Однажды те слёзы окупят всю боль,
И вместе мы станем полночной звездой.
Ты светишь так ярко, сгорая во тьме.
Но часть души в теле ведёт лишь к тебе.
— Что значит пропали, Чонгук? — ошарашенный Тэхён смотрел на него стеклянными пустыми глазами и не мог сдвинуться с места. — Мне звонил человек, который должен был забрать крошек обратно и привезти от няни в целости и сохранности, но на месте никого не оказалось. Осмотрели всю территорию, звонили няне, которая не берёт, а детей так и не нашли, — голос Чонгука был совсем померкшим. Тэхёна было едва видно, прогресса в их деле никакого, да и к тому же, плюсом к прошлой беде, кто-то украл их кислород. Чонгук озлобленно напряг мышцы лица, глубоко вдохнул и отключил все эмоции. — Мы едем в детский дом. — Ч… Что? — Хосок, который был рядом с Тэхёном и шептал что-то, сейчас отвлёкся и совсем завис. — За… Зачем нам туда? Тэхён жалобно посмотрел на своего альфу. — Ну, милый, прошу, не плачь, — Чонгук подошёл к нему и, несмотря на его горячую, как лава, кожу, быстро, мимолётно поцеловал своего омегу в губы. — Их не продадут, тигрёнок, — Чонгук пытался поверить своим же словам. — Они же такие маленькие. Им наверняка страшно и одиноко. — Как и нам, но это наши дети, поэтому они сильнее и храбрее, чем мы думаем. Каждый из нас сейчас должен успокоиться, чтобы когда мы их нашли, то не растерялись, не напугали феромонами и паникой, а смогли помочь и успокоить. Тэхён расстроенно-хмуро посмотрел на альфу и, смахнув слёзы и покачав, как кукла, головой, выдохнул словами: — Да. Конечно, ты прав. На то они и тигрята, — последний всхлип улетел в воздух. — Каков план? Чонгук посмотрел на всех, кто собрался в этой комнате. — Сокджин, ты отправишься в полицию, расскажешь про похищение и папу, — ему кивнули. — Хосок и Юнги, поедем вместе в детский дом, хорошо? Юнги, уже готовый к подобной просьбе, пошёл собирать в рюкзак самое необходимое для них и детей. — Конечно, — Юнги пошёл в коридор. — Хосоки, только надень куртку потеплей, а то уже подорвался к выходу. — А? Да, — на омегу накинули одежду и, аккуратно поправляя, застегнули. Хосок выглядел таким встревоженным и дёрганным, что Юнги переживал, как бы он в таком состоянии не причинил себе вред. Альфа положил любимому мужу на щёки свои ладони, и пока Гук быстро собирался в зале, Юнги нежно гладил лицо мужа, прекрасно зная, что такая нехитрая манипуляция его успокоит. — Тише, я рядом. Защищу всю нашу семью и своего любимого малыша. Хосок, насупившись, запыхтел. — Вообще-то я тебе хён. Юнги, забавляясь такой реакцией, лишь интенсивнее начал гладить надутые щёчки, а затем и осыпал каждый их мокрый участок поцелуями. — Вот поэтому я в тебя и втрескался, как подросток. Даже в такие моменты ты успеваешь показать себя и выделиться. — Но я вообще-то… — его прервали быстрым, пылким и чувственным поцелуем, а затем, смотря на свою «работу», альфа подарил ему десневую улыбку и прошептал на ушко: — Ты пытался меня отчитать, знаю. Это успеется и в более приятных обстоятельствах. А пока, милый, перестань трястись, как вибратор, и прошу, выкинь из головы ненужные мысли. Если ты решился, то делай, не боясь, но если всё же страха больше… Как сказал твой брат, так мы не поможем нашим драгоценным племяшкам. Так что решай, что выбрать. Чонгук в гостиной собрал с собой пару нужных вещей, которые не прихватил Юнги, и теперь, готовый ко всему, пошёл на выход. — Так. Что вы стоите? Намджун, Чимин и отец, на сегодня с вас достаточно. Спасибо, что пришли и открыли мне глаза на мир. А теперь прошу, выходите бегом. Отец, хоть и выглядел после его выходки довольно потрёпанным, но своего величия и статности не растерял. — Я тоже хочу помочь. Хоть ты и не веришь, что такой чёрствый сухарь, как я, мог кого-то вообще любить, но это так. — В отца решил поиграть? Хорошо. Иди вместе с Джином. Поможешь ему. Сокджин поторопил Су Юнга на выход. — Мы тоже можем… Чимина резко перебили. — Нет. От тебя нам не нужно ничего после того, как ты бросил своего близкого друга, который был тебе как брат. — Чонгуки. — Нет, Тэ, милый, — альфу всё это злило, — в прошлый раз он разбил тебе сердце, которое я восстановил своей любовью. Теперь же он грозится угробить душу. Тебе и так плохо. — Я вижу Тэтэ. — Нет, Чимин, вас с собой я не… Что ты сказал?! Грёбаный обманщик! Его близким людям потребовались дни или, как минимум, часы, чтобы переварить