Журавль или синица?

      Душа, выбравшаяся из забвения, а теперь разгуливающая в теле божества Ветров, точно не знала, во сколько оборвалась её жизнь и по каким причинам. Судя по ощущениям, была уже далеко не подростком, но новоиспечённый старший брат помог вспомнить ей все прелести наказания от старшего родственника.       Ши Цинсюань не обижалась, не злилась. Наверное, её утомлённое выражение лица с каждой секундой всё сильнее выводило из себя бранящегося Ши Уду, который как-то узнал о визите Мин И. Хотя, как… как-то? Учитывая, что Ши Уду ворвался разъярённой фурией во дворец, едва Мин И успел покинуть библиотеку, на Ши Цинсюань вылилось столько информации, что о себе она узнала много нового.       — Да как ты вообще посмел… додумался шантажировать Пэй Мина! Да, он ещё тот… человек… но даже тот факт, что ты мой брат, его бы не остановил учудить глупость, особенно когда ты в таком виде! Ушам не могу поверить! Да ещё в обход меня просил позвать сюда Повелителя Земли! Чем ты вообще думал?! О твоём состоянии никто не должен знать, любые слухи!..       Стены дворца сотрясались от гневных криков Ши Уду минут десять, не меньше, слуги попрятались по углам, оставив брата-который-временно-сестра держаться в одиночку.       Для Повелителя Воды Ши Цинсюань предстала глупым неразумным созданием, не смыслящим за жизнь. Для неё же представление Ши Уду напоминало кудахтанье гневного петуха. Угрозы, это, конечно, прекрасно, но покуда старший брат не собирался рукоприкладствовать, смысла в страхе и извинениях она не видела.       Ши Цинсюань куда сильнее беспокоилась о том, что испытала не амнезию, а являлась вообще другим человеком. Маленьким огоньком из другого мира.       — Что, так и будешь молчать?! — сверкая гневным взглядом и нависая над ней грозовой тучей, Ши Уду почти задыхался от злости. Едва балансировал на грани сдержанности. Ослеплённый эмоциями, он казался наиболее уязвимым к разумным аргументам, а Ши Цинсюань, сохраняя безразличие, рефлекторно отреагировала единственным возможным образом:       — А можно на пару тонов тише и без такого количества тестостерона?       Да-а… Тогда ей фраза показалась верхом остроумия. Но наблюдая, как глаза Ши Уду наливались кровью, она мысленно выругалась и приготовилась к тому, что, быть может, придётся защищаться от рукоприкладства.       Хочешь победить в споре — сохраняй невозмутимость. Хочешь, чтобы оппонент почувствовал себя униженным — добавь к сдержанности иронию и щепотку сарказма. Ши Цинсюань соврала бы, сказав, что не получила подлого наслаждения от лицезрения того, как Ши Уду тщетно пытался призвать её к раскаянию и страху. Наверное, прежний Ши Цинсюань вжал бы шею в плечи и, робко пытаясь вставить своё слово, от безысходности извинялся бы. Нынешняя же версия… тупо молчала. Молчала и смотрела не самым уважительным взглядом на Ши Уду. Она понимала, что достойных контраргументов в своё оправдание без подготовки не отыщет, не такой умной уж была. Поэтому лишь молчала, да отвечала односложно.       Хотела бы Ши Цинсюань избежать кары. Но учитывая, что духовные силы покинули её, делая физически слабой перед любым божеством, да и в принципе мужчиной, пришлось выбрать меньшее из зол.       — Госпожа Линвэнь, прошу, отдохните немного.       — А?       Казалось, ещё чуть-чуть, и богиня Литературы исчезнет за горами свитков и документов, на её столе едва ли осталось пустое место, поэтому Ши Цинсюань пришлось переложить одной рукой несколько книг, чтобы поставить поднос с чаем и маленькими рисовыми пирожными. При виде угощений Линвэнь несколько растерялась, подняв удивлённый взгляд на Ши Цинсюань.       — О-о, не стоило…       Ши Цинсюань добро улыбнулась, аккуратно выставляя чашку с горячим напитком на стол.       — Я заметила, вы и крошки в рот не положили с самого утра. Знаю, божествам не требуется еда, но вы даже не оторвались от документов. Сделайте десятиминутный перерыв, а я пока отсортирую подписанные вами документы.       — Ох, не стоило. Это так мило с вашей стороны, Повелитель Ветров, мне даже неловко.       — Ну что вы, вас и так нагрузил мой брат присматривать за мной, а без дела сидеть может лишь наглый нахлебник. Пользоваться столь расточительно своими друзьями, как по мне, не очень правильно.       Со своей колокольни Ши Уду рассудил, что его брат-который-сестра после амнезии потерял не только мужской облик, но ещё и всякое уважение и страх. Стал чересчур дерзким и уверенным. Поэтому он выставил перед Ши Цинсюань условие: либо её опять привязывают к кровати и запирают на десять замков, либо она идёт помогать Линвэнь, пребывая под её постоянным наблюдением.       — И только попробуй!..       — К госпоже Линвэнь, так к госпоже Линвэнь. — Ши Цинсюань даже не стала выслушивать дополнительные крики, чем, кажется, ещё сильнее разозлила Ши Уду, но продолжи тот распаляться и дальше, то выглядел бы глупо.       Честно говоря, любой из вариантов — так себе. Но оставаясь беспомощным созданием, которому ещё требовалось и скрывать факт лишения сил, Ши Цинсюань была вынуждена следовать условиям Ши Уду.       Поэтому уже несколько дней помогала богине Литературы.       