* * *
Гарри не грохнулся, но был к этому близок. Даже душ он принимал не стоя, а сидя в ванне, просто позволяя напору воды смывать с себя этот дурацкий день. Смывался пот, сопли, слезы, выступившие после приступа рвоты, немного смылось мышечное напряжение, но навязчивые мысли смываться не желали, хотя Гарри очень старательно выгонял их из своей головы. Сквозь шум воды он услышал, как открылась дверь, впуская в душную ванную прохладный свежий воздух. Гарри с трудом повернул голову и через матовую перегородку увидел расплывающийся высокий силуэт. — Я оставлю тут одежду и полотенце, — сказал Рон. — Ты как там? Гарри одновременно пожалел, что Рон его не видит, потому что можно было подать сигнал каким-то жестом, кивком, движением плеч, только бы не произносить ничего неподвижным языком, и обрадовался, потому что… в общем, лучше бы Рону не видеть его таким. — Да так, — выдавил он из себя. — Там горячая вода скоро кончится, — предупредил Рон. — Угу. На самом деле Гарри уже и сам стал замечать, как температура постепенно меняется. Вода в нагревателе рассчитана на один не слишком затянутый прием душа, создателями этой штуковины точно не учитывались случаи, когда человек просто хочет несколько часов сидеть под горячей водой и страдать. Ведь есть же ванны, которые можно наполнить и страдать в них, какой к черту душ, экономить надо! На него уже лилось прохладное летнее озеро, когда Гарри наконец-то собрался с силами и закрутил кран. Рон оставил ему белую футболку и пижамные штаны в зеленую клетку. Гарри кое-как вытерся, оделся и вышел из ванной. За то время, пока он принимал душ, Рон успел навести порядок. Гарри точно не помнил, насколько его стихийный выброс набедокурил, но судя по тому погрому, что был в ванне, тут дела обстояли не лучше. На его вкус квартира Рона казалась слегка тесноватой, чтобы передвигаться тут свободно, но из-за больших окон и высоких потолков это ощущение компактности немного сглаживалось. А может, дело было в том, что стенами отделялись только спальня Рона и две детские, а кухня, столовая и гостиная как бы находились в одном помещении, разделенные разве что горшками с высокими растениями. Днем в окна стучалось солнце, наполняя и расширяя светом стены, а вечером, когда включались лампочки, стекло превращалось в зеркало, и из-за отражающих поверхностей почти во всю стену казалось, что эта кухонно-столово-гостиная увеличивалась раза в два как минимум. Гарри поймал взглядом свое отражение в окне и поспешил отвернуться, не желая знать, насколько плохо он сейчас выглядел. В ванне, к счастью, все зеркала запотели, поэтому его внешний вид до сих пор оставался для него загадкой. — Пиздец ты инфернал! — сообщил ему Рон, разбив интригу напрочь. Он стоял над горелкой и что-то мешал в миниатюрном котле размером с турку. У варева не было ярко-выраженного запаха, поэтому Гарри понял, что это, когда от зелья пошел серебристый пар. Умиротворяющий бальзам. Ясно, его решили напичкать успокоительным… — Я знаю, как ты к этому относишься, — сообщил Рон, уловив какую-то перемену в его лице. — Просто немного добавлю в чай, чтобы тебе стало легче. Умиротворяющий бальзам действительно хорошо справлялся с нервным напряжением. Даже слишком хорошо, настолько хорошо, что для таких людей, как Гарри, это было плохо. Когда ты Глава Аврората и отвечаешь за чужие жизни, тебе нельзя пребывать в чересчур спокойном состоянии. Гарри на своем личном опыте убедился, в чем разница между холодной головой и расслабленным тельцем, игнорирующим все тревожные раздражители. К счастью, в тот раз все обошлось, все разрешилось, но Гарри знал, если бы не притупившиеся реакции, кое-что никогда бы не произошло. Да, об этой маленькой детали никто не знал, но ведь… сам-то он знал! А еще у зелья была одна неприятная побочка… — Совсем чуть-чуть! — потребовал Гарри и потом очень внимательно следил, сколько капель из пипетки упало в его чашку. Однако даже разбавленный бальзам немного помог. По крайней мере его сердце уже не пыталось выпрыгнуть через горло, хотя дрожь в теле никуда не делась, а слабость наоборот даже усилилась. Морганова лечурка, как