информацию, уверовать в призраков и не шарахаться от тёмной материи, а ты стоишь и… — Он моя лаванда, милый Чонгуки. Как бы мои мысли от него не бегали и не пытались обмануть друг друга, но я всё равно не могу. К тому же этот чудик слишком хорошо меня знает. И мало того, он всегда верил в паранормальные явления, так что для него это было проще. Он не первый, а значит, не будет грешить на сумасшествие, так как вы меня видите. — Блять. Ладно. Но если что-то случится по его вине, то ни Джун, ни различные боги вас не спасут, господа, — Чонгук смотрел разъярённым взглядом на Чимина и Намджуна, которые не возникали. Оба знали, что нет опаснее ситуации, чем находится рядом с альфой, защищающим своего любимого омегу, и тем более провоцировать его. В такие моменты не многие, к сожалению, слушаются голоса разума. — Выходите и дайте мне пару минут провести наедине с Тэ. Пара незамедлительно покинула квартиру. Чонгук и Тэхён остались одни. — Тигрёнок, я… — Ш-ш-ш, — омега подошёл к своему сокровищу совсем близко, из-за чего Чонгука обдало горячими потоками воздуха. — Ты же знаешь, что я слишком люблю и ценю себя, поэтому выбрал в пары самого лучшего альфу в мире? Чонгук со сдавленным полустоном проговорил: — Не надо, Тэ… Я знаю, что ты делаешь. Вижу, как тебе плохо, но не могу… У меня сил и храбрости столько нет, чтобы попрощаться, — Чонгук совсем жалобно, подобно ребёнку, заплакал, смотря вверх, чтобы хоть какая-то часть слёз не убегала, но они текли не переставая. Безжизненный голос то и дело дрожал и срывался. — Как…? Я всё гадал, как мне это сделать? Что сказать детям, когда они поймут, что их папы больше нет? Это невыносимо, — альфа смотрел в стеклянные от слёз любимые глаза, которые обычно дарили ему покой и тепло, но теперь же тот яркий свет угасал вместе с жизнью самого родного, кроме детей, человека в мире. Они опоздали. Оба так боролись, чтобы в итоге погаснуть. Ни Чонгук, ни Тэхён не знали, как скоро они теперь смогут увидеться, если вообще выйдет. Но в любом случае, омега желал остаться для его семьи самой яркой звездой, чтобы поддерживать и помогать из любой точки вселенной. Тэхён аккуратно, не задевая кожу, приставил ладонь в паре сантиметров от лица альфы, попросил посмотреть ему в глаза и улыбнуться в последний раз. — Нет, тигрёнок, мы не… — Чонгуки, ох, мой милый крольчонок, — Тэхён пропел мелодичным чарующим голосом, лучезарно улыбнулся своей самой очаровательной треугольной улыбкой, из-за чего на лице альфы она тоже появилась, но совсем скромная, несмотря на абсолютную печаль и скорбь в глазах. — Я люблю тебя, — голос омеги сильно дрогнул, когда он уже думал, что готов вымолвить своё откровение. — Мне тоже страшно, но кажется… Думаю, что после того, как я прошёл через тебя, частичка меня даже физически навсегда осталась в тебе. — Тэхёни, не могу… Омега, так и не услышав слов о любви и чувствах, стал растворяться в воздухе, будто утренний туман. Он знал, что его любят, подобно тому, как луна очарована своим солнцем. Поэтому сердце его оставалось таким же чистым и необъятным лишь для своего любимого. Только для своего крольчонка. — Ведь даже когда меркнут звёзды, их часть… Кх-х-х… Помоги им… Спаси наших малышей, — омега мелькнул в воздухе, будто помехи в телевизоре, а нерождённый вопль Чонгука так и застрял у него в горле. Воздух вокруг вновь становился холодным, а недосказанные в нём слова порхали, как бабочки на воле. Хрупкие. Значимые. Драгоценные. «Их часть остаётся в тебе». Чонгук проглотил навязчивые разрушительные мысли об одиночестве вместе с провалом и, сделав шаг вперёд, в последний раз позволил себе окунутся в тепло от «жизни» его драгоценного омеги. — My heart's on fire for your love, любовь моя. Я не подведу нас и отдам своё сердце ради них.***
