Как сладок мир всех наших грёз,
И страшен тот, где людям безразлично горе.
За масками чужих страстей
Мы чуть не утопили свои взгляды в море.
— Чонгуки-и, — томные протяжные стоны разносились по всей их комнате и возвращались прямиком в сердце возлюбленного. Возбуждённое рычание альфы заставило всю сущность Тэ затрепетать от восторга. Быть прижатым крепким, накачанным телом, что ласково держит в своих объятиях, но при этом грубо и по-собственнически вдалбливается в податливую плоть. Счастливая пара, извивающаяся в страсти, сливалась в одно целое, скуля и вздыхая от блаженной эйфории. Чонгук медленно, растягивая момент, выходил из пульсирующей горячей плоти. Абсолютно бесстыдно дразня мужа. — Взгляни, как ты жадно принимаешь мой член, — глаза Чонгука загорелись от озорства, а на лице появилась довольная ухмылка. Тэхён перед ним был такой разнеженный и разгорячённый. Растрёпанные пшеничные кудрявые локоны красиво покоились на подушке. Густой запах помело и новый толчок в заветное место заставили член Тэ дёрнуться от удовольствия, выделяя новые капельки предэякулята. На карамельно-медовой коже уже оставалось совсем мало свободного места для новых меток любви, но Чонгук заприметил уголочек рядом с основанием шеи и ключицы. Он прикусил мягкую кожу, а затем вылизал своё творение. Стройные ножки обхватили его поясницу и притянули к себе, позволяя члену войти на полную и звонко шлёпнуться коже о кожу. — А-ах… ещё ах… Гуки, — Чону шумно замурчали в губы, опаляя их своим дыханием, но не касаясь. Не позволяли. — Чонгуки-и-и, — ласковый иссупленный голос уже буквально молил о том, чтобы его переставали дразнить. — Что такое, милый? Чего бы ты хотел? Скажи, и я всё исполню, — опять эта дьявольская ухмылка. — Хочешь моих мокрых поцелуев или?..— бархатный утробный голос спасал его от неминуемой расправы, которая свершится совсем скоро. Тэхён закатил глаза от ритмичной серии толчков. — Я… Ах-х… Да-а, Чонгуки-и, там, — послышались всхлипы и сбивчивые стоны, а потом на лице Тэхёна появилась широкая улыбка, которая выбила из альфы весь кислород и заставила слегка понервничать, ведь за ней обычно шло что-то вроде… Чонгука резко перевернули на спину и оседлали его крепкие массивные бёдра, на которые уже потекла чужая смазка. — А-ах… — омега смахнул слезу со щеки и, не давая альфе под собой одуматься, сделал первое ловкое движение тазом. Сильные руки вжались со всей дури в точёную талию Тэхёна. Наблюдая за завораживающей картиной снизу, альфа решил, наконец, не мучить своего тигрёнка. Обмякший от властных феромонов, чувственных поцелуев и приятной боли на боках разум омеги расплывался в неге. На уме одно вожделение и мысли о скольжении в себе твёрдого, горячего, жилистого члена, который вот-вот подарит ему райский экстаз. От этих дум омега сжался ещё сильнее для мужа. Бёдра сами подстроились под движения снизу. Из его горла выбились совсем обессиленно дрожащие стоны и звуки, похожие на мурчание. — Чон… Чонгуки-и… А-ах… я. Эмоции обоих переполняют изнутри от чувств любви и безграничного доверия, а вскоре и облегчения. Белёсая жидкость растекается на рельефные кубики Чонгука, а розовая головка члена Тэ, проходясь по потной коже любимого, становилась совсем влажной. Сейчас ручки Тэхёна мелко бьются в судорогах, пока альфа вдалбывает в него остатки своего семени, желая поглубже оставить в нём свой запах. Тэхёни принадлежит Чонгуку. Такой красивый и разнеженный вниманием альфы. Он трётся своим аккуратным носиком об изящную шею и, усмехнувшись, шепчет на ушко: — Это было… Чертовски горячо, Гуки. На сей раз мы хоть кровать не сломали. А теперь, просыпайся. Чонгук не уловил смысл последнего слова. — Просыпаться? — он посмотрел в глаза-омуты, в которых почти тонул. — Но мы и не ложились. — Вставай, Чонгук! Яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Рядом с ним лежал всё тот же Тэхён, но слегка прозрачный и с взлохмаченными ото сна волосами. — Тэхёни, ты… — Призрак. — А мне… — Снился сон непристойного характера вместе со мной, — Тэхён довольно улыбнулся, смотря на совсем