хорошо, что завтра никуда не надо… Гарри пошатнулся, но Рон подхватил его и повел в свою спальню. Ноги путались, но Гарри все же сумел дойти почти самостоятельно. Было бы неловко, если бы Рону пришлось его тащить на себе или еще хуже — левитировать. Простыни пахли стиральным порошком и какими-то травами. То ли мелиссой, то ли лавандой, а может, и ими двумя. Гарри сунул руку под подушку и нащупал маленький мешочек. Ясно, еще одна успокоительная хрень… Рон вышел из комнаты, но быстро вернулся. Гарри лежал лицом в подушку и не видел, но услышал, как на прикроватную тумбочку с мягким стуком легла его волшебная палочка и звякнула оправа очков. Потом до него донеслись тихие шаги по ковру, а следом — скрежет рельс выдвижного ящика комода. Рон что-то искал в белье или носках. — У меня тут холодно бывает, — шепотом сказал он, прикоснувшись к ноге Гарри. Наверное, если бы не Умиротворяющий бальзам, Гарри бы дернулся от неожиданности. Как-то он не ожидал, что Рон при всем своем беспокойстве о Гарри, еще и натянет на него носки, чтобы тот не замерз ночью. — Рон? — позвал он, кажется, уже застав друга в дверях или где-то близко к ним. — М-м? — Останься, а? — попросил Гарри. — Хорошо. Матрас прогнулся. Рон перелез через него в свободное пространство возле стенки, и довольно охнул, растянувшись во весь рост. А Гарри лежал и думал о странности ситуации. Капли умиротворяющего бальзама в его чае расслабили тело, но не успокоили мысли, и он вернулся к тому, о чем так долго думал, сидя под горячей водой. И даже она не была такой горячей, как те поцелуи. Наверное, так сказал бы Рон, если бы знал, что творилось у Гарри в голове. — Рон? — Не парься. — Что?.. — опешил Гарри, кое-как сумев отодрать лицо от подушки, чтобы в полумраке посмотреть на друга. — Ой, не делай вид, что не знаешь, о чем я, — хмыкнул он. — Я тоже об этом думаю. — И что ты думаешь? — обреченно вздохнул Гарри. — Точно ничего такого, из-за чего тебе стоит переживать, — сказал Рон, уставившись в потолок. — Какие-то вещи иногда просто случаются. Не потому что и не из-за чего, а просто… р-раз — и случились, понимаешь? Гарри опять бухнулся в подушку, желая спрятать лицо и отражающийся на нем стыд. — Угу, — откликнулся он. — Поговорим завтра, ладно? Когда оба будем в адеквате, — прошептал Рон. — Не накручивай себя, вряд ли мы там сделаем охуеть какое открытие, переворачивающее все с ног на голову. Гарри фыркнул и кивнул, потому что говорить уже не мог. Глаза слипались, челюсть потяжелела, головокружение куда-то уносило его мысли кружащимся вихрем. А может, дело было не в нем, а в словах Рона, потому что после них Гарри действительно стало спокойнее.* * *
Что-то зажужжало и поехало по твердой поверхности. Кто-то большой и теплый, к чьему боку Гарри прибился во сне, недовольно застонал. Жужжалка уползала в сторону, а потом упала на мягкое, а большой и теплый человек стал хлопать по матрасу, надеясь то ли найти, то ли прибить настырную, пусть и слегка притихшую дрянь. Гарри нахмурился и приоткрыл один глаз, не понимая, где он, с кем и что происходит. Хватило идентифицировать размытое рыжее пятно рядом с собой, чтобы все вспомнить и собрать в голове. А Рон тем временем наконец-то нащупал вибрирующий телефон, упавший, наверное, с подоконника на кровать. Гарри не помнил, чтобы ночью его там кто-то оставлял, но с другой стороны, он и не помнил, что засыпал бы с Роном в обнимку. У Рона же, кажется, в голове какие-то воспоминания остались или он просто ничего не имел против подобных случайностей, потому что он не спешил откатиться прочь от Гарри, а остался лежать с его ладонью на своем животе, мало того, даже сам немного приобнял Гарри за талию своей свободной рукой. — Да, дорогая? — хрипло пробормотал Рон, ответив на вызов. Гарри улыбнулся. По давней привычке Рон и Гермиона еще обращались друг к другу ласковыми прозвищами. Сам для себя Гарри всей этой милоты не признавал, но ему нравилось наблюдать, как круто это работало у них. Рон и Гермиона развелись где-то лет пять назад. У них все вышло не так драматично, как у Гарри и Джинни, даже наоборот: его друзья стали ближе друг к