Прыг-скок, время сказок,
Прыг-скок, без опасок,
Прыг-скок,
Я открою тебе тело своё,
Как дверь в дом.
Чонгук проснулся из-за сильной тряски и слабых лучей солнца на своём лице. — Какого?.. — он постарался разлепить глаза и посмотреть на прекрасный мир, как маленький крот, который, кажется, сейчас вообще не признавал свет, да и вообще время и пространство в целом. — Ёкая… — Ага, поднялся, герой дня, — Юнги был за рулём машины Джина. — Как ты? — Бошка болит так, словно мне по ней треснули складным стульчиком, — с недовольным бухтением проговорил Гук. — Где… Куда мы едем?! Только ему открыли рот, чтобы ответить, как Чонгук заорал на всю машину и чуть ли не подпрыгнул. — Тэхё-ё-ён!!! Сказать, что Юнги потерял дар речи и чуть ли не выплюнул сердце из глотки — это ничего не сказать. Но он постарался держать руль крепче и не съезжать с дороги. На Чонгука обрушились все воспоминания прошедших часов, и воздух вокруг начал давить на него настолько сильно, что казалось, будто это объятия смерти пришли к нему. — Тэхёни-и… Тэхён… С переднего сидения показалась кудрявая макушка. И раздался сонный голосок: — Крольчонок, я рядом. Ты так крепко спал, и мне не хотелось, чтобы ты простыл из-за моего ледяного воздуха. Я заполз вперёд, как только проснулся, — на Гука смотрели совсем невинно и беспричастно. — То есть… Ты не исчез? Ему мило улыбнулись. — Ну конечно, нет, сокровище. Чонгук облегчённо выдохнул и перевёл глаза оленёнка на зеркало над рулём, где встретился с хмурым взглядом Юнги. — Гук, ты… — альфа запнулся на фразе, видимо, подбирая слова. — Твой муж пропал, Гу, — Юнги поджал губы. — Уже два года мы ищем его и всё метаемся от одной зацепки к другой. Чонгук перевёл взгляд с Юнги в окно и резко закричал, чтобы альфа повернул в другую сторону, из-за чего водитель чуть не врезался в ближайший автомобиль. — Чон Чонгук, ты обязан объясниться!!! — Хён, — Чонгук, перепугавшись своего же дикого поведения, сейчас зажался на сидении, как маленький зверёк, — Я не хотел так резко, не желал напугать. Юнги тяжело выдохнул и, сделав массажные движения для расслабления мышц на переносице, сказал: — Мы не знаем, что с тобой происходит, Чонгук. Пойми, наша семья любит тебя всем сердцем, и мне с Хосоком больно смотреть на то, как ты мучаешься. Тэхён, поняв, какая может быть реакция его альфы на тяжёлый разговор, залез к нему на задние сидения и стал тихонечко шептать утешительные слова. — Он не верит в меня, Чонгуки. Я реальный, но видеть меня могут не все. Альфа перевёл на него напуганный взгляд и, потихоньку приходя в себя от необычайно тяжёлого прошедшего дня, захотел что-то сказать, но его опередили. — Ты знаешь, мы готовы тебя поддержать в любую минуту, но придётся, — Юнги облокотился на спинку сидения и посмотрел вверх, чтобы не дать подступающим слезам убежать от него. — Я слышал, что ты говорил о призрачной тени. Мой любимый до невозможности эмпатичен, и ты это знаешь. Кроме того, дети чувствуют твою тревожность и нервозность. Я не прошу тебя прекращать попытки, но… Молю, переставай так себя загонять и устраивать ураган везде, где находишься, — Юнги повернулся к Чонгуку, который словно смотрел сквозь него. Будто кроме них тут был третий слушатель. — У крошек Сону и Ликси уже совсем скоро день рождения, и знаешь, что они просят? — в хрипловатом голосе Юнги послышался всхлип. — Папу… Тэхёна от этого признания словно ударило током. Он сильно вздрогнул и прикрыл ладошкой рот. — Нам троим стоит прекращать давать им пока хоть какую-нибудь надежду, так как если… Уф, сам понимаешь, что и плохой финал тоже имеет место быть, как бы