***
Гарри сказал Драко полуправду: он действительно искал кое-что, но в те дни, когда не был занят, охраняя личную жизнь Паркинсона. После каникул Лазарус смотрел на него с любопытством. Как-то вечером он завел Гарри в свою комнату. — Я помню, что должен тебе два вечера, — поспешил сказать Гарри. — А может пятьдесят два? — Лазарус хитро прищурился. — На каникулах я случайно услышал один очень интересный разговор: к отцу приходил его друг, один из судей Визенгамота, — Гарри нахмурился. — Он сказал, что дело одного заключённого пересмотрели — его выпустили, а того, кого он вроде как убил когда-то, посадили в Азкабан, в ту же камеру, и что этот, уже бывший, заключённый, говорят, крёстный самого Гарри Поттера. А теперь самое интересное — Люциус Малфой задействовал все свои связи, чтобы сведения об этом процессе не попали в прессу. Лазарус смотрел на застывшего Гарри с победной улыбкой. — Ну так что, может, всё же пятьдесят два вечера? И эссе на тему «как я провел рождественские каникулы». Гарри громко вздохнул. — Эссе можно в устной форме, — добавил Лазарус с лёгкой издёвкой. Всё это он говорил в довольно дружеской манере, как будто в его словах не было ничего такого. — Нет, Паркинсон, никакого эссе, — спокойно сказал Гарри, — а насчёт вечеров… Ты мог бы просто сказать «Гарри, помоги мне как друг», и я бы подежурил, когда надо… да хоть до конца следующего года! Гарри опять сокрушенно вздохнул, как будто ему было бесконечно грустно от того, как повернулось дело. Лазарус пребывал в недоумении. — Но ты решил меня шантажировать. Шантажировать единственным близким мне человеком. Ну что ж… раз это твой выбор, то будь по-твоему, — Гарри, который до этого смотрел куда-то в стену, перевел взгляд на Лазаруса и твёрдо сказал: — в тот же день, когда ты растрепаешь про моего крёстного, все узнают про твоего Йена Колдуэла. На этом Гарри развернулся и пошел к двери. Перед тем как выйти, он обернулся и посмотрел на пораженного Лазаруса. — Жаль, — сказал Гарри, — ты мне сначала понравился. На следующий день Паркинсон отозвал Гарри в сторону. — Я вчера весь вечер думал над твоими словами. Мне… Мордред! Я просто не привык получать что-то как друг. Всегда мен на мен, ты мне — я тебе… — Шесть лет на Слизерине бесследно не проходят… — Гарри, помоги как друг и… прости меня. — Конечно, — Гарри улыбнулся приятной, открытой улыбкой и беззлобно поддел: — Салазарус Паркинсон. — Гарри Поттерин, — хмыкнул в ответ Лазарус. Пожалуй, симпатия была взаимной. Как мелкий осадил Лазаруса! Ещё и заставил испытывать стыд и вину. По сути Поттер сказал ему: «я хотел дружить с тобой, а ты, вероломная сука, вздумал шантажировать сироту единственным родственником, который ещё и оттянул десятку в компании дементоров ни за что, ни про что.» Другой момент: а что бы сказал Йен, узнай он про тот разговор? Паркинсон поморщился — яснее ясного, чью сторону принял бы добрый и хороший хаффлпаффец. Такие мысли тем не менее не помешали ему по полной программе пользоваться дружбой Гарри. Редкий вечер теперь обходился без свидания.***
Но Гарри действительно был не против — это время он использовал для своих поисков. Как только видел, что никого из профессоров и Филча не было на соседних этажах, Гарри бросал свой пост (время от времени всё-таки проверяя Карту) и методично обходил комнату за комнатой, этаж за этажом, пока наконец не нашел, что искал — зеркало Еиналеж. И пусть по словам Дамблдора оно не давало ни знаний, ни истины, но именно в нём Гарри первый раз увидел свою семью. Потом это воспоминание помогло ему вызвать патронус и спасти себя и Сириуса от участи худшей, чем смерть. Так что Гарри был благодарен зеркалу. Кроме того, это был уникальный магический артефакт, поэтому на следующий после своей находки день, а точнее ночь, Гарри, Драко, Винс и Грег, скрытые мантией-невидимкой, выдвинулись из гостиной Слизерина на встречу удивительным приключением — именно так чувствовали происходящее трое друзей Гарри. — Мы полночи потратили, пробираясь через весь замок, чтобы посмотреть на старое зеркало? — возмутился Винс. «Пробираться через весь замок» было интересно первые пятнадцать минут, а потом всё острее стало чувствоваться, что под мантией слишком тесно, выплывшее из стены привидение показалось страшным, а спать хотелось всё больше и больше. Гарри на это только хитро улыбнулся и оттянул в сторону Грега и Драко, оставляя Винса одного напротив зеркала. Винсент вытаращился в изумлении, восторг на его лице сменялся неверием. — Это будущее? — Нет, — ответил Гарри, испытывая чувство дежавю, — зеркало показывает твоё самое сокровенное желание. Каждому — своё. Мы не увидим то, что ты видишь. — Моя очередь! — Грег и Драко кинулись одновременно, потолкались немного, в итоге Драко пришлось вернуться к Гарри. Винсент отошёл в другую сторону, присел на пыльный подоконник, задумчиво улыбаясь. — Так и будет, — донёсся до мальчиков его тихий, но решительный голос. — Так и будет. — Значит тебе повезло, — с горечью отозвался Грегори, — моё желание никогда не исполнится. Дольше всех у зеркала простоял Драко. Он просто всё смотрел и смотрел расширенными глазами, а потом сказал, укоризненно глядя на Гарри: — Сюрприз, блять. — Откуда ты знаешь это слово? — Какое? — «Блять». Это маггловское ругательство. Драко фыркнул. — Пора возвращаться. — Гарри ещё не смотрел. Гарри постоял перед зеркалом не более минуты: все были на месте, живые и счастливые — его друзья, Сириус, Ремус, Фред, Грюм, Тонкс и ее отец, профессор Бербидж, Добби, Крюкохват, Седрик, Лаванда, Колин Криви, другие маги, чьи трупы он видел в Большом зале, а также много незнакомых лиц, по-видимому, принадлежащих магглам, которых убил Воландеморт и его Пожиратели. Ничего другого там быть и не могло. Зеркало, которое показывает самое сокровенное желание сердце, показывало, что у Гарри всё получилось.