— Джуни, а вдруг ему стало хуже? Может, проверим, а? — Чимин встревоженно смотрел на своего парня и неугомонно вертелся на заднем сидении их чёрной машины. — Солнце, ты хочешь накликать на себя беду? Или чтобы он передумал нас брать с собой? — Намджун ласково поцеловал тыльную сторону миниатюрной ладошки. — Ну, крошка моя, — голос становился всё нежнее, лишь бы успокоить любимого. — Хорошо, хочешь, чтобы я проверил? Идея, конечно, так себе, но Чонгук сейчас в шатком состоянии, поэтому… На горизонте появился хмурый, весь красный Чон. — А вот и он. Прошу, не толкай его на мысли грешные, Чимини. Чонгук быстро сел в машину и поехал в нужном направлении. — Пока папа в больнице, Сокджин и отец направят туда отряд полиции. В этот раз я сделаю всё правильно. — Эм… — Чимин дёргался, не решаясь что-то спросить. — Ох, ладно. Чонгук, а где Тэхён? Я думал, он поможет, и, — его грубо перебили. — Нет. Моего мужа больше нет с нами. Точнее, его душа просто вмиг растворилась в воздухе. Чимин оторопел. — Значит, нам не удастся найти его тело? Чонгук посмотрел вскользь на омегу. — Шансов и так было мало, но теперь. Они вообще есть? От Тэ у меня остались дети, воспоминания и кусочек его души, которая будет сиять вечно. Намджун решил перебить и так напряжённый разговор. — Чон, а ты уверен, что твой папа не ускользнёт из больницы, пока наши разбираются с полицией, которые, возможно, заодно с нашим обвиняемым? Ну, не точно, конечно, но медлить они будут знатно. — С тем, как папа и правоохранительные органы водили за нос, наверняка так и будет. Придётся потом идти по горячим следам. Дети сейчас в приоритете. Чимин резко выкрикнул: — Нет, Чонгук! — сам же, испугавшись своего тона, омега замолк из-за пристального взгляда альфы. — Это просвети, почему же? — Ты ведь доверяешь своей семье. — Допустим, но это никак не связано с моими сыновьями. — Связано. Доверься Хосоку и остальным и поезжай в больницу! — Чимин очень боялся, но стоял на своём. — Твоя семья справится, а ты сможешь спасти Тэтэ… Я же обещал помогать, прошу, доверься мне, — голос сильно дрожал. — Даже если бы я так поступил, то не факт, что мы бы нашли место. В клинике я и Сокджин облазили все кабинеты. Там попусту негде прятаться. Чимин сильно прикусил нижнюю губу и посмотрел на Намджуна в надежде на идеи и помощь. — Что? Я тоже не знаю. Территория огромная, но мы знаем каждый уголок там. Если бы и было нечто подозрительное, то персонал обязательно заметил нечто такое и сказал нам об этом. Чимин в панике запротестовал. — Но тот человек же там был. Значит, мы что-то упустили. Да и к тому же вдруг чьё-то молчание было куплено. Автомобиль резко затормозил. — Гук, что ты?.. — Полицейский! Он ошивался возле кабинетов, — машина мгновенно развернулась и поехала в другую сторону. — Пиздец. Гений, блять. Теперь, Чимин, пока я игнорирую просьбу моего мужа забить на него и спасти детей, придумывай, как мы найдём его тело, пока мой безумный разум не стал орать о том, какой я эгоистичный мудак, раз подвергаю риску всех вокруг. Вновь. Чимин от грубого тона и громкости едва ли не подпрыгивал. Омега впился ногтями в бедро Намджуна и вот уже как девять минут думал. — Мы уже скоро подъедем, Чим. Мне всё ещё нужен адекватный план, потому что я забил на свой. Намджун вспыхнул от раздражения. Пусть лучше он получит, вместо того, чтобы с его омегой так обходились. — Слушай, Гук, переставай орать и… — Ты сказал, что в тебе осталась частичка его души. Как?! Это метафора? — Чимин спокойно взглянул на Чонгука, и это немного напрягало. — Факт. Недавно он прошёл через меня, после чего ледяной Тэхёни стал настолько горячим, что до него нельзя было дотронуться. Я забрал у него из головы себе несколько воспоминаний, но всё было так запутано. Мне едва ли удалось понять некоторые из них. — Вот и ответ, Чонгук. Тебе нужно заглянуть в остатки воспоминаний Тэ и покопаться там. Только, прошу, не тогда, когда ты за рулём. — Хочешь сказать, что его воспоминания и чувства станут мне компасом, который укажет на место? — Не смотри ты на меня так косо. Мы поверили в призрака, так что мешает уверовать и в эту гипотезу. — Кроме абсурда? — автомобиль остановился на парковке. Чонгук стрелой вылетел из машины. — Гук, подожди!!! — Мне некогда играть в догонялки с разумом. Во́да из меня хреновый, — он устремился в здание. — Тогда что ты предлагаешь? — Разделимся. Всего главных кабинетов девять, так что каждый осмотрит очень внимательно три комнаты, а если что-то найдёт, то дождётся. Повторяю, не пойдёт один, а вызовет подмогу. Хоть вы и подозрительные, как черти, но Тэхён решил довериться, значит, и я так поступлю. Пошли. Чимин с Намджуном переглянулись неуверенно и шокировано и поторопились за слишком шустрым альфой, который чуть ли не сносил всё на своём пути. — Чонгу-у-ук! Погоди! — пара и Чон уже было между первым и вторым этажом. — Да остановись же ты!!! Чон притормозил и хмуро окинул взглядом всех проходящих мимо врачей, и остановился на своих знакомых. Намджун, не