Ши Цинсюань искренне стало жаль друзей Ши Уду, даже Пэй Мина. Он напоминал занятого хозяина, который пытался пристроить свою собаку то на время отпуска, то из-за долгой командировки, и те соглашались лишь из чистого уважения. Ши Уду был занят подготовкой к так называемому третьему Бедствию, некому испытанию, которое позволит ему стать намного сильнее — такой шанс выпадал крайне редко, и упустить он его не мог.       Узнать поближе Линвэнь оказалось довольно выгодным делом. Раз с Пэй Мином Ши Цинсюань испортила нормальные отношения на ровном месте, то Линвэнь планировала умаслить в лучшем виде. И помочь с документами, и чай принести, и комплемент сделать, и похвалить за проделанный труд.       Честно говоря, наблюдая за её работой, Ши Цинсюань искренне полагала, что Линвэнь великолепна. Она даже научила — или помогла вспомнить — как пользоваться духовной связью: как общей линией переговоров, так и личной. Поделилась капелькой сил под эгидой общего секрета, чтобы Ши Цинсюань на практике поняла принцип действия. А то, с какой неловкостью Линвэнь выслушивала похвалу, говорило о том, что мало кто лестно отзывался о ней.       «Правда, пароль надо сменить от своей линии… я его ни разу не запомню», — сотряслась Ши Цинсюань, на скорую руку решив, что пароль «сначала дай пять тысяч добродетелей» подойдет прекрасно. Пароль в духе «позвольте поцеловать ваши стопы» она, конечно, нашла более подходящим, только вряд ли кто здесь оценит такой юмор.       — Признаться, теперь чувствую себя неловко, ведь полагала, что с вашим присутствием будет…       — Хлопотно?       — Да, — виновато улыбнувшись и взяв в руки чашку, Линвэнь тяжко вздохнула и отпила горячий чай. — Но вы действительно мне помогли, благодарю.       Невольно Ши Цинсюань залюбовалась ей. Даже после многочасовой работы, утомлённая, Линвэнь выглядела грациозной и изящной. Её улыбка грела душу, пробуждала какое-то эстетическое наслаждение. Прекрасная мадонна, не иначе.        — За что это ты ему благодарна?       От знакомого голоса у Ши Цинсюань моментально лицо скривилось, словно на язык попал лимонный сок. Сжав в ладонях поднос и даже не пытаясь спрятать брезгливость, она обернулась. Пэй Мин при её виде и не пытался утаить победоносную ухмылку, определённо торжествовал от вида того, что шантаж в его сторону не остался безнаказанным.       — Ох, Пэй Мин, и что тебя привело в столь поздний час? — Похоже, его визит в такое время означал очередную головную боль в лице дополнительной работы.       — Нужна помощь в одном деле, навести справки. Все мои непосредственные подчинённые со Средних небес заняты, не посмотришь, есть кто свободный у других?       — А ты любишь сюрпризы, — ещё более тяжко вздохнула Линвэнь и, прислонив два пальца к виску, попыталась связаться с людьми из своего дворца, чтобы они быстрее собрали информацию.       В опустившейся тишине стало не столько неловко, сколько напряжённо. Ши Цинсюань испытывала двоякое чувство, глядя на Пэй Мина; они смотрели друг на друга, как на грязь под… да как на дерьмо, только тот добавил ещё и бесхитростное лукавство.       Ши Цинсюань уронила взгляд к подносу в своих руках, подумав, как было бы неплохо ударить им о прекрасное лицо бога Войны.       — Ты, надеюсь, не серьёзно? — словно прочитав её мысли, сконфуженно прищурился Пэй Мин.       — Тоже сомневаетесь в прочности подноса?       — Что?       — Что?       Нет, определённо, злить и дразнить его даже забавно. До того момента, пока к ней не прилетает разъярённый Ши Уду, чтобы вписать чабаля.       — Вы стали таким дерзким, Повелитель Ветров. До этого хоть ума хватало вовремя прикрыть рот.       — Не думаю. Я ведь всегда была такой дерзкой, как говорил брат. Так что это вы могли стать более… уступчивым.       — А ты явно нарываешься, — помрачнел Пэй Мин.       — Можете оба умолкнуть? — встряла в их перепалку Линвэнь.       — Простите, госпожа Линвэнь.       — Не подлизывайся к ней!       — Генерал Пэй, прошу, тишина…       Пэй Мин так и подавился словами, и при виде его лица Ши Цинсюань с огромным трудом подавила смех. Благо, прикрылась подносом в руках, хотя генерала это нисколько не успокоило.       Так они и стояли пару минут, пока в зале не появился очередной гость, обративший внимание даже не столько на вязкую тишину, сколько на презренно глядящих друг на друга Ши Цинсюаня и Пэй Мина.       Раздался тяжелый вздох.       — Что опять? — спросил Ши Уду.       Но коли ответом послужила тишина, Ши Уду не нашёл ничего лучше, чем встать между богом войны и родственником. Линвэнь тут же отвлеклась от разговоров по линии духовной связи, поднявшись из-за стола.       — Всё нормально? — спросил Ши Уду.       — Да, вполне, даже очень хорошо. Повелитель Ветров помог мне с работой. Забираешь его?       — Да. Я закончил с делами. Спасибо, что присмотрела за ним.       — Да не за что. Честно говоря, если будешь приводить его сюда, я не стану возражать.       — Вот как…       Ши Уду недоверчиво глянул на Ши Цинсюань, прищурился с подозрением, явно не верил, что она могла принести хоть какую-то пользу. Признаться, это было обидно. А от подлой ухмылки Пэй Мина стало паршиво вдвойне, ведь при старшем брате Ши Цинсюань не рискнула бы ехидничать.       