* * *
Лучше бы он не просыпался… Водоворот в грудной клетке гонял песок кругами, царапая им все внутри. Сердцу как будто бы не хватало места, чтобы биться в нормальном ритме. Гарри ощущал каждое его движение так, словно держал его в собственном кулаке. Он с трудом сглотнул и приоткрыл глаза. Тело не слушалось: Гарри посмотрел на свою левую руку и приложил все усилия, чтобы ее поднять, а она лишь слабо дернулась. Во рту ужасно пересохло, губы потрескались и покрылись какой-то коркой, в уголках он чувствовал что-то лишнее, какую-то гадость, которую хотелось стереть пальцами. Где он? Гарри даже не смог толком повернуть голову, чтобы осмотреться нормально. Единственное, что сейчас было ему доступно — бегать глазами по тому участку, который попадал в поле его охрененно размытого зрения. Так, светлые стены. Но не больничные. Это жилой белый, домашний. Джинни сказала бы, что это теплый белый, не холодный, и добавила бы со смехом: — Теперь видишь разницу, суслик ты Мордредов? Рон. Это спальня Рона, только у него в дома были такие светлые стены. Гарри нахмурился, пытаясь сфокусировать зрение, чтобы подтвердить свою догадку. Темное пятно напротив кровати, возможно, комод, а над ним какой-то яркий отблеск… зеркало? В углу такое же по цвету и плотности пятно, как предполагаемый комод, но выше. Шкаф?.. Если он правильно соотнес пятна с предметами мебели, то планировка совпадала. Но почему Гарри здесь, а не в Мунго? Он напряг память, пытаясь восстановить последовательность событий. Они с Хейгом должны были присутствовать при эвакуации очередного ковидного зельевара. Тот уже третью неделю настаивал Оборотное, но вдруг почувствовал, что пахнет оно не так, как должно — и решил сбалансировать то, что уже и так готовилось правильно… Взрыв был небольшой, пострадали только котел, пол и брови незадачливого зельевара. С этим делом легко бы справился и отдел магических происшествий, но… ребята нашли много чего интересного, когда прибыли на место. Интересного и запрещенного. Это Гарри еще помнил достаточно ясно. Остальные воспоминания вспыхивали в голове нечеткими образами. Побледневшее лицо Эллиота Хейга, склонившееся над ним — да, было. Но голос исказился шумом, Гарри не слышал, что напарник говорил ему, но помнил, как потом тот закричал. Вопль что-то поглотило, звук не дошел до Гарри, он понял, что Хейг кричит только по его выражению лица. Он выглядел сильно напуганным… Как, впрочем, и целители в Мунго. Он помнил призывы успокоиться, расслабиться, переключиться. Они хотели… да, они хотели, чтобы он взял свою магию под контроль. Дальше снова провал, никаких визуальных образов, только ощущение тепла, спокойствия. И контроля. У него получилось, каким-то образом получилось остановить свою разрушительную энергию. После этого картинки вернулись. Лица, уже не напуганные, но… обеспокоенные? А потом их размыло, словно Гарри погрузился под воду и смотрел на целителей через мутный искажающий слой. Единственный объект, который он разглядел четко — это кубок с серебристым паром над ним. Кубок мягко подплывал к нему ближе и ближе, и вдруг — резко улетел в стену. И тогда снова началась суета. Мельтешение лимонных мантий целителей, множество голосов, головная боль, дрожь во всем теле и… дыра в груди. Как будто бы его насквозь пробили взрывающим заклинанием, но он почему-то остался жив, и все нервные окончания в дыре тоже остались и чувствовали, блядь, все на свете, каждое дуновение воздуха, каждый фантомный вздох отсутствующих легких. Гарри знал — никакой дыры нет, но все равно опустил взгляд вниз, чтобы убедиться в этом. Грудь вздымалась с каждым его вдохом, но он до конца не верил своим глазам, ему нужно было прикоснуться к себе, провести рукой по животу, ребрам, подняться выше, довести до самых ключиц и обратно, еще раз проделать путь, чтобы теперь точно-точно… Но руки все так же не слушались. А незнание, есть