боясь чужого возможного гнева, подошёл и сжал несильно плечи. — Чонгук, я знаю, что ты хороший парень, хоть и засранец, когда нервничаешь. Скажу как врач: тебе стоит откинуть сейчас мысль о душе Тэхёна, детях и всех тревогах. Да, звучит паршиво, но так ты сможешь сосредоточиться и хорошо выполнить задуманное. Каждый раз, когда я беру в руки остроконечный скальпель, да даже другой инструмент, — Намджун тяжело выдохнул, — мне приходится игнорировать вопросы по типу «а что, если?». В тот момент их просто не должно существовать, ибо в эти секунды мы должны хладнокровно мыслить ради своего же блага. Чонгуку всё это не нравилось: тяжёлый груз, вечные тревоги и каждодневные неудачи. Но он понимал, что всё это ради его семьи, уютного счастья, звонкого смеха детей и любимого. Если в итоге альфа выбьет для них с Тэ возможность жить беззаботно и так, как им хотелось бы, то сейчас Чонгук готов страдать и делать всё. Совершать каждодневные мучительные шаги вперёд к ослепительному свету в конце тоннеля, конца которого не видно. — Да. Простите, вы оба правы. Эм-м-м, спокойно, хладнокровно мыслить. Тогда давайте поступим так: вы сначала дойдёте до палаты, куда привезли папу, затем просмотрите пять других кабинетов руководителей. А я осмотрю прямо сейчас оставшиеся четыре. Идёт? — Вполне хорошая идея, — они уже спешили разойтись, как Чимин быстренько подбежал к Чонгуку и отдал ему маленький рисунок, где они с Тэхёном, детьми и Дженни. — Что ты…? Поток новых мыслей Чонгука перебили: — Послушай, я не ненормальный или маньяк, — Чимин надул щёчки и нахмурился. — Понимаешь, просто он просил меня… Ну… Тогда, когда я ещё не совершил ошибку. Мы поспорили, что у меня получится нарисовать его источник счастья и запечатлеть на бумаге, подобно фотографии, — Чонгук разглядывал очень красивый рисунок, где все так искренне улыбались, а глаза сияли, подобно звёздам. Все рядом. Вместе. — С меня взяли обещание, что я отдам кусочек смысла чужой жизни, когда пойму его и нарисую. — Когда? Чимин слегка стушевался. — Ну… Я хотел отдать его, ещё когда он лечил Дженни. Знаю, у Тэ доброе сердце, а этот ребёнок слишком очаровательный, чтобы к нему не прикипеть, — Чимин усмехнулся своим же мыслям. — Она посоветовала мне с ним подружиться вновь. Заметила, представляешь? Всё поняла. Я тогда собрал всю свою храбрость, но случилась трагедия, — омега грустно взглянул на Чонгука, который сейчас разглядывал его, а не рисунок. — Ой… Не нравится? — с волнением спросил Чимин. — Ты так же надуваешь щёки и морщишь нос, когда в тебе много эмоций, — Чонгук развернулся и, оставляя омегу наедине со своими мыслями, кинул напоследок: — Спасибо. Думаю, он уже давно тебя простил, но мне бы понадобилось намного больше времени, чтобы прийти в себя и не прибить.***
Чонгук осмотрел уже третью комнату, но никаких подозрительных вещей, зацепок и намёков на то, что его муж был хоть в одной из них. Альфа вышел в коридор, чтобы отдышаться. Мысли порхали и сливались в единый шум. — Ты всё равно остаёшься со мной, милый, поэтому… Подскажи, где искать? Верю тебе… Тигрёнок мой, я не сомневаюсь в части тебя, поэтому прошу, помоги мне, — альфа посмотрел на рисунок с его семьёй и дотронулся рукой до сердца. Он восстановил дыхание и прислушался к своему внутреннему «Я». По спине пробежали мурашки и мертвенный холод. «Тэхён». Чонгук повернулся к кабинету, в котором он уже проверял всё по несколько раз. Его буквально потянуло туда, как магнитом. Простая комната с красным креслом, дубовым столом, маленьким диваном, зеркалом в пол и окнами. Все покалывания иголочки вновь затихли. Неужели показалось? — Ну уж нет! — альфа грозно рыкнул и подошёл к своему уставшему и вымученному отражению. — Думай, Чон. Что выбивается из всей картины? — он рассматривал за собой детали комнаты. — Что ты видишь перед собой? Зараза… Зеркало успешно отражало все попытки хоть что-то найти. Альфа подошёл почти в притык к своему образу и, смотря прямо в глаза, произнёс, усмехаясь: — Глупец незрячий. О, ужас, какой же я глупец… Это «зеркало-шпион», — у Чонгука расширились зрачки и участились сердцебиение с дыханием из-за резкого выброса адреналина. — На меня сейчас смотрит не только моё отражение, но и тот, кто по ту сторону. Где же? Открывайся же! — он пытался найти по бокам кнопку, замок для ключа, что угодно, лишь бы отыскать способ зайти внутрь. — Блять, да