другу, когда разбежались. Раньше они часто ссорились, подкалывали друг друга, уже переступая все разумные грани между шуткой и прямым оскорблением, а потом как отрезало. И отрезало, как оказалось, простым свидетельством о расторжении брака. Гермиона тогда объяснила Гарри, что очень любит и ценит Рона, но под одной крышей им вдвоем уже стало тесно. Версия Рона звучала поэтичнее: — Некоторые любовные истории очень крутые, хотя и короткие. Мы свою уже дочитали. — Бегу за кофе, есть время поговорить, — протараторила Гермиона. Из-за того, что Гарри находился близко к Рону, он слышал каждое ее слово. — Так ты виделся с ним вчера? Еще до того, как Рон ответил, Гарри понял, что речь о нем. — Да, мы гуляли, потом ужинали, общались полночи, слегка перебрали, — Рон сделал паузу, широко зевнул и продолжил: — …И Гарри остался у меня на ночь. — И как он? — Ну-у, как тебе сказать?.. — задумчиво протянул Рон. — Прямо, как же еще! — возмутилась Гермиона. — Мне нужны подробности, я его почти не вижу! Кажется, она проходила через арку или зашла в помещение, потому что ее голос раздвоило эхом, а стук каблуков стал громче. Рон усмехнулся. — Я бы с радостью, но понимаешь ли, какая штука… Из-за того, что Рон не мог жестикулировать свободной рукой, как обычно делал, когда разговаривал по телефону, он начал почесывать спину Гарри. Такое простое движение, но от него стало как-то так хорошо… — Он рядом и все слышит? — догадалась Гермиона. — Привет, Гарри, хватит меня избегать, я все равно тебя нашла! Гарри фыркнул, больше заинтересованный в том, чтобы его продолжали чесать и гладить. Обсуждать, куда он делся и почему ни с кем не видится, конечно же, не хотелось. — Рон, Ро-о-он, — позвала Гермиона, — все так, как мы думали? — Ага, так. Гарри задрал голову и посмотрел на Рона. Тот виновато улыбнулся и быстро заморгал. Гарри поднял бровь, но она не выбила из Рона никаких признаний или извинений, только заставила перевести взгляд в потолок. Но при этом поглаживать Гарри по спине Рон не перестал… — Ясно, — вздохнула Гермиона и тут же перевела тему: — Хьюго тебе написал? — Да, вчера днем. Думаю, он хочет этого больше, чем боится. — А если он не сможет совмещать? — голос Гермионы звучал беспокойно, и Гарри понял, что скорее всего вопрос связан с учебой. — А если он пожалеет, что не решился? — настаивал Рон. — Нельзя отказаться от квиддича! Точно. Гарри вспомнил, что в это время школьные команды обычно открывают набор, когда расписание занятий уже окончательно у всех утвердилось, а погода пока не испортилась. — Милый, я знаю, что по какой-то непонятной идиотской причине всем волшебникам в мире интересна эта игра, — начала Гермиона, и Гарри с Роном одновременно цокнули языком, — но ему учеба дается труднее, чем Розе. И мы сколько угодно можем заверять его, что у него свой темп, но его все равно с ней сравнивают. — Значит, поговорим с профессорами еще раз, — упорствовал Рон. — И сделаем это столько раз, сколько понадобится, пока они не перестанут забывать про нашу просьбу. И это твои слова, не мои! Гермиона ничего не ответила, но тяжело вздохнула. — Дорогая, это пока только отборочные, — напомнил Рон, — может, окажется, что где-то на факультете есть скрытый гениальный ловец, и в итоге Джеймс выберет… В этот момент сердце Гарри забилось чаще. Он сжал в кулаке край футболки Рона, чувствуя, как водоворот в груди опять завертелся. Джейми все-таки прислали значок капитана?.. Гарри сглотнул и стал слушать дальше, в надежде, что друзья еще что-то упомянут о его сыне. — …Объективно Хьюго хороший ловец, и его сложно обойти, даже я это понимаю, хотя я ничего не понимаю, — по голосу было слышно, что Гермиона улыбалась. — Я просто очень переживаю, что… ох, а вдруг он не будет успевать и там, и там, в итоге забросит и учебу, и квиддич, и… — …Свяжется с плохой компанией, начнет торговать запрещенными ингредиентами и воскресит Волдеморта? — съязвил Рон. — Давай, душа моя, докрутим тревогу до конца — и тогда мы просто придумаем, что делать. — Ты хотел сказать: я придумаю, что делать? — поддела его Гермиона. — А я как всегда обо всем позабочусь, — копируя ее голос, пропел