* * *
Все этому проклятому Абботу не нравилось! И показатели, и сердце, и магический фон… Режим дня ему не тот, рацион не такой, и образ жизни в целом ужасный, все плохо, кошмарно, и вообще, мистер Поттер, вам нельзя волноваться! А чтобы зря не волновать Гарри, целитель Аббот выкатил ему огромную нуднейшую тираду о том, чем ему грозит стресс. — О, а знаете, из-за чего у меня сейчас стресс? — ехидно спросил Гарри. К Деметриусу Абботу он попадал не в первый раз, так что некоторую фамильярность мог себе позволить. В дозированных порциях. — Тогда чего вы хотите, мистер Поттер? — откликнулся Аббот, поправляя огромные очки, из-за которых он становился похожим на мохнатого паука с близко посаженными глазами. Домой. Он хотел домой, затянуть Рона под одеяло, лежать с ним в обнимку, целовать его, говорить обо всем на свете, пока кого-то из них не срубит, а потом слушать стук дождя по стеклу или шелест шин по дороге, потому что обычно первым вырубало Рона, а Гарри еще долго нежился в тепле бездумной полудремы. Но вряд ли Абботу нужна была именно эта информация… — Это все, — Гарри указал на гору клочков пергамента, которые выдал ему целитель, — очень размыто. Мне нужна конкретика. — Какая конкретика, мистер Поттер?! — разозлился Аббот, складывая руки на груди, явно с трудом сдерживая себя. — Я же четким понятным языком сказал!.. И он во второй раз повторил все эти дурацкие советы, смысл которых можно было уместить в одной фразе: — Нужно делать, как нужно, а как не нужно делать — не нужно! Гарри такое не устраивало. — Так что с моей магией? — спросил он прямо, желая перекрыть поток причитаний и нравоучений. Аббот вдруг засуетился, стал копаться в своих свитках и папках, бормоча себе под нос, якобы где-то вот он только что видел какую-то бумажечку. Гарри понял: искал Аббот разве что время, чтобы придумать ответ, а для такого нудного придирчивого человека это было совсем не свойственно. Ясно. Даже один из опытнейших целителей этой гребаной больницы не понимал, в чем проблема. Будь дело в проклятье, Аббот бы ему помог, как много раз помогал до этого и самому Гарри, и его коллегам, но стихийная магия просто не попадала в сферу его компетенции… — Может, вы кого-то мне посоветуете? — Гарри постарался спросить максимально вежливо. — У такого специалиста как вы должно же быть много связей? Гарри стало тошно: льстить он не любил. Приди он к Абботу с каким-то очередным проклятьем, которое бы тот успешно снял, Гарри ни за что не поскупился на искренние и честные слова благодарности, но так… Начало реплики вогнало целителя в краску, а лестное окончание заставило раздуться от гордости. В этом он напоминал Гарри Слагхорна — у Аббота тоже был пунктик на «коллекционирование» особо важных и статусных пациентов. Наверное, и среди коллег должны быть какие-то ценные кадры… — Я знаю человека, который своими глазами видел настоящего обскура! — Аббот произнес это таким довольным тоном, словно обскура видел лично он, и вылечил его от обскурства тоже он. — Он сейчас в отпуске, правда. Юстас Берк, слышали о нем? Замечательно! Еще и Берк! Какой-нибудь там отец, дядя, дедушка, троюродный хер знает кто Мейтланда Берка? Сопляка, которого Гарри едва не выкинул из Аврората? Гермиона права, этим чистокровным нельзя переходить дорогу. Слишком много родственных связей. — Ну зачем же нам отвлекать человека во время отдыха, — сладко пропел Гарри, с удивлением обнаружив, что копирует манеру Рона. — Может, еще кто на примете есть? Аббот задумался и поправил съехавшие на кончик носа огромные очки. Ну реально как паук… Просторная мантия на тучном теле как будто бы скрывала не только лишний вес, но и большее количество ног, чем было нужно человеку, а солнце из окна подсвечивало редкие оставшиеся волосы по бокам головы, словно пух. — Был у меня преподаватель один, профессор Фоули, — задумчиво протянул Аббот. — Некоторые из его трудов касались стихийной магии… — Кадмус Фоули? — перебил его Гарри, и, заметив, настороженный взгляд, быстро добавил: — Я что-то читал недавно. — Он уже давно на пенсии, низзлов разводит, я напишу ему… — Только вы!.. — начал было Гарри, но Аббот его перебил. — Я помню, мистер Поттер, письма о вас любят перехватывать! — обиженно заявил он, кажется, расстроенный, что не может похвастаться своему профессору таким пациентом. — Ждите сову, я свяжусь с вами.* * *