Судя по небольшому разговору между мужчинами, они вернулись с совместного задания, и как бы ни пыталась Ши Цинсюань пригреть уши, ничего интересного для себя не отметила. Также её смутила немногословность Ши Уду, как и отсутствие желания обращать на неё хоть какое-то внимание. В нём ощущалась взвинченность, напряжённость, казалось, малейшая вещь могла вывести его из себя.       «Причина тому моё поведение? Или близость того испытания?» — задумалась она и решила, что, вероятно, правдивы оба варианта.       Близился вечер, небо уже окрасилось пряными розовыми оттенками, и столица на его фоне показалась Ши Цинсюань невероятно красивой. Дворцы утопали сплошь в золоте и облаках, такое, пожалуй, нигде не увидишь.       — Повелитель Ветров?       Голос, окликнувший её, отозвался узнаванием где-то в дальнем уголке сознания, что заставило её остановиться и обернуться. На широких ступенях, ведущих во дворец Линвэнь, застыл юноша в белоснежном даосском одеянии. Соломенная шляпа, держась за тонкие веревки, свисала у него за спиной, прикрывая длинные каштановые волосы. Среди небожителей стоило ещё поискать столь скромного в одеяниях человека.       Юноша выглядел искренне удивлённым, причём его реакция не меньше смутила Ши Цинсюань — она попросту не поняла, кто к ней обращался. А затем перед глазами всплыли воспоминания с нелепой погони в мире людей.       — О-о, вы же…       — Ваше Высочество, идите, куда шли.       Сказать, что вмешательство в их едва завязавшийся разговор было грубым, это ничего не сказать. Ши Уду, стоя примерно на одном уровне с Его Высочеством Саньлэ, адресовал последнему столь мрачный и недружелюбный взгляд, что Ши Цинсюань не могла не возмутиться. Се Лянь, казалось, растерялся от такой агрессии, однако сохранил завидную невозмутимость.       — Повелитель Воды, я лишь хотел справиться о самочувствии Повелителя Ветров.       — В порядке он. И мы спешим.       — Мы не спешим, это вы спешите, брат, — камнем преткновения вставила свои слова Ши Цинсюань, натянув на лицо всё имеющееся самообладание в арсенале. — Я бы хотела поговорить с Его Высочеством, конечно, если вам, — с извинением посмотрев на Се Ляна, кивнула она, — сейчас это будет удобно.       — Нет, что вы, я как раз пришёл сюда, чтобы справиться о вашем здоровье.       — Это всё очень хорошо, однако нам нужно возвращаться во дворец, — не сдавался Ши Уду. — Ваше Высочество, если вы…       — Старший брат, почему?..       — Ты идёшь со мной. И точка.       Ши Цинсюань ещё могла допустить подобную грубость в свой адрес в присутствии друзей Ши Уду — те наверняка не раз становились свидетелями подобных сцен. Однако грубить малознакомому небожителю, к тому же принцу, она считала верхом невежливости. Сколь бы силён Ши Уду ни был, его поведение вызывало откровенные вопросы.       — При всём уважении, вы не в праве решать, как мне поступать, тем более в банальном желании побеседовать с человеком. Вы не делитесь со мной информацией, но хотите, чтобы я вспомнила себя, перестала обращаться к себе, как к девушке. Если это столь важно, вы можете остаться с нами, Ши Уду. А если спешите, то я бы хотела пригласить Его Высочество выпить чаю в ваш дворец.       Ши Цинсюань надеялась, что её слова покажутся достаточно убедительными и уважительными, чтобы дать ей возможность для обычного разговора. Ши Уду был не столько вспыльчив, сколько помешан на контроле, и определённо выходил из себя, видя, что угрозы не действуют на младшего родственника.       Его взгляд не понравился Ши Цинсюань. В нём, по обычаю, не горели искры, пришло какое-то мрачное осознание, принятие. И оно всерьёз обеспокоило её.       — Через час чтобы был у меня в приёмном зале. Если опоздаешь хоть на минуту… клянусь, лучше тебе не опаздывать.       «Да что с ним не так?» — Это уже вызывало отчаянное желание махнуть на всё рукой и просто зарыться с головой в песок.       Как только Ши Уду сошёл со ступеней замка, Ши Цинсюань обернулась к Се Ляню и обменялась с ним неловкими улыбками.       — Вижу, брат о вас очень печётся.       — Мягко сказано, — усмехнулась Ши Цинсюань, приглашающим жестом указывая к каменным перилам. Они отошли в сторонку, чтобы не мешать изредка проходящим людям — поток гостей у Линвэнь, похоже, никогда не заканчивался. — Что ж, значит, вы — наследный принц Саньлэ, верно? Его Высочество Се Лянь?       — Ну, какое из меня Его Высочество? Просто Се Лянь, — неловко хохотнул он. — А вы, Повелитель Ветров, так и не… вспомнили о себе?       Ши Цинсюань утвердительно кивнула.       — Всё также считаю себя девушкой, застряв в этом обличии. Но если вам комфортно обращаться ко мне, как к мужчине, всё нормально. Пол — это, наверное, последняя из моих проблем.       — Оу, ха-х, вот как… в чём-то вы, похоже, не изменились.       — То есть?       — Ой, я не хотел вас обидеть или что, просто вы довольно часто любили ходить в женском облике. Это делало вас сильнее, да и… кажется, вам просто нравилось. Простите, я, конечно, могу и ошибаться, не принимайте мои слова близко к сердцу.       Ши Цинсюань в задумчивости почесала затылок, наблюдая за неловкими оправданиями собеседника, и никак в толк не могла взять, что говорила с небожителем. Видимо, её задумчивость не утаилась от наблюдательности принца.       — Что-то не так? Вы, похоже, совсем меня не помните.       — Да, не помню. Но не в этом дело. Просто вы ведёте себя не как небожитель. Тут в основном все либо грубые, либо дерзкие, либо хмурые. Либо желающие убиться из-за работы…       — Последнее — вы о Линвэнь?       — Ну точно не о Пэй Мине.       — Вы узнали, кто он?       — Ну… — припоминая все стычки с богом Войны, она возвела взгляд к предзакатному небу и тяжко вздохнула. Прочистила горло. — Не будем о развратниках. Ваше Высочество, скажите, вас попросил прийти Мин И? Или просто так сложились обстоятельства, что мы случайно пересеклись?       — Оу, нет, к сожалению, Повелителя Земли я не встречал, да и занят был последние дни. Извините, что вспомнил о вас так поздно.       — Я рада, что и вовсе вспомнили, — иронично подметила Ши Цинсюань. — Ваше Высочество, у меня есть к вам небольшая просьба — расскажите, пожалуйста, о событиях, которые предшествовали потери моей памяти. Времени у нас немного, боюсь, Ши Уду может опять привязать меня к кровати, если не вернусь вовремя.       — Привязать к кровати? — удивлённо переспросил Се Лянь, преисполнившись негодованием. — Зачем он так жестоко поступил?       — У него прозвище Водный Тиран, — с досадой вздохнула Ши Цинсюань. — Так что произошло? Как я поняла, на меня начал охотиться какой-то демон, Божок-Пустослов, с целью запугать до смерти и лишить сил. И преследовал он меня даже до вознесения.       — Да, всё именно так.       Встретиться с Се Лянем она не ожидала столь внезапно, поэтому схватилась за первый вопрос, который ей не давал покоя — недавние события до амнезии. Удивление вызвало, что Се Лянь довольно подробно описывал их странствие в поисках Божка-Пустослова, из которого выходило, что демон вёл их по следу своей прошлой жизни. Они выдвинули теорию, что Истинным Пустозвоном мог оказаться учёный, некий Хэ Сюань, сошедший с ума и порешивший разбойников в далёком прошлом. И, изнеможённый, погиб впоследствии.       В итоге демон обманом похитил Ши Цинсюаня и оставил у башни Пролитого Вина, места, откуда он вознёсся на небеса, без сил и… памяти.       «С памятью, конечно, тут я сама постаралась», — невесело заключила Ши Цинсюань.        Во всяком случае, история Мин И совпадала с тем, что поведал ей Се Лянь. Но почему она, то есть он, настоящий Ши Цинсюань, будучи столь напуганным Божком-Пустословом, снял защитное поле вокруг себя, когда остался один? Что такого сообщил ему демон?       «…мой брат не мог так поступить», — тут же вспомнились слова юноши, трясущегося от отчаяния посреди бескрайнего ничто.       Ши Цинсюань помрачнела. Картина складывалась далеко не обнадёживающая.       — Ваше Высочество, что вы можете рассказать о моём брате Ши Уду?       В лучах закатного солнца глаза Се Ляня блестели нежным оттенком карамели, черты его лица стали казаться мягче, придавая более утончённый вид. Наверняка в пору своей жизни в роскошных дорогих одеждах он выглядел неотразимо. Отчего становилось ещё более удивительно от того, сколь лаконичен и мягок его характер. Мягок в хорошем смысле, то есть не податлив. Се Лянь оказался очень вежливым и улыбчивым, за небольшое время разговора Ши Цинсюань невольно прониклась к нему симпатией, ему хотелось верить.       И из-за этого пришлось дать себе мысленный подзатыльник.       Верить ей сейчас нельзя никому.       — Ну, о вашем брате я знаю немного, да и встречались мы с ним редко, — отозвался Се Лянь. — По слухам, конечно, можно составить не столь благоприятное мнение, но я думаю, нельзя так судить о человеке. Он выглядит грозным и целеустремлённым. И, думаю, искренне хочет вас защитить, но…       — Но?       — Порой люди не видят истины из-за чувств и страхов. Именно поэтому я опасался, что с вами может быть что-то не так. Повелитель Воды так рьяно рвался забрать вас на небеса после того, как вы очнулись в поле, его настрой слегка напугал меня.       — О, не вас одного.       — С вами… действительно всё хорошо? Я могу вам чем-то помочь?       Ши Цинсюань задумалась, внимательно приглядываясь к Се Ляню, наблюдая за его мимикой и тем, что от её пристальной наблюдательности ему становилось немного неловко. Вполне ожидаемо. Взгляд у неё, должно быть, ни разу не дружелюбный.       — Скажите, Ваше Высочество, вы не могли бы поделиться со мной духовной энергией? Деньги не проблема — я готова заплатить.       «К счастью, настоящий Повелитель Ветров, царство ему небесное, как говорится… или, скорее, земля ему пухом, сколотил огромное состояние. Теперь главное правильно его использовать, пока ко мне не вернутся силы», — заключила Ши Цинсюань.       — А-а… ха-х, боюсь, с этим у меня тоже проблемы. У меня у самого очень мало духовной энергии из-за… ну, из-за низвержения на моём теле стоят печати, так что… мне так неловко.       — Не стоит. — Ши Цинсюань особо и не надеялась на положительный ответ, да и в душе опасалась, что энергию Се Ляня мог бы почувствовать Ши Уду. Она точно не знала, как работал маскировочный талисман, переданный Мин И. — Мин И сказал, что вы, пожалуй, единственный, кто может называться моим другом, но я бы не хотела вас обременять этим.       — Единственный? Это сказал Повелитель Земли?       — А что, у меня есть ещё кто-то из близких знакомых? — моментально насторожилась Ши Цинсюань.       — Думаю, Повелитель Земли для вас куда больший друг, чем я. Он всегда находился рядом с вами, и пусть со стороны выглядит не особо общительным, но, думаю, он искренне переживает о вас.        — А по нему и не скажешь… Да тут вообще ни по кому не скажешь, что они желают мне добра. Скорее, свои задницы прикрывают, и я никак понять не могу, из-за чего.       — Оу…       — Что?       — Что? — нервно засмеявшись и улыбнувшись, Се Лянь покачал головой. — Простите, просто вы так странно и непривычно говорите. Обычно от вас и слова грубого не услышишь.       Наградив Се Ляня уставшим угрюмым взглядом, Ши Цинсюань пробормотала:       — Не удивляйтесь. Я тут ещё девушкой себя считаю…       — Я-ясно.       — В любом случае, спасибо вам за разговор, Ваше Высочество, — подведя разговор к завершению, Ши Цинсюань уважительно поклонилась, накрыв кулак ладонью перед собой. — Надеюсь, я не слишком вас задержала.       — Нет-нет, что вы. И, пожалуйста, никакой я не «Ваше Высочество», обращайтесь ко мне Се Лянь. Я уже давно не принц.       — Хорошо, Се Лянь. Спасибо вам за разговор.       Божество, живущее среди смертных. Уж не знала Ши Цинсюань, действительно ли Се Лянь отличался открытостью и искренностью своих суждений, или же его улыбка и притягивающая непосредственность являлись частью идеально составленного образа. От этих мыслей ей стало грустно. Она ощущала себя до боли вымотанной и уставшей из-за страха потерять бдительность. Окружающие её божества все как на подбор либо недоговаривали, либо врали в лицо, либо пытались использовать её. Юлить, уходить от прямых ответов.       Ши Цинсюань и сама вела себя не лучше, только её попытки выглядеть искусным манипулятором проваливались, едва начинаясь. Всё, что сейчас было в её силах — это улыбаться и сохранять спокойствие, пытаться отстаивать свои права словом, но по большей части приходилось тупо выбирать меньшее из двух зол. Без духовных сил она оставалась мелким пушистым хомячком, запертым в клетке.       «Я даже не знаю, сколько оставил мне энергии Мин И, на что её вообще хватит?» — о том, что в её теле всё же присутствовало немного духовной силы, напоминали изредка пробивающиеся в сознание молитвы верующих. Это уже не так пугало, но, признаться, нервировало.       Хватит ли её надолго? Без сил, без возможности защитить себя… и ещё без людей, на которых можно положиться. Ши Уду, который по логике вещей должен быть для неё первостепенной опорой, вызывал наиболее смешанные чувства. Но, быть может, если открыто поговорить с ним и донести до мысли, что его властное поведение лишь пугает её, он… перестанет вести себя столь агрессивно?       Вернулась Ши Цинсюань во дворец до отведённого срока, застав последние лучи солнца. Дворцы и богато украшенные улицы небесных чертогов вызвали в ней неподдельно детский восторг и любознательность, хотелось подольше задержаться на каждом углу и полюбоваться архитектурой.       Но всё, чем ей позволено любоваться в конкретный момент времени — пустующими коридорами, освещёнными фонариками и заколдованным огнём. Каждый шаг отдавался эхом. Ши Цинсюань, к счастью, запомнила, где находился рабочий зал, поэтому она довольно быстро пребыла на поклон к Ши Уду.       Он стоял у окна, любуясь погружающимися в последнем свете солнца крышами дворцов. Либо бесцельно смотрел куда-то вдаль, пребывая в грузных мыслях — не видя его лица, Ши Цинсюань могла судить о расположении духа лишь по угнетающей ауре.       — Даже не опоздал. Удивлён.       Да и голос его не отличался теплом. Приди она вовремя или опоздала бы — казалось, любой из вариантов оставил бы Ши Уду в дурном расположении духа. Заведомо негативный настрой подсказывал, что общение будет напоминать хождение по минному полю. Медленно и тяжко выдохнув, Ши Цинсюань сцепила руки за спиной и остановилась в нескольких шагах от окна.       Словно с обрыва собиралась спрыгнуть.       — Старший брат, я бы хотела поговорить о вашем отношении ко мне.       Звучало куда более уверенно и собранно, чем она ожидала, Ши Цинсюань даже преисполнилась гордости… пока Ши Уду не обернулся к ней со столь опешившим выражением на лице, что невольно захотелось отпрянуть. Эту эмоцию нельзя назвать злостью, нет, скорее уязвимостью под лозунгом «да как ты, ничего не смыслящий глупец, позволил себе такую дерзость?».       Что Ши Цинсюань и поняла за минувшие дни — Ши Уду был невероятно гордым человеком, отказывающимся видеть иные истины, кроме своей собственной.       — Я понимаю, что вы, как старший брат, беспокоитесь обо мне, но…       — Верно, — прервав её на полуслове, Ши Уду полностью обернулся к ней и смирил хмурым взглядом. — Я твой старший брат. И когда ты прилюдно перечишь мне… Ты хоть понимаешь, как сильно бьёшь по нашей репутации?       Ши Цинсюань задумалась.       — Видимо, нет, потому что это…       — Вот именно! — даже не став выслушивать дальнейшие объяснения, вновь вставил своё слово Ши Уду с красноречивым мрачным осуждением. — Я из всех сил пытаюсь отыскать способ вернуть тебе силы. А ты творишь чёрт знает что, ещё и нос суёшь куда не следует.       