* * *
В душе теплилась надежда, что сегодня Рон вернется раньше, чем вчера, но, когда Гарри аппарировал к дому, увидел, что на их этаже свет еще не горел. Он решил немного пройтись и утрясти все в своей голове. Рон помогал Джорджу с оформлением витрин к Хэллоуину. В его отсутствие Гарри вообще не знал, чем себя занять. После развода ему казалось, что те несколько часов на дорогу домой, ужин, сон и завтрак — это очень много свободного времени, чтобы переделать все дела между одной сменой и следующей. Сейчас, когда он временно остался без Аврората, Гарри совсем не знал, куда себя применить. Ну невозможно же столько спать! Что бы там Рон ни говорил… Альбус и Лили писали ему, но все по-прежнему без какой-либо глубины или деталей, за которые можно было зацепиться и написать им развернутые ответы. Все хорошо, пап, много домашки, вчера дали контрольную, на завтрак ели овсянку, как твое здоровье? Хоть бы написали там уже, что за контрольная, что за задания, по какому предмету, в какой книге Ал нашел ответы, у какой однокурсницы Лил ее списала, что там с овсянкой, какая она на вкус, не нагадила ли в тарелку пролетающая мимо сова… Единственная важная-неважная подробность нашлась в письме Лили: на улице дождливо и туманно. Туманно, блин! Это в голове у Гарри было туманно от таких односложных писем! Даже Хьюго и Роза писали ему более подробно и проникновенно: спрашивали совета, втягивали в свои разборки, засыпали лишними деталями. Но Гарри это не смущало: через ребят он узнавал, как дела у своих детей. Хьюго упоминал, что Джейми и Лил давали ему какие-то годные советы, но, к сожалению, не разъяснил, о чем конкретно речь. Гарри предположил, что Джеймс, вероятно, опять консультировал Хью по квиддичным вопросам, а Лили делилась секретами, как общаться с другими и держаться увереннее. «…Во мне невреоятно отзываестя внимательльность Джеймса ко всем деталям и его волвеченнотсь в саму суть…» Текст, как и голос Хью, тек спокойно, чисто, вдумчиво. Гарри легко в него втянулся. «…Лили таакя нахочдивая, Гарри, сам бы я вряд ли зашел в ситауцию с этой строны, но она!..» В своем письме Хьюго больше сосредоточился на чувстве благодарности ребятам, чем на самой сути их помощи, но Гарри все равно от его слов на душе очень потеплело. Хороший мальчишка, трогательный, весь в папу своего придурошного… Роза же рассказала про Альбуса и их дружеское соперничество за интеллектуальное первенство, на которое они временно забили. Им поручили групповой проект по Истории магии, а остальные ребята из группы расслабились, решив, что задроты (это слова самой Розы) все за них сделают и оформят. Так называемые задроты, наоборот, решили их проучить. «…Знаешь ли ты, дорогой дядя Гарри, как сложно сидеть и ничего не делать?..» Когда он читал эти строки, буквально слышал в голове тараторящий быстрый голос Розы и смешинку в ироничном обращении, потому что дорогим дядей она называла его только в письмах. «…Особенно когда тема очень интересная (для Альбуса) и ты (ну, то есть, я) точно знаешь, как к ней подступиться и превратить во что-то классное. Вот и мы теперь знаем, дорогой дядя Гарри! Знаем это, а что делать с этим, не знаем, вот такая вот и-РОН-ия, кстати, папе привет!..» У Розы была забавная манера письма: из-за того, что ее внимание постоянно на что-то переключалось, она могла в одной мысли внезапно начать разворачивать следующую, даже не закончив предложение, и потом она сама рисовала стрелки и ставила на полях цифры, чтоб было понятно, в каком порядке все это читать. Рон как-то сказал, что раньше она пыталась переписывать все в чистовик, но в процессе у нее появлялись уже новые мысли — и в итоге все равно получался черновик без структуры, только раза в три длиннее. Продравшись через весь этот словесный поток