнату.       Иду уже по знакомому пути. Корпус почти пуст, лишь изредка слышаться голоса из комнат неподалёку. Подхожу к двери, один стук, после чего дёргаю ручку двери – не заперта. Кто бы в здравом уме запирался днём? Зайдя в комнату, меня уже ожидал парень. Однако прихода моего не услышал, продолжая стоять спиной к двери, лицом к шкафу. Закрыв дверцу, он моментально подпрыгивает на месте, не ожидая увидеть гостя, пусть и в моём лице.       – Напугал,- констатировал факт Арсений, выдавливая улыбку.       – Через левое плечо потом поплюёшь,- с этими словами, я подхожу ближе, аккуратно обвивая вожатого за шею, ближе прижимаясь к нему.       – А уже и не страшно, - усмехается он в ответ, уткнувшись лбом на уровень ключицы.– Ты ещё не уехал, а я уже начинаю по тебе скучать.       – Не думал, что это придется говорить мне, но это всего на один день, уже вечером мы снова встретимся.       – Я знаю,- тихо соглашается он,– но томительное ожидание – самое ужасное.       Вместо ответа, я вновь крепко обнимаю Арсения. Даже из-за разницы в росте, казалось, что обнимаю не я, а меня, словно не я растворяюсь в этих объятьях, словно ловя последние минуты прекрасного мгновения, я не мог вернуться в реальность, продолжая тонуть в омуте любви, куда мы оба вязнем.       – Ты мне, кстати, всё ещё желание торчишь,- вот надо же уметь всё испортить! Арсений отстраняется, смотря в глаза, явно недоумевая к чему я.– Про речку, помнишь?       – Ну помню, а ты это к чему? - всё ещё не понимая, спрашивает он.       – Да ничего, просто своди меня сегодня ночью на речку, вот и всё,- отвечаю я прямо, понимая, какой же это прекрасный повод устроить небольшое свидание.– По типу свидания,- зачем-то транслирую свои мысли.       – Свидания? А это не плохая идея, только боюсь из всего, что ты будешь подразумевать свиданием, я найду только плед и свет луны с речкой,- и не понятно, согласился он или нет, но судя по всему – не был против.       – Даже если ты просто окажешься сексуальным маньяком и решишь трахнуть меня, я буду только за,- осознав всё сказанное, я почувствовал, как начали краснеть уши. Ну точно, как я могу жить без возможности всё испортить?       – Антон,- Арсений был не менее удивлен таким словам, что, возможно, хотел отчитать, но не смог подобрать слова.       – Я хотел сказать, что твоего присутствия мне будет достаточно, просто по-другому выразился,- моментально придумав оправдание, не совсем правдоподобное, но хоть какое-то, я вновь почувствовал, как начинаю краснеть, только теперь уже совсем не уши, а более видные места на лице. Что теперь? Может сказать, что температура?       – Да, над аллегориями тебе стоит поработать,- он облегчённо улыбается, расслабляясь, что эта тема не распространилась дальше.       Тему секса мы не поднимали, вернее даже сказать избегали. Арсений намекал, что я ещё слишком мал, поэтому предлагал повременить и дальше поцелуев границу не переходить. Я и сам не думал, готов ли, или стоит подождать. Мою готовность в прошлых отношениях, Саша спросил лишь один раз, первый, а дальше уже шло само по себе: он не спрашивал, а я не собирался отказываться. Думаю с Арсением будет сложнее, он не станет тянуться к «запретному», даже после четкого «да». Принципиальность.       – Во сколько за тобой заедут? - меняя тему, спрашивает он.       – Уже скоро, поэтому я зашёл попрощаться,- вновь обнимая Арсения, произношу я.       – Всё ещё переживаешь из-за встречи с ним? - он обнимает в ответ, осторожно спрашивая про отчима.       – Не особо, зная, что благодаря нему я встречусь с мамой, можно немного потерпеть его присутствие.       Арсений вовлекает мои губы в поцелуй, слегка надавливая на загривок, тем самым углубляя его. Впервые это была его инициатива, и меня это даже радовало. От одной только мысли об этом возникали бабочки в животе. Кто-то говорил, что это возбуждение? Очень похоже, такое же приятное и одновременно щемящее.       – Тебе уже пора, наверное,- говорит он, отстраняясь.       – Думаю да,- а правду говорят, что влюбленные не замечают часы? Слишком много вопросов за такое короткое время.