ли дыра под белой тканью футболки просто сводила его с ума… — Гарри? — услышал он, словно издалека, — эй, Гарри?.. Его схватили за плечо и мягко потрясли. — …алуйста, милый, все опять мерцает, пожалу… Голос то появлялся, то исчезал, но что-то подсказало Гарри — надо ухватиться за него, удержаться, настроиться, вслушаться. Голос должен связать его с привычной нормальностью, или хотя ее подобием… — Д-дыра, — с трудом выдавил он, обращаясь к голосу. — Там дыра… У него немного получилось сдвинуть руку, но он едва смог довести ее до своего живота. — Где? — спросил голос. Рон. Гарри только сейчас узнал его. — Г-грудь, — простонал Гарри, нахмурившись. Он хотел попросить Рона что-то сделать, сдвинуть одеяло, порвать белую ткань, да пусть бы он хоть сам дотронулся, тогда бы Гарри увидел и убедился, что никакого провала в его груди нет, но больше не смог ничего сказать. Язык просто отказался двигаться. Сердце билось, как ненормальное, но… его ли это сердце? Или это воспоминание, образ, призрак его сердца? И тут Рон сделал самое правильное, что только мог. Он взял руку Гарри и переложил ее в нужное место. Дыры там не было. Твердо, но упруго — не металл и не дерево. Плоть. Поднимающаяся и опускающаяся в такт с его дыханием. И колотящееся сердце. Настоящее, не призрачное. — …вствуешь? Все в порядке, ты цел, — говорил Рон, и Гарри понял, что все это время он вообще не замолкал, просто не все его слова дошли. — Пусто, — пожаловался Гарри, не зная, как объяснить Рону свой испуг. Теперь, когда он убедился, что дыры в груди точно нет, осознал, насколько, наверное, глупо его припадок выглядел со стороны. — Ну, неудивительно, — неожиданно понимающе откликнулся Рон. Хотя… почему неожиданно? Это же Рон. Он-то понимал его всегда довольно ожиданно. То есть, ожидаемо… или как там правильно?.. — У тебя приступ был, — продолжил Рон, — в смысле, не просто магический выброс, а… И у Гарри в памяти вдруг стали всплывать слова. Целители что-то такое говорили, но он был не в том состоянии, чтобы воспринимать информацию адекватно. — ...Так что это естественно, что у тебя там болит?.. Тянет?.. Ну, в общем, дискомфорт какой-то. Целители нам рассказали, что оно может еще в плечи или лопатки отдавать. Гарри нахмурился. — Рассказали? — спросил он настолько эмоционально, насколько мог. Они не имели права сообщать никому и ничего! — Джинни все еще первая в списке твоих экстренных контактов, — напомнил Рон, сразу смекнув причину негодования Гарри. Черт, точно! За весь этот год он еще не попадал в Мунго и совсем забыл про местные документы. — Но… — А мы с Гермионой следом за ней. Понятно. Гарри уже столько раз спорил с персоналом больницы из-за их неосторожных комментариев кому попало, что спустя время они научились и вызубрили: если Гарри Поттер попал к ним, об этом лучше молчать, на сторону никакую информацию не сообщать. Но одно дело любопытствующий посторонний, другое — Рон, Гермиона и Джинни, да и еще сразу втроем. Джинни, когда хочет, очень хороша в скандалах и кого угодно на уши поставит, Гермиона способна найти лазейку чуть ли не в любом запрете, а Рон умеет грозно выглядывать из-за ее плеча. От такой компании ничего не скроешь. Гарри неожиданно очень четко представил, как Джинни хватает какого-нибудь тонкого звонкого целителя-стажера за грудки, тянет вниз, чтобы он выровнялся с ней ростом, и тихим угрожающим тоном спрашивает: «Что с отцом моих детей?». Тонкий звонкий целитель-стажер что-то лепечет про запрет, этику, закон, а Джинни ему в ответ выдает что-то вроде: «Я здесь закон, кузнечик». — Джинни? Несмотря на комичность сцен, возникших в голове Гарри, он не хотел, чтобы она знала или еще хуже — видела его в таком состоянии. По-человечески, конечно, она имела право за него беспокоиться, все-таки они были одной семьей, но… — Не смотри на меня так! — возмутился Рон. — Без Джинни мы твою палочку забрать