сонного и пока ещё ничего не понимающего Гука, а затем игриво перевёл взгляд с лица на затвердевшее достоинство, закусив при этом краешек нижней губы. Развернувшаяся картина ему до чёртиков нравилась. Вся его кровь убежала в места интересные. — У тебя скоро гон. Оставишь деток у Юнги и Хосока, а я посижу там с ними тихонечко. — А може… — Нет, — Тэхён умилённо рассматривал родные черты лица. — Я вернусь, как всё кончится, милый. Мой прозрачный образ будет лишь злить твоё внутреннее «я» из-за того, что оно не сможет меня брать так грубо, как бы ты хотел. Точнее, даже не сможет притронуться. Чонгук чуть приподнял голову над подушкой, а потом, когда до него дошёл смысл сказанного, он протяжно взвыл и грохнулся обратно. — Твою ж щёлочь… — И не поспоришь. Я бы всё отдал за возможность вновь ощутить твою кожу как можно ближе к своей, но… К тому же у тебя так давно не было гона. Видимо, встреча со мной всполошила разум и твой организм. — Ладно, я понял. Соберу вещи и всё нужное и попрошу хёнов забрать мелких к себе.***
Чонгук сидел за столом своей кухни и злобно жевал бисквитные пирожные в форме мишек. Прошло пять дней, и только на шестое утро ему стало получше. К нему с утра пораньше пришёл Сокджин, чтобы поведать что-то важное. Чонгук посильнее закутался в одеялко, от которого он так и не смог отцепиться и лишь закатывал глаза на то, что его друг суетливо пытался открыть окно. — Чон Чонгук, я хоть и альфа, но скоро утону в этих сильных феромонах. Хоть бы воздух к себе запустил в квартиру, дышать же нечем. — Слушай, — Чон опять агрессивно откусил голову мишке, отчего Джин скривился в ужасе. — Я… эм… Тут такое дело. Сегодня тебе нужно будет сходить сначала в больницу, а потом в детский дом. Рыжего омегу, про которого ты говорил, я нашёл, но не предупредил о нём руководство. Мне нужно будет присутствовать с тобой, иначе если тот решит от нас свалить, а потом выяснится, что он был более чем причастен… — Мы окажемся в жопе. — И причём не в той, от которой можно получить удовольствие. Джин закинул в чашки китайский зелёный листовой чай, наполненный солнечной любовью, и добавил в него немного сливок. Запах был потрясающим. — Держи, это должно помочь расслабиться. — Какая забота… Спасибо. — Чувствую нотку сарказма. Хотя знаешь, на свете не хватит всего зелёного чая, чтобы заткнуть ярость Чонгука, когда я скажу, что твои родители решили не тянуть и притащить потенциальную «невестку» сегодня на новую «работу» в больнице. — М-м-м-м-м… — Гук, лучшее скажи что-нибудь, иначе я с тобой потеряю последние нервные клетки. Да и перестань так кровожадно грызть головы мишкам. Чонгук посмотрел на крошечки от бисквитной сладости и попытался оправдаться. — Им так не больно. Медвежата так быстрее умирают. — Класс. Я заеду за тобой в два часа. Будь готов к тому времени.***
— Гуки, ты выглядишь слишком обворожительно для встречи с нежеланной «невесткой», — Тэхён поджал губы и оценивающе крутился вокруг своего любимого. На Чонгуке красовался дорогой серый классический костюм с зелёными элементами около груди, белой рубашкой и утончённым галстуком металлического цвета. Щёчки Тэхёна вмиг надулись. Конечно, он доверял своему альфе, но его душа не доверяла людям. Эти создания гораздо опаснее и хитрее, как показала практика. — Не ревнуй, тигрёночек, — Чон подмигнул ему и поправил воротник. — Ты ведь пойдёшь со мной? — Эм… Чонгук, тут такое дело… Он тяжело вздохнул и зажмурился, надув губы, словно готов был расплакаться. — Серьёзно? Вы что сговорились все сегодня? — альфа встретился взглядом с глазами, наполненными непониманием. — Не бери в голову, Тэхёни. Что тебя тревожит? Омега потоптался на месте, посмотрел в потолок и, зажмурившись, выдал всё как на духу: — Я боюсь находится на улице. Мне бы хотелось быть рядышком с тобой, но… Там так шумно. Хоть я и люблю природу с её красотами, необычными деревьями и нашими тайными тропинками… Но сейчас мне страшно. Когда я оказался на дне, а потом смог впервые сделать вдох, моё сознание разом наполнилось криками мёртвых. Эти вопли не прекращались