Рон, но сразу же переключился на более нейтральный тон: — Слушай, ну пусть пока просто сходит на отборочные, а? В небе мысли всегда другие. Может, он телом почувствует то, чего не сумеет спрогнозировать, стоя на земле. — Мы все равно не сможем ему ничего запретить или заставить, — напомнила Гермиона. — Он сам решит, идти туда или не идти. — Но мы можем посоветовать что-то, поддержать, успокоить! — рассуждал Рон. — И Роза нас с ума сведет, если мы не попытаемся! — Роза нас в любом случае с ума сведет, — ответила Гермиона, а потом, отклонилась от трубки, наверное, делая заказ в кафе. Гарри показалось, он услышал слово, похожее на «капучино». Спустя пару секунд, она вернулась и спросила: — Так что будем писать? Надо сделать так, чтобы это не выглядело, как сговор. — Да эти дети все равно догадаются, у них твои мозги, — вздохнул Рон. — Смотри, я могу написать вдохновляющую простыню о выборе, что нет правильного или неправильного, есть тот, с которым нам потом жить, а он достаточно умненький, чтобы заранее просчитать и прикинуть перспективы, бла-бла-бла, мы его в любом случае поддержим, поможем, бла-бла и все такое. — Добавь про то, что мысли в небе другие и что-то там про «телом почувствовать», это хорошо звучало, — посоветовала Гермиона. — Ладно, а я тогда напишу, что если он беспокоится за оценки, то я помогу с пробелами и… о, напомню, что отдыхать важно, и что если у него будет хобби, которое переключает мозги, то это пойдет ему на пользу. — Ты сама-то хоть отдыхаешь? — ехидно спросил Рон. — Я… вот, вышла попить кофе! — неожиданно принялась оправдываться Гермиона, словно ее поймали с поличным. — Пешком, не аппарировала, подышала воздухом, сейчас сижу в уютном кресле, кофе пью из красивой чашки, а не одноразового стаканчика, слышишь? — она постучала ложечкой, наверное, размешивая сахар. — Ага-ага, ну да-а-а, — судя по виду, Рон ничуть ей не поверил. — Ладно, милая, отдыхай. Если будешь нервничать и тревожиться за Хью, ты знаешь, что делать. — Прийти к тебе, чтобы мы нервничали и тревожились за него вместе, — отчеканила Гермиона. — Давай, люблю тебя. — И я тебя! Рон завершил вызов и бросил телефон на матрас. — Она сто процентов сидит сейчас в кафе с рабочими бумажками, — заявил он. — А потом мы удивляемся, почему у нас дети трудоголики… Гарри молчал, не зная, имеет ли он право комментировать семейные дела Рона. С другой стороны, он же мог в любой момент встать и выйти поговорить в другую комнату, но предпочел лежать здесь, рядом с Гарри, зная, что тот прекрасно все слышит. Жаль, Джейми они больше не упоминали… Как бы так повернуть разговор в нужную сторону?.. — …Хотя я тоже хорош, знаешь ли, — тем временем размышлял вслух Рон. — Чем? — спросил Гарри и удивился, что его голос прозвучал так сипло. — Да просто хорош, — ровным тоном сказал Рон. — Крутой и охуенный. Гарри фыркнул. Он понял, что так Рон, конечно же, иронизировал над своей неуверенностью, которая передалась Хьюго вместе с… этой, как ее?.. — Это все из-за дислексии, — мысли Рона тоже повернули в эту сторону, и он, сам того не зная, ответил на незаданный вопрос Гарри. — От меня передалось, вот бедняга и читает все дольше, а потом еще перепроверяет. Много энергии на это дело уходит. — Но ты же справлялся как-то, правда? — Я справлялся, не зная, что я справляюсь, — сказал Рон. — Я думал, это у всех буквы скачут, просто я один такой ленивый и не могу себя перебороть. Не хочу, чтобы мелкий через это проходил, понимаешь? Это отстойно, — он немного подумал и добавил: — И опасно. Я вот столько заклинаний неправильно читал!.. — Хью умный, а вы ему помогаете, поддерживаете, он точно справится. Нельзя отменить квиддич, да? — напомнил Гарри, надеясь одновременно и успокоить друга, и вбросить новую тему, чтобы Рон на нее повелся и как-нибудь сам привел разговор к Джейми. — Ой, он такой невротик, что может и отменить, — нахмурился Рон. — Роза меня достала уже, закидала письмами, предупреждая: Хьюго мучается, пап, уже неделю формулирует вам с мамой письма, уговорите его, уговорите, уговорите же, нам с Джеймсом нужен новый ловец, уговорите! — последнее предложение