Обвинения. Опять обвинения. Подавив силой воли вспыхнувшее раздражение, Ши Цинсюань крепко сжала кулаки за спиной, продолжая смотреть в глаза собеседнику. Криком на крик отвечать не следует. Если повысит голос, тогда Ши Уду и вовсе не станет её слушать. Поэтому, подавив вспыхнувшие эмоции глубоким вдохом, она вновь попытала удачу:       — Старший брат, я это делаю вовсе не из вредности, просто взгляните на ситуацию с моей стороны. Вы отказываетесь давать мне информацию. Я о себе ничего не помню, кто мои друзья, чем я вообще любила заниматься и… да я не могу думать о себе даже как о мужчине.       — Но ты — мужчина, в конце концов, — раздраженно зарычав при выдохе, Ши Уду тоже попытался обрести над собой самообладание. Но голос его, пусть и стал тише, но не переставал искрить недовольством: — Ты мужчина, когда же ты это поймёшь или хотя бы запомнишь?       — А как мне это понять, точнее, привыкнуть, если я нахожусь в обличии девушки? Почему вы не можете поделиться со мной духовной энергией, чтобы я сменила облик, ведь… Ведь это вовсе не опасно, не так ли?       Молчание в ответ вкупе с недовольным взглядом из-за понимания, что его прижали к стенке, оказалось красноречивым. Ши Уду отказывался делиться силой с Ши Цинсюань вовсе не из-за опасения о её здоровье. Он не хотел, чтобы она могла ему противопоставить хоть что-то, помимо слов и разговоров. Не дай бог сбежит, учудит что-то. Ши Цинсюань уже поняла, что её предыдущая версия славилась ветренными поступками и взбаламученным характером. Отличалась ли она от оригинала? Трудно сказать.       — Старший брат… прошу, услышьте меня, — в усталости чуть ли не взмолилась Ши Цинсюань. — Я вовсе не животное, которое можно запереть в клетке. Без информации о себе, о том, что со мной произошло, почему за мной охотится демон, я не чувствую себя в безопасности, мне страшно и… я предпринимаю соответствующие действия. И, естественно, веду себя… неугодно вам. Вы раздражаетесь тому, что я считаю себя девушкой, но как мне иначе быть? Я очнулась в женском теле без каких-либо воспоминаний. Вы могли бы одолжить мне немного духовных сил, чтобы я вернула себе мужской облик. Думаю, и вам будет легче наблюдать меня такой… кхм, то есть, таким.       Ши Уду всё еще смотрел на неё с долей мрачного недовольства, молчал и о чём-то думал. Хотела бы Ши Цинсюань порадоваться возможности, что ей, наверное, удалось достучаться до него. Но холодный блеск в его глазах как-то не внушал доверия.       — Значит, хочешь вернуть облик. И будь у тебя силы, ты бы потратил их только на это. Верно?       — А-а…       — Хорошо. Подойди.       Напротив, Ши Цинсюань захотелось отбежать подальше, и тем не менее она послушно приблизилась. Сердце в груди стучало всё сильнее от волнения.       — Руки.       Ши Цинсюань послушно протянула руки, гадая, что же последует дальше? Ей придётся вытерпеть некое наказание? Или Ши Уду, прощупав пульс на внутренней стороне запястий, задастся вопросом о её нервозности?       У Ши Уду оказались тёплые пальцы и ладони. Он уверенно обхватил запястья Ши Цинсюань, и столь уверенное, требовательное прикосновение невольно смутило её, заставило почувствовать себя ещё более уязвлённой и беспомощной. От этого следом пришло недовольство. Ши Уду при желании мог в один миг сломать ей руки.       Знакомое покалывание скользнуло по коже, но прыгало будто на поверхности, а не проникало в тело, как было при встрече с Мин И.       «Возможно, это из-за того, что у каждого небожителя ци отличалась?» — предположила Ши Цинсюань в тот миг, когда Ши Уду отпустил её и сказал:       — Сосредоточься на энергии ян, представь себя мужчиной и используй имеющуюся силу для трансформации. Это должно получиться интуитивно.       Прикрыв глаза и последовав совету, она надеялась, что действительно получится всё сделать на интуитивном уровне. Сосредоточившись на энергии, которая текла по жилам, Ши Цинсюань, к слову, не почувствовала значительных изменений. Вероятно, Ши Уду передал ей совсем небольшую часть сил, требующуюся лишь для трансформации.       Тёплое покалывание охватило тело с ног до головы, пробежало мелкими иголочками, заставив испытать перемены в собственном теле. Открыв глаза и опустив взгляд к рукам, Ши Цинсюань обнаружила, что её пальцы и ладони стали крупнее, запястья выглядели не такими хрупкими. Да и под мешковатыми одеждами теперь не выступала грудь — в этом она убедилась, проведя ладонью по рёбрам.       — Получилось, — с лёгким удивлением отметила Ши Цинсюань, невзначай прикоснувшись к губам — голос тоже звучал ниже.       Что ж, теперь она… действительно он. Ши Цинсюань, Повелитель Ветров. Ну или как минимум молодой мужчина с длинными волосами, заметно прибавивший в росте в отличие от своей женской версии. Пусть и оставаясь ниже старшего брата, ему теперь не приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.       Двоякое, странное чувство. Ши Цинсюань всё еще считал себя девушкой, однако физическое перевоплощение вызвало у него детский восторг. Даже несмотря на то, что в женском обличии он должен быть более могущественным, сил в себе он ощущал куда больше лишь на данный момент. Быть может, всё дело в обычной физиологии.       Он улыбнулся. Поднял взгляд на Ши Уду, надеясь увидеть если не одобрение, то хотя бы спокойствие. Но стоило глянуть на него, как неуместная радостная улыбка моментально соскользнула с лица Ши Цинсюаня.       — Старший брат?..       — Кто?       — Кто? — в недоумении переспросил Ши Цинсюань.       Если бы одним словом можно было разрушать надежды… хотя, почему, если? Можно. Наблюдая за тем, как гнев накатывал на Ши Уду подобно грозовой буре, которую он сдерживал благодаря силе воли, Ши Цинсюань приготовился к худшему.       — Ты хочешь, чтобы я делился с тобой информацией, но сам в тайне от меня занимаешься не пойми чем. Требуешь от меня доверие, но сам что делаешь? Встреваешь в конфликт с Пэй Мином, проводишь в мой дворец тайком Повелителя Земли, затем препираешься со мной на глазах у этого… мусорного бога. Ты с памятью и страх потерял со здравомыслием?       От понимания того, как сильно исказилась истина в восприятии Ши Уду, у Ши Цинсюаня едва не вырвался тяжкий вздох. Терпение постепенно подходило к концу, однако он надеялся, что ему позволят объясниться. Но как бы ни так.       — Кто дал тебе духовные силы?! Мин И? Или наследный принц? Ты хоть представляешь, как это опасно в твоём состоянии?! Как это могло сказаться на тебе?!       — Н-но вы же сами только что…       — Не давал я тебе сил!       В голове будто разбилась хрустальная ваза, и Ши Цинсюань слышал звон падающих осколков — пожалуй, с таким звуком разбивалось его самообладание. Опешив, он уставился на Ши Уду и не поверил услышанному. Смотрел в его тёмные, наливающиеся злостью глаза, и не хотел принимать то, что его водили за нос с самого начала. Ши Уду вовсе не собирался доверять ему и делиться духовной энергией. Вот почему тёплое покалывание на коже казалось таким странным, поверхностным.       Он проверял его. Не больше. Не собирался прислушиваться, вести диалог, и всё это время относился к нему, как к животному, только и ищущему возможность сбежать. Но даже если не так, потрясение столь сильно ударило по Ши Цинсюаню, что он потерял дар речи. А ведь он пытался оправдать старшего брата, его жесткость и властность.       — Я очень хотел верить в то, что ты доверишься мне и будешь вести себя тише травы, — с пренебрежительным разочарованием констатировал Ши Ууду. — Ты будто и не хочешь осознать, даже услышать, что для небожителя потерять силы — это высшая степень позора! А ты тут каждому второму ходишь и говоришь об этом!       — Доверие? — с трудом подавив желание сорваться на крик, Ши Цинсюань постарался перенаправить нарастающую злость в уверенность. Расправив плечи и дерзко, с вызовом посмотрев на собеседника, он позволил уголкам губ вздёрнуться в кривой ухмылке. — Как интересно слышать о доверии от человека, привязавшего младшего брата к кровати, а также отказывающегося слушать его, увидеть, что ему страшно.       — Слушать ребёнка, лишившегося памяти, верх глупости.       — Глупости? Или страха? Глупость — это наивно полагать, что запугивания и угрозы сделают из меня послушную покладистую овечку. Вы не глупы, а, значит, намеренно так делаете. Чего вы боитесь?! Что я что-то вспомню? Что-то, что вы так отчаянно пытаетесь скрыть? То, из-за чего я и мог лишиться памяти?!       Ши Цинсюань ощущал, как в нём распыляется горячий огонь — были то обычные эмоции или же потеря контроля над остатками духовной энергии, он не брался судить. Потому что пожар на короткий миг погасила громкая болезненная пощёчина, из-за которой в голове аж зазвенело.       Колючая боль обожгла щёку, прорываясь сквозь мышцы и кости к мозгу. Губу рассекло жжением, которое Ши Цинсюань почувствовал кислым вкусом на кончике языка. В голове у него было пусто, своим резким выпадом Ши Уду перекрыл его мыслительные процессы, оставив только одно — желание ответить насилием на насилие.       Ши Цинсюань медленно выпрямился. Наверное, каким-то чудом он удержал себя от того, чтобы слепо наброситься на Ши Уду с кулаками, хотя в душе отчётливо представлял, как пинает его и разукрашивает лицо кровью.       «Насилие — не выход. Насилие — не выход. Насилие — не выход», — повторял про себя Ши Цинсюань, пристально смотря одичавшим от взбесившихся эмоций взглядом. Самообладание обошлось ему всеми возможными ресурсами. Потому что Ши Уду, пусть и испугавшись своего неожиданного выпада, практически сразу погасил страх во взгляде, сменив его возмущением.       Смотри, что ты заставил меня сделать — кричал его напряжённый, отрицающий взгляд. Видимо, Ши Уду действительно испугался того, что навредил ему, однако признавать вину и просить прощение не позволила гордость.       — Я ухожу, старший брат. В свой дворец, — ломающимся от холодного гнева и обиды голосом констатировал Ши Цинсюань, чувствуя, как на физическом уровне ему становилось больно смотреть на брата. Стерев кровь с губы, лишь добавил: — Я согласна… согласен продолжить этот разговор, но лишь в том случае, если вы не будете прибегать к насилию за неимением иных аргументов.       — Цинсюань…       — Нет. — Отпрянув, Ши Цинсюань поспешно отвернулся и на негнущихся ногах вылетел из зала.       Вот чего он не ожидал, так это брызнувших в глаза слёзы. Несмотря на то, что ему удалось подавить волну горячей злости, тело решило жить своей жизнью, ударив по глазам. Под шеей свело мышцы, эмоции завязывались в столь тугой узел, что Ши Цинсюань лишь молился, что длинные волосы и полумрак прятали от посторонних глаз его лицо, залитое слезами. Он смог усмирить злость, раздражительность, животную ярость, вспыхнувшую желанием наброситься на Ши Уду в ответ. Но вот слёзы лились бесконтрольно, хотя на то не было ни единой причины!       «Почему? Почему вы, тупые глаза, не прекратите плакать?!» — злился на себя Ши Цинсюань.       Как же обидно, как же больно, как же… несправедливо! Неужели он действительно дошёл до того, чтобы заслужить пощёчину? Неужели в этом мире, в этих божественных правилах и укладе жизни его слова прозвучали настолько оскорбительно, что иным образом Ши Уду отреагировать не имел права?       Благо, дворец Повелителя Ветров находился по соседству от территории Повелителя Воды, и кроме слуг, которые уже хотели обрадоваться возвращению хозяина, но в испуге шарахнулись в стороны, никто не увидел его покрасневшего зарёванного лица. Наверное, это можно считать позором. Божество, а рыдает из-за какой-то пощёчины! В душе уже не буйствовали эмоции, а тело всё выжимало из себя солёные капли.       «Глупое тело, хватит, я уже успокоилась! — похлопав себя по щекам, тщетно пытался успокоиться Ши Цинсюань. — Боже… да когда это прекратится?»       Видимо, оставалось лишь терпеть, когда рыдания банально не закончатся сами собой.       К счастью, ждать слишком долго не пришлось. Приняв мысль, что слёзы — вполне нормальная реакция на стресс, и ничего более, Ши Цинсюань уже добрался до своих покоев. Это, признаться, даже испугало — он пришёл в огромную просторную спальню чисто на интуиции.       Повсюду горели заколдованные фонари, освещая помещение, которое состояло словно сплошь из тонких занавесок, напоминающих белоснежные и золотые волны, поднимающиеся из-за ветра, задувающего с балкона. Огромную кровать окружал полупрозрачный занавес, у противоположной стены стоял столик… столище с несколькими зеркалами — видимо, чтобы приводить себя в порядок. Вообще вся комната производила двойственное впечатление. Казалась воздушной, немного вычурной из-за дизайнерских украшений, а от количества блестящих поверхностей в глазах рябило.       «Надо обустроить как-то попроще будет… без всех этих блёсток», — тяжко вздохнул Ши Цинсюань, ловя себя на обнадеживающей мысли о том, что ему удалось как минимум успокоиться.       Позвав слуг и приказав подготовить для него ванную и несколько нарядов на выбор, он попытался окончательно прийти в себя и позабыть хоть на время о скандале с Ши Уду. Подумает об этом после расслабляющих водных процедур.       — Господин, что скажете? Какой из нарядов оставить?       Юноша, что принёс ему одежды, взволнованно держал руки у груди и прятал взгляд. Вероятно, уже весь дворец знал о плаксе-Цинсюане, хотя стоит отдать должное — услужник выглядел искренне переживающим.       «Да и как тут быть спокойным, когда у твоего господина глаза красные? Такое не каждый день увидишь», — заключил Ши Цинсюань, безынтересно разглядывая одеяния светлых тонов, которые отличались фасонами и вкраплениями украшений.       — А что-то тёмное есть? Если не чёрное, то коричневое, болотное или серое?       — Ох, господин, у вас только светлые наряды. Но я могу направиться к портному, чтобы он принял заказ. Вы хотите что-то новое или сделать по старым покроям?       — Можно и по старым покроям, но хочу добавить что-то из чёрной кожи, какие-нибудь ремни, портупеи и… немного серебра. Можно сделать цепочки. И… пусть добавит лазурные и бирюзовые оттенки в некоторые элементы, — это должно неплохо сочетаться с цветом его глаз.       — Конечно, господин. Я сейчас же отправлюсь. Одежды будут готовы к утру!       Ши Цинсюань только кивнул, но в душе подивился столь быстрой готовности заказа. Светлые одежды, конечно, красивые, но сейчас на него нахлынуло настроение щеголять в чём-то агрессивном. Раз Ши Уду и так списал его как позор семьи, то вряд ли он удивится и резкой смене стиля Повелителя Ветров.       Даже если такая мелочь, как одежда, могла порадовать Ши Цинсюаня, он воспользуется ею. Духовных сил у него на дне колодца, но абстрактные благодетели всё еще лежали на его абстрактном счету.       «Только как ими пользоваться при отсутствии духовной энергии?» — задумчиво подумал Ши Цинсюань, подойдя к стене, на которой разноцветными пятнами сияли веера. Сняв с креплений первый попавшийся, он удивился его тяжести, а затем заметил металлические вставки и прочный каркас. — «Похоже, все они боевые. Логично, раз я повелеваю Ветрами».       Только какой от них толк? Да и какой толк от божества, потерявшего силу? Если Ши Цинсюань не найдёт способ вернуть способности, он ведь действительно станет простым смертным, и в лучшем случае проживёт жизнь обычного крестьянина. Если, конечно, до него раньше не доберется демон.       Ши Цинсюань тяжко вздохнул. Растер слипшиеся ресницы.       «Сделал что-то старший брат, а тварь преследует меня… Что за ненастье такое?» — удручённо подумал он, в недовольстве скривив лицо. Разбитую губу тут же защипало. На этом Ши Цинсюань в очередной раз одернул себя, приказав отставить тяжкие думы до утра.       Но от того, чтобы вернуть веер на место и спросить слуг о готовности купели, его остановил пронесшийся под потолком ехидный тихий смех:       — Хи-хи-хи-хи, если пересечешь порог этой комнаты, то глаза твои не только не смогут проливать слёзы. Но уже и не увидят, как наступит следующий день.