забавной и веселой ерунды, Гарри наконец-то обнаружил упоминание о Джеймсе. Роза хвалила его за крутые схемы и стратегии, до которых она сама бы не додумалась, но ругала за витание в облаках: Джеймс совсем команду не драконит, и все они разбаловались. «…Почему в этой чертовой школе никто не хочет брать на себя ответственность?! Ни прав своих не знают, ни обязанностей, ни на каком этаже Больничное крыло, ну что за лоси дурные!..» И через пару абзацев с забавными фактами о лосях Гарри нашел продолжение мысли Розы о Джеймсе: «…Задумчивый и взмыленный этими своими думами капитан — не повод пропускать тренировки!.. Если бы не племянники с их длинными письмами, на которые требовалось сочинить такие же длинные ответы, Гарри совсем бы сошел с ума от скуки, пока ждал отмашки от Аббота и приглашения от профессора Фоули. Когда Рон находился дома, его хотя бы можно было потрогать, зажать в углу, пройти мимо, быстро запустив пальцы в его вьющиеся волосы, наблюдать, как он постоянно отвлекается от работы и с цветочками своими носится, ласково наглаживая запылившиеся листочки, — и зажать его в углу опять, чтобы руки Рона наглаживали уже не листочки, а что-нибудь другое… По телу прошла волна приятной дрожи, когда Гарри вспомнил о вчерашнем. Да, в том самом смысле руки Рона еще до не добрались, куда стоило бы, но на горизонте уже ярко и активно мелькали предвкушение и неозвученное вслух обещание. И пальцы будут, и рот будет, и все будет — надо только попросить. Они опять слились в долгом поцелуе, уже настолько давно перешедшем поцелуй дружеский, что Гарри почти об этом и не думал, по крайней мере, в процессе. Дружеский, ага, где, в каком месте, в подростковом наивном романе? Самообманываться уже не выходило, а вот целоваться получалось все лучше и лучше. В постели Рон оказался на удивление тих, но потом Гарри сообразил, что у Джинни была такая же штука: в большом переполненном доме тихо только мастурбируют и делают пакости. Это открытие оказалось странным и нелепым, но из головы Гарри уже не смог его выбросить, тем более, в нем опять заиграл азарт: сделай все настолько хорошо, чтобы звук включился. И те редкие хриплые стоны, которые он ловил губами, только больше подстегивали желание Гарри что-нибудь такое вытворить… Но в один момент их все-таки останавливало — обоих. Гарри легко мог уже опустить руку на бедро Рона, погладить его, нырнуть к внутренней стороне, чтобы провести выше, выше и… застыть. Словно бы там стоял какой-то дурацкий отталкивающий барьер, только не от магглов, и даже не от настырных сов. Рон в то же время гладил его по спине, медленно спускаясь к пояснице, его рука уже без выжидательных жестов могла забраться под футболку, но только пальцы касались резинки пижамных штанов — все, пауза, стоп, остановка: осторожно, двери закрываются. И вот вроде хочется, а страшно!.. Гарри недовольно застонал, теряясь, разрываясь от спутанных противоречивых ощущений — и Рон этой своей чуйкой словно бы считал причину негодования. Не разрывая поцелуя, не останавливая рук, не делая никаких торжественных пауз, он просунул свое колено между ног Гарри и застыл там так, больше ничего не предпринимая. Перекинул квоффл на другую сторону поля, оставив Гарри пространство для маневра. Не хочешь — не надо, просто сплетемся руками и ногами, только чуть теснее, хочешь — вот он я, здесь, просто сократи эти несчастные полдюйма и сделай что-нибудь, прими решение. И Гарри его принял, но не осмысленным законченным предложением в голове, а движением своего тела. Бедра сами подались навстречу быстрее, чем Гарри успел сообразить, что он правда собирается это сделать. Из Рона вырвался первый по-настоящему громкий стон, и вот тут Гарри уже отпустил себя. Ткань мешала — слишком много, слишком тесно, слишком