нам ни хотелось отрицать этого. Приводи себя в порядок, чтобы не ранить окружающих. С моей стороны прозвучит грубо, но ты должен собраться и отложить в сторону своё безумное поведение, которое ломает изнутри не только тебя. Мой омега… — Чонгук стыдливо опустил взгляд вниз при упоминании любимого брата, которому из-за его загруженности и загонов в последнее время слишком много чего пришлось пережить, не говоря уже о присмотре за двойняшками. — Хосоки действительно мечтает о своих детях. Тебе не всегда удаётся увидеть, как он ведёт себя с племяшками, — на лице Юнги появилась тёплая улыбка, а в глазах трепет и любовь. — Мы правда безумно хотим, чтобы и наша история любви бегала малюсенькими ножками по дому. Он мечтает об этом так невероятно долго. Чонгук еле как выдавил и себя слова: — Я понял тебя, хён. Прошу, дай мне время до дня рождения моих альфочек. — Раньше. Осталось меньше двух недель. У тебя будет только одна. Прости. Чонгук в панике взглянул на Тэхёна, который ему кивнул в знак согласия, вытер слёзы и «погладил» альфу по волосам. — Нам хватит и недели, милый. — Хорошо… — с придыханием сказал Чонгук. — Да, мне этого более чем достаточно. Юнги выдохнул и расслаблено развернулся к рулю. — Но!.. За эту неделю я закрою все дела: с невестой, больницей, Дженни, виновником и… — Чонгук встретился глазами с тяжёлым взглядом Тэхёна, в котором, казалась, спряталась вся тревога мира. — Я найду свой кислород, а пока, прошу, поверни в сторону озера. Тэхён молниеносно дёрнулся и посмотрел в окно. Юнги косо на него глянул, но раз уж он решил дать возможность во всём разобраться, то не станет ему мешать. Машина двинулась с места и повернула в указанном направлении. — Если подумать, — Тэхён тихонечко шептал. — Озеро, где я был, расположено по дороге между нашим домом и больницей. Видимо, тот человек всё продумал заранее, вот только… Напомни, с чего мы решили, что тот полицейский причастен и к моему делу? Чонгук потупил взгляд на Тэхёна и, проморгавшись пару раз, сказал: — Эм… — вспомнив про Юнги, он начал говорить совсем шёпотом. — Ну, потому что это очевидно. Хотя теперь я понимаю, сглупил. — Только не вздумай снова накручивать себя. Давай проверим озеро, а дальше узнаем, что да как. Идёт? Чонгук побитым щенком сдался под пристальным взглядом. — Годится.***
Машина остановилась недалеко от хранилища тайн. — Юнги, позволь мне пойти одному. Альфа за рулём опять весь напрягся. — Пообещай, что не будешь делать глупости. Чонгук посмотрел на него исподлобья и, видимо, попытался найти подходящую мысль. — Я понял, перефразирую. Не покалечь себя, — Чонгуку подарили мягкую улыбку, но в глазах всё равно затаились тяжёлая печаль и тревога. — Ты же знаешь, что мы тебя любим, верно? Чонгук взглянул на Юнги, так отчаянно желая, чтобы та боль, которую он всем причиняет, наконец закончилась. — Конечно, хён. My heart's on fire for your love. До бесконечности. Юнги усмехнулся беззлобно. — Ты ведь, по правде, не до конца в неё веришь. Тэхён вытянулся весь, как суслик, который высматривал опасность в округе. Но только его встревоженный, непонимающий, нахмуренный взгляд был приковал не к хищнику, а к Чонгуку. — Что, Гу?.. Альфе было неловко и даже немного стыдно, что так и не признался об этом любимому, который в него верил. Но, несмотря на это, улыбка и лёгкий смешок всё же вырвались наружу. Он глубоко вдохнул и на выдохе рвано проговорил: — Ой, эм-м… Да, было такое, — ему сейчас жутко хотелось поцеловать своего омегу в уже насупленный носик. — Я верю в вечность и в свою семью. — Разве это не одно и тоже? — Не совсем. Моему мужу очень