Себастьян Сэллоу, 8е февраля 1891 г.
Оминис, мне кажется, немного успокоился. А вот Лира 一 нет. Она охотнее соглашается на изучение новых заклятий. Вчера сама спросила меня про Империо.
Я рассказал все, что знаю. Чуть не проболтался, что мне известна формула этого Непростительного.
Неужто барышня настолько сильно влюблена в моего друга, что готова заколдовать потенциальную соперницу?
Да нет же, это все моя больная фантазия.
Анна тоже думает, что до такого не дойдет. А ведь я даже не хотел ей рассказывать. Оказывается, Блэквуд поплакалась ей сама. Девушки! Никогда не пойму, как работают их головы.
Себастьян Сэллоу, 9е февраля 1891 г.
Отвратительно себя чувствую. Горло будто раздирает изнутри.
Себастьян Сэллоу, 11е февраля 1891 г.
Болит голова, горло все еще болит, а на груди будто топчется стадо гиппогрифов. Еще и глаза чешутся. Мерлиновы яйца, скорее бы пойти на поправку.
Кассиопея Лира Блэквуд, 7е февраля 1891 г. Профессор Фигг недавно отметил, что моя магия стала “жестче”. О чем это он? Уж не подозревает ли меня в использовании заклинаний, ненадлежащих пятикурснику? Но ведь по-настоящему Темную магию мы с друзьями не изучаем. Ни к чему волноваться. Правда? Кассиопея Лира Блэквуд, 10е февраля 1891 г. Себастьян неважно выглядит, да и половина Большого зала кашляет то и дело. Наверное, это от того, что так долго держались холода. Самой бы не простудиться. Кассиопея Лира Блэквуд, 15е февраля 1891 г. Школу закрывают на карантин. Больничное крыло переполнено настолько, что заместителю Уизли пришлось использовать Заклятие незримого расширения. На Гриффиндоре не болеет лишь дюжина студентов, она засели в своей башне, и их камины, говорила Натти, ревут от пламени как сумасшедшие, чтобы сохранять достаточно тепла в гостиной. Им велели спать прямо там, закрыв тех больных, что не вместило Больничное крыло, прямо в спальнях. У Хаффлпаффцев наоборот. Про Равенкловцев вообще не поняла. А у нас не болеющих девять человек, включая меня и Оминиса. Мы единственные старшекурсники, кто остался в гостиной Слизерина. Профессор Шарп, отчаянно кашляя, сообщил, что оставляет нас за старших, после чего опечатал гостиную на трое суток. Эльфы будут доставлять нам еду, душевые и туалетные комнаты работают исправно, но меня не покидает неприятное чувство тревоги. Хорошо, что Оминис рядом. *** Ситуация с лихорадкой была близкой к катастрофе. Директор Блэк метался в горячке так, что профессору Шарпу приходилось применять физическую силу, чтобы просто удержать того на месте. 一 Мирабель колдует в Оранжерее, но даже с такой скоростью, мне все равно не успеть сварить достаточно целебных отваров. Профессор Уизли, если я истрачу сейчас на директора Блэка последние запасы Рябиновой эссенции, до завтра у нас не будет лекарств вообще. Матильда Уизли, шмыгнув носом, в задумчивости закусила губу. 一 Директор должен как можно быстрее встать на ноги, 一 изрекла она, после минутного раздумья. 一 Сова из Мунго принесла пренеприятное письмо. Вспышки лихорадки происходят по всей стране, особенно сильны там, где в последнее время видели отряды Ранрока. Шарп процедил сквозь зубы ругательство. 一 Ранрок не идиот, чтобы атаковать Школу! 一 воскликнул профессор Ронен, промакивающий влажной тряпицей воспаленный лоб директора. 一 Ранрок, может быть и нет, 一 задумчиво протянул мастер зелий, бывший долгие годы аврором, 一 да вот только он не единственная местная проблема. 一 Вы о Викторе Руквуде? Шарп и Уизли быстро переглянулись. Натти Онай, Поппи Свитинг и Лира Блэквуд были в числе тех, с кем Руквуд и Харлоу хотели бы свести счеты. И уже было неважно, при каких обстоятельствах хрупкие пятикурсницы умудрились обозлить закоренелых бандитов. 一 О нем, 一 ответила заместитель Уизли профессору Ронену, 一 и о браконьерах под предводительством Харлоу и Селвина. Пока дети в стенах замка, их никто не тронет, но стоит ли мне напомнить вам, Абрахам, о роли директора в работе защитных заклинаний Школы? Ронен поджал губы и отрицательно покачал головой. 