грубо, но совсем без какого-то разделяющего слоя, наверное, он бы не смог. Его и пугало, и заводило одновременно, что возбужден не только он — у Рона тоже стоял, и теперь Гарри не просто догадывался, а чувствовал это. Когда Гарри стал тереться об него, Рон осмелел и задвигался, подхватив его ритм. Низ, как всегда, плохо согласовывал свои действия с головой, и это Рон считывал, откликаясь только на инициативу со стороны Гарри. От него не было никакого давления, ну кроме, конечно, восхитительного давления колена, просунутого между ног Гарри. Член рвался наружу, но Гарри не решился пока даже приспустить штаны и белье и мысленно благодарил Рона, что тот тоже не переступал эту границу, не пытался раздеть Гарри, даже никак не намекал никаким движением, что надо бы так сделать. Перед глазами прыгали звездочки, мурашки бегали по коже, согревая тело колющим теплом. Их поцелуй уже вряд ли выглядел со стороны эстетически красиво и хоть немного кинематографично, теперь это было что-то животное, мокрое, со слюной, с покусанными губами, с треснувшей кожицей в уголке рта. Голова закружилась. Что ж, в этот раз он хотя бы чувствовал, как оргазм подступает… Гарри отлучился от губ Рона и прошептал: — Рон, я сейчас… — Ага, давай, — выдохнул он, схватив Гарри за ногу, подтягивая ее выше, чтобы они прижались друг к другу еще теснее, сильнее… Гарри навалился на Рона сверху, припал ртом к его шее, наверное, больше чтобы спрятать свое пылающее лицо, а может, чтобы вцепиться зубами в момент, когда волна дрожи захлестнёт и сотрясет его тело. Кажется, его выключило тогда. Гарри помнил, как его накрыло волной блаженства и кайфа, как стало темно и тихо, все мысли и эмоции отключились, и… Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на Роне, пока тот перебирал его волосы, гладил по затылку, забирался под ворот футболки, массируя верхние позвонки. Гарри даже не знал, кончил ли Рон, и постеснялся спросить или как-то это… проверить. Приподнять одеяло, опустить руку, посмотреть, есть ли там пятно, или, может, у него все еще стояло?.. А Рон уже уснул, так быстро и спокойно, словно между ними ничего не произошло. Просто в какой-то момент его движения остановились, а сам он засопел, оставив Гарри наедине с его загонами. Понятно, что он просто сильно устал после работы, но все же… Гарри свернул в парк, в котором они с Роном гуляли. Темнело стремительно, приближалось самое мрачное время года. На земле уже лежало больше листьев, чем оставалось на ветках, и свет от фонарей отбрасывал колючие жуткие тени. Пока не выпадет снег, своим отражающим свойством подсвечивая парк, в вечернее время гулять тут будет не очень приятно. Но Гарри просто не знал, куда себя еще деть. В голове снова стал крутиться вопрос о сексуальности. Как это вообще у людей происходит, как к ним приходит осознание, что их привлекает… всякое? Гарри что теперь, тоже бисексуал? Или это все влияние момент… ов? А может, просто Рон такой особенный? Гарри копался в себе, пытался вспомнить, бывало ли такое, чтобы его привлекал какой-нибудь мужчина. Но нет, если где-то всплывали подобные мысли, вряд ли оказывались настолько яркими и впечатляющими — иначе бы Гарри их запомнил, верно? Самое смешное, что и с Роном-то он толком не мог вспомнить, когда конкретно у него началось это все… влечение. То идиотское недосвидание как будто бы перемешало все карты и выбросило их в окно, перевернув все с ног на голову, изменив контексты, в которых привычное и понятное стало окрашиваться в другие оттенки — сначала незаметные, едва отличимые друг от друга, и вдруг уже спустя время спектр сделал полный круг. Ты засыпал в комнате с синими стенами, а проснулся с желтыми. Один поцелуй по пьяни — и все. Сколько ни убеждай себя, что это просто случилось, потому что вещи случаются, но блин, не просто же так они случаются! А потом люди вокруг еще удивляются, почему Гарри не любит ходить на свидания…* * *