нравится бесконечность, поэтому я верю в его версию нас как нечто долгое и светлое. А так, в вечности нет временных характеристик. Она не включает в себя бесконечное время, то есть последовательно сменяющие друг друга временные интервалы бытия. В нашей природе не существует часов, минут, секунд, течение которого было бы замкнутым. Это как кольцо. Ни начала, ни конца. Вечность в каждом из нас, — Чонгук перевёл взгляд с одного вытянутого и офигевающего лица на другое и произнёс: — Да… Для того, кто спал слишком долго, такие речи действительно нечто невероятное, поэтому перестаньте… перестань удивляться, Юнги. Я же гений, — он подмигнул ухмыляющемуся альфе. — Ого, вау, я и не знал, что ты такой приёжистый. Иди уже, а то нам надо ещё потом в магазин заехать. Ты вообще знал, что твой брат подсадил моих племянников на яичницу с жареными бананами в виде болтушки? Ну, с другой стороны, хоть не пепси со взбитыми сливками. Уже замечательно. Всё, выходи. Тэхён собрал всё своё мужество, высунул любопытный носик из окна, чтобы убедится в том, что пока в округе пусто. Он «взял» Чонгука за руку под свой тихий бубнёж про бесконечность и вечность и вышел. — Гук, — Юнги ещё раз кинул на него взгляд. — My heart's on fire for your love. Чонгук кивнул ему и пошёл в сторону маленького участка леса, где озеро, словно волшебное, скрывало в себе очень много загадок. Альфа вместе со своим любимым шёл по золотому и кроваво-алому ковру из листьев и сухой, хрустящей под ногами травы. Игривые солнечные медвежата бегали между величественных дубов и других деревьев. Лёгкий, слегка прохладный свежий ветерок ласкал ветви, завлекая их в свой танец и забирая свои подарки в виде опадающей разноцветной листвы. Наедине с такой природой можно было услышать каждый звук. Вот маленькие птички соревнуются, кто кого перепоёт. Где-то вдали пыхтит ёжик… Всё так бесподобно и изумительно, если отбросить факт того, что тут произошло пару лет назад. Внутреннюю тревогу не унять даже запахом редких осенних цветов и звуками порхания крылышек бабочек. Скоро всё тепло, подобно жизни, уйдёт. Природа уснёт, оставляя лишь леденящий холод зимы, который можно вылечить только горячим сердцем рядом со своим. — Тэ, как ты? Омега от резкого нарушения тишины чуть не подпрыгнул на месте. — Да вроде порядок. — Ох уж этот Ким Тэхён «я в порядке», — Чонгук перестал идти и развернулся к омеге, встав напротив. — Что тревожит моего тигрёнка? — Чонгук так мило, очаровательно улыбнулся, что рядом с его глазами появились маленькие морщинки счастья. Он «ухватился» за его руки и уже было хотел что-то сказать, как резко замолк. Омега впервые не смог считать его эмоции. Это был то ли ужас, то ли некое восхищение, но альфа так пристально разглядывал его ладони, что у Тэхёна возникло чувство холодных мурашек-иголок под кожей, которые, к слову, были весьма неприятны. — Ч… Что такое, Чонгуки? — Тэ, ты тёплый, точнее воздух вокруг тебя. Это же хорошо, да? — на Тэхёна посмотрели глазами, полными надежды. — Мы на верном пути?.. — в голосе было столько отчаянной мольбы в надежде услышать положительный ответ. — Как ты себя чувствуешь?! Тэхён сильно опешил. После того, как он вспомнил всё, что происходило в больнице той самой злосчастной удушающей ночью, с его телом и правда происходило что-то не то. Все чувства ощущались ярче, да и к тому же ему впервые удалось дотронуться до мужа, хоть это было и на мгновение. Он чувствовал себя гораздо хуже. Омеге вдруг стало так страшно, что его Чонгуки принимает ситуацию как начало их новой главы, а на самом деле всё окажется лишь захлопнувшейся книгой