— И как оно? — спросил Рон, когда Гарри вернулся. После Мунго он еще посетил Министерство, не решившись сообщать в записке, что его больничный продлевается на неопределенный срок. Хейга на месте не было, поэтому Гарри заглянул к Робардсу и кратко обрисовал ситуацию, не углубляясь в подробности. Оказывается, слухи о каких-то проблемах с магией до него дошли, но не в том виде, как ожидал Гарри. Робардс решил, что дело то ли в проклятье, то ли в банальном магическом истощении — хоть это в их мире не считалось чем-то из ряда вон и случалось время от времени со многими. Гарри кивнул, увильнув от прямого ответа, и перевел тему на Хейга. Ему хотелось узнать, как Эллиот справляется. — Хейг как-то приструнил Берка, — поделился Гарри с Роном. — Робардс сказал, что Берк даже собирался сам уйти из Аврората. Не знаю, что Эллиот с ним сделал… — Я спрашивал о твоем здоровье, — перебил его Рон, откладывая в сторону книгу. — Что там в Мунго? Гарри характерно сложил руки на груди. — Никаких стрессов, Поттер! Все очень плохо! — передразнил он Аббота, надув щеки и грудь. Рон усмехнулся, узнав, кого Гарри спародировал. — У Аббота есть кто-то на примете, он со мной свяжется, — сказал он неопределенно, чтобы быстрее съехать с этой темы и побыстрее перейти обратно к Аврорату. — Так вот Берк!.. Рон застонал и устало потер переносицу под очками. — Блин, ну, Гарри! — возмутился он. — Я тут весь в материалах о стихийной магии, между прочим! Гарри высоко поднял брови. Он подошел к дивану, где устроился Рон, разложив вокруг себя открытые книги, ксерокопии старого фолианта и клочки пергамента с собственными пометками. — И что? — с вызовом спросил Гарри. — А то, что как будто бы мне твоя магия важнее, чем тебе! — обиделся Рон, демонстративно шумно забросив ногу на кофейный столик. Гарри склонил голову, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке. Недоброй улыбке. Наконец-то устойчивые стены дзена дали трещину… — Как интересно, — медленно и тихо начал он, — а мне тогда наши отношения важнее, чем тебе? Он пытался поднимать эту тему и вчера, и позавчера, но пока ничего не добился. Рон открыл рот, поднял руку, указав пальцем в Гарри, но проглотил какие-то слова и вдруг широко улыбнулся. Опять! — Ах ты манипулятор очкастый! — протянул он. — Ловко, очень ловко перевел стрелку. Так что там с магией? — спросил он уже своим обычным бодрым голосом. И это кто еще из них манипулятор! — А что там с нами? — Гарри не стал ему подыгрывать, стараясь сохранить серьезность тона и своих намерений. Рон драматично застонал, на секунду уставившись в потолок, и принялся расчищать место рядом с собой. Гарри сел на диван, но глаз с Рона не свел. Тот же, наоборот, смотрел куда угодно, во все стороны света, чаще всего возвращаясь обратно к потолку, словно бы на нем были написаны ответы и вопросы. — Слушай, я честно не знаю. Не понимаю. Ну, он хотя бы сказал это без своих обычных отвлекающих внимание гримас… — А кто знает? — нахмурился Гарри. Рон фыркнул и вдруг замер, ровно-ровно выпрямив спину. Кажется, ему в голову наконец-то пришла какая-то мысль. Гарри напрягся, приготовившись слушать. Пора сорвать этот пластырь. Они слишком далеко зашли и притворяться, что ничего не происходит, уже невозможно. Рон медленно повернул голову к Гарри и посмотрел ему в глаза. — А ты-то что думаешь? — Я? — опешил