***

      Ярослав прибыл в то время, когда Арсений с моими друзьями шли прощаться со мной. Каждый успел обнять меня по несколько раз (за исключением Арса, вожатская этика не позволяла), как будто прощались не до вечера, а на месяца два уж точно.       В машину отчима, я запрыгнул не глядя, сразу на заднее сиденье. Разговор будет короткий, хотя очень бы хотелось, что никакой, но будет странно не поговорить: всё-таки родные в прошлом люди. Пролистывая в телефоне очередную вкладку, я услышал от него первые слова:       – Даже не поздороваешь?       – Привет,- сухо отвечаю я, продолжая пялиться в телефон. Он тяжело вздыхает, как будто надеясь этими словами продолжить разговор, но смог найти дальнейших слов.       – Антон, я понимаю, что ты обижен на меня, но давай хотя бы ради мамы общаться будто ничего не было?       – Вот при маме и будет так, а сейчас её здесь нет,- я оглядываюсь по сторонам, как бы подтверждая свои слова.– Кстати, как она?       – Идёт на поправку,- отвечает он, пристально смотря на дорогу, – я позабочусь о том, чтобы она ни в чём не нуждалась.       – Ну и зачем? Я бы справился и без тебя,- я стараюсь говорить не грубо, скрывая свой тон за маской безразличия.       – Антон, не говори так. Конечно, я верю, что ты вполне себе самостоятельный, но ты ещё совсем молодой. Тебе нужно налаживать личную жизнь, учиться в университете, – я знаю, что ты прошел на бюджет, – я всё понимаю, что на всё тебе просто не хватит времени.       – То есть, ты считаешь, что в выборе между «учебой, личной жизнью» и «здоровьем мамы», я выберу первое? Я думал ты лучшего мнения обо мне,- своё нежелание продолжать разговор я выразил взглядом на включенный телефон, однако Ярослав думал иначе.       – Глупо прозвучит, но я не то имел ввиду. Я верю в тебя и твои способности, но тебе не нужно строить героя. Пожалуйста, дай мне помочь вам,- мужчина поворачивает, из-за резкого поворота меня чуть шатает в ту же сторону. Его голос звучит так, будто теперь он упрашивает.       – Очень странно, что состояние мамы тебя волнует именно сейчас, а тогда, когда ты решил нас бросить, тебя не волновал никто, кроме твоей молодой любовницы,- припоминая это, говорю я. В глубине души становилось обидно за того четырнадцатилетнего Антона.– Почему бы тебе не помочь ей?       – Какой любовницы? - искренне удивляется он, и пока я не успел ответить, продолжает: – её не было, как и сейчас, так и тогда. С твоей мамой мы разошлись совсем по другой причине. А до тебя дошла именно эта информация?       Услышать такое разоблачение спустя три года после происшествия не ожидает никто. Вот и я мягко говоря ахуел. Если не измена, то что? «Не сошлись характером» и потеряли интерес сразу можно отметать – несколько лет сходились и в один миг не сошлись? Бред. Опухоль мозга? Ещё больший пиздец. Прям как Бахти пел! Тогда я и не могу сказать, что именно сподвигло их разрыву.       – Это не имеет никакого значения, факт того, что ты ушел от нас, остаётся фактом. Я не маленький, давно отпустил, но общаться с тобой у меня нет никакого желания.       – Я всё понимаю, но так нужно, хочешь ты того или нет,- отвечает он, после чего наш диалог завершается. Только не понятно кому это нужно? Ему или всё-таки моей маме?