любимой истории их жизни, точнее… его. На лице Чонгука застыла улыбка, которая резала сильнее ножа вместе с дорожками от слёз. Его стеклянные глаза… Такие блестящие, но абсолютно пустые. Словно они так и ждали, пока кто-то подарит первую искру. Тэхён открыл рот, желая ухватить себе свежего воздуха. — Это не… Взгляд Чонгука потемнел, улыбка вмиг исчезла. — Прости. Как я и сказал, Тэхёни, моя душа не собирается терять тебя, так что этот знак я приму за правильные пути судьбы, — Чонгук «чмокнул» Тэхёна в тёплую щёчку и, «взяв» его за руку, сказал не отставать. Оставшееся время они шли в тишине. С каждым новым шагом становилось всё холоднее, а с разных сторон начал расползаться густой опасный туман. Тэхён гнусаво, зашуганно прошептал: — Как в тот день… — Нет, — голос альфы прозвучал уверенно. — Сейчас я рядом. — Души тут Гу… Они подошли ещё немного ближе. Теперь озеро было всего в паре шагов от них. Атмосфера вдруг стала такой гнетущей. Тэхён подошёл к водоёму, в котором когда-то тонул, и дотронулся до воды. В тот же миг бездонная печаль раскрыла перед ним свои глаза в нечётком отражении его полупрозрачного облика призрачной тени. Омеге на миг показалось, что в этом хранилище воды были все невыплаканные слёзы мира. Некогда прекрасный Тэхён сейчас угасал на глазах. Лес вдруг зашумел зловещим карканьем огромных воронов с разных сторон. Будто они ругались за то, что мужчины посмели потревожить возлюбленного их солнца, водное сердце этого леса. Чонгуку на миг, всего лишь на мгновение показалось, что вокруг зазвучали тысячи неведомых голосов. Этот скорбный и тоскливый шум коробил душу и заставлял сердечный ритм забегать галопом. Все души завывали, стонали от бессилия и боли. Перед глазами вмиг нарисовалась картина мёртвенно бледных тел, покрытых трупными пятнами и совсем поблёкшим цветом радужки. Люди привыкли говорить, что глаза — это зеркало души. Видимо, они действительно были правы. Наступила молитвенная тишина. Вставший Тэхён, который вот-вот был готов расплакаться и упасть, как все эти листочки с неба, находился в полуметрах от Чонгука. Дрожащий тоненький голос чуть ли не запищал: — Чонгуки, тут… — Я знаю, милый. Просто пойдём обратно, хорошо? — ему кивнули. — Во-от, — Тэхён сделал пару шагов вместе с Чонгуком, и хруст веток под ногами вновь разрушил тишину. — Они смотрят на меня… О боже, они такие озлобленные… Нет! Нет! Нет, Чонгуки… Я всё понял! Полицейский был не один! Айк… — Тэхён начал дёргаться из стороны в сторону, словно его кто-то сильно сжал и потянул. Тело безвольной куклой начало болтаться из стороны в сторону, несмотря на то что омега всеми силами пытался сопротивляться. Послышался оглушительный, надрывный, душераздирающий крик, который повторяющимся звоном оставался в ушах: — Помоги мне, Чонгук!!! Больно… О боги, как боль… — альфа подорвался, несмотря на видимые им затемнённые сгустки тумана. — Тэхён, я тут рядом!!! Я… — омега обездвиженной игрушкой начал падать на Чонгука, как только ему удалось до него добежать. — Тэхё… — любимое имя, подобное птице в клетке, осталось заточено в горле. Боль, чужая или своя, пронзила тело Чонгука миллиардами иголок. Его омега… частичка сердца и кислорода скрылась в нём. В фильмах всё было совсем не так, когда призраки прятались в людях. В реальности же чужая душа теснила свою собственную и разрывала изнутри не готовое к таким нагрузкам тело. Больно. Было безумно больно и тошно. Нестерпимое ощущение пожара где-то внутри доводило разум до кипения. Глаза, горевшие огнём, уже не позволяли альфе видеть этот мир таким чётким. Всё плыло и сливалось в единое