Гарри, совершенно не ожидая, что его же вопрос адресуется обратно. — Ты! — Рон развернулся к нему уже всем корпусом, положил локоть на спинку дивана и подпер ладонью щеку. — Медленный танец танцуют двое, душа моя! И вопрос, и это новое обращение совершенно сбили Гарри с толку. По правде, он сам не до конца понимал, что чувствует. В моментах его словно над землей подбрасывало, и грудную клетку разрывало от трепещущих в ней пташек, и во рту пересыхало, и хотелось танцевать, но стоило ему оказаться наедине со своими мыслями… Вот там уже было много страхов и тревог. То ему казалось, что вся их дружба немедленно рухнет, то он начинал подозревать Рона в неискренности, мол, поиграется и бросит, то Гарри начинал мучить уже самого себя, боясь, что он сам как-то навредит Рону своей магией или каким-то неосторожным действием. — Я… я не знаю, — пораженно повторил он слова Рона. — Не понимаю. Гарри уже буквально слышал, как ему возвращается его же ехидный вопрос, но этого не случилось. Рон повел себя более тактично. — Охуенно! — горько усмехнулся он и развел руками. — Мора и Дога — два дромарога! — Мда-а, — протянул Гарри, соглашаясь с ним. Повисло неловкое молчание. Гарри лихорадочно соображал, как возобновить разговор, чтобы прийти хоть к чему-то. Пусть даже они поссорятся, и Рон немедленно выгонит его из квартиры долечиваться самостоятельно, но чтобы хоть этот вопрос перестал висеть открытым. В голове все просто не помещалось, а тут еще непонятные зарождающиеся отношения… — Неизвестность напрягает, правда? — вдруг спросил Рон, возможно, размышляя о чем-то похожем. Гарри активно закивал. — Меня это с ума сводит. Я стараюсь не думать, но когда думаю… Только что я поймал себя на мысли, что уж лучше мы разругаемся, чем вот… не знать, что будет дальше. — Да зачем сразу ругаться? Может, мы бы наоборот… того, — Рон подвигал бровями, намекая о следующем уровне близости. И этот вопрос тоже волновал Гарри. Обниматься, целоваться — это одно. Но способен ли он пойти дальше не то что с Роном, а вообще с… мужчиной? Об этом он думал реже, чем о том ворохе подвисших непонятностей, подкармливающих его внутренний водоворот, но иногда… Гарри подтянул колени к груди. Стоит ли поднимать эту тему? Слишком смущающе. — А давай пойдем от обратного? — предложил Рон. — Мы слишком много думаем о гипотетическом будущем, накручиваем себя тупыми дурацкими сценариями… Не знаю, как ты, а я точно накручиваю! А если подумать о том, что мы чувствуем здесь и сейчас? Почему нас так тянет друг к другу, что мы во всем этом для себя находим? В этом был смысл. Действительно, глупо думать о будущем, когда не понимаешь, что у тебя в настоящем. — Мне просто… очень хорошо с тобой, — признался Гарри, закрыв глаза. — Я пытаюсь найти в этом логику, выстроить какую-то последовательность, но… я даже не понял, как к этому пришло! Только что мы были лучшими друзьями — и вдруг!.. — Иногда я теряю нить разговора, когда ты берешь меня за руку, — поделился с ним Рон. — Мне все время хочется бросить все свои дела, чтобы тебя потискать. И я… тоже не понимаю, когда случилось это самое «вдруг». Сначала мне просто хотелось о тебе позаботиться, потому что ты мой лучший друг, а потом… ну ты понял. Гарри фыркнул. — Я сегодня весь день думал, что быстрее хочу сюда вернуться. — А я очень ждал, когда ты вернешься. Сердце счастливо заколотилось где-то в горле. Гарри улыбнулся Рону и тот вернул ему его улыбку. Что ж, у них хотя бы их настоящее совпадает… Осталось только как-то выяснить, как они видят свое будущее, чтобы потом случайно не оставить в прошлом не только все плохое, но и хорошее. — Но, — твердо сказал Гарри. — Но, — согласился с ним Рон. Какое-то время никто ничего не говорил, обдумывая уже сказанное. — Ты когда-нибудь строил планы и цели на новый год? — неожиданно спросил Рон. Гарри нахмурился, не понимая, к чему