Гарри не знал, сколько времени он бродил по улицам. Когда он вернулся, обнаружил Рона за письменным столом. Его это удивило. Сегодня Рон работал не из дома, неужели не мог принять и оформить заказы прямо там, на месте? Гарри подошел к нему и запустил пальцы в его волосы, надеясь оторвать Рона от дел и втянуть его во что-нибудь более интересное и — самое главное — совместное. — Извини, я пока не могу, — сказал Рон, подняв взгляд на Гарри. — Редактирую текст Гермионы, и если я отвлекусь, то уже не вовлекусь. — О, хорошо, — кивнул Гарри, а потом встрепенулся: — Подожди, что? Какое отношение Рон мог иметь к работе Гермионы? — Ну там, знаешь, пояснительные записки, выступления, речи… помогаю немного разбивать и оживить это. — Ты помогаешь ей с текстами? — переспросил Гарри, все еще не понимая, как такое возможно. — Ну-у, да? — поднял брови Рон. — Мы, может, и развелись, но мы все еще друзья, не могу же я ей отказать! — Нет, стоп, подожди! — Гарри помотал головой, пытаясь собрать информацию в кучу. — Я не об этом. Просто ты… э-э… как бы сказать?.. Он не мог подобрать слов, которые не привели бы к выводу, что Рон слишком глуп для такой задачи. — Что? Думаешь, мне мозгов не хватит? Гарри сглотнул. Рон считал все по затянувшейся паузе. Но при этом обиженным он не выглядел… — Так вот, ты прав! Не хватит! — ухмыльнулся Рон, — В том-то и фишка, я помогаю ей переводить тексты с ублюдского на человеческий: помечаю, что непонятно, в каких кусках мне хочется спать, как что-то сократить или описать чуть красочнее, ну и всякое такое. Гермиона, может, и умная, но общаться-то ей приходится не только с умными, а вот с такими же придурками, как я! — Ого! — выдохнул Гарри, округляя глаза. — Я и понятия не имел. Это так… мило. И еще… м-м, в общем, здорово, что у тебя это получается, — неловко закончил он, надеясь, что все-таки никак не обидел Рона. — Да это не так уж сложно: у нее всегда одни и те же ошибки. Ну, вернее, формально это не ошибки, там все точно и по полочкам. Просто Гермиона на своей волне забывает, какими терминами и понятиями обычный волшебник в своей повседневности не пользуется, а какие вещи ему сложно вообразить, потому что это слишком абстрактно. Одно дело, когда она с коллегами, которые в контексте, а когда нужна общественная поддержка, обсуждения, форумы… сам понимаешь. Чем проще и понятнее, тем лучше. — Здорово, что вы… так, — вздохнул Гарри. Он вспомнил о Джинни. У них тоже было что-то похожее. В те дни, когда она писала статьи из дома, иногда поднимала глаза на тех, кто находился с ней в комнате, и требовала срочно выдать ей синоним. — Быстрый! — вскрикивала она, направляя перо на Гарри: — Как еще сказать? Гарри вздрагивал, выпрямляясь по струнке, и начинал потоком выдавать слова, которые мог в своей речи не использовать целыми годами: — Стремительный, безудержный, резкий!.. — Резкий, да! — ликовала Джинни, возвращаясь обратно к пергаменту. Гарри нравилось ей помогать, пусть это совсем уж мелочи, но так он чувствовал, что поддерживает ее. Джинни проделывала огромную работу, собирая информацию под каждую статью, а когда держишь в голове всю хронологию, структуру, факты, не всегда хватает концентрации, чтобы еще и помнить все слова на свете. Забавно, что у других пар подобное тоже было. А у Рона и Гермионы получилось сохранить это даже после разрыва… Гарри развернул и подвинул кресло поближе к столу, и стал ждать, пока Рон освободится. Во время прогулки он опять успел распалить себя так, что уже начал ощущать разряды тока между пальцами. Пару листьев снесло, но он надеялся, что то был ветер, а не его внутренняя стихия. Может, стоило