к чёрту! Чонгук взял со стола огромный учебник анатомии и со всей дури ударил по зеркалу, а затем ещё и ещё, до звонкого треска и хруста под ногами. По ту сторону кабинета раздался визгливый детский крик. — О боже… СОНУ! ЛИКСИ! Вы там?! — Чонгуку удалось пробираться через дыру в стене с её острыми осколками по бокам. Он оказался в абсолютно белоснежной маленькой палате, в центре которой сидели его напуганные крохи и жались друг к дружке. — Пап? — детский голосок разнёсся по всей комнате эхом. — Папочка!!! Альфа подбежал к своим малышам и крепко обнял, зацеловал мягкие, мокрые от слёз щёчки, осмотрел сынишек на наличие ран и гематом. — Сокровища мои, сильно испугались? — Чонгук прижимал их к своему сердцу так крепко, что его сердцебиение своим гулким ритмом смогло докричаться до них и успокоить. Альфа гладил мальчишек по мягким волосам и целовал, целовал, целовал, вдыхал их ещё не сформировавшийся запах феромонов. — Как? Нет, потом разберёмся с деталями. Надо выбираться. Так, что тут у нас? — вокруг были лишь белые стены, одна кровать, шкафы и такое же зеркало, подобное разбитому. Придётся выбираться так же, как Гук вошёл. Альфа поднял сыновей и понёс к проходу. — А мы не заберём папочку Тэ? — Чонгук резко затормозил, словно его приковали к полу. Призрачная тень была здесь? Значит, она просто перенеслась сюда? Тэхёни за зеркалом? — Та-а-ак, — альфа посмотрел на своих крошек, чмокнул ещё раз в щёчки и полный решимости сказал: — Тигрятки мои, вы же сильные и бесстрашные у нас с папой Тэ. Мне нужно будет кое-что сделать, но вы должны помочь своему отцу, точнее послушаться. Когда я вас перенесу, то… В другой комнаты раздался звук открывающейся двери. — Так, сделаем по-другому, — Чонгук схватил детей и, подбегая к самому дальнему шкафу, аккуратно посадил их туда, накрывая надёжно, насколько это вообще возможно в данном случае, одеялами. Шаги были всё ближе. — Папочка Гу? — Ш-ш-ш, мои хорошие. Мы с вами сейчас сыграем в прятки, хорошо? Пообещайте, что будете вести себя тихо, даже если вокруг будет очень шумно. Альфочки посмотрели на него совсем напуганными глазами, а он лишь закрыл дверцу и быстро отлетел от неё к зеркалу, чтобы переключить внимание на себя. Сквозь дыру прошёл Чон Иль. Весь помятый, в больничной одежде и совсем не рассчитывающий увидеть тут посторонних. Он вздрогнул, когда его глаза встретились с чужим взором, подобному ночи, и робко прошептал: — Так значит, ты в курсе. Хоть альфа и понял для себя, что виновник всё это время был одним из самых дорогих для него людей, но сейчас… Осознавать это было слишком дико, тяжело. Признавать этот факт для него подобно «неправильному» шагу в пропасть. Голос совсем тихо перебил гнетущую тишину. — За что, пап? Я думал, ты был на моей стороне. Желал мне счастья. — Пойдём, — оба подошли к зеркалу и вдруг остановились. — Дети же там? Ледяной страх проник под кожу, а участившееся дыхание вместе с резким всплеском тяжёлых феромонов выдало его с головой. — Только попробуй…! — Нет, — вышло так спокойно, как будто они сейчас не о его похищенных внуках говорили, а о погоде. — Я не буду их трогать. Эти дети мне ещё нужны. — Что ты такое несёшь?! Зеркало в стене открылось подобно двери, и Чон Иль, не говоря ни слова, зашёл вглубь такой же белоснежной комнаты, а следом за ним ступил и Чонгук. — О боже, Тэ! — альфа подбежал к обездвиженному телу, лежащему под капельницей и устройствами мониторинга жизненно важных показателей. Тэхён выглядел на удивление не таким болезненно бледным, истощённым и измученным. На нём не было гематом, порезов, ушибов. Единственный новый маленький видимый шрам красовался на подбородке. Как у Иккинга из мультфильма. Чонгук нежно, аккуратно взял руку Тэхёна, который дышал через аппарат искусственной вентиляции лёгких. Альфа с трепетом поцеловал её и уткнулся в ладонь щекой. Из души Гука словно выжимали все слёзы. Они нескончаемым потоком так и неслись упасть и намочить всё вокруг. Показать, что тут было горе, смешанное со счастьем и облегчением. В ушах звенел писк, и только сейчас альфа понял, что к чему. Такой же звук он слышал после того, как Тэ прошёл через него. Омеге стало плохо в злосчастный вечер задержания полицейского именно потому, что его тело находилось рядом и, по-видимому, старалось притянуть душу в физическую оболочку. — Тэхёни… — Чонгук было хотел снять капельницу, но его притормозили. — Не