такая смена разговора. Счастливо трепыхающееся сердце сжалось и ухнуло вниз куда-то в желудок, предчувствуя неладное. — Не особо, — холодно ответил он, уставившись на Рона. Своим взглядом он хотел дать понять: сейчас он не настроен болтать о всякой ерунде. — А я строил, даже записывал. И к концу года выполнял хорошо, если хотя бы парочку пунктов. Долго думал, что просто дурак неорганизованный, но потом Кэтрин мне одну хорошую штуку сказала. Ну, раз Кэтрин сказала, значит, это какая-то супермудрая глубокая штука. Ее Гарри никогда не видел, но чисто по рассказам Рона эта маггла его раздражала — слишком уж умничала. Но друг был так счастлив и так влюблен, что Гарри оставил свое мнение при себе. Он скептически поднял брови. — Ты строишь планы из расчета, что останешься таким же человеком, как сегодня. Все твои долгосрочные цели актуальны для тебя здесь и сейчас, — сказал Рон. — Но ты никогда не сможешь спланировать, каким человеком ты будешь завтра, через неделю, через год… И вот потом ты смотришь в свой устаревший список целей, и думаешь: какая же это все-таки хрень! Как он угадал. Очередная мудрая цитата великой Кэтрин! Гарри с трудом проглотил ком в горле. Ему не нравилось направление этого разговора. — И к чему ты клонишь? — прямо спросил он. — В начале года я хотел начать бегать, а в итоге, — Рон указал подбородком на расстеленный между кухней и столовой спортивный коврик, — занялся штукой, которую считал самой скучной хренью на свете. Но я просто ни черта о ней не знал и сильно заблуждался. — Я не о том, Рон, — вздохнул Гарри, зная, что таким способом тот пытался отсрочить неизбежное и соскочить с серьезного разговора. Рон долго молчал, прежде чем ответить. Его левая нога нервно затряслась. — К тому, что мы знаем только то, какие мы сейчас и что мы чувствуем сейчас. Возможно, у нас просто нет еще какой-то важной информации, чтобы что-то спрогнозировать, понимаешь? Понятно, Рон завуалированно пытается вернуться к тактике «плыть по течению». Гарри ненавидел ее. Но с другой стороны… — Мистер Грейнджер, блин, — проворчал Гарри, обхватив руками колени. — Я бы хотел поскорее с этим разобраться, но… да. Мне пока тоже не хватает… идей. Мыслей и всего этого. Рон пожал плечами. — Ладно, давай подождем еще, понаблюдаем, — предложил Гарри. — Посмотрим, кто из нас прав. — …А кто лев, — добавил Рон с широкой ухмылкой. Гарри прыснул. В целом, если они будут время от времени сверять часы, то успеют уловить какие-нибудь… меняющиеся тенденции? — Блядь, но йога? — не выдержал Гарри. — Серьезно?! — Да ты ничего не понимаешь! — взмахнул руками Рон и принялся объяснять Гарри про свои больные колени, и нежелание выходить куда-то в плохую погоду, и в хорошую, и вообще!.. Ну, хоть один вопрос сегодня закрылся…* * *
Они уже готовились ко сну. Гарри забрался на кровать и ждал, пока Рон вернется из душа. Не терпелось уже воплотить свое желание, появившееся у него в Мунго — обнимашки под одеялом. Рон влетел в спальню, опять забыв закрыть дверь, и тряхнул влажными волосами, как пес. — Так больше продолжаться не может! — воскликнул он. Гарри сглотнул. Неужели Рон что-то себе надумал, пока принимал чертов душ? — Что? — Гарри, пожалуйста, — медленно проговорил Рон, тяжело дыша, — давай поменяемся местами. Гарри моргнул. А потом еще раз моргнул. — Что? — повторил он, не веря, что о таком пустяке можно было заявить настолько драматично. — Я очень люблю спать у стенки, — пояснил Рон, и кивком головы указал на место, где лежал сейчас Гарри. Он замер, уставившись на Рона округленными глазами. Гарри очень надеялся, что в них читался гнев. — Ой, ну не хочешь, не надо, — сдался Рон, потирая затылок. — Не обязательно зыркать на меня василиском! Гарри откатился на другую половину, но не произнес ни слова. Рон с ухмылкой прыгнул через него на освободившееся место — и Гарри едва не