тёмное пятно. Перед тем, как отключиться от нестерпимого потока страданий, Чонгук в один миг увидел всё глазами Тэхёна. Всех тех ужасных монстров, что ходили за омегой следом, чувствуя чужака. Сейчас же душа любимого была подобно маленькому белому пушистому крольчонку, который спрятался от опасности в своём домике — месте, защищающем его от всех бед и ненастий. Судьба позволила Чонгуку уберечь своё сокровище и, кажется, увидеть не только настоящий мир его глазами. Она разрешила альфе залезть в мозг омеги и нагло покопаться в крупицах памяти. Ему нужна была совсем кроха, которая для голодающего стала бы спасением в тяжёлый год. В ушах послышался ритмичный писк какой-то аппаратуры, а перед глазами вновь всё поплыло. К альфе подошёл тёмный силуэт и забрал измученное тело в свои объятия.***
Темно. Вокруг такая пустота, мрак и… тишина. Кажется, единственное, что выдаёт в теле жизнь, так это сердцебиение и дыхание. Прекрасные нарушители спокойствия и безмолвия. Впереди, словно солнечной вспышкой, появился яркий свет, который завлёк своим тёплыми лучами и вытянул Чонгука из забытия. Сейчас он находился в своей комнате, в которой было слишком много дневного слепящего света. Хосок сидел рядом с лежавшим на кровати Чонгуком и вытирал полотенцем его лоб от холодного пота. — Что же мой младший брат опять творит? Ш-ш-ш, лежи-лежи, — омега выпятил нижнюю губу вниз и злобно зыркнул на своего мужа. Он проговорил всё совсем как недовольное обиженное дитя. — Ты должен был защищать этого балбеса, а не давать… Юнги подошёл к Хосоку и, поцеловав в основание шеи со спины, прошептал, чтобы тот шёл отдыхать. — Молодой человек, вы, кажется, забываетесь, кто тут главный. Да и вообще, переводить тему не очень порядочно, — Юнги положил руки на чужие плечи и начал разминать затёкшие мышцы. — Наш болванчик сам вызвался. Я решил его проверить и нашёл эту тушку почти валяющимся в траве. Ума не приложу, как у него так резко поднялась температура, а теперь спала, и его начало морозить. — А вот сходил бы с ним, узнал, — Хосок всё ещё сидел недовольным котом и кидал через плечо взгляд убийцы на своего альфу. — Сегодня уже будут точно известны детали судьбы того говнюка полицейского. Чонгук сипло прошептал: — Стоп, в этот день? Так это получается… — Да, усталость забрала у тебя два с половиной дня. Первый — Юнги нашёл тебя в машине. К слову, ты знатно нас напугал, — Хосок погладил слегка взмокшие волосы и укрыл посильнее тёплым одеялом Чонгука. — Второй — твоя прогулка до озера и долгий сон у нас дома. Чонгук резко дёрнулся. Озеро… Туман, души, крики воронов и испугавшийся Тэхён, который так жалобно, истошно кричал, завывал от боли и ужаса, а потом… Что было за этими событиями? Омега забежал в него? Но это значит, что сейчас его муж… Где Тэхёни? Хосок, видя всю нервозность брата, вколол ему успокоительное, а сам, приговаривая утешающие слова, сказал, что уйдёт сделать ему суп, а Юнги вернётся к присмотру за двойняшками. Дверь аккуратно захлопнулась, и больной остался один. Мысли начали оглушать своим криком. Непонятные воспоминания летали в голове, как вредные бабочки. И Чонгуку ухватиться бы хоть за одно. «Ты единственный, кто из моих знакомых не ест сладкое, поэтому не предлагай…». «Ещё немного, и я расскажу Чонгуку о том, что ты предлагал мне, и тогда он точно придёт по твою душу, поэтому предупреждаю, перестань обращаться со мной и…». Из потока обрывочных фраз альфу вывела тяжесть на своём боку. Горячая рука призрачной тени безжизненно покоилась на его теле. Чонгук, весь дрожа, повернулся на другой бок, чтобы убедиться, что это всего