Пленённые самоцветы

      — Охи-чан, ты дома? — дверь квартиры приоткрылась, впуская встревоженную Ацуко. Подруга не отвечала на телефон несколько дней, отчего Сугимото не могла найти себе места.       — Охи, — громче крикнула та, пока крик растворялся в тишине квартиры.       Ацуко прошла дальше, аккуратно шагая босыми ногами по холодному полу. Подойдя к комнате подруги, она решительно толкнула дверь и застыла.       — Ах ты ж тюлень, — Охико на момент охватил гнев и одновременно облегчение — Охико лежала на кровати, гордо раскинув ноги по всей ее площади; на крик подруги та лишь повернула голову вбок, из-за чего небольшая слюна капнула прямо на подушку.       Не сдержавшись, та медленно подошла к спящей Охико и достала телефон, сделав пару снимков. Осторожно потрепав ее по плечу, Ацуко все же удалось разбудить подругу.       — Ацу, ты что тут делаешь? Как ты вошла? — недавно открывшая глаза Охико не понимала, что происходит, поэтому растерянно хлопала глазами. Дезориентированная Такаяма еще больше рассмешила Ацуко, отчего та звонко рассмеялась, прикрыв глаза.       — Ты не отвечала мне на телефон, входная дверь открыта, в квартире тишина, — загибая пальцы, перечисляла Сугимото, — что я должна подумать?       — Что я устала, — проскулила Охико и снова плюхнулась на мягкую подушку. Почувствовав щекой что-то мокрое, она недовольно приподнялась, перевернула подушку и с улыбкой улеглась обратно.       — Вставай давай, мне нужно платье выбрать, — Ацуко жалобно свела брови, пытаясь уговорить подругу.       — А я тут при чем? — не оборачиваясь, произнесла Охико.       — Пожалуйста, — начав подмигивать обоими глазами, Ацуко выбила из подруги одобрительный кивок.       Не торопясь собравшись, девушки вышли из квартиры, направляясь к лифту. Когда рука потянулась к цифре «один», Охико отдернула ее, отшатнувшись назад. Вокруг небольших кнопок были следы крови. Охико нервно сглотнула, почувствовав, как тревожность подкрадывалась к ней со спины, обдав сзади неприятным холодком.       «Надеюсь, не его», — испугавшись собственной мысли, Охико тут же зажмурилась, отгоняя ненужные терзания.       Выйдя на улицу, девушки сели в подъехавшее такси и отправились до ближайшего торгового центра. Когда дверь машины захлопнулась, парень, наблюдавший за весело болтавшими подругами, развернулся в сторону выхода.       — За кем наблюдаешь? — с ухмылкой спросил вошедший Риндо.       — Ни за кем, — тут же ответил Ран, проходивший мимо брата, намереваясь вернуться в квартиру. Риндо недоверчиво проводил того взглядом, вздохнув, прежде чем сказать:       — Хватит, Ран, — старший остановился, не оборачиваясь, — прекрати скрывать все от меня. Я не слепой, я вижу, как ты смотришь на нее, — он говорил с сожалением, выплевывая слова, будто через боль, — я все это вижу и понимаю.       — Как? — Риндо недоуменно уставился на брата, — как я смотрел? — неожиданно растерянно спросил Ран, словно сам пытался себя понять. Будто хотел, чтобы ему помогли разобраться в своих чувствах.       — Мечтательно, — вынес свой вердикт Риндо, скрестив руки под грудью. Он давно заметил переглядки своего брата и его избранницы, но упрямо отрицал, что их братскую связь это могло нарушить.       Оба замолчали. Слова были лишними. Братья понимали, что они — единственная поддержка друг для друга, данная им этим миром. Они не хотели признавать, что их пути могут разойтись под влиянием судьбы. Они не признавали судьбу — они творили ее сами.       — Я всегда буду рядом, Риндо, — младший дернулся от внезапно заговорившего брата, — это не обсуждается и не меняется.       Ран знал, что Риндо считает себя тенью старшего брата — многие на это указывали, но беспочвенно. Ран был уверен — Риндо ни в чем ему не уступал, а во многих вещах даже превосходил своими умениями.       Риндо был поразительно пронзительным человеком, что делало его еще более чутким. Он умел сострадать, что часто показывал своему брату. Он знал, какими словами или действиями он мог помочь своему другу. Он всегда был человечным. Несмотря на то, что в бою он безжалостно ломал кости противнику — за друга он был готов положить голову без сожаления.       Он дружелюбно относился ко всем пассиям, сопровождающим его брата на вечерах, потому что видел — они все ему безразличны.       До того момента, как увидел его с Охико.       Взгляд его загорался, хищная улыбка сменялась на флирт, а бессознательные порывы толкали на спасение и оберегание. В момент Риндо стало страшно — он боялся, что его брат мог исчезнуть из его жизни, полностью погрузившись в свою личную жизнь. Риндо осознавал, что это не более, чем детские убеждения, но со своими съедающими мозг мыслями справиться не мог.       