советую тебе этого делать, Гуки. — Что ты натворил? Пап, я не понимаю. Зачем? — вместо взрослого альфы перед Чон Иль сейчас вновь оказался маленький наивный ребёнок, который любил и жалел своего драгоценного папу. Кроха, борющийся за их совместное счастье и защищающий от тирана отца. Дитя, которое в своём нежном возрасте познало слишком много боли, отвечая за них двоих. — Прошу, дай мне объяснение. Хотя бы одну причину поверить тебе! — Чонгук сорвался на крик, который оглушал своими недосказанными мольбами о помощи и желании, чтобы его поняли. Но в то же время альфа прекрасно понимал, что ни одно объяснение в мире не сможет оправдать папу. — Не делай такое страдающее, грустное лицо!!! Тебе не жаль!!! ТЫ, БЛЯТЬ, УКРАЛ У НАС ДВА ГОДА!!! Семнадцать тысяч пятьсот двадцать, а то и больше часов нашего с ним счастья…! — Г-у-к-и, — Чон Иль впервые видел сына в таком гневе, он задыхался из-за его ярости, из-за удушающих, вгрызающихся в лёгкие и разрывающих их изнутри феромонов. — Боль-но… Чонгу… Пожа-луй-ста… — А ему, думаешь, не было страшно? Ничтожество, — Чонгук прикрыл глаза и, как маленький зверёк, прижавшись к хозяину, искал у основания шеи родной запах, свидетельствующий о том, что любимый цепляется за жизнь всеми силами. — Тигрёночек мой, я нашёл тебя. Наконец-то ты снова рядышком. — Я… — Чон Иль прокашлялся, из-за чего привлёк внимание Чонгука. — Не понимаю тебя, Гук. Ты мог выбрать любую выгодную пассию, которую бы мы тебе предложили, но выбор пал на этот сброд, — альфа кинул на него уничтожающий взгляд, от которого на чужом теле пробежался холодок. — Сброд? То, что ты, как последний трус, выбрал деньги, не обязывает других так убого поступать и…! — Не ори на меня! — Чон Иль, резко осмелев, подошёл с другой стороны к Тэхёну и поднёс припрятанный ранее в халате шприц с непонятным содержимым прямо к вене. Видимо, омега настроил себя на истинную цель прихода в эту комнату. — Стой-стой-стой!!! Игла остановилась в паре сантиметров от кожи Тэхёна. — Я сделаю это для твоего блага, Гуки. Только освободившись от него, ты сможешь понять, что он тебя душит, — Чонгук боялся шелохнутся. У него не было шансов остановить папу. Остриё иглы уже касалось кожи, а мысли Чонгука судорожно летали в поисках хоть одного шанса на спасение. Краем глаза он увидел непонятное движение из проделанной им дыры и решил попытать удачу. — Пап, погоди, — в голосе была скрыта мольба. — Хорошо-хорошо, ты… Прошу, объясни, как? Может, тогда мне удастся понять тебя. Возможно, я действительно выбрал не ту сторону. Омега встрепенулся, но шприц не убрал. — Вот именно, Гуки. Мой мальчик, нам стоило поговорить намного раньше, но этот подонок направил твой взор против нашей семьи. Чонгук с силой сжал кулаки, вонзая ногти в мягкую кожу ладони и скрипя зубами. Он проглотил вместе с чужим гнилым ароматом страха и ненависти всю свою злобу и с наигранно спокойным видом спросил: — Он приходил к тебе? — О, нет. Однажды я зашёл к вам с гостинцами, но меня прогнали из-за того, что я до этого… — Чон Иль нахмурил брови и сделал гримасу возмущения. — В общем, это было уже второе наше общение наедине, но если первый его промах с ответом я простил, то после второго отрицательного уже задумался, как помочь тебе спастись. — Тот разговор. Ты предложил конфеты и спорил о чём-то так рьяно. — Да, — омега вздёрнул нос вверх, подобно отцу Чонгука. — Кто ж виноват, что он не хотел от тебя отлипать? Айщ, ещё и миленьким притворялся. Сказал, чтобы я не ломал свой «образ» доброго и любящего папы в твоих глазах. Представляешь, какая наглость? — тон был таким беспокойным и обиженным. — Значит, Тэ отказался, — альфа смотрел в некогда успокаивающие душу глаза, но теперь видел там лишь эгоистичную идею. Его родители всегда были словно гончары. Они прогибали, надавливали, чтобы их дети шли в указанном направлении, резали и избавлялись от ненужного. Было тошно. Отвратительно до блевоты из-за того, что Чонгук позволял себе надеяться, доверял. Ненавистно до дрожи, что сам позволил одурачить разум. Чужие поглаживания оказались попыткой задушить. — Причём Тэхён отказался от всех предложений. Ох, сыночек, ты бы смог начать всё с чистого листа. Не вини себя. Я вижу, как ты напряжён. Твоё расследование не дало плодов лишь потому, что папа слишком хорошо знает своего сына. Вас с Хосоком обоих. До этого я позволял слоняться так, как