ни на минуту. Чувство страха притягивало их интерес ко мне. — И ты до сих пор слышишь и видишь всё, когда не дома. Тэхён махнул головой в знак согласия. К нему аккуратно придвинулись ближе. — Скажи, как ты хочешь, чтобы мы поступили. Я могу постараться найти ключики к твоему сердцу, и тогда мы вместе отыщем решение, как тебе без тревог выходить. Либо я перестаю терзать твою душу, и мой Тэхёни будет ждать меня дома, пока я не приду и не поведаю во всех красках, что и как произошло. — Ты слишком прекрасный для этого мира. Знал? Губы Чонгука растянулись в довольной улыбочке. — Ещё как. Ну так что? — он действительно не разбрасывался словами. Конечно, в глубине души альфе хотелось, чтобы его муж присутствовал рядом с ним, но у того было право выбора, который Чонгук уважал. Теперь ему оставалось лишь покорно ждать ответа. Тэхён «уткнулся» носиком в грудь своего альфы и тихо засопел, из-за чего вызвал улыбку мужа. — А ключики не поломаются? — Те, которыми я собираюсь «открыть» тебя, нет. Всё будет в порядке. Если бы Тэхён был лисёнком, то у него бы сейчас определённо поджались к мордочке пушистенькие ушки. Его взгляд был переполнен тревогой, но сердце знало, что хозяин сделает правильный выбор. — Пусть ключиком будет то, что ты не будешь отходить от меня и даже при Джине иногда будешь общаться со мной. Твой голос один из немногих, который сможет меня подбодрить и утешить, это очень важно, — его взгляд, совсем жалобный и беспокойный, сейчас прожигал в Чонгуке дыру. Он искал в глазах напротив спасение. Образы мёртвых душ начали заполнять разум. Совсем блёклые прозрачные люди. Видимо, жизнь из них утекла вместе со всеми цветами, поэтому и остались только пустые оболочки, совсем слегка приправленные остатками чувств, что пылали до этого. — Ты боишься стать таким же. — Но как ты?.. Чонгук, глядя влюблённо на своё сокровище, расплылся в широкой улыбке. Он пододвинулся ближе и прошептал Тэхёну на ушко таким бархатным, тягучим голосом, что у него словно волной поднялась и опустилась грудь. Дыхание совсем сбилось. Такие моменты были столь откровенными и интимными. Кому-то это могло показаться обычным, но не Тэхёну, который чувствовал себя во власти того, кому он доверял. Было ощущение, что из них двоих сейчас крольчонком был именно он. Ему это нравилось. Чонгук поймал бегающий взгляд Тэхёна и приковал к себе. — Я знаю тебя лучше, чем всё в этом мире. Ты двигаешь своим носиком как мышонок, когда чем-то недоволен. Обожаешь надувать щёчки, ведь так считаешь себя ещё милее, что, к слову, чистая правда, — Тэхён, переставая потихоньку трястись, поглядывал исподлобья на Чонгука и вновь, сильно смущаясь, отводил взгляд. — Когда ты злишься, то у тебя на переносице появляются морщинки. Тэ дотронулся до упомянутого места и заголосил изумлённо: — Что, правда?! Чон от этого лишь заливисто расхохотался. — Нет, но твоя реакция бесценна. Видишь, зато теперь ты знаешь, что такого у тебя нет. — Айщ… Треснуть бы тебя разочек от души, да ты только рад будешь. Чонгук и впрямь, как чеширский кот, был до жути доволен. — Мой тигрёнок больше не волнуется. До Тэхёна постепенно начало доходить, что его надули, вскружили голову и вообще отвлекли от темы. — Не-е-ет. — Да-а. Запомнишь, что и как ты хочешь со мной сделать, и как найдём твоё тело, обязательно это осуществим. — А-а-рх, я точно тебя покусаю, айщ, зараза дикая. — Буду только рад. Чонгук лишь ещё больше позабавила такая бурная реакция. Он слишком обожал выводить мужа, а потом мечтательно любоваться на своего разъярённого тигрёнка, который грозился каждый раз дать ему по шее за такие выходки. — Ладно! Да, всё, я иду с тобой. Терпеть тебя ненавижу. И не вздумай кидать ухмылочку, а лучше скажи, как ты собираешься со мной болтать при Сокджине. Чон смочил уста языком, прищурил глаза и после глубокого вздоха и тяжёлой борьбы с собой зажал губы, дабы опять, как дурак, не кинуть «перевёрнутую» улыбку в него. — И я тебя люблю, бука моя. Всё просто. Наушник. Надену его и скажу, что просто болтаю, если кто спросит. В больнице и с этим