аппарировать к Фоули в тот момент?.. — Что? — спросил Рон, почувствовав на себе его взгляд. — Когда ты понял, что ты бисексуален? — выпалил Гарри. Рон оторвался от текста, поправил очки на переносице и посмотрел на потолок, словно бы ответ на вопрос Гарри повис где-то в воздухе. — Примерно в подростковом возрасте, — ответил он после небольшой паузы. — Так рано?! — опешил Гарри. — Ничего себе… — Я думаю, первая осмысленная бисексуальная мысль посетила меня на том балу… Во время Турнира бал был, помнишь же? — Смутно, — признался Гарри. — Помню, как умирал со стыда, а из-за чего — черт знает. — А я помню, как посмотрел на Гермиону с Крамом и подумал: почему он, а не я? Что в нем такого-то? Ну, и мысленно начинал перечислять, что в нем привлекательного может быть, — усмехнулся Рон. — В итоге там такой список получился, что моя какая-то внутренняя стрелочка повернулась и возмутилась: почему она, а не я?! Гарри хмыкнул. — Смешно, если бы твоя стрелочка опять нацелилась на Гермиону, а потом обратно на Виктора, и опять на Гермиону… — Могу поклясться, что так и было! — со смехом в голосе заявил Рон. — Я уже деталей всех не помню, но мы с Гермионой же в тот вечер поругались, да? Вероятно, меня тогда накрутило этими переживаниями, вот я и сорвался на нее, как придурок. — Но ты… не знаю, ты раньше вообще никак открыто себя не проявлял, разве нет? — пытался вспомнить Гарри, но ничего в своей памяти не находил. В его представлении Рон осознал себя только несколько лет назад. Какие-то фрагменты разговоров кружились в голове: жалобы и пошлые шутки в мальчишеской спальне башни Гриффиндора, и все о девочках: красивых, недоступных, противных и непонятных. Говорил ли Рон что-то подобное о парнях, хоть раз, хоть намеком? Или за своими волдемортными делами Гарри упустил это из вида? — Думаю, у меня просто долго не было повода, чтобы свою бисексуальность проявить, — улыбнулся Рон. — Я влюбился в Гермиону, и много лет подряд для меня существовала только она. Если бы у нас не сложилось в самом начале, то мои любовные похождения могли бы стать более разнообразными еще тогда. — А как ты решился? Ну, после развода, — пояснил Гарри. — Все-таки долгие отношения с женщиной, даже просто на уровне привычки, наверное, должно заносить туда, да? Как вот… как приходят другие мысли? Они внезапные и появляются просто так? Или должно что-то случиться, чтобы ты об этом задумался? Или?.. — Так, не гони! — возмутился Рон, поворачивая свой стул, чтобы видеть Гарри не вполоборота. — Ты разглядываешь это с точки зрения озарения, что вот оно взяло и свалилось тебе на голову. Так бывает, конечно, но не в моем случае. Я всегда как будто бы знал, что я такой, а потом происходили какие-то события, которые эти знания подтверждали, как бы… выдвигали вперед, понимаешь? Просто большую часть времени это не занимало мои мысли, вот и все. — Но ты сам говорил про Гермиону и Крама, что ты сам себя накрутил!.. — Так я не из-за бисексуального озарения же! — пояснил Рон. — А потому что выбор был тяжелый: Гермиона Грейнджер и Виктор Крам, ты хочешь танцевать с обоими, как тут не разорваться на части? Гарри фыркнул и покачал головой, пытаясь представить Рона в тех его дурацких лохмотьях, Крама в чем-то, вероятно, наглухо застегнутом, и Гермиону в праздничной розовой мантии. Или все же в голубой?.. Интересно, что он помнил только комичный наряд Рона. Рюши, пуговички и бантики вытеснили из головы все о том вечере: в чем Гарри сам был, с кем танцевал, какая музыка там играла, какие напитки подавали. Вряд ли он тогда думал, что из всех деталей и событий полку воспоминаний про Йольский бал займет одна лишь мантия Рона. И подросток-Рон, переживающий за свой образ, вряд ли бы поверил, что его личная трагедия останется единственным