не смогли бы. И сейчас пришлось бы ждать, пока ты сам раздуплишься, чтобы за ней сгонять. Ну, если только ты не хочешь сам добровольно и мирно лечь в больничку… — Нет! — …Ну вот я так и понял, — хмыкнул Рон. — Учитывая то, что ты аппарировал из Мунго прямо в мою квартиру. — Через?.. — Через антиаппарационный барьер, ага. Мда. Такого он точно не ожидал. Хотя Рон, наверное, еще больше не ожидал. Сидишь, занимаешься своими делами, думаешь, что твое жилище под надежной защитой, а тут вдруг свалилось… — Твоя магия немного побушевала, а потом ты отключился и все успокоилось. Но ты очень хреново выглядел, приятель. Прямо очень. Губы синие, весь бледный, трясешься… я испугался и отправил патронуса Гермионе, — продолжил свой рассказ Рон. — А она, оказывается, уже была в курсе, что ты в беде, потому что с ней связалась Джинни, с которой связались целители. Только они не знали, куда ты пропал, а тут я и мое сообщение… в общем, все как-то и сложилось. — Я… я не хотел, ч-чтобы… — Гарри сглотнул и сделал огромное усилие над собой, чтобы продолжить: — Чтобы она знала. — Кхм, дружище… как бы тебе сказать, — стушевался Рон. И Гарри понял. — Блядь. «Пророк»? — О, и не только он! — не щадя его чувств, ответил Рон. — Н-насколько?.. — Да пиздец! — Рон… — Ладно, не совсем пиздец, — смягчился Рон. — Все пишут о несчастном случае непонятного происхождения, строят догадки, теории заговора, но о стихийной магии пока никто не догадался. Но и я, правда, не всю прессу прочитал, может, к вечеру чего еще выдумают… И Рон принялся рассказывать, что успели навыдумывать все издания за эту ночь. Лавгуд и «Придира» как всегда выдали самую очаровательную и самую далекую от правды версию. Якобы в стенах старых деревянных домов живут огневые термиты, которые, в общем-то, никому ничем не грозят, пока не сталкиваются с чароедами. А чароеды, как известно, цепляются к мантиям сильных волшебников со слабой аурой, и нет ничего удивительного, что Аврор Поттер несознательно принес парочку штук с собой. «Пророк» решил усомниться в способностях Гарри. Очередная оплошность Гарри Поттера? Глава Аврората теряет хватку? Готово ли волшебное сообщество вновь доверить свою безопасность Мальчику-Которому-Уже-Сорок? «Ведьмополитен» и ему подобные опять все свели к проблемам в личной жизни Гарри. Все ли дело в его недавнем разводе? Или мысли Главы Аврората уже заняты кем-то новым? — Остальные копируют с небольшими поправками, — объяснил Рон. — Я внимательно просмотрел, близко никто не подобрался. Так. Ладно. Если до правды пока не дошли, а свидетели ничего не поняли… — Все видел только Эллиот, но он никому ничего не скажет, — заверил его Рон, словно проследив за полетом мыслей. — Гермиона с ним поговорила, а я это… из окна грозно выглянул, они на улице общались. Гарри фыркнул. В общем-то, в Эллиоте он и не сомневался, но что Рон и Гермиона подстраховали… черт, это было приятно, хотя и неловко. Гарри предпочел бы, чтобы никто не знал. Даже Рон. — Сердечко твое быстро в норму придет. К счастью, хоть тут мы от магглов не отстаем, а даже и обгоняем, — продолжил болтать Рон. — А пока постельный режим, исключить все стрессы, пропить курс зелий, а когда встанешь, то избегать нагрузок, выходить на воздух, не жрать и пить всякую вредную гадость — и скоро опять бегать будешь. Но… — …Магия? — догадался Гарри. — Да, с ней пока непонятно. Гермиона уже занялась, я тут пока за тобой приглядываю, а Джинни взяла на себя всю родню, чтобы тебя какое-то время не беспокоили. Ничего, нормально, что мы так, а? У Гарри получилось дернуть плечом. Он устал и уже воспринимал всю информацию с трудом. Очень хотелось знать и понимать обстановку, но еще больше хотелось, чтобы Рон замолчал и оставил его в покое. Но сначала… — М-мне нужно в туалет, — поморщился Гарри, понимая, что без Рона он сейчас ничего не сможет. К счастью, пока Рон был занят делом, то не трещал