вам хотелось, но ты перешёл черту. Я поздно узнал про детей. До того злосчастного дня, когда слух дошёл, я уже придумал план и выбил ресурсы, но… — омега чуть ли не задыхался своими же словами от негодования и эмоций. — Мне пришлось вносить правки, и это отняло ещё слишком много времени. Я подкупил всех, кого только было возможно. Удивительно, не правда ли, насколько низко может пасть человек. Как неимоверно дёшево, оказывается, стоит чужая жизнь. Но иногда мне хватало и обычной манипуляции. К примеру, я поручил убить ту девочку, с которой носился Тэхён. Дженни, кажется? В общем, как видишь, не все мои планы идеальные. Надо было рискнуть самому. С каждой фразой ужас и гнев от осознания давил по вискам Чонгука. Столько врать. Так заморочиться. — Ради чего всё это было? Ты готов был рискнуть всем и погубить счастье сына. — Показать правильный путь. Помочь, как однажды это сделали мне. Альфа был взбешён. Его останавливала только мысль о том, что игла глубоко пройдёт под кожей до самой вены и через кровеносное русло потечёт вновь яд, как это было с Дженни. — Но ты был влюблён. Тот полицейский… Его грубо перебили и, отойдя от Тэхёна на несколько сантиметров, начали возмущённо рассказывать: — Потому что я не излечился! Паразит «любви» остался в моём теле, но я смог извлечь из него выгоду. Чонгук, слегка дрожа, положил руку на ладонь любимого и рассматривал каждый участок обездвиженного омеги, чувствовал его в разы сильнее. Тёплый. Не ледяной, как ходячая смерть, не горячий, как его гнев сейчас. Тэхёни наконец-то был тёплым. Такой родной и драгоценный. Живой. Не дышащий самостоятельно, бледный, с закрытыми глазами, зондом во рту и подключёнными всевозможными аппаратами для измерений жизненно важных показателей. Ритмичные звуки говорили о том, что сердце ещё бьётся. Замедленно, видимо, под действиями каких-то препаратов, но бьётся. — Как тебе удалось? — Чонгук разочарованно смотрел уже не на папу, а куда-то рядом. До сознания дошла истина, которая теперь будет грубо полосовать его сердце каждый раз вновь и вновь. — Это не было так тяжело. Твой муж сам пошёл со мной, стоило ему лишь сказать, что мои люди готовы забрать ваших детей. Альфа со всей ненавистью и ядом крикнул: — Ничтожество! — Может быть, но так было нужно, — со стороны послышался шум, которому Чон Иль не придал значения, а Чонгук лишь мельком взглянул на источник звука и сразу же перевёл взгляд на папу, в надежде, что ему не удастся увидеть то, что смог он. Теперь Чон знал, что мизерный шанс обмануть манипулятора всё-таки есть. Стоит сделать похитителя своей марионеткой и, наконец, закрыть эту ужасную главу серых одиноких дней. — Сотрём всё старое, отдадим детей другим людям, Чонгук, я подобрал хороших, — теперь альфа не отрывался от чужих глаз, надеясь, что зрительный контакт не прервётся. Надо тянуть время и игнорировать все отвратительные высказывания, хотя это и было невыносимо тяжело. До физической боли. — Я и Тэхёна хотел «убрать», но он выплыл. Ледяная вода, редкий ветер, а этот омега всё ещё мешался, дрался со мной и вопил до сорванного голоса. Тогда я вколол ему снотворное и отвёз в больницу под видом родственника. Водитель и фельдшер потом исчезли, помнишь? Вы как раз не смогли их найти. Деньги, Чонгук. — Не все такие продажные! Чон Иль засмеялся. — Мой наивный сыночек, всё зависит от их количества и нужных точек давления. Ты ещё многого не знаешь. К примеру, твой дедушка обучал меня в детстве медицинским и химическим штучкам, — Чон Иль, играясь с иголкой, проводил её острым концом по нежной руке Тэхёна, оставляя на ней тонкую красную полоску из капелек крови, из-за чего Чонгука аж потряхивало. Хотелось вцепится в руку отца и безжалостно её сломать до хруста. Отомстить за своего омегу. Но нельзя. Слишком далеко и опасно. Тем более перед ним стоял, как оказалось, сумасшедший. — Всё делалось во благо, Чонгук. Ты забыл бы Тэхёна, а потом я вытащил бы его обратно из состоянии искусственной комы и отпустил. Видишь, у него нет пролежней, кожа не бледная, будто у поганки. Всё потому, что я регулярно делал ему массаж и с различными физическими упражнениями, пока он был без сознания. Противопролежневый матрац, да и все ресурсы для восстановления в дальнейшем у него были. К тому же он был под хорошими витаминами и препаратами, привезёнными из-за рубежа. — Как заботливо. — Вот и я о чём. Хотя… Не