спружинило с кровати. Как ни странно, но этот дурацкий эпизод помог ему расслабиться и забыть о своей злости. — Дубина, — сказал он и фыркнул, — я испугался, что ты о чем-то серьезном. — О, это очень серьезно, Гарри. Вмятина на этой половине идеально повторяет контуры моего тела! — откликнулся Рон. — Смотри! И он замер в какой-то странной позе, в какой они несколько раз находили упавшие с метел тела. Мда уж, странная ассоциация для такого момента… Гарри помотал головой, отгоняя непрошенный образ, и подлез к Рону. — Может, лучше я идеально повторю контуры твоего тела? — спросил он, перекидывая через Рона руку. — Мне так нравится, как ты заигрываешь! — громким восторженным шепотом поделился Рон, поворачиваясь к нему всем корпусом, чтобы обнять Гарри в ответ. — А что тебе еще нравится? — М-м, даже не знаю, — улыбнулся Рон и приблизился к лицу Гарри. — Поцелуи? Он произнес это уже почти касаясь губ Гарри своими. Гарри решил, что время для разговоров прошло, и сам двинулся навстречу. Даже удивительно, насколько это стало привычным. Всего несколько дней назад Гарри боялся накрыть руку Рона своей, а сейчас спокойно мог припасть к его рту губами, обхватить руками тело и, поглаживая спину, медленно спуститься вниз, оттянуть край кофты, забраться пальцами под пояс пижамных штанов… От него еще пахло гелем для душа, и ткань прилипала к влажной распаренной коже. Рон тихонько застонал ему в рот и перехватил инициативу, навалившись на Гарри. Он разорвал поцелуй, но не успел Гарри хоть как-то возмутиться, сразу почувствовал, как желанные губы оказались у него на шее. Он склонил голову вбок, облегчая доступ. Кожа как будто бы стала восприимчивее раз в сто, Гарри ощущал, как теплое дыхание шевелило каждый волосок у него на шее, как твердые губы касались всех не скрытых одеждой участков. Мокрый язык вдруг прошелся по его ключице, Гарри вздрогнул от неожиданности и шумно выдохнул. Рон оттянул пальцем воротник футболки и поцеловал шрам на груди, оставшийся от медальона-крестража. Он сделал это так осторожно, так деликатно, нежно, легко, словно пятно, похожее на ожог, появилось там совсем недавно и еще выглядело свежей раной. Гарри повел руки вверх по телу Рона и, схватив край его кофты, потянул, намекая, что пора бы от нее совсем избавиться. Рон приподнялся и помог Гарри снять с себя кофту, а потом в ответ задрал его футболку, обнажая живот, ребра, грудь… Гарри выругался и громко застонал, теряясь в ощущениях того, как чужие губы целовали его живот, терзали затвердевшие соски, как теплые ладони скользнули вниз по плечу, погладили бицепс, чувствительную кожу в сгибе локтя, прошлись по предплечью, запястью… Он переплел пальцы Рона со своими, сжал их, а потом сдвинул их сцепленные руки к своему бедру, подсказывая, что можно потрогать и там. Возбуждение росло с каждым движением губ, каждым касанием, каждым тихим стоном Рона. Член встал, натянув ткань трусов, и мягкая ткань белья неожиданно показалась Гарри какой-то шершавой мешковиной. Хотелось сбросить с себя все мешающие слои, прижаться голым телом к чужой обнаженной коже. Кажется, вот и начал созревать ответ на вопрос, сможет ли Гарри с мужчиной… Жалобный стон вырвался из его рта. До этой точки они еще не доходили, может быть только один раз, на том свидании совсем-совсем по пьяни. Целовались? Да. Держались за руки? Да каждый день! Втягивали друг друга в крепкие тесные объятья? О да… Гарри одновременно и желал, и боялся того, что могло пойти за этим. Рон погладил его колено, скользнул под него, подхватывая, чтобы сдвинуть ногу Гарри выше. Ужасно хотелось податься бедрами вперед, ощутить прикосновение, трение, что угодно, но в то же время какая-то часть Гарри еще не была готова вытворять подобное. Нет, слишком стремительно. Перебор. Рон тоже не спешил, гладил Гарри по ноге, колену, заигрывающе касался внутренней стороны