так активно, и у Гарри появилась возможность отдохнуть от разговоров. А вот от чувства смущения отдохнуть он не скоро сможет… Вывозить происходящее оказалось труднее, чем предполагал Гарри. Хрен уж с ним, что Рону пришлось тащить его на себе, потому что он не мог идти сам. Но, блядь, тот факт, что Гарри даже не в состоянии сидеть прямо, чтобы не свалиться с унитаза — это куда, как с таким примириться?! Он уткнулся лицом Рону в живот, не в силах даже поднять руки, чтобы ухватиться за штанину и обрести какую-то опору, и проклинал каждую секунду своего дурацкого положения, мечтал ускорить все раз в двадцать, чтобы этот ебаный стыд наконец-то закончился. — Ты весь мокрый, может, душ? — спросил Рон, запустив пальцы ему в волосы. Он отбросил со лба отросшие пряди, заправил их Гарри за ухо, а потом его рука скользнула дальше и почесала его затылок. Гарри не хотел напрягать Рона и уже собирался отказаться, но эти прикосновения сбили его с толку. Он кивнул, но так и не осмелился поднять взгляд. Да и ощущение прилипшей футболки к вспотевшей коже тоже было… не из приятных. Но вода внезапно помогла. Хотелось, конечно, сделать погорячее, чтобы переключиться на ощущение жара на своей коже, и не думать, не думать, не думать… Пару раз Гарри попадал в ситуации, где ему требовался подобный уход, но с этой частью обычно никто не возился: очищающие чары, взмах — и готово. И плевать, причиняет ли это какой-то дискомфорт или неудобства, главное, что быстро, можно ведь больше пациентов обслужить. Практично, но… не так человечно, как иногда было бы нужно. Гарри, к счастью, в таких состояниях пребывал недолго, но видел людей, которым повезло меньше, чем ему. — Можешь голову запрокинуть? — Рон помог ему принять нужное положение и чуть отвел руку, оставив Гарри без поддержки. Но он кожей чувствовал, что ладонь Рона где-то совсем-совсем близко, готовая в любой момент подхватить, если он упадет и… Гарри не упал. Может, дело в воде, которая смыла часть симптомов вместе с усталостью, а может, в этой какой-то целительной заботе, но Гарри вдруг понял, что может более-менее держать спину, хотя несколько минут назад не мог совсем. Еще у него получилось подтянуть колени к груди и обхватить их руками, чтобы хоть немного скрыть свою наготу. И вот после этого простого, но трудновыполнимого в его состоянии движения, у Гарри стало получаться и примиряться с происходящим. Шампунь пахнул чем-то свежим и ненавязчивым, а чужая рука втирала его в волосы массирующими движениями легко и почти невесомо. Гарри закрыл глаза, но не потому что пена потекла вниз, по лицу, а потому что… потому что, черт возьми, это было приятно! По спине поползли мурашки, но не от холода. Это были кайфовые мурашки, последний раз он ощущал их тем вечером неделю назад. Гарри почувствовал, что губы сами собой расплылись в улыбке. — Хорошо? Гарри сидел с закрытыми глазами, но услышал по голосу, что Рон тоже улыбался. — Угу-ум-м, — протянул он довольно, запоздало подумав, что, наверное, не должен так наслаждаться происходящим. Но от Рона никаких негативных сигналов не поступило. Гарри даже приоткрыл глаза, чтобы убедиться. К счастью, его зрение уже успело прийти в норму. Насколько, конечно, его близорукость можно было считать нормой. Рон держался расслабленно и спокойно. Никакой скованности или напряжения. Как будто все это — обычная часть их жизни. А потом Рон поймал его взгляд и вопросительно поднял брови. Интересно, а он вспоминает?.. — Да не, ничего, — слегка мотнул головой Гарри, отвечая на незаданный вопрос. — Ага. Рон взял его за подбородок и помог запрокинуть голову еще больше, чтобы смыть шампунь. Его пальцы скользнули вниз по шее и остановились на ключице Гарри. — Щетина не мешает? — шепотом спросил Рон. Шум воды почти заглушил слова, но Гарри прочитал их по губам. — Нет, — так же тихо ответил он и сглотнул. Он заметил, что Рон смотрел