ярким и запоминающимся пятном. — То есть тебя никак не метало, да? Тебе понравился человек, значит, надо брать, так, что ли? Рон пожал плечами. — Кажется, я не тот, кто поможет тебе с твоей проблемой, — вздохнул он. — Проблемой? — нахмурился Гарри. — Как ты решился, что случилось, как ты понял, это было резко, внезапно, перевернуло ли это твой мир? — стал перечислять Рон все, что Гарри озвучивал ранее. — Я ничего не говорил про переворачивание мира, — буркнул он, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Но наши с тобой кроватные приключения все-таки заставляют тебя загоняться, ага? — спросил Рон, тяжело вздохнув. — Говорил тебе, просто забей и наслаждайся! — Да я… да я не то чтобы из-за нас, просто… — Гарри взмахнул руками, пытаясь найти нужные слова, — просто у меня не так все. Ты говоришь, что всегда все знал, а я ни черта не знал никогда и ничего не знаю сейчас. Раньше так не было, а теперь так есть. И что с этим всем делать, что мне думать?.. Чашка на столе опасно задрожала, и Рон поспешил схватить Гарри за плечи, пока того опять не унесло в дебри панической стихии. — Так, тихо, тихо, спокойно! — скомандовал он. — Почему тебя это так беспокоит? Гарри попытался вдохнуть, но воздух опять застревал в горле, добираясь до легких какими-то совсем уже маленькими нелепыми порциями. — Потому что… не знаю! Просто… иногда мне кажется, что я вообще сам с собою не очень знаком. Сам себе чужой человек, — произнес он, схватившись за переносицу. Рон фыркнул. — Что? Боишься, что упустил огромную часть жизни, пока смотрел в другую сторону? — А вдруг и да? — с вызовом спросил Гарри. — Может, я вообще какой-нибудь гей-мазохист, просто не знаю об этом, и все мои несчастья из-за этого? — Поверь, приятель, такое ты бы знал, — улыбнулся Рон. — Возможно, отрицал бы, боролся, но эта мысль где-то искрила бы на подкорке твоего сознания. — Но мы же!.. Ну в смысле… как это работает? — жалобно протянул Гарри. — Почему тогда раньше не было, а сейчас есть? Откуда? Он облокотился лбом на плечо Рона. Только почувствовав теплые пальцы в своих волосах, Гарри понял, что его стало отпускать. В висках больше не пульсировало, даже легкие наконец расправились. — Гарри? — М-м? — У меня есть идея, — объявил Рон. — Только не говори, что я спятил...* * *
— Ты спятил, — мрачно заключил Гарри, глядя в экран телефона. Рон увел его в спальню и заставил переодеться в домашнее. Так Гарри понял, что их ожидает что-то интересное и постельное, но… блядь, точно не это! — А как еще мы что-то поймем? — не унимался Рон, прокручивая ленту вниз. — Смотри, сколько тут всего разного, как много категорий… — Я не буду смотреть порно! — снова повторил Гарри. — Как мы вообще к этому пришли? Как ты к этому пришел? — Мне Тедди показал. — Тедди?! — округлил глаза Гарри. — Мой Тедди? О нет, он не хотел это представлять, не хотел об этом думать. Пусть Тедди там дальше продолжает себе расти и взрослеть, но для Гарри он все равно останется ребенком. Невинным, чистым созданием… которое научило Рона искать маггловскую порнографию. Рон заявил, что он ханжа, и каждый дрочит, как хочет. — Я не ханжа, я… фантазирую, — пояснил Гарри. — И вспоминаю. Рон загорелся. — О, а ты тоже вспоминаешь только лучшие моменты из всех своих сексов и весь этот топ сливается в одну огромную, странную, плохо структурированную фантазию? Гарри округлил глаза и закрыл рот рукой, чтобы скрыть рвущийся наружу нервный смех. — Да-а! — протянул он, поражаясь, что все это время был такой не один. Рон подмигнул ему, разблокировал выключившийся экран и стал открывать окна со всем, что привлекло его взгляд. Гарри чувствовал себя ужасно… заинтересованным в том, что там Рон сам смотрит и выбирает. Он точно не знал, но, кажется, у магглов все эти сайты собирали какую-то