болванчиком прокатит, поверь мне, а вот по поводу душ… У тебя вообще не получается их игнорировать? — Иногда выходит. По какой-то причине они не могут меня трогать. Как будто я немного из другой материи, поэтому моя персона и интересует их. По сути, духи мне ничего не могут сделать. Это больше психологическая давка в моей голове. Был бы тут мой друг, он бы прокричал: «Это психосоматика». — Хорошо, я тебя понял. Эм… давай… Если тебе станет плохо, то ты скажешь, и мы быстренько вернёмся домой. Знаю, это слишком отвратный план, и если у тебя случится истерика или что-то подобное, из неё будет непросто вылезти, но мы… У нас ведь всегда всё получалось, потому что мы вместе, верно? Знаю, это очень рискованно, но вдруг ты вспомнишь важные детали о своей пропаже. Наступила томительная тишина. Чонгук не смел тревожить Тэхёна, давая ему время на размышления и тяжёлый выбор. Хоть в комнате и было свежо и светло, но атмосфера всё равно немного давила. Будут ли риски оправданы? — Я согласен. Давай сделаем это, —омега вздёрнул свой нос так высоко, словно не он недавно говорил о всех ужасах, которые его будут преследовать. Во взгляде появился огонёк уверенности. — Кто не рискует, тот не пьёт соджу.***
— Чонгук, не сочти за грубость, но ты какой-то дёрганный. Джин уже который раз смотрел на него как на придурка. Его друг вертелся на заднем сидении и болтал периодически сам с собой. — Что? Я по телефону ещё разговариваю с одним надёжным человеком. Наушник видишь, — он указал на аппаратуру в ухе. — Да узрел я, только не понимаю, какого ёкая ты решил поболтать в дороге с важными людьми, если мы едем разбираться с нашим делом. — Не бухти, Ви мне будет помогать, так что смотри на дорогу. Тэхён пододвинулся к Чонгуку поближе и попытался его чмокнуть в щёчку, но ничего не вышло. Тело просто прошло насквозь мужа. — Айщ, бесит. Вот верну тело и зацелую тебя до потери твоих сил, — Тэ недовольно топнул ножкой, и она «провалилась» в машине. Её пришлось вытаскивать обратно. Призрак, как маленькая злобная собачка, которая всех намерена покусать, кидал на всё окружение злобный взгляд. — Барсучий случай, это как вообще? Вот почему я научился быть более «материальным» для вещей, но в случае с людьми так ничего и не прокатывает… Харе ржать, Гу, иначе подпишешь себе приговор.***
Когда они зашли в здание, в нос ударил запах медикаментов. Белые стены придавали коридорам визуально больший вид, чем он был на самом деле. Всё в памяти Тэхёна осталось прежним. Джин довёл Чонгука до нового выделенного кабинета, который был весь в буро-зелёных тонах и наказал другу дождаться его. — Прошу, не испорти всё. Скоро омега придёт и расспросишь. Аккуратне-е-енько, Чонгук! Очень ненавязчиво о том дне. Я буду следить, чтобы твои родители не пришли раньше времени, а то я видел их сегодня тут. Дверь бесшумно закрылась, оставляя супругов наедине. Чонгук сразу подошёл к дёрганному Тэ и «положил» свои ладони на скулы омеги. — Как ты? Мы можем… — Нет!!! — Тэхён выпятил нижнюю губу и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул. Его рука «накрыла» кисть Чона. Потом он резко расправил плечи и вытянул спину так, что казалось, каждая косточка хрустнула. Тэхёну не нравилось быть «жалким» и «слабым», поэтому он всегда всеми силами старался доказать миру, что это не так, при этом прекрасно понимая положение его дел. — Тут никого нет, Гуки. Мне гораздо спокойнее, поэтому не тревожься за меня. В кабинет медленно зашёл миниатюрный рыженький молодой омега с россыпью солнечных веснушек на щеках. — Здравствуйте, вы теперь новый управляющий? Парень с любопытством рассматривал Чонгука в белом халате, отчего Тэхёну захотелось выцарапать ему глаза. Вообще-то он обычно добрей, но эта хитрая чужая ухмылка не вызвала в нём никакого желания церемонится с незнакомцем. — Уточни, зачем я там был и как добрался до детского дома, — Тэтэ уже потихоньку колбасило от непонятных чувств, которые появились как гром среди ясного неба. — Здравствуйте, да, меня зовут Чон Чонгук. С недавних времён я взял бразды правления в свои руки и