на его горло в этот момент, как загипнотизированный, а потом он коснулся места, где только что перекатился кадык, погладил там совсем-совсем невесомо. И вдруг Рон выдохнул и помотал головой, словно сбрасывая наваждение. Он быстро заморгал и осмотрелся вокруг. Заметив бутылочку с гелем для душа, он переключил внимание на нее и на мочалку. — Что-то я задумался, извини, — произнес он, когда прокашлялся. — Ничего, я тоже, — сказал Гарри, а потом понял, что, наверное, это прозвучало неловко, или тупо, или двусмысленно... Если Рон на что-то такое и обратил внимание, то не подал вида. Он выжал мочалку, чтобы пена вышла наружу и дотронулся до шеи Гарри, а потом едва надавливая, повел по правому плечу. Гарри закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях. Мочалка была чуть жестковатой, и прикосновения к коже одновременно и щекотали, и чесали, и… И тут Гарри понял, что чуть не поставил с ними в один ряд слово «ласкать». И хотя оно полностью описывало все то, что он чувствовал, но это слово не желало впрыгивать на одну строку с остальными. А Рон тем временем повел мочалку вниз по руке Гарри, и это движение почему-то снова напомнило про ту дурацкую свиданку, и как в один момент друг продемонстрировал свои навыки флирта. С правой руки Рон двинулся к левой, и когда он зацепил мочалкой лопатки, Гарри почувствовал там странное тянущее ощущение. Но не снаружи, не на коже, а изнутри, словно бы болела мышца или кость. Он нахмурился и шумно выдохнул. — Что? Больно? — обеспокоенно спросил Рон, сменив мочалку душем с теплой водой. — Да просто… ноет, не знаю, — сказал Гарри, не понимая, как описать свои ощущения. Запоздало он вспомнил, что Рон говорил про возможные прострелы в плечах или лопатках. Вчера же там тоже болело?.. Черт, кажется, дыра в груди забрала на себя все внимание… — В организме все связано, — сказал Рон, наверное, чтобы заполнить тишину и разбавить неловкость. Гарри кивнул. Рон пропустил лопатки и медленно повел мочалку вниз по позвоночнику. Как раз там чесалось больше всего, но Гарри это понял, когда жесткий материал прошелся по тому месту. — Да-а, здесь!.. — выдохнул он, закрывая глаза. — Что? — Чешется! Рон фыркнул и принялся активно тереть ему поясницу. Кайф, кайф, кайф, кайф! Моргановы букашки, неужели от того, что тебе просто почесали спину, может стать настолько легче? Как будто бы даже забылось и замялось у Гарри в голове, что он сейчас на грани полуовоща — состоянии, подобные которым он с трудом выносил. — Вспоминаю тут, что в Мунго обычно не церемонятся, знаешь? — подметил Рон то, о чем совсем недавно думал сам Гарри. — Я понимаю, что у них нет сил и времени с каждым возиться, но иногда такие простые вещи… не знаю, как будто бы ускоряют твое выздоровление, не думаешь? Гарри мог бы много чего добавить на этот счет, но он пока не чувствовал, что готов тратить силы на длинные реплики, поэтому просто кивнул. Суть даже не в том, чтобы принять душ ради чистоты и гигиены, а просто… обнулиться, переключиться, освободить голову от лишних мыслей. Да, это не всегда работало, да, какие-то вещи не вымыть из черепа струей воды, но какая-то магия обновления во всем этом была. — Где еще болит? — спросил Рон. Он отвел мочалку в сторону и стал смывать пену со спины Гарри. — В груди. — Понял. Гарри хотел добавить, что не так прямо болит, а тянет, и не снаружи, а внутри, но язык уже не поворачивался. Рон опять выдавил из мочалки пену и очень-очень осторожно дотронулся до ключиц Гарри, как будто бы проверяя, не ранят ли его прикосновения. Гарри постарался расслабиться, чтобы зря не беспокоить Рона. Наверное, со стороны он выглядел совсем плохо, потому что обращались с ним как с самым хрупким и уязвимым существом на свете. Надавишь чуть сильнее — и рассыплется, разрушится, развалится, исчезнет. Обычно Гарри сердила такая неоправданная гиперопека, но все последние переживания сильно