историю вопросов, или запросов, или как там это называется. Когда-то он еще кое-что понимал в технологиях, но когда с телефонов пропали кнопки, безнадежно отстал и даже перестал пытаться в чем-то разобраться. Рон вдруг всучил телефон ему в руки и приказал листать. Гарри закатил глаза, вздохнул и стал бездумно тыкать, не особо понимая даже, что он делает — просто повторял те движения пальцами, которые видел раньше. Что-то случайно открывалось, закрывалось, экран переворачивался, когда он неудачно поворачивал ладонь, но само происходящее как будто бы цензурировалось и размывалось самим мозгом Гарри. Сфокусироваться ни на чем не получалось. — Да угомонись ты, звук там хотя бы включи! — проворчал Рон, помогая ему что-то там настроить. Телефон стал стонать, а за звуком подтянулась и картинка. Картинки. Гарри пролистал много всего. Где-то был один мужчина, где-то двое, где-то целая оргия. Разный антураж, разный темп, разное освещение и качество. В одном видео трахались настолько жестко, что шлепки тел друг об друга из динамика, наверное, можно было бы услышать из другой комнаты. В другом включилось что-то странное и очень нишевое, Гарри не стал на нем останавливаться. В третьем весь акцент ушел в прелюдию, касания, нежности и поцелуи. Последнее в Гарри откликнулось сильнее, но настроиться на двух мужчин у него не получилось. Ну вроде симпатичные, хорошо сложенные, даже какая-то искра в глазах промелькнула, но вот… нет. Ничего. Рон лежал на кровати рядом, и смотрел то в экран, то на Гарри, и блин, ерзал! Это мельтешение постоянно отвлекало, не давая сосредоточиться и понять, как в самом Гарри что отзывается — и почему опять нет. — Да это все бред! — наконец-то не выдержал он. — В этом нет смысла! — Что? Совсем? — с разочарованием в голосе спросил Рон. — Ничего не будоражит, ничего не возбуждает? — Меня, блин, больше возбуждает, как ты на меня смотришь, чем это все! — выдал Гарри и только потом осознал, что сейчас ляпнул. А Рон прям-таки расцвел. Засиял, словно светильник после щелчка делюминатора. — Так-так-так, — протянул он, мягко забрав из рук Гарри телефон. — А вот это уже интересно! — И что интересного? — проворчал Гарри, жалея, что теперь ему нечем занять руки. В итоге он просто стал теребить покрывало, которым накрылся, когда они только-только начали смотреть видео. На всякий случай. Рон вдруг оказался совсем рядом, и выдохнул Гарри прямо в ухо: — Тебе нравится, когда на тебя смотрят, а? От его жаркого шепота по спине поползли мурашки, а член заинтересованно дернулся. Вот так вот, да? На хорошо поставленные эротические сцены с идеальными людьми без изъянов не встает, а от одного тихого вопроса на выдохе — пожалуйста! Во рту пересохло. Гарри с трудом сглотнул. — А тебе нравится смотреть? — спросил он хриплым голосом, поворачивая голову к Рону. — А кому бы не понравилось на тебя смотреть? — со смехом откликнулся Рон. Но Гарри знал, что это не злой смех, совсем нет. — Ты очень горячий, ты знаешь об этом? Кровь прилила к щекам, Гарри ощутил, что краснеет. От комплиментов Рона он чувствовал себя странно и… взволнованно. Да, наверное, сюда подходит это слово. Гарри не понимал, запутался. Сейчас даже Джинни не смогла бы выбить из него никакой синоним. — И что ты… ты хочешь, чтобы я?.. — он замолк, не зная, как сформулировать, да и как действовать, честно говоря, тоже. Член встал, и хотелось просто засунуть руку в штаны, чтобы снять это мешающее напряжение. Тонкий плед ничего не скрывал, и тусклый свет от лампы на прикроватной тумбочке не оставлял пространства для тайн. Рон точно видел, что с ним происходит, но даже если бы не видел, то почувствовал бы. Гарри казалось, что от возбуждения вибрирует воздух вокруг них. — Дотронься до себя, — прошептал Рон, при этом сам никак