теперь постепенно решаю, что делать с некоторыми пациентами. — Так благородно с вашей стороны. Значит, вы наш новый герой. Лесть, откровенная и неприкрытая. Что ж, значит играть стоит по его правилам. — Ох, спасибо за такие тёплые слова. Присаживайтесь на кресло, — Чонгук с деланным видом поправил бумажки на столе и продолжил беседу, не отрывая взгляда от скользкого типа. — Мне сказали, что вы педиатр. — Да это так, — омега заметно оживился и замотал головой в знак согласия. — Каждому ребёнку нужен отдельный подход и уголок. — Это верно. Честно сказать, я вас за этим и позвал. Мне нужно проконсультироваться с вами. Посоветовавшись с профессионалами, мы решили, что некоторых детей нам не удастся спасти, и так как родителей у них нет, то их придётся отправить доживать последние дни в детский дом. Не лучшее решение, но я хотя бы смогу выбрать самый лучший дом для них. На этих словах Тэхён запаниковал так, что сорвался с места и начал в панике засыпать альфу вопросами. — Что ты такое говоришь? Почему не сказал об этом?! Думал, что я не приму?! — он раскинул руки в разные стороны и громко цокнул. — Нет, так не пойдет! Я не собираюсь с этим мириться! Эти дети важны для меня. Каждый из них, в особенности одна… — голос и тело предательски затряслись от страха, смешанного с гневом. — Тем более одна маленькая девочка… Ты обещал… обещал мне делиться всем, Чонгуки. Так, нет, стоп! Мне стоит успокоиться, но если этому не будет объяснений!.. Чонгук вёл себя даже слишком спокойно и уверенно. — Посмотрите, пожалуйста, мистер?.. — Чу Вон. — Взгляните на отзывы и фотографии детского дома. Как считаете, он нам подойдёт? Врач немного стушевался, но принялся рассматривать документы. Через несколько минут он всё-таки выдавил из себя: — Знаете, не хочу вас расстраивать, но лучше подыскать другое место. Я не был уверен, как увидел сначала, а теперь могу заверить, что мои знакомые пытались забрать именно оттуда детей, ибо это место отвратительное. Джи и Ли очень милосердные, поэтому всеми силами бились за малышей. Им уже дали добро, но… Чонгук весь напрягся. Чуйка подсказывала ему, что всё не так просто. Он натянул маску спокойствия, но душу трясло так, что Чон готов был хоть сейчас сердце выплюнуть. — Что случилось с детьми? Омега словно очнулся от дрёмы и пришёл в себя. Он заправил свои рыжие волосы за ушко и откинул голову слегка назад, вызывающе оголяя шею и выпуская сильные феромоны, призывая взглядом отвлечься от скучных тем. Брови Тэхёна полезли на лоб от такой откровенной наглости. Чонгук выдвинул нижнюю челюсть вперёд и, ведя в голове беседу со своими бабочками о том, как бы не высказать педиатру всё раньше времени, пихнул язык во внутреннюю часть щеки, лишь потом осознавая как пошло выглядит его привычка со стороны. Твою медь! — Милый, клянусь, если эта швабра сейчас не угомонится, я... — На самом деле это не очень интересная тема. Вместо первоначально выбранных детей, им предложили маленьких, почти трёхлетних двойняшек альфочек. Как их там звали? Сону и Лики… Икки… нет, как же его звали… — Ликси. — Да, верно, они… ой… — Чу Вона словно окатили ледяной водой. Он тяжело сглотнул и с животным страхом взглянул на своего начальника. Его глаза налились бескрайней тревогой и забегали в поисках вещи, которая поможет соскочить с темы и уйти. Врач не знал что Гук настроен серьёзно. — Эм… мне наверное лучше пойт… — он только намеревался сделать шаг, но громкий хлопок тяжёлой рукой по столу и крик «сидеть» его остановил. От такого властного тона и громкого раздражителя у Тэхёна тоже чуть сердце не улетело в облака. Чонгук подошёл к несчастному, которой уже дрожал, как осинка, и уселся напротив него спиной к двери, перекрыв область обзора на отступление. — А теперь, когда я прочитал всю твою реакцию на каждую мою фразу, советую выкладывать всё, что знаешь, иначе загремишь в место похуже тюрьмы. Чонгук злился. Его альфья сущность неверно скалилась из-за того, что какие-то обмудки втягивали в чьи-то грязные игры их с Тэхёни сокровищ. Тэтэ же сейчас был в состоянии похуже, чем