он выпалил на одном дыхании, копируя быструю и активную речь Розы. Так, а вот и повод. Гарри нашел, за что уцепиться и как ненавязчиво спросить про Джейми. Только бы ничего не напутать, чтобы Рон не понял… — Нам? — переспросил Гарри, стараясь говорить беззаботно. — С каких пор у капитанов команд появились заместители? — С тех пор, как Роза так решила, что ты, не знаешь ее, — закатил глаза Рон. — Джеймс мне писал, чтобы я ее угомонил немного, а то она слишком активничать начала и его с капитанского места смещать… Все-таки капитан, точно капитан! Сердце счастливо затрепыхалось. Гарри представил, как, наверное, радовался Джейми, когда обнаружил в конверте значок. Он бы блуждал из комнаты в комнату с горящими глазами, в нервном возбуждении приглаживая волосы, раз за разом перечитывал бы письмо, прицепил бы значок на летнюю футболку, потом залипал бы возле каждой отражающей поверхности, любуясь… — …и вот через два дня Джеймс ломится ко мне в камин среди ночи и сбивчивым шепотом просит вернуть, как было. Оказалось, что он так на стратегиях заморочился, что забыл про организаторские обязанности: забронировать поле, объявить набор, позвать людей… в общем, Роза к нему вернулась и разрулила. Пока, вроде, у них идиллия, но не знаю, ты там тоже страхуй, чтоб не перегрызлись, ладно? — Ага, — сказал Гарри, уткнувшись носом в футболку Рона, чтобы тот не прочитал ничего по его лицу. Если Роза с ним, то Джейми не пропадет. Вместе они хорошая команда. Гарри своими глазами видел, как два года назад они вместе забили один гол на двоих. Хаффлпаффцы слишком близко подлетели к кольцам, выстроившись в живую стену, блокируя охотников Гриффиндора, но Джейми поймал квоффл и, чтобы мяч не достался соперникам, выкрутился иначе: подбросил его вверх, а Роза вдарила по нему бладжером. Тот несся с такой силой, что перелетел через поле, и зазевавшийся вратарь не успел среагировать. Гол им не засчитали, судья счел это за случайность, а не хитро спланированный ход (хотя Роза и Джейми после матча клялись, что они сами все рассчитали и сделали специально), но моральный дух всей команды поднялся так высоко, что они обыграли хаффлпаффцев с неприлично разгромным счетом. Гарри сам помнил, как они с Роном и Джинни сорвали голос, болея за ребят на трибуне, и после того эпичного, пусть и не засчитанного гола, вскочили на скамейки прямо с ногами. Тепло воспоминаний немного успокоило бушующие чувства. Гарри знал, что эта легкость мимолетная, вот-вот все кончится, обломается, опять засосется в черную дыру его души, но пока мог, держался за этот свет, растворяясь в ощущениях. Рон все так же обнимал его, наверное, даже этого не осознавая, просто в этом положении ему некуда было деть руку. Сам он лежал расслабленный и, кажется, не торопился сгонять Гарри со своего плеча, как будто бы они так вот вместе просыпались тысячу раз, словно так надо, это часть их дружбы, традиция, правило, предание. А Гарри вспомнил, как это, просыпаться без усталости, без головной боли, с нормальным настроением и… не в одиночестве. И вот тут водоворот оживился, почувствовав слабое место… Джейми теперь с ним даже не разговаривает и не отвечает на письма. Ал и Лили писали о себе и своих делах, но сухо и кратко, не осмеливаясь в письменной форме затрагивать глубокие темы, как бывало раньше, когда они в любой момент могли подойти, обнять и пробормотать ему в свитер: — Пап, помоги, а? Джинни обращалась к нему по самым важным делам, которые нужно было решать срочно. Очень общими фразами рассказывала, как там все ребята. Про должность капитана, наверное, забыла написать, а может, подумала, что кто-то из детей напишет. Тот же Ал, к примеру, когда о своем значке старосты писал, мог упомянуть и Джейми. Да, наверное, Джинни на Ала все же понадеялась, а тот так вдохновился, что сфокусировался только на своей радости… Тедди уже совсем вырос, не так нуждался в Гарри, писал очень редко и тоже без подробностей. Кажется, кроме Рона не осталось никого настолько близкого, с кем можно было обсудить все на свете, доверить что угодно. Вокруг Гарри еще находились какие-то крутые и важные для него люди, но