лишь бред из-за былой лихорадки. Перед ним сидел его Тэхёни. Сейчас он не был мутным или прозрачным. Рядом с Чонгуком не лежала тёмная тень или сгустки кромешной чёрной энергии. Напротив него находился любимый омега, который был почти до конца виден и осязаем. Чужая кожа была такой невероятно горячей вместо привычно ледяной. Когда он прикоснулся к омеге, в теле появлялись лёгкие покалывания. Но это стоило того. Можно ли этот факт было принять за то, что омега наполнился жизнью из-за того, что Тэ прошёл через него в том лесу? Чонгук, не веря своим глазам, вытянул руку из-под одеяла и дрожащими подушечками пальцев провёл по горячему лицу своего тигрёнка: лоб, острые скулы, аккуратный любимый носик с эстетичной родинкой на самом кончике и губы… Как и прежде, почти насыщенно малинового цвета, такие пухлые и сладкие, как зефир. — Тэхёни-и, — Чонгук разглядывал родные черты лица и пытался понять, не сошёл ли он с ума. Его омега, свернувшись калачиком, подобно котёнку, начал ютиться к нему, а Чонгук не смел и пошевелиться, боясь, что этот момент растворится, как мираж. Что-то явно менялось. Чонгук обомлел ещё сильнее, когда понял, что, кажется, чувствует запах кокосов с нотками арбуза и цветами плюмерии. Это был запах феромона Тэ. Но как? Дрожащие пальчики вновь легли на горячую кожу, только теперь уже изящной шеи. Альфа прошёлся от самого основания до русых растрёпанных кудряшек. Он уткнулся носом в едва ли пахнущую железу на шее, втягивая в себя такой необходимый успокаивающий аромат и размазывая свои слёзы по чужой коже. Омега потихоньку зашевелился и, еле раскрыв глаза, попытался соединить раздвоенный образ альфы воедино. Он ласково успокаивающе проговорил: — Мой крольчонок, — послышался сдавленный всхлип альфы. Его мягкие губы засыпали шею омеги лёгкими поцелуями. Чонгук, осознав до конца, что Тэхёна можно касаться, не теряя времени сильнее зажал его в своих объятиях. — Я всё понял… Увидел маленькие отрывки воспоминаний: как ты тонул, всех мёртвых, что тебя окружают, и слышал… Не уверен, но, кажется, я, наконец, смогу найти твоего настоящего похитителя. Это действительно был не полицейский, а кто-то из нашего близкого окружения. И я обещаю, что уже сегодня мы найдём его, — Чонгук слегка ослабил хватку и посмотрел на лучистый задумчивый взгляд напротив. Хоть Тэхён и ощущался как кипяток, но альфа всё равно не желал его отпускать даже на миллиметр. Тем более, что он сейчас был подобно ледышке. — Знаю, милый, — он устало выдохнул. — Когда я нечаянно упал в тебя, то часть воспоминаний, которые я раньше не помнил, вновь вернулись, но другие исчезли… видимо, передались тебе. Кроме того, многие я теперь забыл, — Тэхён извиняюще улыбнулся. Тон его стал очень серьёзным. — Мы договорились быть честными, поэтому скажу, как есть. Мне осталось недолго в таком обличии, Чонгуки. Я чувствую, как скоро исчезну. Эта горячка не предвестник жизни, а скорее наоборот. С телом что-то не то, поэтому, — омега увидел, как глаза напротив наполняются такой паникой и ужасом, что предпочёл оставить остальные выводы при себе. Чонгук сейчас был таким уязвимым, словно маленькое дитя. Его глаза вновь наполнились печалью. — Нет! Нет, нет, нет, нет, нет, — альфа начал нервно мотать головой. — К чёрту! Мы успеем всё узнать, — он начинал злиться и тихонько рычать. — Я не позволю! Ты моё всё! Наше с детьми и… Тэхён притянул двумя руками лицо альфы к себе и сладостно поцеловал, желая заглушить все его тревоги. Эти горячие губы дарили покалывания по всему телу Гука. Влажный язык скользнул в рот, желая завлечь чужой в танец страсти. Чонгук ровно