一 Давайте, Эзоп, 一 обратился он к Шарпу, 一 я его подержу. Влейте многоуважаемому Финеасу зелье в глотку. 一 И куда только делось ваше хваленое добродушие, сэр? Ронен ухмыльнулся, перехватывая запястья директора. *** Четверо первокурсниц безвылазно сидели в своей спальне и отвечали Лире только через приоткрытую щелку двери. У девочек, слава Мерлину, все было отлично, они, как казалось Лире, восприняли все как игру и пытались повеселиться, отбросив пыльные учебники и предаваясь играм в плюй-камни, волшебные шахматы и карты. С третьего курса не заболевших было двое, тоже девочки. В первый день они оккупировали диван перед камином, попросили у эльфов-домовиков побольше сладостей и увлеклись накладыванием чар на страницы книги сказок. Вскоре к ним присоединился робкий второкурсник, кажется, немного побаивающийся оставаться совсем один. Оминис улыбнулся, когда его слуха коснулся смех этого мальчишки. Гонт и Блэквуд расположились перед витражными окнами. Грелись от углей двух жаровен, неспешно потягивали горячий чай и тихо беседовали, обсуждая сложившуюся ситуацию. Сомнений в том, что такая сильная эпидемия лихорадки не что иное, как следствие проклятия, у Оминиса не возникало. 一 В конце сороковых было что-то подобное [1]. В мире магглов даже полагали, что грипп это начало холеры, 一 рассуждал он, поглаживая пальцами раскрытую ладошку леди Блэквуд. 一 Министр Магии Гортензия Миллифут едва не умерла, пораженная тяжелейшей формой болезни. А все от того, что после своего избрания на пост в тысяча восемьсот сорок первом, она отвергла давнего воздыхателя, лорда Маттеуса Яксли. Чемпион Хогварста по Чарам, обиженный женщиной. Что могло пойти не так, правда? За высокими спинками кресел младшекурсникам было не видно, что Лира и Оминис делают, да детишки и не пытались разглядеть, счастливо предоставленные сами себе. 一 Тогда еще и тиф разбушевался, если я правильно помню рассказы отца, 一 Блэквуд засмотрелась на переливы вод Черного озера за толстыми стеклами, 一 магглы умирали сотнями, да и среди волшебников потерь было немало. А виной всему, оказывается, банальная ревность. 一 Силу обиды часто недооценивают, 一 Оминис наклонился, аккуратно целуя Лиру в щеку, 一 а ревность разрушила городов не меньше, чем праведные войны. 一 Ты еще вспомни Елену Троянскую! 一 хихикнула Блэквуд, подаваясь навстречу, заставляя Гонта не прервать поцелуй, а напротив. Оминис поймал ее губы своими и на долгие секунды просто растворился в ощущениях нежности. С трепетом привлек барышню к себе и тихо рассмеялся, деля с ней один воздух на двоих, стоило младшекурсникам отвлечь их каким-то шумом. 一 Кстати о Елене, 一 хмыкнул Гонт, откидываясь обратно в своем кресле и в немного нервном жесте зачесывая пятерней волосы на бок, 一 раньше я осуждал Париса за то, что тот потерял голову из-за женщины. 一 А теперь? 一 лукаво улыбнулась Лира, дотрагиваясь пальцами до слегка припухших от поцелуев губ. 一 А ты как думаешь? Блэквуд закинула ногу на ногу, чтобы хоть как-то унять тянущее чувство внизу живота, и ответила: 一 Осуждаешь еще сильнее. Брови Оминиса дрогнули, а лицо приняло хищное выражение, как у лиса, почуявшего добычу. 一 Поясни. 一 Ты осуждаешь его не за страсть, 一 серьезно сказала Лира, 一 а за неспособность разглядеть за красивым лицом коварство страсти. Гонт медленно выдохнул и снова наклонился к Блэквуд. 一 Видит Бог, до чего же ты хороша, 一 выдохнул он ей в самые губы и, подняв руку, аккуратно коснулся кончиками пальцев ее лица, очертил линию скулы, носа, огладил колонну шеи. Лира гулко сглотнула, пораженная глубиной поразившего ее чувства. *** Дыхание профессора Блэка стабилизировалось. Уизли и Шарп отправили измотанного Ронена отдыхать, на смену ему явилась покрытая грязью Мирабель Чесноук. 