бедра, но высоко не поднимался, как будто бы просто изучал границы, хотел узнать, какие именно его действия сорвут с губ Гарри очередной хриплый стон, который можно поймать своим ртом. Поцелуй становился все жарче, горячее, глубже. Язык Рона уже вовсю хозяйничал у Гарри во рту, а он отвечал ему со всей пылкостью, на которую был способен. Приятные мурашки наслаждения бегали по всему телу, глаза закатились под закрытыми веками. Руки Рона сжали его талию, а Гарри схватился за его плечи. И вдруг!.. Он громко застонал Рону в рот. Тело прострелило дрожью. Расслабленное тело под его ладонями вмиг окаменело. — Г-гарри? — осторожно спросил Рон. Гарри замер, широко раскрыв глаза. Его грудь тяжело вздымалась из-за сбившегося дыхания. Он поспешил отстраниться от Рона, не в силах сейчас смотреть ему в глаза. — Твою мать, твою мать! — прошептал Гарри, пытаясь спрятать лицо в ладонях. Он чувствовал жар на щеках, и как огонь буквально пытается вырваться из-под кожи. Сквозь щелочки между пальцами Гарри видел, что свет в комнате замерцал. Нет-нет-нет-нет! Нет! Почему пиздец происходит весь и сразу, почему нельзя разбить его на средние и терпимые порции пиздеца? Гарри резко поднялся с кровати и бросился прочь из спальни. Только закрыв за собой дверь ванны, он почувствовал, что может попытаться вернуть себе контроль, хотя взлетевшие в воздух баночки, бутылочки и стакан с зубными щетками старались всячески отвлечь и сбить его с мыслей. Открутив кран с холодной водой, Гарри сунул руки под струю. Ощущение обжигающего льда на коже захватило все внимание, приглушив навязчивые мысли. В дверь постучали. — Гарри? Ты как? Очень хотелось найти в своей голове аргумент, разрешающий жить в этой ванной комнате и никогда-никогда-никогда не выходить наружу. Но Гарри не обнаружил ни одной зацепки, позволившей бы ему заблудиться в этом самообмане. Шумно выдохнув через нос, Гарри открыл дверь. Но поднять взгляд на Рона он просто не смог, и потому уставился в пол. В поле его зрения оказались ноги в клетчатых красных штанах и белых носках. Нежные теплые руки коснулись его заледеневших пальцев. — Расстроился? — шепотом спросил Рон, прижавшись губами к макушке Гарри. Он кивнул. — Со мной такого никогда не было, — хрипло объяснил Гарри. — Пойдем назад, а? Гарри пошел за Роном на негнущихся ногах. Он даже не помнил, как дошел сюда, но путь обратно показался ему вечным. Конечно же, Рон отреагировал… нормально. Не высмеял, не послал, не отвернулся, даже не проигнорировал, но все равно Гарри хотелось оказаться где-нибудь на другом конце света. — Мне так стыдно, пиздец, — простонал он, повернувшись спиной к Рону. Если уж провалиться сквозь пол ему не светило, можно хоть не пересекаться взглядами. Рон погасил свет и завозился позади Гарри, наверное, залезая под одеяло или укладывая палочку на подоконник. — Ну слушай, у тебя же год никого не было, так? — спросил Рон, пытаясь встать на путь логики и рассуждений. — Так что в целом… — Больше, — неожиданно даже для самого себя выдавил Гарри. — А, ну да… к концу отношений эта тема сильно проседает, — сказал Рон и неловко кашлянул. — Да брось, со всеми бывает. — С тобой было? — горько спросил Гарри. — Ну-у, нет, — с запозданием ответил Рон, прижавшись к Гарри сзади. Его руки проскользнули под мышками Гарри и обхватили поперек груди, а подбородком Рон уткнулся в изгиб его шеи. — Но иногда я долго не могу кончить, — признался он. — Не в том крутом смысле, типа я могу всю ночь — и никто не уйдет от меня невыебанным, а когда… прям трешь и трешь, аж до раздражения, каждое касание словно наждачкой — и все никак. Гарри фыркнул, чувствуя, как кровь снова прилила к щекам. — И разогнаться тоже не всегда могу, — продолжил делиться Рон. — Вроде и условия все есть, и партнер — ходячий секс, и настроение подходящее, а хочется просто… вкусно покушать и лежать