Гук. Его уже не волновало ничего, и будь у него тело, то врач, сидевший рядышком, уже мирненько бы валялся на полу. — Я ничего такого не… Чонгук смерил его холодным взглядом, в котором сейчас была абсолютная пустота. Уж лучше бы на виновника смотрели хищным орлиным взором, нежели таким, от которого потом наверняка в жизни пройдётся цунами из бед. Чон грозно прошипел: — Лучше тебе не врать мне. Твоя мерзкая сущность была как-то связана с теми паразитами, которые испоганили жизнь моего Тэхёни, а теперь и к детям решили пристать, — в голове резко начали сходиться некоторые ужасающие догадки. Зуб и правда был заточен на всю семью. Но чем кому-то не угодили его милые альфочки? Это была месть, обычная расправа или что поглобальнее? — Я не хот-ел чест…чест-но… Меня обм… это всё не… Аромат в воздухе из сладкой медовой дыни перешёл в пригорелый засахаренный, который оседал в лёгких и создавал неприятное чувство жжения. — Да не трясись ты как нервно больной, а то скоро окочуришься. Мне нужны только ответы. Если меня они устроят, то я тебя выпущу. — Я прав-д-а не знал. Меня вызвали на осмотр детей, и я решил поехать туда с друзьями, которые планировали забрать малышей. По итогу им показали фотографию двух мальчишек и попросили подождать немного, пока их доставят до детского дома. Тэхён и Чонгук мгновенно нашли встревоженный взгляд друг друга и поняли всё без слов. — Ох…хым хе. Джи и Ли согласились, ведь в любом случае не хотели, чтобы кто-то из детей пострадал в том месте. Оно и правда отвратительное. — Скажи, кто с вами говорил. Опиши его. С ним был ещё светловолосый омега? — Гук достал из кармана фотографию, где они с мужем и детьми, и показал Чу Вону. Вот теперь тот точно как сквозь землю провалился. Врач начал мямлить что-то еле разборчиво. — Так это были ваши дети. Я… Господи, во что они нас впутали? — по его щекам словно ручейком полились слёзы, а ужасное состояние уже начинало душить. Чу Вон начал жалобно всхлипывать. — Говори, — Чон уже не выдерживал этого. Он смотрел, как мечется из стороны в сторону Тэхён, и постепенно перехватывал его тревогу на себя. Омега, уже весь красный, вздрогнул и через силу продолжил рассказ: — Мои друзья согласились на предложенных детей. Их фотографию нам показала нянечка, но вот тот мужчина, которого вы показали на фото… Я виноват, — его голос совсем дрожал. — Испугался. Подумал: «Что может сделать простой омега?». — О чём ты? — Чонгук нахмурился и мельком глянул на Тэхёна. — Видите ли, я уходил с другого выхода, в отличие от друзей. И там совсем у порога я наклонился завязать шнурки. Обычная случайность… До моего слуха дошёл разговор двух мужчин. Сначала я хотел пройти, но резкий вскрик меня затормозил. Тихонечко выглянув, я увидел вашего омегу. Ноздри Чонгука нервно втянули воздух, а кулаки сжались с огромной силой, лишь бы вдарить этому трусу. Он уже понимал, как примерно закончится чужой рассказ. — Тот, с кем он говорил, был невысоким, но голос звучал уверенно. Человек был повёрнут спиной, поэтому я не видел его лица. Этот незнакомец уверял вашего, видимо, мужа отдать его детей в приют и довериться ему. Просил уехать с ним, — Чу Вон опустил виновато глаза в пол и нервно затряс ногой. — Было слышно не всё, но ему предлагали какую-то сделку. После скандала и криков ваш муж сам сел в автомобиль и поехал с ним, — Чу Вон судорожно втянул в себя воздух и чуть ли не завыл. — Через время я узнал, что тот мужчина пропал. Простите… я так виноват. Если бы не моя трусость. Чонгуку стало мерзко даже воздухом одним дышать рядом с ним. Он потёр переносицу и устремил стеклянные глаза в потолок. Если бы этот мужчина вовремя сказал хоть кому-нибудь, не говоря уже о том, чтобы попробовать остановить всё самому. Но он решил поступить иначе. Безразличие. Вот он истинный грех людей. Оно убивает больше всяких пуль и делает людей пустыми. — Почему ты не пошёл в полицию? — Я… мне… Не мог. Это слишком опасно. Так можно потерять всё. Простите, простите, простите меня, — омега начал словно при судорожном припадке мотать головой и нервно дёргать