Когда Свастика-Канто перешла в более серьезную организацию под названием «Бонтен», Ран совсем закрылся в себе. Он никогда не был многословным человеком, но беседу поддержать умел. В последние дни — он не проронил ни слова. Вечный тусклый потерянный взгляд, словно глаза были затуманены плотной пустотой, покрывающей радужку и затемняющей мир.       Он долго смотрел на экран телефона, не нажимая ни одной кнопки. Он перестал спать — его круги под глазами были иссиня-черными пятнами, скрывающимися под тонким слоем кожи.       На первом собрании Бонтена Риндо переживал, что Ран будет не в форме для того, чтобы принимать новое положение дел. Но напротив, Ран был как никогда спокоен, уверен в себе. Его вновь появившаяся хищная улыбка не могла не обрадовать Риндо, который был обеспокоен поведением брата.       — Ран, что скажешь? — Майки безжизненно взглянул на своего товарища, блеснув глазами, — ты готов поставить кого-то как вашего заместителя в Роппонги?       — Нет, — твердо ответил Ран, не колеблясь ни секунды, — Роппонги будет за нами. Никак иначе, — он улыбнулся, одарив собеседников победной ухмылкой.       Майки, казалось, был удовлетворен такой реакцией Хайтани. Ему было важно, чтобы среди его приближенных людей были именно те, кто «свое» не упустит никогда. Он был доволен тем, что Ран держал все под своим чутким контролем, не пропуская ни одну деталь, которая могла бы изменить ход действий.       Его подкупало то, что братья были исполнительны, но по-своему своенравны — что Ран, что Риндо не любили приказы, и в любом задании проявляли креативность, импровизируя и экспериментируя со своими навыками. Но что действительно вызывало уважение у Майки — их преданность своей вере и своему пути. Пока они заинтересованы в «Бонтен», он будет процветать.       — Что же, — Майки усмехнулся, — хорошо. Коко, — отвернувшись в сторону поникшего парня, произнес Сано, — расскажи, как идут дела?       Коко прокашлялся, немного дернув головой. Пелена, что застилала его глаза после покушения на Инуи, не сходила, а все мысли были заняты только им. После того вечера Инуи так и не приходил в себя, находясь в личной больнице Бонтена под чутким присмотром профессиональных врачей.       Его оперировали около шести часов. И каждый из этих шести часов Коконой провел рядом с ним — возле палаты, допивая четвертый стакан кофе; бродя по больничным коридорам в надежде скоротать время; крича на врачей с просьбой поторопиться и с угрозами, чтобы те не причинили вред его другу.       — Как обычно, в порядке, — уверенно произнес Хаджиме, устремив взгляд в пустоту позади Майки, — все поставки выполнены вовремя. Распространение закреплено за доверенными людьми. В акте допущена ошибка, но она была вовремя исправлена и не препятствовала передаче товара, — Коко не успел договорить, как его перебил громкий хлопок их босса.       — Довольно, я понял, — и снова вернул своему лицу безразличный вид. Майки поставил руки на большой дубовый стол, в скучающем жесте оперев на них подбородок.       — Ну что, сыграем в нашу первую взрослую игру? — играючи произнес Сано, потерев ладони.       На верхнем этаже высотного здания было пусто — работники разбрелись по домам, а верхушки организации уже вовсю выпивали в баре на первом этаже. Кроме одного. Кроме Рана.       Получив сообщение от Охико с коротким текстом «живой?», Ран остановился посреди коридора и улыбкой умалишенного пугал всех проходящих мимо. Осмотревшись, он вернул своему лицу приемлемый для этого места вид, он пошел дальше, напечатав ответное сообщение.       «Соскучилась, куколка?»       Охико цокнула, как только увидела ответ, и вернулась к оцениванию образов для своей подруги. Легкое бежевое платье в пол с длинными рукавами должно было наиболее точно подходить для предстоящего благотворительного вечера, где Ацуко выступала в роли основателя фонда.       — Ну как тебе? — Ацуко вертелась перед подругой, заставляя юбку подниматься в воздухе.       — Достаточно скромно, — подумав, ответила Охико, — совсем не в твоем стиле, — сделал вывод, сказала та.       — Мне нужно выглядеть как невинный ангелок, чтобы толстые кошельки инвесторов непременно пополнили наши вложения, — взметнув брови вверх, произнесла Ацу.       — Толстые кошельки инвесторов пополнят ваши вложения, если твое платье будет короче сантиметров на сорок, — и громче добавила, пригрозив пальцем, — минимум!       — Охико, — Сугимото стукнула подругу по рукам, отчего та засмеялась, — веди себя поприличнее, а то мне стыдно за тебя бывает.       Охико была счастлива. Счастлива от того, что имеет человека, рядом с которым она могла искренне смеяться. Рядом с которым соленые дорожки от слез были слаще любого десерта, покидая организм Охико радостными ручьями.       Когда в ее жизни появился Ран Хайтани, она стала ощущать то же самое. И это Охико не нравилось. Она стопорила все мысли, прерывала навязчивые сновидения и давала себе мысленные пощечины за такую слабость.       Выбрав платье, девушки отправились по домам. Ацуко уехала первая, пока Охико продолжала ждать такси на парковке.       Добравшись до дома, она вышла из машины, обернувшись назад — легкий ветер покачивал деревья, вынуждая тех танцевать свой медленный, изящный танец. Листья, что опадали с полуголых веток, таинственно кружили в воздухе, вырисовывая чудесные фигуры.       Охико невольно засмотрелась на осеннее представление, не заметив, как сзади послышался тихий топот.       Она почувствовала чье-то приближение, затаив дыхание. В миг она ощутила жуткое предчувствие. Будто все, что сейчас происходило, было сном, где она не могла убежать от своего преследователя.       И вот сейчас она ощущала то же самое, сжав кулаки под пиджаком.       Страх опасности всегда страшнее опасности, уже наступившей, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла.       Словно в замедленной съемке, тяжелая рука обхватила плечи Такаямы, которая сразу же начала вырываться. Небольшой платок, пропитанный снотворным токсином, надежно прилегал к носу и рту Охико, отчего та задержала дыхание, попытавшись выбить ногой равновесие своего противника.       Но было уже поздно. Попав с коротким вдохом в организм Такаямы, вредоносные пары распространялись по дыхательным путям, впитываясь в слизистую. Сознание стремительно покидало Охико, пока грязная ухмылка неприятного мужчины еще больше уродовала его лицо.       Сидя на кресле, Ран дернулся, когда почувствовал небольшой укол в сердце. Будто что-то его ожидало. Что-то, что могло выбить его из седла. Что-то, что могло помешать их планам.       Риндо, отметив резкое изменение в эмоциях брата, тоже напрягся, следя за его помутневшим взглядом. Тишину прервал звонок на телефон Рана.       — Привет, Хайтани, это Метсуро — Ран незаинтересованно слушал звонившего, показательно зевая в трубку, — кажется, у нас есть кое-что твое, что мы готовы отдать тебе, если примешь наши условия.       — Удиви меня, — в ожидании произнес Ран, предугадывая, какого рядового поймали людишки Метсуро.       — Ран, помоги мне, — тяжелый всхлип, за которым последовал хлыст удара, отозвался тем же хлыстом у Рана в сердце. Дыхание выбило из легких, а кожа в миг побледнела, очерчивая выступающие вены. Дрожь в ладонях не позволяла ровно держать телефон, но он прикладывал все усилия, чтобы оставаться непоколебимым.       Охико.       — Ран, пожалуйста, — навзрыд прорычала Охико, вскрикивая от тяжелых ударов, отдававшихся эхом по сотовой связи.       Руки становились холодными, пока кулаки сжимали ткань форменного плаща, а сам Ран пытался не разбить чье-нибудь лицо о мраморную стену в коридоре.       «Как? Как они узнали? Что они с ней сделали? Где она?» — мысли крутились с бешеной скоростью, не давая Рану здраво оценить ситуацию и принять необходимое решение.       — Что тебе нужно? — вздохнув, произнес Ран, держа свой голос в ровном тембре.       — Ты и твой брат в рядах Аку, — смеясь, произнес Метсуро, — пожалуй, все.       — Где она? — не сдерживаясь, прошипел Ран.       — Я пришлю тебе адрес, но вы с братом приедете вдвоем, иначе эта девка, — на фоне раздался истошный крик Охико, — она умрет, — в трубке послышался мерзкий смешок, после чего звонок был сброшен.       Злость закипала, подпитываемая огнем, палящим в сердце Хайтани. Зубы его стиснулись, когда телефон с грохотом полетел в стену. Хайтани не позволял себе никакую поблажку, и вот, когда он расслабился, введя в свою жизнь Охико, хоть и косвенно — она попала под угрозу смерти.       Ран не мог себе представить, что с ним случится, если с Охико что-то сделают. Он не хотел, чтобы ей причиняли боль. Он чувствовал ее боль на себе вдвойне. Он ощущал ответственность за то, что с ней сейчас происходило. С его Охико.       А потому, не сказав никому ни слова, Ран отправился по названному адресу, заранее отключив свой телефон. Рванув с места на байке, тот выкрутил скорость на полную, совершенно не думая о последствиях и возможных авариях.       Он думал об одном.       «Охико, я скоро буду. Только дождись.»