связь с ними постепенно угасала. Та же Гермиона постоянно искала с ним общения, но из-за напряженной работы не могла слишком часто мелькать в его жизни. А еще в какой-то момент Гарри понял, что не может долго выносить возле себя кого-то другого. Из-за долгих пауз в общении у всех накапливалось слишком много новостей и мыслей — и выдержать этот поток болтовни не хватало никаких сил. Гарри понимал, почему так происходит, и не считал это каким-то удивительным феноменом, но все равно этот факт… выводил его из равновесия. Тело опять пронзило мелкой дрожью. Гарри с трудом сглотнул, поспешил откатиться на свою сторону кровати, и сразу же отвернулся, чтобы Рон не заметил его состояния. — Эй, ну ты куда? — недовольно застонал Рон. — Мне так хорошо и уютно лежалось!.. Гарри тоже хорошо и уютно лежалось, но вместе с напоминанием о его развалившейся семье подтянулись и другие беспокойные мысли. В том числе те, о которых Рон приказал ему вчера не беспокоиться. Но… как можно не беспокоиться о том, что тебя беспокоит?! — Я… мне надо в туалет, — выдавил из себя Гарри и быстро встал, чтобы затянувшаяся пауза не выдала его с головой. И правильно сделал, потому что стоило ему покинуть спальню Рона и забежать в ванную комнату… Опять началось! Мигающий свет, взмывшие в воздух бутылочки и баночки, сам собой раскрутившийся кран с водой… Гарри тут же сунул руки под струю. Кожу обожгло холодом, но этот перепад температуры вернул самообладание. Получилось ровно выдохнуть, как вчера подсказал сделать Рон, но теперь до того, как кислород кончился. Бутылочки и баночки мягко опустились обратно, даже не побившись, свет перестал мерцать, остановившись на включенном состоянии. В висках неприятно стучало, в груди все так же стягивало пустотой, но… это уже было терпимо и обычно. Знакомое ежедневное самочувствие. Мироздание вернуло все на места. Те несколько минут удовольствия, когда он только-только проснулся и лежал рядом с Роном, ни о чем не думая, просто наслаждаясь теплом, легкими прикосновениями и тихой болтовней над ухом — исключение. Так больше не будет, а если и будет, то не очень скоро. Не стоит так быстро привыкать к хорошему…* * *
Рон уже во всю занимался завтраком, когда Гарри достаточно собрался с мыслями, чтобы выйти из ванной. Разогревал остатки вчерашнего ужина на одной сковороде и жарил яичницу на другой. А еще Гарри уловил запах бекона из духовки. — Аппетитно пахнет, — не до конца искренне сказал он, чтобы просто что-то сказать. Живот заурчал, но сам Гарри не особо хотел есть. Вернее, хотел, но предпочел бы, чтобы в него просто залили все безвкусной жижей, и ему не пришлось бы тогда ничего распиливать вилкой, откусывать и пережевывать. Чисто так, все проглотить и удовлетворить потребность, поддержать функционирование организма. Дождь, стучавший в большие окна, тоже не прибавлял настроения. — Почти готово, — сообщил Рон, поворачиваясь к Гарри. Взгляд сам собой остановился на его шее и… пятне на коже. Как Гарри ни пытался, не мог отвернуться и посмотреть куда угодно, только не… — Ну что? — недовольно спросил Рон, заметив его заминку. А Гарри не смог из себя ничего выдавить, просто зеркально прикрыл рукой свою собственную шею. Рон немного потупил, посмотрел на Гарри с прищуром, обработал сигнал, потом убрал с серебряного подноса чайник, приподнял его и посмотрел на свое отражение. — О-о-о, как неловко! — протянул он наигранно, разглядывая засос на собственной шее. — Откуда оно появилось, кто же это мог сделать? — Понятия не имею, — съязвил Гарри, — пылесос? Он фыркнул и закрыл лицо руками, не в силах выносить происходящее. — Гарри? — М-м? — спросил он, боясь отнять руки от лица. Рон долго молчал, наверное, тоже не зная, что сказать или сделать. — Ай, иди за стол! — психанул Рон. — Я ни черта не соображаю, когда голоден! Как ни странно, но этот возглас помог Гарри немного собраться. По крайней мере он знал, что не один чувствует себя не в своей тарелке после произошедшего. Сегодня они уже позаботились о том, чтобы расчистить обеденный стол от хлама. В Гарри ничего лезло, а Рон, наоборот, накинулся на еду так, словно не ел неделю. Не