потом в обнимочку, а не это вот все. — Но то другое, — устало протянул Гарри, схватившись за переносицу. — Я знаю, милый, — со вздохом прошептал Рон. — Мне так жаль, что тебе из-за этого плохо… — Угум. — Думаю, я когда-то тоже… опережал некоторых своих партнерш. — Да, но ты же не во время… в смысле, ты же можешь потом… ну! Гарри поморщился. С ним случалось, что он разгонялся быстрее, но, черт возьми, у него же по-прежнему оставались руки, губы, язык, чтобы остаться в игре! Но сейчас… он даже не ожидал, что способен кончить во время обычной, мать его, прелюдии! Если с ним такое и было, то где-то совсем-совсем в начале его сексуальной жизни. Но, блядь, не в сорок же кончать от одних только поцелуев! — Почему со мной всегда случается всякая странная фигня? — спросил Гарри даже не столько у Рона, сколько у Вселенной. — И почему я всегда оказываюсь рядом, когда с тобой случается всякая странная фигня? — философски спросил Рон непонятно у кого. Гарри хмыкнул. — Лучше уж ты, чем кто-то другой, — сказал он. — С тобой это хотя бы не … не настолько ужасно. Когда Гарри произнес это вслух, то понял, что действительно переживает уже не так, как несколько минут назад. По крайней мере, сердце перестало колотиться как бешеное, и в темноте стыд уже не так жег щеки. — Хм-м-м, ну не знаю. Думаю, любой адекватный человек на моем месте отреагировал бы нормально, — предположил Рон. — Я много косячил с очень разными людьми, и в целом… не знаю. Мне кажется, люди всегда пытаются успокоить, если ты взволнован. — Это потому что ты таких людей притягиваешь. — Ублюдков я тоже притягиваю, — фыркнул Рон. — Но даже они умеют быть нежными и заботливыми, если разрешают себе проявлять чувства. Гарри развернулся в кольце его рук и обнял Рона в ответ. — Расскажешь мне как-нибудь? Загадочный ублюдок уже несколько раз всплывал в разговорах, но Рон пока не раскололся, никаких подробностей не выдал. — Когда-нибудь расскажу, — пообещал Рон, прижимая Гарри к себе. — А ты расскажешь, почему Джеймс тебя избегает? Как много тайн… — Расскажу. Потом. Рон погладил его по плечу. — Ты в целом как? — Живой. Красный как рак, — он взял руку Рона и положил себе на лицо. — Чувствуешь, как горят щеки? — Ой, ну какой ты трагичный, — хрипло засмеялся он. — Ничего у тебя не горит уже. — Горит! — настаивал Гарри, при этом чувствуя, как рот растягивается в улыбке. Интересно, а если бы Рон с ним не поговорил, не успокоил, сколько бы дней и ночей подряд эта сцена прокрутилась бы перед мысленным взором Гарри? — Иногда меня бесит, что ты весь такой понимающий, — начал Гарри, — но сейчас я рад, что ты такой. — Не понимаю, о чем ты! — Кончай уже! — возмутился Гарри, но заметив даже в темноте, как округлились глаза Рона, сам сообразил, что только что ляпнул. Да блин! Разумеется, Рон сразу же подкинулся на это. — Ладно-ладно-ладно, можно одну шутку? Одну. Одну! — засуетился он, и дождавшись кивка Гарри, воскликнул: — Эй, мам, смотри, я летаю без рук! И затрясся в приступе беззвучного смеха. Гарри его стукнул кулаком в плечо. — Извини-и! — проскулил Рон. — Я всегда смеюсь, когда мне неловко. — А мне типа ловко? — спросил Гарри недовольным голосом, но с довольной улыбкой. Он знал, что Рон угорал не над ним, а над ситуацией в целом, потому что, наверное, тоже не совсем понимал, как правильно действовать. Утешительные слова произнесены, а дальше? — Ох, все, больше не буду! — шумно выдохнул Рон, наконец отсмеявшись. — Прости, я… — Ничего, — перебил его Гарри. — Немного легкости не помешает. А то знаешь, в воздухе какое-то напряжение… встало. — Ну хоть не повисло! Ужасно. Гарри был рад, что их тупые шутки никто не слышал. Сказать то же самое о разорвавшем их громогласном хохоте он не мог, потому что соседка снизу с остервенением принялась стучать в потолок шваброй, призывая их к тишине и порядку в такой поздний час.