руками в стороны. Чонгук отошёл, чтобы налить воды, но в кабинет резко ворвались. Видимо вся больница решила слететься в эту комнату. Гости, переведя дух, начали откровенно пялиться на заплаканного врача, который сейчас ещё побелел от страха, и на нервного Гука возле стола. Намджун подошёл к Чу Вону и озлобленно посмотрел на Чонгука, а затем на его отцов, стоявших рядом. — Вот как работает семейка Чон. Не успели они придти к власти, а уже терроризируют моих коллег. Тц-ц, — Джун подал омеге салфетки, чтобы тот смог привести себя в порядок хотя бы немного. — Иди и не волнуйся. Чонгук тебя больше не тронет. У Гука чуть зуб о зуб не ударился. Хорошо, что он научился контролировать свой гнев и феромоны, хотя иногда хотелось выпустить их, чтобы и тот и другой сжали идиотам шею до хруста. Ему стоило успокоиться. — Чонгуки, там… Чимчим. То есть… Чимин. Зачем он тут? — маленькие глаза-бусинки смотрели с тревогой на альфу. Кажется, Тэхён действительно очень сильно подозревал бывшего друга. — Так всё! Давайте по очереди. Ты! — Чонгук указал на Чу Вона. — Иди. К себе в кабинет. Сокджин, дорогой, выползи из-за угла, хранитель моего спокойствия. — Да я только… — друг виновато на него глянул исподлобья, а затем уже был готов менять тактику и возмущённо «квохотать», но его опередили. — Позже объяснишься, иди пока домой, а я позвоню тебе позже. Родители? Я вроде договорился, что сам к вам подойду. — Невестка приехала раньше. Ты должен к ней идти, — альфа напыщенно окинул сына взглядом. — И приведи себя в порядок, — папа омега рядом с ним лишь качнул головой в знак согласия. — Не мои проблемы, что она пришла раньше указанного времени. Подождёт. И нет! Не говорите мне сейчас ничего. Вы выберете весьма неудачный день, если решите, что меня можно прогнуть под себя. Су Юнг недовольно цокнул и, развернувшись, кинул на последок: — Не дай Бог тебе не явиться в срок. Дверь с грохотом захлопнулась. В кабинете остались только парочка врачей и Чонгук с Тэхёном. — М-м-м-м-м. Так. У меня нет пока энергии, чтобы ругаться матом, поэтому придумайте всё в своей голове, а затем скажите мне, что вы тут устроили? — Чонгука уже потихоньку начало отпускать от прошлой ситуации, ведь появились новые проблемы. — Намджун, Чимин, я потом всё объясню по поводу рыжего омеги. Вы лучше скажите какого ёкая, вы не стучитесь и врываетесь так? У нас что, пожар в больнице? — Дело в Дженни. Чонгук резко замолк и прикрыл рот рукой. — Что с ней? — он даже боялся смотреть на Тэхёна, уже отсюда чувствуя его боль. Чимин медленно подошёл, словно готовясь сообщить новость о непоправимом. — Ей нужна операция. — Какие шансы? — На самом деле очень даже хорошие, но правда есть сразу несколько проблем, — Чимин тяжело вздохнул и нахмурился. — Предположим, мы найдём громадную сумму, и лекарства нам привезут с заграницы… — Но? Отвечать Чону продолжил Намджун. — Видишь ли, Чонгук, нужны подписи от администрации самого детского дома и ведущих врачей, которые будут её проводить. Так как родителей или опекунов у девочки нет, то вся ответственность на них. Операция очень сложная и рискованная, но делать её нужно как можно быстрее, — Намджун тихонько сжал плечо Чимина, чтобы тот хотя бы слегка расслабился. Все прекрасно понимали, насколько серьёзная ситуация и что каждая секунда важна, чтобы продлить линию жизни невинной малышки. — Наш оперирующий хирург слишком категоричен. У него уже были проблемы с законом из-за неадекватных пациентов, и теперь он всегда осторожничает, поэтому согласия от него не выбить. — Насколько велики риски? — Слишком. Но если всё получится, то она сможет, наконец, познать полноценную счастливую жизнью. — Я понял. Позвольте мне побыть одному немного и обдумать проблему. И прошу, вы хотя бы стучитесь. — Чонгуки, ты знал про неё? Как давно? — Тэхён уже которую минуту нервно прикусывал внутреннюю часть щёк и заламывал пальцы. — Это конец. Нет, такого просто не может быть, я столько за неё боролся. Моя малышка такая сильная, мы не можем с ней так поступить. Я был её опорой. Давай ты поговоришь с