осталось ничего общего со вчерашней свиданочной версией Рона, который аккуратно раскладывал все по тарелкам, ел не торопясь, смакуя каждый кусочек, балдея от всех вкусовых тонкостей. Сегодняшний Рон поглощал еду, чтобы быстрее забить внутри какое-то чувство. Наверное, тоже беспокойный водоворот. Или какой-то другой роновский эквивалент нервозности. За спиной Рона было немного видно диван, и взгляд Гарри постоянно перебегал туда, пробирался через листву комнатных растений, возвращался во вчерашний день, и в голове Гарри один за другим выстраивались образы случившегося. Хотят они или нет, но однажды им придется поговорить об этом… Но как начать, как такое обсуждают? — Да хер знает, Гарри! — вдруг сказал Рон, едва-едва успев прожевать что-то. — У меня нет ответов, я сам в ахуе! Гарри не сдержал горькой усмешки и помотал головой. Каким-то образом Рону почти всегда удавалось поймать волну его мыслей, а может, их просто часто беспокоили одни и те же вопросы, но сейчас Гарри был благодарен, что друг первый решился заговорить. — Ты хотя бы… ты хотя бы с кем-то что-то, — Гарри махнул рукой, не зная, как подобрать слова. — Ну так вот, это с тобой как раз понятно: ты давно ни с кем и ничего, тебя объективно понесло. — Объективно? — Я был так очарователен и мил весь вечер, — с театральным придыханием произнес Рон, — как на такого не запасть? Гарри поджал губы. Он понимал, что друг все переводит в шутку и спектакль, потому что сам волнуется и переживает, и, наверное, стоило бы ему подыграть, чтобы закрыть тему раз и навсегда, но… но нет. — А ты чего тогда? — прямо спросил он, стараясь придать своему голосу твердость. Почему-то он чувствовал, что соскакивать нельзя. Это опасно, это разрушительно — Гарри просто знал это, хотя не мог предсказать, по какой причине, что такого произойдет, если они просто забудут и не станут развивать эту тему вообще никак. — Я? — переспросил Рон, и вся его напускная наигранность исчезла. — Я не знаю, приятель. Вот честно, не знаю, чем я думал тогда и чем мне думать теперь. Просто не хочу, чтобы это как-то, — он вдруг хихикнул, — встало между нами. Гарри усмехнулся, представив, каких усилий стоило Рону не закончить фразу какой-нибудь дурацкой шуткой из серии: «Как встало у нас кое-что другое». Ему самому хотелось съязвить на вопрос, чем Рон думал, чем они оба думали, но он не решился. — То есть, ты тоже считаешь, что это было ошибкой? Рон не сразу ответил, и из-за затянувшегося молчания Гарри стал переживать. Черт, только бы не… — Ночью, в моменте, я не чувствовал, что это ошибка. Мне просто было хорошо. Лучше, чем на многих моих других свиданиях. Я чувствовал… не знаю, доверие? Близость, связь, что я… ну, как бы на одной волне с тобой. Мое сердце трепыхалось, как совеныш в ладонях, у меня приятно кружилась голова, я знал, что могу открыться, я… мне просто было хорошо, — повторил Рон снова. — Сейчас… не знаю. Сейчас я тоже не хочу называть это ошибкой. Я не жалею, потому что это было прекрасно, но мне грустно, что нас с тобой это сейчас парит и уводит куда-то не туда, понимаешь? Только когда Рон договорил, Гарри осознал, что все это время не дышал. Начало каждого нового предложения он встречал с еще большим напряжением, чем предыдущее, и к концу уже готов был свалиться от переизбытка… всего. Казалось, вот-вот Рон что-то скажет, что все перечеркнет, отбросит назад в какую-то страшную точку их дружбы, где они не понимали и не принимали друг друга. А нет, наоборот. Рон описал почти все, что чувствовал сам Гарри, но, наверное, боялся признаться даже себе. Потому что это было прекрасно... — Давай… — начал Гарри, но голос совсем сел, пришлось прокашляться, чтобы начать заново: — Давай просто пойдем вперед, словно… словно это… Он щелкнул пальцами, не зная, как правильнее выразиться, чтобы случайно не обидеть, не задеть, не разрушить то хрупкое, что, кажется, у них сейчас получалось строить. — …Словно это очередная забавная история из коллекции моих странных свиданок? — ловко подхватил Рон. — История, которую мы будем вдвоем вспоминать через время со смехом и самокритичными шутками? — Мерлина мать, я