***

      В больнице мы оказались ближе к трем часам дня, успев заехать в магазин за фруктами. Нас оставили ожидать в коридоре, заставив надеть те белые халаты и нервно ждать разрешение на посещение больного.       В коридоре показывается медсестра, которая минут пять назад просила нас ожидать. Я буквально подрываюсь с места, подбегая к девушке.       – Вы можете зайти к ней, но только на минут двадцать, не больше, скоро нужно будет идти на процедуры. И, пожалуйста, будьте потише, с сердечнобольными имеем дело.       В ответ я кивнул, обходя за спину медсестры и открывая дверь, после чего шустро прошмыгнул за дверь. Найдя взглядом койку, где сейчас, устроившись в полусидячем положении, находилась мама, я подбегаю к ней, чуть не теряя за собой больничный халат.       – Мама! - я старался говорить шёпотом, но крик так и рвался наружу.       Сразу тянусь за объятьями, получая такие же тёплые в ответ. Совсем как в далёком детстве: руки матери дарили тепло и уют, создавали вокруг себя приятную атмосферу, которая так и кричала, что даже лёгкие руки матери способны защитить от человеческой катастрофы.       – Тоша,- обнимая, произнесла тихо она.– Я так по тебе скучала. Как ты? Как в лагере? - словно свои проблемы её волновали меньше, чем мой отдых в лагере, интересуется она.       – Я? Я нормально. Ты как? Как самочувствие? Мне врачи не говорят ничего, а я очень переживаю,- на одном дыхании произнеся, я стараюсь сдерживать слезы. Сложно представить, что совсем недавно ты мог потерять единственного родного и любимого человека.       – Со мной все хорошо, Тош, это не стоит твоих переживаний. Я вовремя легла на лечение, поэтому ничего серьезного нет. Скоро меня выпишут, только ты главное не волнуйся,- отвечает она, погладив мою щёку и ярко улыбнулась, словно солнце, дарящее тепло.       – Я обещаю, что не буду. Но буду звонить теперь каждый день и узнавать о твоём здоровье, и ты больше не скрывай от меня ничего.       – Хорошо, не буду,- вновь улыбается она.– Расскажи мне лучше, как каникулы? Как поступление?       Перед тем как ответить, я киваю в сторону Ярослава, что тихо стоял на входе. По взгляду он понял, что я прошу его выйти, что он и сделал. Он может приехать в любой день, а у меня один шанс выдался, и я имею право на приватный разговор.       – Каникулы хорошо, нам очень весело. Сам недавно узнал, что прошел на бюджет, балл, конечно, не самый лучший, но и не худший,- рассказал я, отвечая на улыбку матери.       – Ты умница, знай об этом. Никакие баллы меня в этом не переубедят,- отвечает она.– Как друзья твои? Не ссоритесь?       – Нет, конечно,- отрезаю я, после чего наклоняюсь, как будто собираюсь сказать ей страшную тайну.– Настя с Димой, походу, встречаться начали.       – Да ладно? - усмехается она.– Давно пора. Дима всё время за ней, как пёс подбитый гонялся – догнал,- я смеюсь в ответ, мол, всё совсем не так, хоть и понимал, что мама в чём-то права.       – Оксана тоже без пары не осталась, нашёлся один молодой человек. Она мало говорит о нём, но я уверен, она счастлива,- продолжил я, понимая, что такие разговоры только поднимают настроение.       – Здорово,- вновь радуется она.– А ты Тош? Девочку встретил?       Я замялся. С одной стороны, я могу соврать, чтобы не волновать её, а с другой – когда всё раскроется, будут последствия похуже. Вздохнув, я собрался с мыслями.       – Мам...там не совсем так,- сейчас или никогда.– Нашел, но...это не совсем девочка...вернее совсем не девочка.       Сердце отбивает ритм в ушах. Я не опускаю глаза вниз, продолжая смотреть на маму. Она долго так же смотрит на меня, после чего опускает голову, вновь улыбаясь, даже не нервно, а искренне, радуясь.       – Больше никогда не пугай меня своими паузами,- отвечает она.– Ну мальчик, и мальчик, что страшного?       – Подожди, то есть...? - такой реакции я точно не ожидал. Моя мама никогда не относила себя к «современной», скорее была типичной матерью-одиночкой, которая за каждый чих своего чадо беспокоилась.       – То есть всё хорошо,- заканчивает она за меня мысль.– Ты мой единственный и любимый сын. Я хочу, чтобы ты был счастлив и не важно с кем, главное, чтобы он был хорошим. Я бы не хотела, чтобы мой сын женился на нелюбимой и профукал своё счастье.       – Мам, я тебя так люблю,- я вновь тянусь обнять её, получая ответные объятья.       – Только обещай, что познакомишь меня с ним. Плохие мальчики, как и девочки тебе не нужны,- твёрдо заявила она, на что я радостно посмеялся.       – Обязательно,- я улыбаюсь. Какая же моя мама хорошая.