язви, Гуки. Мне пришлось ухаживать за ним так долго, чтобы понять, что я сглупил. Просто так этот омега не выйдет у тебя из головы. Мысли о нём нужно выдернуть с корнем проблемы. Тэхён как болезнь, которую в этот раз я искореню и не допущу ошибок прошлого! Знаешь, — омега начал размахивать шприцом в разные стороны и жестикулировать. — Меня жутко злило то, что раньше за меня решали всё: указывали каждый шаг, заставляли учить нелюбимые предметы, говорили, как двигаться. Но повзрослев, я понял, что это была высшая благодать. Все удары и крики в мою сторону. Отец сделал из меня человека. Со всеми знаниями и деньгами я смог договориться о проекте «достойной смерти», но в итоге его прикрыли. Всё этот Намджун со своей врачебной этикой и нормами морали. Но мне удалось выбить один экземпляр пробной версии «лекарства». Калейдоскоп эмоций вновь смешался. Если в шприце не яд, то Тэхён умрёт без возможности откачать его. Удушливый липкий страх участил сердцебиение и дыхание, заставляя своего носителя поймать новый приступ паники и отчаяния. — Эвтаназия, — ужас мурашками пробежался по всему телу. Чонгук боялся пошевелиться. Альфа молился всем богам, чтобы фигура сзади успела вовремя. — Он примет лёгкую смерть. Видишь, я выбрал для этого омеги гуманный способ уйти, — Чон Иль резким движением воткнул иглу под кожу до самой вены, но прежде чем он успел нажать на поршень, его ударили со спины тяжёлой книгой так сильно, что у того звёзды пролетели перед глазами, а он сам по инерции отлетел немного в другую сторону. — Чонгук, помоги!!! — Чимин закричал охрипшим и дрожащим от бега голосом. Альфа вмиг подбежал к руке Тэхёна, чтобы вытащить шприц. — Всё наконец закончится. Мы вытащим тебя отсюда, — Чон Иль, несмотря на попытки Чимина его задержать, всё равно выбрался, хладнокровно ударив того в живот ногой. — Чонгу!.. На альфу накинулись и начали отчаянно выхватывать препарат, несущий смерть. — Да отпусти же ты, ненормальный! — даже в такой ситуации альфа старался не приносить ему боль, а просто придерживать шприц как можно выше. Человечности и доброты в нём всегда было до безумия много, поэтому жизнь била его за подобную наивность по самым уязвимым местам. Послышался сильный шум и звук разбитых осколков от стекла. Видимо, кто-то опять прошёл через зеркало. Где-то вдали раздался детский плач и голоса Юнги и Хосока. — Чонгук, отдай, иначе твой друг, — Чон Иль в порыве аффекта со всей силы наступил сыну на ногу платформой от обуви. Шум полицейских действовал ему на нервы. Заставлял бездумно двигаться в надежде доделать миссию. Омега выхватил шприц из чужой руки и воткнул во всеобщей суматохе в руку… На поршень надавил до конца, и яд мигом вытек в сосуды, мгновенно принося порцию страданий и боли. Его сын всегда был безумным «глупцом». Осознание пришло уже только после содеянного. — Мой Гуки… — Чон Иль с ужасом смотрел на свои руки, а затем на красные капельки крови рядом с уколом. Бордовый ручеёк становился всё сильнее. Видимо, он ещё проколол вену насквозь. Наступила секундная тишина. — О боже, что я наделал? — омега судорожно вынул из руки шприц и откинул его подальше. — Надо… Жгут. Что-нибудь. Нужно, — голос дрожал так, что слова едва воспринимались на слух. — Остановить. Хоби… Только что пришедший Хосок с ужасом смотрел на всё происходящее. Чонгука начала медленно окружать и завлекать к себе в объятия пустота. Такая чарующая и манящая. Его мысли вдруг стали такими лёгкими, беспроблемными и воздушными. Голову уже сильно кружило, а перед глазами всё начинало плыть. И лишь единичный образ остался чётким. Тэхён. Его тигрёнок был жив, а значит, сердце Чонгука будет биться вечно, даже если душа и тело сейчас не могут противостоять этому разрушению внутри. Его омега восстановится и позаботится о малышах. Перед глазами появлялись галлюцинации, а в голове всплывали навязчивые мысли. Однажды у него точно получится открыть глаза уже у себя дома. Среди своей любимой семьи. Расцеловать и заобнимать каждого. Довести до звонкого искреннего смеха колокольчиков и ярких ослепительных улыбок, а пока… Шум вокруг затихает всё сильнее, словно он погружается куда-то очень глубоко. Всё темнеет. Мрак становится его верным другом, не желая отдавать альфу новому дню. Казалось, что он слышал родной голос омеги, который вопил ему: — Чонгуки, не закрывай глаза! Крольчонок, не засыпай!!! Вставай! Ну же, проснись!!!