его утомили. Если он вцепится в свое раздражение и начнет его подпитывать, то только потратит зря уже и так почти отсутствующую энергию. Рон немного осмелел, увидев, что Гарри не осыпается, подобно карточному домику. Он сдвинул мочалку вниз и стал водить ею по груди Гарри осторожными кругами. Траектория движений как будто бы совпала с вращающимся внутри водоворотом, сливаясь, поглощая, впитывая в себя боль, страхи, сожаления. Глаза сами собой закрылись, а сознание стало ускользать, отпуская навязчивые мысли из плена мертвой хватки. Дыхание замедлилось, выровнялось, успокоилось, больше не царапаясь изнутри каждым вдохом. Все отошло на второй план, оставив на первом только нежные прикосновения к груди, животу, рукам, плечам, шее, откуда вновь повторили свой путь еще раз, еще и еще… Течение умиротворения уносило душу Гарри куда-то вдаль, наконец подняв его из пропасти той суеты и постоянного волнения последних дней?.. Недель, месяцев?.. Ничто. Отсутствие. Не опустошение — свобода. Темнота утешающе обволакивала, ограждая его разум от реальности, погружая его в недра спокойствия и равновесия. Но реальность не захотела подарить ему независимость — и обрушилась на него ледяной глыбой, полностью заполнившей легкие. Спазм в грудной клетке разрушил наваждение и поместил Гарри в самый центр вихря проснувшихся от дремы чувств. Он застонал и уткнулся лицом в колени, ощущая, что опять проваливается обратно в пиздец. — Устал? — тихо спросил Рон, погладив его по мокрым волосам. — Хочешь лечь? — Угум-м. Рон выключил воду и поспешно набросил на плечи Гарри полотенце, чтобы тот не замерз.* * *
Вроде как в спальню его нес Рон, но Гарри устал так, будто бы это он сам себя нес. Не передвигался на собственных ногах, не левитировал своей магией, а вот взял свое тело на руки и понес. Да, физически это невозможно, но еще невозможнее было чувствовать себя настолько слабым и бесполезным, чтоб не суметь подобрать реалистичную, хоть с чем-то сравнимую аналогию. После нескольких блаженных минут спокойствия такой откат воспринимался как трагедия века. И это он еще не открыл второе веко! Как-то так пошутил бы Рон, если бы умел читать мысли как легилимент, а не этой своей случайно попадающей роновской чуйкой. Полотенца, высушивающие волосы чары, одежда, одеяло, теплая ладонь на лбу. Пальцы погладили шрам, опустившись до брови. — Не засыпай, надо зелья выпить, — прошептал Рон. Гарри застонал. — Чтзазлья? — пробормотал он, нахмурившись. — Нхчу. Рон начал перечислять, но все слова сливалисьвочтотднонпонтнончткобсмыслнно… — Гарри! — А? — подхватился он и открыл глаза. — Зелья. — А-ай, — протянул он, пытаясь отмахнуться от Рона, как от назойливого пищащего над ухом комара. Едва ли получилось, рука даже не поднялась над простыней. — Давай-давай, выпьешь — и будешь дальше спать. Гарри не ответил, решив на секунду прикрыть глаза, чтобы собраться с мыслями, определить, что дальше делать, откуда взять энергию, чтобы приподнять голову и приложиться губами к протянутым… этим… как их… — Да блядь, Гарри! — …Флаконы! — воскликнул он, подкинувшись насколько позволяло обессиленное тело. То есть почти никак. Но этого «почти никак» хватило, чтобы удариться подбородком о склянку с зельем. Рон влил в него безвкусное варево, воду, горько-соленую жижу, но после нее воду не дал, потому что после нее воду нельзя, зато можно густой цемент со вкусом фруктов, и наконец… — Нет, — заявил Гарри, увидев серебристый пар, вылетевший наружу, когда Рон откупорил флакон. Ненависть к Умиротворяющему бальзаму придала Гарри сил и бодрости, у него даже получилось шлепнуть Рона по руке, но пузырек выбить не вышло. — В смысле? — не понял Рон, даже не обратив внимания на шлепок. — Не буду я его пить, — стоял на своем Гарри. — Почему? — У меня от него побочки. — Смертельно опасные? — Ну-у-у, — протянул Гарри, не зная, как ответить. Не то чтобы это