***

      Эта ночь, луна, звёзды – всё то, что мне требовалось в завершении того сложного и одновременно радостного дня. Уже двенадцатый час, а в сон совсем не клонит. Рядом журчит ручей, звучат далеко сверчки, дует лёгкий ветерок. Среди тишины слышен лишь тихий звук многочисленных поцелуев. Кожу опаляет теплое прикосновение рук, блуждающий по всему телу, забираясь под футболку. Ради такого я был готов уезжать на долгие недели, лишь бы в конце чувствовать эту близость.       – Я люблю тебя,- сквозь поцелуй, томно звучит голос Арсения, который всё так же продолжает целовать мои губы. Однако я аккуратно разрываю его, смотря ему в глаза.       – Что ты сказал? - я слегка поднимаю корпус, оказываясь в сидячем положении на его бедрах.       – Что люблю тебя,- отвечает он, уже неуверенно, будто боясь, что сказал что-то плохое.– Почему тебя это так смутило?       – Ты никогда прежде мне не говорил это просто так, в обычном разговоре, а сейчас...неужели сильно скучал? - я старался всё перевести в шутку, однако Арс был настроен на серьезный ответ.       – Для меня эти слова многое значат, просто так я не смог бы сказать это человеку, которого знаю совсем немного. Мы тоже знакомы чуть меньше трёх недель, но ощущение будто всю жизнь, поэтому я не боюсь сказать, как сильно люблю тебя,- на его лице счастливая улыбка, которая не может не вызвать умиление.       – Звучит как начало предложения руки и сердца,- усмехаюсь я в ответ.       Следом Арсений, уже наигранно, делает серьезное выражение лица, снимает единственное кольцо, которое недавно красовалось на его безымянном пальце и берет мою правую ладонь в свою руку.       – Согласны ли вы, Антон Андреевич Шастун, стать моим мужем и жить со мной и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас,- Арсений пародирует голос регистратора в ЗАГСе. Лишь эмоции его выдают, когда он пытается не рассмеяться от собственного голоса.       – Ой, ну дайте-ка подумать,- подыгрывая ему, я играю задумчивость. В ответ получаю щипок в бок.– Ай...согласен. Даже не смотря на то, что муж – абъюзер,- последние я говорю себе под нос, однако Попов (сука ушастая) всё слышит, и ещё раз щипает за то же место.– Ай, ну хватит.       – Все, прости,- он надевает кольцо на безымянный палец, который сегодня, как раз, был свободный, без другого кольца из моего набора, после чего целует её, как бы извиняясь.       – Теперь вы, Арсений Сергеевич Попов, согласны быть моим мужем? - акцент я делаю на его глаза, смотря неприрывно, улыбаясь, будто ища в них истину его слов.       – Согласен,- твёрдо отвечает он, искренне улыбаясь. В его улыбке я находил умиротворение, как сегодня с мамой.– В отличии от некоторых, я не выебываюсь.       На его безымянном пальце оказывается моё кольцо. Готов признать, ему оно идёт даже больше, хоть Арсу и всё к лицу. Обе руки складываются в замок, словно закрепляя «союз» ещё одними узами       – Оно теперь твоё,- оглашаю я.– Это кольцо моё любимое. Думаю можно считать, что я отдал тебе свою душу.       Он молчит, улыбается. Арсений принимает его, готов хранить и оберегать. Теперь нас скрепила не только любовь – душа. Я тянусь за поцелуем, полностью нагнувшись вперед. Мы меняемся местами: теперь Арс сверху. Опираясь руками об землю, он захватывает губы в плен, из которого выбраться будет даже сложнее, чем Рапунцель.       – Я хочу тебя,- в губы, почти неразборчиво и тихо, произношу я. Теперь он отлипает от моих уст.       – Что? - переспрашивает он.       – Ты слышал.       – Антош, я не могу, мы не можем, по крайней мере сейчас,- он стал неуверенно отвечать, как будто передо мной (читать: надо мной) не взрослый парень, а двенадцатилетний подросток.       – Мы только что обручились. Пора отдавать супружеский долг,- вновь перевожу всё в шутку, хоть и тема достаточно серьезная. Это вам не колечки подарить!       – Мне приятно такое слышать, Тош. Я тоже хочу тебя не меньше, но не могу.       – Почему? У тебя...проблемы с чем-то? - под «чем-то», я как раз подозревал болезнь, решить которую можно было таблетками Аглаи.       – Нет-нет, конечно нет,- сразу отрезает он.– Просто я буду чувствовать себя ужасно, зная, что ты всё ещё подросток.       – Арс, мне скоро восемнадцать. К тому же, я говорил тебе, что у меня есть опыт,- попытки переубедить всё ещё есть, я так думаю.       – Я понимаю, но я не готов к большему,- «сказал, как отрезал» - промелькнуло сразу в голове, пока я не заметил его улыбку, – но могу помочь справиться с возбуждением. Все эти разговоры и поцелуи тебя очень завели.       Не мог сказать, что это ложь, ведь недавно появившийся бугорок в штанах выдавал меня. Становилось уж совсем неловко, томный взгляд Арсения, его нахождение сверху (в любом смысле слова), поцелуи – совсем неземное ощущение.       – Это, конечно, тоже не очень правильно. Но когда помощь людям считалась неправильной? - ухмылка, даже пошлая, заиграла на его лице. Таким его я не видел никогда, из-за чего всё тело будоражило, составляя различные картинки не детского характера в голове.       Он тянется вниз, обхватывая мои губы своими мягкими губами. Руки не стоят на месте, блуждая сначала под футболку и оглаживая впалый живот, после чего переходя ниже, забираясь под резинку шорт, а затем и плавок, которые были надеты в надежде поплавать. Не судьба.       Тихий прирывистый стон он слышит в губы, когда рука касается члена пока лишь кончиками пальцев. Ещё раз – уже когда обхватывает рукой его, делая размеренные движения вверх и вниз. Футболка слегка оголяет живот, куда следом ложатся его губы, выцеловывая каждый миллиметр кожи. Опускаются вниз шорты и плавки, а размеренные движения не прекращаются, доводя до мысли, что я готов кончить только от мысли, что это всё Арс и его золотые руки.       – А-арс,- на выдохе, произношу я, запрокидывая назад голову и кусая губу. Вздымается грудь, ноги извиваются в мелкой дрожжи, а он только наращивает темп.– Быстрее, пожалуйста, быстрее,- слова звучат слишком тихо, что удивительно было бы, но точно не сейчас, когда так хорошо.       Поцелуи становятся глубже, оставляя красные отметки на животе. А Арсений только дразнит, то ускоряя, то медлит, заставляя цепляться ногтями в его руку.       – Арс, пожалуйста,- он вновь замедляет темп, как бы прося договорить, но сам не просит. Всё зависит только от меня,– дай мне кончить,- чувствуя, как щеки охватывает жар. С чего уже тут смущаться? Нужно было это делать до того, как предложил это.       Он ускоряется, вырывая с губ громкий стон, который тут же оглушается мокрым поцелуем, совсем не похожим на прежние. Пару движений рукой, после чего сперма пачкает живот и руку Арсения. Под ним я размяк, чувствуя некую расслабленность. Бедра и ноги дрожат от недавно получившего оргазма. Мне было даже слишком ахуенно, чтобы назвать это ахуенно.       Арсений ложиться рядом, водя рукой по животу, умело обходя пачканные места. От его касаний вздымается и опускается ещё и живот, пока дыхание только начинает восстанавливаться. Это определённый лучший секс в жизни, который и сексом нельзя назвать.       Придти в себя было труднее, чем ожидалось. Я поворачиваю голову в бок, где лежит Арсений, улыбаясь без смущения, будто и не было ничего. Только тогда я понимаю, что так хорошо из нас двоих только мне. Арсений не получил должного внимания.       – Не нужно,- он всё понимает без слов, даже когда во взгляде не могло читаться подобное, наверное.– Главное, что тебе хорошо,- и целует в щёку, погладив пальцами другую.       – Арс, я не могу так,- правда становилось неловко, когда я не уделил и ему должного внимания.       – Я тебя уверяю, ещё будет ночь, где ты сможешь проявить себя,- последние слова он произносит уже в миллиметре от губ, после чего целует, так нежно, как, казалось, никогда ранее.       А я только и верю, что эта ночь не последняя.       В речке мы так и не поплавали.