一 Еще больше бадьяна, полыни и чилийской ромашки я просто не смогу вырастить, 一 выдохнула она, бессильно падая в кресло. Мастер зелий доковылял до барышни и любезно предложил ей стаканчик виски. 一 Обычно, я не пью, 一 пробурчала Мирабель и тут же отхлебнула приличный глоток. 一 Обычно, я не предлагаю, 一 устало улыбнулся Шарп и, не удержавшись, спросил, вкладывая в интонацию куда больше участия, чем следовало в присутствии начальницы: 一 как ты? Держишься? Мирабель прикрыла глаза, не спеша возвращать зельевару стакан и легонько накрывая его пальцы своими. 一 А ты? 一 тихо ответила она вопросом на вопрос. Эзоп густо покраснел и стрельнул глазами в сторону прищурившейся миссис Уизли. 一 Пришлось постараться, чтобы утихомирить директора, 一 откашлявшись, произнес он. 一 Лихорадка спала? 一 Да. 一 Ненадолго. Вам с профессором Уизли стоит прилечь, поспать пару часов. Я могу подежурить. Шарп нахмурился. 一 Авроры тренируются не спать по несколько суток. Мне не сложно. Чесноук смерила его внимательным взглядом и тихо произнесла: 一 Но ты больше не аврор. В это время директор зашелся кровавым кашлем, и все тут же позабыли о разногласиях. По всей директорской спальне замигали сигнальные кристаллы, а снизу, из кабинета, начали доноситься обеспокоенные голоса портретов бывших глав Школы. 一 Мирабель, бадьян у вас? 一 вскричала Матильда Уизли. 一 Да, но… 一 Запихиваем ему прямо в рот, 一 процедил сквозь зубы Шарп, пытавшийся удержать брыкающегося Блэка. 一 Но это может убить его! 一 побледнела Мирабель. 一 Он и так проклят гоблинами, 一 буркнул Шарп, 一 хуже не будет. Давай же! Молодая барышня достала палочку и отлевитировала пучок трав из своей набедренной сумки прямо к губам директора. Затем она отвернулась, не в силах лицезреть то, что делает Шарп. Он не просто запихнул горькое растение в рот Блэка, но и с помощью мантр заставил того разжевать и проглотить эту обжигающую горечь. Спустя долгие полчаса им удалось привести Финеаса Найджелуса в чувство. Первое, что он произнес, едва открыв глаза, было: 一 Г-гоблинское се-сер-б-ро. *** Ближе к вечеру в гостиную Слизерина забрела покашливающая профессор Гекат. Глаза старушки раскраснелись, а руки подрагивали. Она прикрывала рот салфеткой, да и спускаться к детям не стала, давая распоряжения с верхних ступенек винтовой лестницы. 一 К спальням девочек мне путь закрыт, так что, 一 Оминис рассортировал принесенные профессором Гекат скляночки с лекарствами и мазями, после чего спрятал палочку в карман, 一 зайди к первокурсницам, пожалуйста. 一 Да, конечно, 一 кивнула Лира и позвала с собой барышень с третьего года обучения. Девочки с готовностью вызвались помочь и участливо спросили у Блэквуд, не нужна ли еще какая-то помощь “лорду Гонту”. Лиру резанула интонация, с которой фамилия Оминиса была произнесла, и она не могла не отметить заинтересованного взгляда, коим проводили спину Оминиса совсем еще юные барышни. 一 Как жаль, что он слепой, 一 шепнула одна из них другой, 一 иначе, я бы влюбилась. 一 Представь, каким красивым мог бы быть его взгляд! Такой же выразительный, как у старосты Школы. 一 Тише, эта Лира Блэквуд учится с ним вместе. Расскажет еще. Лире пришлось сделать над собой усилие, чтобы не дрогнул ни один мускул лица. Ревность больно укусила ее в самое сердце, нестерпимо захотелось ускорить шаг, догнать Гонта и крепко обнять его, заявляя этим наглым барышнямии всему миру 一 “он мой”. Оминис же, приобняв за плечи мальчика-второкурсника, ничего не подозревая, рассказывал о способах быстрее разогреть в котлах общих душевых воду. 一 …достаточно просто втереть эту мазь в области груди и пяток. Натяни шерстяные носки и ложись поскорее спать. 一 И тогда я не заболею? 一 Нет оснований не верить профессору Гекат. Невыразимцы глупостей, обычно, не советуют. 