прямо было опасно для жизни, но для него — смертельно. Рона протяжное «ну-у-у» не убедило, и он бесцеремонно продолжил: — Не знаешь? Тогда пей! — Нет! К счастью, Рон оказался самым терпеливым, понимающим и чутким другом на свете. — Я сейчас скручу тебя, как ебучего кота! — пригрозил он и, разозлившись, стал размахивать свободной от флакона рукой: — Думаешь, сможешь по вертлявости превзойти Живоглота, а?! Ты даже не представляешь, что… — …Не надо, как кота, — перебил его Гарри, наблюдая за его руками и надеясь, что Рон забудется и на эмоциях случайно дернет той, в которой зажимал последнее зелье. Потом его взгляд упал на коробочку со штампом Мунго, и Гарри понял, что нужно очень сильно вывести Рона из себя, если он хочет, чтобы друг пролил весь Умиротворяющий бальзам, который выдали целители. — Будешь пить сам? — Нет. Рон шумно выдохнул через нос, схватил Гарри за подбородок и процедил: — Я не спал всю ночь, думая, что ты подыхаешь. Носился по квартире, пока ты валялся в отключке, залипал в камин, пока ждал от Гермионы и Джинни инструкций, постоянно срываясь обратно, чтобы проверить, не случилось ли чего, пока меня не было последние девять минут, а потом следующие десять, четырнадцать, две!.. — Две?.. — Туалет, — спокойным тоном пояснил Рон, но быстро опомнился и опять повысил голос: — Да, Гарри, мне даже отлить было страшно отойти, прикинь! Мне казалось, что я проссу к хренам твою жизнь и твою смерть, и!... Рон вдруг остановился и хмыкнул. Осознал, наверное, что выбрал не ту формулировку и вместо «проссать» можно взять другое слово, лучше передающее и нужный посыл, и его детсадовский уровень юмора. — Я не против за тобой присмотреть, мне не сложно, ничего такого, — произнес он, уже немного остыв. — Но если ты не хочешь лечиться, то я возьму тебя за шкирку и оттащу в Мунго. А там уже беси их, сбегай, уползай, убивай взглядом… ой как страшно, василиск ты ебаный!.. Гарри понимал, что это не сработает, и Рон уже ясно дал понять, что все равно вольет в него долбаный бальзам, но совсем уж сдаваться без боя не хотел, поэтому уставился на него, как портрет Снейпа на Невилла. Единственное, что ему оставалось, это из вредности тянуть время. — Я уже выпил все склянки. Без одного зелья м-можно же обойтись? — Нельзя. — Но… — Это из-за того случая, что ли? — сам Рон увел тему в сторону. — Когда ты тупил и хуже реагировал? — Да, — соврал Гарри. А вдруг сработает?.. — Ну так ты все равно тупишь и хуже реагируешь! — возмутился Рон. — Да и ты спать будешь все время, лежать, отдыхать! Единственный, кого тебе надо спасать, это ты сам!.. — …И я не хочу, чтобы меня спасал тупой человек, — нашелся с ответом Гарри. — Тогда нахера ты ко мне аппарировал? — фыркнул Рон. Губы сами собой растянулись в улыбке. — Ладно, — ответил он, чувствуя, что аргументы кончаются прямо пропорционально силам. Длинные реплики и правда выжали из него все соки. Рон выдохнул и потрепал его по волосам. — Ну вот и стоило меня на гиппогрифов садить, а? — произнес он тем голосом, которым раньше отвечал детям и племянникам на просьбы рассказать сказку. Почти что ласково, но все-таки ворчливо. Гарри выпил Умиротворяющий бальзам и откинулся обратно на подушку. В целом, с первых разов его никогда не крыло, эффект всегда был накопительный. Может, получится следующие дни пересидеть, а потом изобразить из себя выздоравливающего, которому вовсе никакие зелья не нужны? Или Рон к тому моменту осмелеет и начнет оставлять его дома одного? Решать проблемы по мере их поступления. Не самая лучшая тактика в мире, но в случае Гарри — пока единственная доступная. Разум мутнел с каждой секундой, эмоции гасли, водоворот в груди замедлялся. Матрас рядом с Гарри прогнулся. На секунду он приоткрыл глаз и увидел, что Рон плюхнулся лицом в подушку. Точно, он же не спал сегодня… — Рон? — М-м? — Спсбо, — пробормотал Гарри, прежде чем провалиться в сон.