надеюсь, что так и будет! — вздохнул Гарри, прикрыв глаза. — Я просто… я просто сам не понимаю, что это было. Мое тело как будто бы действовало отдельно от меня, но при этом я не могу сказать, что внутри меня что-то там так уж и сопротивлялось. Я просто… мне было хорошо, — повторил он фразу Рона. Рон отодвинул пустые тарелки и, подперев рукой подбородок, уставился в окно, завороженный каплями, бегущими вниз по стеклу. Гарри тоже перевел туда взгляд и залип в каком-то бездумном состоянии. — Можно один неуместный комментарий? — тихо спросил Рон спустя какое-то время. — М-м? — отозвался Гарри, чувствуя, что засыпает или просто улетает из реальности. Хотелось вернуться обратно в кровать, под одеяло, долежать недолежанное из-за этого тупого водоворота внутри… — Приятель! — торжественно произнес Рон и набрал в рот побольше воздуха, словно готовился прыгнуть в воду: — Ты охуенно целуешься! Если сознание Гарри где-то и летало, то после этого замечания мигом спустилось с небес на землю. — Серьезно? — спросил он, догнав все, что ему сказали. — Пф-ф, конечно, серьезно! — всплеснул руками Рон. — Ты такой прям… ух! Пылкий, чувственный! Ну в смысле… я теперь думаю, меня поэтому замкнуло и втянуло во все это. Гарри долго не знал, что ответить, только смотрел на Рона широко раскрытыми глазами. — О, прости, перебор, да? — сглотнул Рон, заметив его реакцию. — Извини, я тут… э-э, еще слегка под впечатлением. Когда я раньше думал о тебе, мне почему-то казалось, у тебя темперамент поспокойнее, вот я и!.. — Ч-что? — Гарри помотал головой, не успевая за этим потоком признаний. — В смысле, казалось? Ты об этом думал, чтобы… Что?.. Так, подожди!.. — Не знаю, не знаю, забей! — протараторил Рон, спрятав лицо в ладонях. — Не понимаю, зачем я это ляпнул, а-а, Моргановы кузнечики, надо было молчать! — Ну нет уж, теперь говори, что ты там думал! — потребовал Гарри, чувствуя, как смущение сменяется любопытством. Рон отвел руки от лица и посмотрел на Гарри. — Слушай, ничего такого, я просто… э-э, как-то размышлял, кто из себя что представляет. Из всех наших знакомых, в смысле. И насчет тебя у меня были свои какие-то мысли, которые… я даже не знаю, чем обоснованные. Мы не так много на эти темы говорили, разве нет? Было бы слишком неловко говорить о сексе со старшим братом своей избранницы, поэтому они правда почти не касались таких тем. Даже сейчас Гарри не знал, с кем мог бы поделиться своими страхами. А если он уже забыл, как это — заниматься любовью? Вдруг он растеряется, запутается, не так что-то сделает, неправильно считает какой-то сигнал?.. Заговорить о своей свиданофобии он хотя бы решился. А вот что делать, если встреча пройдет слишком уж хорошо и удачно? Есть ли кто-то, с кем Гарри смог бы это обсудить? Но вчерашние события и этот уместно неуместный комментарий Рона неожиданно ответили Гарри на некоторые вопросы… — Да нормально. Сам немного взвинчен, вот и реагирую… в общем, мда, — неловко закончил свою мысль он. — Вроде как мы все обсудили, а все равно не знаю, что дальше делать и как быть. Странно… — Ай, и неважно! Просто забей и живи дальше, как знаешь и понимаешь — я разрешаю! — заявил Рон, хлопнув его по плечу. В этом жесте было много того Рона, досвиданочного, который только друг и никто больше. Гарри сглотнул, осознав, что какое-то время еще точно будет делить все на «до» и «после». — Спасибо, что разрешил мне жить так, как я сам пожелаю, — закатил глаза он. — Ни за что бы не справился с этим сам! Рон улыбался ему своей обычной очаровательно кривоватой улыбкой, и Гарри не ожидал, что когда он заговорит, его тон окажется серьезнее, чем выражение лица: — Гарри? Одна вещь… — М-м? — Пообещай, что сходишь в Мунго? — попросил Рон. — Пожалуйста? Я очень волнуюсь за тебя. Гарри сглотнул. Беспокоить друзей не хотелось, а Рон точно расскажет Гермионе. Если не об их тренировочном свидании и его последствиях, то о панической атаке с магическим выбросом в качестве бонуса. Но ведь сегодня Гарри справился, не дал волне ужаса и внутреннего хаоса захватить его? Пока он будет вовремя реагировать, все должно быть нормально… — Хорошо, — соврал он.