一 А она была?.. Дальше Лира уже не слышала, повернув с девочками в сторону женских спален. Она молча выдала третьекурсницам профилактические лекарства, посетила комнату первогодок и поспешила к душевым, надеясь успеть туда первой. Вода как следует прогреться не успела, но Блэквуд было плевать. Разозленная болтовней третьекурсниц, она с некоторым остервенением быстро приняла душ, натерлась мазью и унеслась в свою спальню раньше, чем в душевые пришли другие девочки. Спустя час настроение Лиры нисколько не улучшилось. Стрелки на часах показывали неполные десять, сна не было ни в одном глазу, а угли в жаровне начали остывать. 一 Я просто пожелаю ему спокойной ночи, ничего такого! 一 с этими словами Блэквуд выбралась из-под одеяла и натянула поверх ночной сорочки толстый шерстяной халат. Сунула босые ноги в тапочки и поискала глазами волшебную палочку. Освещать себе дорогу Люмосом не пришлось, тусклые лампы заботливо моргали зеленоватыми огоньками в коридорах слизеринского общежития. Лира пыталась унять гулко бьющееся в груди сердце, когда занесла руку над тяжелой дубовой дверью спальной комнаты пятикурсников. Оминис открыл ей так быстро, что Лира не успела взять себя в руки и пробормотала что-то нечленораздельное, густо покраснев до самых корней волос. 一 Что, прости? 一 переспросил Гонт и нервно растер ладонью шею. Спохватился и шире распахнул дверь: 一 проходи. Пожалуйста, чувствуй себя как, э, дома. Лира хмыкнула. Не одной ей, оказывается, неловко. Она с интересом осмотрела помещение, отмечая, что спальни мальчиков устроены по тому же принципу, что и у девочек. Разве что тут царил чуть больший беспорядок на полках. 一 Я тебя не разбудила? 一 Нет. Я читал. Присаживайся. Оминис с полыхающими от смущения щеками и не к месту лезущими в голову фантазиями засуетился у своей кровати, поправляя покрывало и приглашая Лиру жестом. О какой-либо неуместности он не подумал. Блэквуд засмотрелась на него, улыбаясь. Она аккуратно присела на краешек постели, а он устроился на деревянном табурете напротив. 一 Решил вот, 一 Гонт указал на свой ночной столик и парящие над книгой свечи, 一 освежить себе память. Это история магического Лондона за последние два века. 一 Ищешь информацию о подобных вспышках заболеваний? 一 Хочу завтра показать пару страниц Шарпу. Назови меня параноиком, но я склонен согласиться с Себастьяном 一 это дело рук Ранрока и его приспешников. Проклятый гоблин и связанные с ним проблемы были последним, о чем Лира хотела сейчас говорить. Она поерзала на месте, усаживаясь чуть дальше на кровати и спросила: 一 Табурет не слишком жесткий? Да и у тебя ноги на холодном полу. Боюсь, ты простынешь. Оминис изогнул бровь, его губ коснулась кривая ухмылка: 一 Приглашаешь меня же на мою же постель? Прозвучать должно было как шутка, вот только Блэквуд поймала себя на мыслях, совершенно неподобающих приличной барышне. Тут же задала себе вопрос: а правда ли приглашает? Усмехнулась, заранее зная ответ. 一 В гостях тут я, 一 вздернула она подбородок, пряча смущение за бравадой. 一 И, правда, ты. Оминис медленно поднялся и подошел к ней вплотную. В нос Лиры ударил аромат свежей сосны вперемешку с резким запахом выданной им всем ранее мази. Гонт чуть повернул голову и в сумерках спальни казалось, будто он рассматривает хрупкую фигурку девушки рядом. 一 Ты даже не представляешь себе, каких усилий мне стоит держать себя в рамках приличий. Когда ты буквально сидишь на простынях, помнящих мои стоны по тебе, 一 подумал он, но вслух не произнес. Заклинание теперь давалось ему легко, и он “видел” в ее очертаниях смущенную улыбку, “заметил”, как барышня прикусывает щеку и как судорожно теребят пуговицы халата ее пальцы. Но ты ведь пришла сама, 一 елейный голос в голове Гонта сочился похотью вперемешку с искренним восхищением, 一 скажи лишь слово, и я засыплю тебя ласками. Боже, Лира, ты лишаешь меня рассудка. Блэквуд гулко сглотнула и сдвинулась еще чуть дальше, подумала секунду и согнула ноги в коленях, полностью забираясь на кровать. Оминис, ей казалось, забыл как дышать. 