Себастьян Сэллоу, 30е октября 1890 г.
Мне кажется, или Анна не была столь упряма раньше? Ну что за ребячество?! Темные искусства, не темные… не все ли равно, если это поможет?
Лира согласна со мной, я уверен в этом.
Раз Оминис не понимает намеков моих, то поймет намеки Блэквуд.
Звучит, как план.
Кассиопея Лира Блэквуд, 31е октября 1890 г. Милостивые Боги! Сегодня после ужина Себастьян упомянул некий “Скрипторий”, и Оминис просто взорвался. Захлопнул книгу так, что полетели с обложки искры. Я пыталась остаток вечера разговорить их обоих, о чем все это было. И лишь когда Оминис отправился спать, Себастьян изволил рассказать мне.***
Тетя Ноктуа говорила, что весь твой мир заливает красным, затапливает самую душу алым, липким, жгучим 一 стоит Круциатусу лишь коснуться тебя. Но для Оминиса привычное ничто перед глазами не поменялось никак. Боль пришла, словно голодный зверь, желающий пожрать все его кости, испить всей его крови. 一 О чем ты думал?! Голос Лиры дрожал. 一 Ты плачешь? Из-за меня? 一 мысли вяло текли в воспаленном мозгу Гонта. 一 Тише, не говори ничего. Держись за меня. Сюда. Его усадили на что-то твердое и холодное, вроде каменной скамьи. Оминису казалось, что он слышит едва уловимый перезвон, словно поминальные колокола в сотнях миль отсюда. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы ясность мысли начала к нему возвращаться. 一 Ты слишком сильно сжимаешь мою руку, 一 прошептал он, пытаясь расслабить лицевые мышцы и выдавить из себя улыбку, 一 леди Блэквуд, это неприлично. 一 Дурак! 一 Лира нервно рассмеялась, но все же отпустила его ладонь. 一 Твоя палочка, вот. 一 Не надо, нет сил ни на что смотреть. Блэквуд фыркнула и громко шмыгнула носом. 一 Да не на что тут смотреть. Камень, пыль и старая книжка. Гонт нахмурился. 一 Себастьян!! 一 позвал он, напрягая голосовые связки. 一 Если ты нашел что-то моего прародителя, ты должен отдать это директору Блэку! 一 Да-да, разумеется. Оминис попытался встать, но слабость в коленях была такой, что он бы упал, не подхвати его Лира. 一 Пообещай мне, 一 прошипел Гонт, 一 что больше не будешь потакать желанию Сэллоу изучать Темную магию. Блэквуд замялась, подбирая слова. 一 Он делает это ради Анны, ты же понимаешь. 一 Обещай мне! 一 Л-ладно. Я постараюсь образумить его. Гонт сглотнул и попытался опереться на неровную каменную стену за спиной. Он принял удар заклятия на себя, когда осознал, что Себастьян готов направить свою палочку на Лиру. Или того хуже 一 попросил бы ее применить Круциатус. Его самый страшный сон наяву. Не то, чтобы Оминис чувствовал потребность объяснять, но их неловкое молчание затягивалось, а нервное, прерывистое дыхание Лиры начинало раздражать. 一 Чтобы применять Темную магию, нужно не только хотеть это делать, 一 тихо проговорил он так, чтобы услышать эти слова могла только Блэквуд. 一 Волшебник должен пропустить ее через самое сердце. Впитать и отдать сторицей. Гнев, боль, страдания. 一 Разрушение. 一 Именно. Круциатус разрушает тело. Империо 一 разум. Воля, переданная от одного живого существа другому, заставляющая оголиться каждый нерв, вопреки законам природы. Это насилие в чистом его виде. Лира слушала, затаив дыхание. Она понимала, о чем говорит друг. О вреде телу и разуму не проклинаемого, а проклинателя. Ее трясло, но больше не от испуга или слез, а от нарастающего беспокойства за Себастьяна и Оминиса. В Скриптории они провели еще несколько долгих минут, пока Сэллоу не сообщил, что активировал руны, скрывающие выход. Добравшись до гостиной, Лира пожелала юношам спокойной ночи и поспешила в сторону женских спален. В ту ночь она ворочалась без сна очень долго, терзаемая двумя противоречивыми чувствами: стыдом и триумфом.