через несколько секунд после запала омеги притянул его к себе за талию, надавливая слегка на поясницу. Он жадно впивался губами, желая никогда больше не расставаться со своим источником тахикардии. Тэхён млел от таких прохладных, окрыляющих прикосновений к его коже. Чужие руки сжимали его талию и выбивали из горла сексуальные стоны. Он немного отстранился от манящих уст и, улыбнувшись, прошептал с придыханием: — Я так давно мечтал сделать это, — Тэхён провёл влажным языком по губам и звонко их чмокнул, а затем дразняще отстранился и оценивающе посмотрел на свои старания. Весь разгорячённый Чонгук смотрел немигающим пристальным взглядом. Эти щёки, покрытые румянцем, сердечки в глазах и сбитое дыхание не на шутку дурманили. — Я так скучал по прикосновениям, Тэхёни. — Зато теперь ты в прямом смысле можешь целовать мою душу, — эти слова выбили из альфы такой искренний смешок. — Бо-о-оже, ты и правда ни капельки не изменился, — Чонгук вытер со щёк блестящие дорожки от слёз. — Пожалуйста, скажи, что мы справимся, даже если это будет ложью. На лице Тэхёна пробежало столько эмоций: негодование, отрицание, смирение и, наконец, улыбка с последующим отчаянным смехом, за которым скрывалось гораздо больше, чем кто-то себе смог бы вообразить. — My heart's on fire for your love, мой крольчонок. — Ты не ответил на вопрос, — руки Гука опустились на чужие бёдра и сжали их до белых костяшек, но так, чтобы омеге было не больно. Тэхён начал снова к нему ластиться, и на сей раз он скинул с себя ноги, руки Чонгука и сам окольцевал бёдрами чужие бока, сцепляя ноги на пояснице. Милый хитрый омега подвинулся ближе к ушку любимого и, оставляя мокрую линию слюны на хрящике, как настоящий искуситель, заговорщически прошептал: — Ты сам знаешь ответ, детка, — причину такого поведения понимали оба, просто им не хотелось принимать возможную правду, поэтому негласно решили проигнорировать всё. — Знаю, — шаловливые руки Тэ залезли под чужую кофту, царапая несильно крепкую широкую спину. Казалось, он сейчас горел не из-за убогих обстоятельств, а потому, что оказался вновь дома, в родных крепких объятиях вместе с поцелуями любимого. — My heart's on fire for your love, мой игривый тигрёнок, — из Чонгука неожиданно вырвался тихий всхлип, когда горячий язычок начал жадно вылизывать набухшую и сильно пахнущую сейчас железу. — Ты такой неотразимый, Чонгуки-и, — тон голоса был крайне шаловливым. Тэхён словно мурлыкал. — Боже, какой же мой альфа холодный, ах, — он избавился от верха чужой одежды и, укрывая их обоих одеялом, прижался к голому накачанному торсу. — Такой нежный, — рядом с ним раздался сдавленный стон. — Тэхёни, — дыхание было совсем сбитым, а собственное возбуждение болезненно было зажато в штанах. В проходе двери раздался сильный грохот разбитой посуды. Хосок ошарашенно смотрел на парочку милующихся и не мог вымолвить и слова. Он перебегал взглядом с одного на другого и, нахмурившись, пытался понять, что он сейчас видит. Чонгук первым нарушил тишину. — Блять, я знал! Ты же тоже видишь это полупрозрачное чудо? Он настоящий, а я не сошёл с ума. Хосок, не разделяя его восторга, кивнул в знак согласия. — Фу-у-ух, а то я боялся, что точно рехнулся. Омега, отойдя немного от шока, выпалил: — Так это правда. Теперь уже была очередь Тэхёна и Чонгука нервничать, будто они не взрослые люди, а спалившиеся за прогулом школьники. Тайна всплыла на поверхность слишком быстро. — Тэхён, ты… — омега подошёл ближе и, не переживая за чужое смущение, дотронулся до слегка прозрачного Тэхёна. Его удивление было таким искренним, а эмоции яркими. Брови сами