врачом, а?! Прижмёшь его, как этого рыжего болванчика, — его взгляд заметно потускнел и прилип к полу. — Ты ведь хотел её удочерить, я прав, Тэ? В тот день, когда она назвала тебя папой, — Чонгук подошёл поближе и слегка присел, чтобы найти чужой печальный взгляд. — Гуки, ты же видел её и должен понять… Я не решал всё без тебя, просто не успел. Хотел всё обговорить, честно, но… Оставил вас. Мне так жаль, Чонгуки. Я должен быть более аккуратным. — Тэхён. — Если бы ты тогда… — Тэхёни, взгляни на меня. Тихий жалобный всхлип раздался по всей комнате. Заплаканные глаза, вокруг которых были алые пятнышки и начинающиеся отёки, смотрели на альфу с мольбой о помощи. Он был напуган в последнее время. Конечно, ему не хотелось показывать «слабость», но маленькая часть омеги, которая не была проказницей и дерзкой заводилой, кричала о том, что ему нужна поддержка. Что необходимы крепкие тёплые объятия, которые физически ему не могли пока подарить. Чонгука не хотелось волновать и расстраивать, ведь он и так многое пережил, но эмоциональный всплеск уже было не остановить. — Тигрёнок мой, это не твоя вина. Я знаю, что сейчас ты обвиняешь себя во всех смертных грехах, но прошу, позволь мне забрать хотя бы половину твоих тревог, — Чонгук нежно «поцеловал» дорожки от слёз на щеках своего ледяного чуда. — Я всё пойму, милый, — его руки переместились на холодную талию и застыли в воздухе. Кто увидел бы, то решил, что он определённо спятил. — Расскажешь мне всё дома, идёт? Тэхён надул щёчки и мило затряс головой. На его лице появилась до ужаса милая гримаса. Довольный и растаявший от такого обращения к себе, он, словно маленький медвежонок, прижимался всё сильнее к своему близкому. — Чонгук, я правда всё расскажу, но нам стоит достать того врача. — Этого не потребуется. Тэхён ошарашенно вылупил глаза и, отлипнув от мужа, надломленно произнёс: — Ты предлагаешь мне отказаться от неё? — Мне вчера одобрили опекунство. Чуть позже я добьюсь удочерения, если малышка согласится. Больше чем уверен, что именно это милый тигрёнок рядом со мной хотел обсудить перед своей пропажей. Тут уже Тэхён не стал сопротивляться и начал скулить навзрыд. Маленькие прозрачные слёзки так и бежали по щекам, чтобы подарить своему хозяину облегчение. — Чонгуки ты… я… о боже, — он «зарылся» ему носом в плечо, оставаясь всего в паре сантиметров от родного любимого тела, которое знал наизусть. — О-о-о, — Чон начал показательно возмущаться. — И что это за омега такой? Слёзы. Я ведь скоро стану сырым, а не горячим. Заболею и околею из-за этих хоть и прозрачно-воздушных, но водных капель. Тэхён против своей воли начал смеяться и параллельно плакать. — Погоди, Тэхёни-и. Ты что, решил не выбирать что-то одно, а сразу хохотать и рыдать?! Послышался новый всхлип, а затем смешки. — Гуки-и-и, ты неисправим. Святые панды, с таким мужем даже пореветь спокойно нельзя. Я настроился, — всхлип опять перешёл в заливистый непрерывный смех. — Настроился восхвалять весь мир, что у меня такая вторая половинка. Я ведь… Гуки, тебе и правда… нам и правда разрешили быть для неё семьёй? Ты согласен? — он выжидающе и с надеждой взглянул на него. — Но почему, Чонгуки? — Она драгоценна для тебя, а значит и для меня тоже. К тому же Дженни очень умная и искренняя девочка. Подстать нашей гениальной семье. А ещё, видел бы ты как загораются твои глаза любовью и трепетом, когда речь заходит о ней, — Чонгук поиграл бровями и ухмыльнулся. — Прямо как обо мне. Мы не можем её оставить. Тэтэ двинул кулачком по его груди, но он пролетел навылет. Омега уже не расстраивался этому. Просто радовался тому, что у него есть. — Несносный. Безумный. Любимый жучочек. Ты вообще собирался об этом мне сказать?! Лицо Чонгука стало серьёзным. — После одобрения или отказа, конечно. Не хотел тебя мучить раньше времени. Я серьёзно не против неё, Тэ. Теперь в нашей крепкой семье появился ещё один необыкновенный человечек. Тэхён с благодарностью посмотрел на своё сокровище и, стараясь не заплакать, вновь произнёс с особой нежностью: — Спасибо тебе, мой любимый крольчонок.