一 Представляю, 一 прошептала она, касаясь его ладони и чуть надавливая, заставляя Гонта наклониться, опираясь свободной рукой о матрас. Оминис подался вперед, встречая ее поцелуй. Губы нежно касались губ, пальцы соприкасающихся ладоней чуть подрагивали, а треск дров в открытой жаровне был оглушительно громким. Гонт уселся рядом, не разрывая поцелуя, и Лира с трепетом ощутила тепло, исходящее от его тела. Он же полной грудью вдыхал аромат ее кожи, безо всякого стыда отдаваясь во власть щекочущему чувству возбуждения. Прижимался к ней крепче, скользнул ладонью по линии ее челюсти, заставляя запрокинуть голову, давая ему больше доступа. Углубил поцелуй, бесстыдно касаясь ее языка своим. Они самозабвенно целовались, позабыв обо всем на свете. В какой-то момент Лира застонала Оминису прямо в губы, посылая волну горячего жара по всему его телу. Ее ладошка, будто ища опоры, легла на его бедро и смяла ткань тонких домашних брюк в опасной близости от напряженной мужественности. Оминис широко распахнул глаза. 一 Стой. Не так. 一 Нет. 一 Лира! Стоп. Блэквуд почувствовала, будто ее толкнули в грудь, и через мгновение поняла, что он невольно прибегнул к магии. Но обжигающая обида даже не успела коснуться ее мыслей, как она снова потонула в нежности и страстности его касаний. Лира обнаружила себя прижатой спиной к покрывалу, а голова ее коснулась мягкой подушки. 一 Я тебе задолжал. От этого шепота по спине пробежали мурашки, и в следующую секунду Лира почувствовала, как пальцы Оминиса занялись поясом ее халата. Боже мой, о, Господи Боже мой! Что я, что он, что мы творим?! 一 последние хоть сколько-то пристойные мысли стремительно покидали голову Блэквуд. Она приподнялась на локтях, помогая ему. Гонт с усмешкой отбросил пояс куда-то в сторону и стянул с плеч барышни плотную ткань, помог ей высвободить руки и распахнул полы халата так, чтобы мог беспрепятственно провести раскрытой ладонью от самого ее плеча до округлого бедра. 一 Ты позволишь? Его голос дрожал и все тело было напряжено, как отведенная тугая пружина. Лира прильнула к нему с поцелуем, выдыхая короткое “да”, а ее ладони скользнули за ворот простой белой рубашки, царапая ноготками его тонкую кожу. Губы Оминиса мягкими поцелуями исследовали шею Лиры, пока он распутывал шнуровку сорочки. Юноша замер на секунду, выдохнул и накрыл ладонью мягкую округлость груди возлюбленной. Обвел пальцами кнопочку соска и, отодвинув в сторону ткань, припал к нему губами. 一 Ммм! Ладошки Лиры вцепились в его плечи, и она и сама не знала, чего хочет 一 оттолкнуть его, прижать ближе, просить еще больше касаний или умолять остановиться и не мучить ее дальше. Низ живота опалило желанием, словно стянуло в тугой узел все внутренности, и ей впервые в жизни захотелось, чтобы кто-то, не она сама, коснулся ее между бедер. Гонт прижимался к ней всем телом, уже не стесняясь, показывая, насколько сам он напряжен. Терся об нее, покрывая поцелуями грудную клетку, а его ладонь скользнула ниже. Он знал лишь в теории, что нужно делать, но решил полностью отдаться на волю интуиции. Мысли его затуманились. Гонт чувствовал себя опьяненным ее запахом, мягкостью, влажностью кожи под кончиками его пальцев, стонами и придыханием. И когда он, совершенно осмелев, коснулся ее так, что Лира выгнулась, задыхаясь от прострелившего удовольствия, подумал, что никогда ему не быть прежним. Эта барышня заполонила его мысли, его сердце, подчинила себе все его чувства и чаяния. В этот самый момент он был готов на что угодно, чтобы снова и снова “видеть” ее такой 一 раскрытой, нуждающейся, жадной до любви, которую он может ей дать. Оминис, почувствовав ее ладошку, крепко обхватившую его сквозь ткань брюк, несколько раз дернулся сам, чувствуя свое собственное удовольствие как будто бы фоном. Она шептала какие-то глупости ему в губы, и он отвечал нежными поцелуями, закутывая разгоряченные тела обоих в одеяло. Оба уснули так крепко и так сладко, что нашли в себе силы разлепить глаза лишь незадолго до рассвета.