поползли на лоб, а глаза расширились до размера блюдец. Он робко отошёл от них. — Вы… Тэ хороший? Пожалуй, это последнее, что Чонгук ожидал услышать от своего брата, который застал его в страстных объятиях с призрачной тенью. Послышался тихий смешок. — Да, Хосоки хён, он отличный, — Чонгук перевёл взгляд на Тэхёна и, прижимая его к себе, сделал неоднозначно движение бёдрами, чем заставил своего омегу смутится и уткнуться носом в его шею. — Как давно? — Хосок явно должен был понять, о чём спрашивает Чонгук. — День, когда ты рассказал о том, что дети его видят. Тогда я почему-то был уверен, что ты им подыграешь, но… — он поджал губы и виновато посмотрел в пол. — Когда мы забирали Сону и Ликси, крохи так часто болтали про то, как ты с Тэхёном общаешься сам, да и они тоже. Ну, точнее, эти проказники пытались всё рассказать, но мы по большинству их лепета поняли общую суть, как и про колыбельные. А недавно, когда ты в машине выкрикнул имя Тэхёна, — Хосок кинул взгляд на омегу в руках Чонгука и начал изучающе его рассматривать. — Вот тогда я окончательно убедился, что ты его видишь. Твой взгляд «через» Юнги натолкнули меня на эту мысль… Что Тэхён всё ещё с нами. Честно сказать, я боялся в это верить, но решил, раз моя семья убеждена, что призрак, душа или кто он существует, то и я постараюсь принять такую истину за нечто реальное. Кажется, Чонгука снова скоро пробьёт на слёзы. Его хён всегда был самым драгоценным с самого детства. Помогал ему, уберегал от бед, приглядывал за сынишками и ещё слишком огромный список из того, за что ему не расплатиться ближайшую вечность. Даже несмотря на «абсурдность» теории его хён всё равно поверил ему и детям. И теперь он может видеть Тэхёна. Это просто поразительно до дрожи в пальцах. У Чонгука всегда был такой человек рядом. И, вспоминая былое, ему каждый раз хочется поклониться своему старшему брату, защитить его от всяких бед, печалей, тревог и прочих губительных эмоций. Чонгук хлопал влажными ресничками и пытался собраться с мыслями. — Эм… Ну, я не верил… Дети… Мультик. Тэхён перебил его несвязный рассказ. — Я не причиню вреда никому из вас. Напротив, я даже пришёл сюда, чтобы помочь. Раньше я слышал частый детский плач, но не понимал, откуда он, — на омегу пристально и с любопытством смотрели две пары глаз. — Я думал, ты слышал наших альфочек лишь раз. — Первоначально и я был такого же мнения, но из-за вчерашнего на мой разум накинулось много мыслей. Я вспомнил, как мучился из-за того, что не мог помочь, страдал из-за жалобного плача. А потом, — Тэхён, всё ещё не веря, что он почти физически до конца как человек осязаем, зажал Чонгука сильнее в своих объятиях. — Затем мне удалось найти наш дом. В то время была особо тёмная дождливая ночь, такая, что с молнией и громом. Чонгук поражённо кинул взгляд на брата. — Тогда я впервые увидел тёмную материю. Перед той самой ночью дети действительно очень часто плакали, капризничали, словно звали тебя… У меня не выходило их порой успокоить. Но потом однажды во мраке комнаты появился ты и своей колыбельной угомонил их в два счёта. — Так вот что на самом деле произошло, — Хосок, кусая сильно губы, втянул в себя побольше воздуха, решаясь спросить что-то тяжёлое для двоих. — А вы?.. Значит, всё это время вы искали зацепки? И как… Ну, то есть… О боже, это, наверное, всё так очень грубо, так что мне лучше замол… Громоподобный голос альфы прервал чужие нервные вздохи: — Я свёл сегодня подозреваемых к минимуму, поэтому позову сегодня всех на чай. Хосок прочитал между строк. — Ты устроишь им кошки-мышки… — Да, и вы мне в этом поможете.