не касаясь Гарри. Он лежал на боку, подняв ногу так, что не было понятно, как у него самого там… дела. Но Гарри все слышал по тяжелому дыханию Рона, видел по расширившимся зрачкам, приоткрытым губам... Он закрыл глаза и медленно провел ладонью по своей шее, груди, животу, добрался до края покрывала и… отбросил его в сторону. Услышав, как Рон перевел дыхание, Гарри решился пойти дальше, и погладил себя через ткань пижамных штанов. Как же хорошо, но как же хотелось больше… Гарри застонал и облизал губы. — Засунь туда руку, — голос Рона сорвался на последнем слове. Он не требовал, а просил, и все равно Гарри чувствовал, что управляет процессом Рон, он принимает решения, он ведет за собой, хотя и до сих пор ни разу не прикоснулся к Гарри. Хотелось просто отдаться этому и не думать, не думать, не думать... Только чувствовать. Рука Гарри проскользнула под резинку штанов и боксеров — и… Боже, наконец-то он коснулся себя не через восемь тысяч слоев ткани! Рон заерзал рядом, но Гарри пока не решился открыть глаза и посмотреть, не хотел сталкиваться с реальностью. Он представлял, что пальцы, сжавшие член у основания — не его, а Рона, и вцепившись в эту фантазию, стал развивать ее дальше. Руки Рона, большие и широкие, и очень ласковые, Гарри знал, что они точно будут нежны, осторожны, ведь во всех других ситуациях они были такими. Хотя сам Гарри хотел ускорить движения, усилить давление, но стал подстраиваться под представления в своей голове. Интересно, с чего бы все началось? Длинные пальцы поглаживали бы его по всей длине? Или дразняще остановились бы у основания, заставляя изнывать и просить большего? Или уделили бы все свое внимание чувствительной головке? Спускались бы они ниже, чтобы сжать яички, а может, дерзко продвинулись бы дальше, чтобы коснуться… — Что ты представляешь? — спросил Рон, прервав его мысль. Гарри вдруг осознал, что почти не дышал все это время. Вопрос Рона заставил его глубоко вдохнуть и шумно выдохнуть, практически шипя. — Как ты трогаешь меня, — произнес он сорвавшимся голосом. — Я… я думаю о том, как бы это было? Щеки горели огнем, в висках стучало. Гарри поджал губы, разрываясь одновременно и от дикого смущения, и невозможного возбуждения. Рон прижался к нему сбоку, положив руку ему на живот и… и все?! Гарри хотелось больше, хотелось ближе, хотелось чувствовать не только торс, но все, что ниже. — А как бы тебе хотелось? — воздух, вырвавшийся с вопросом Рона, тронул волосы возле уха Гарри. Он поморщился и помотал головой. Нет, нет, нет, он не способен произнести этого вслух! — Не могу, — признался он, — это слишком. Ладонь Рона вдруг сползла с его живота и легла на запястье Гарри. Той самой руки, которой он до сих пор сжимал свой член. — Быстро? — спросил Рон горячим шепотом, теперь управляя рукой Гарри. — Или медленно? Гарри что-то промычал, не зная, не понимая, как можно, блин, выбрать что-то одно, когда просто хотелось близости, любой уже, только бы это все не заканчивалось! — Да как угодно! — проскулил он совершенно не своим голосом. — Не мучай меня!.. Рон хихикнул и поцеловал его в щеку милым нежным поцелуем, а потом вдруг нагло и напористо провел языком по его губам. Гарри открыл рот, но Рон не стал дальше терзать его губы, наоборот, стал спускаться вниз, целуя подбородок, линию челюсти, шею… Рон отпустил запястье Гарри и дернул за пояс. Звук хлопнувшей резинки по коже показался слишком вызывающим и пошлым для такой ситуации. — Можно? — спросил Рон, на мгновение оторвавшись от шеи Гарри. Гарри коротко кивнул и приподнял бедра, помогая Рону снять с себя все. Прохладный воздух коснулся разгоряченной вспотевшей кожи. Гарри поежился. — Поцелуй! — попросил он, уже не выдерживая. Его просто трясло от нужды. Рон вдруг оказался сверху, прижав его к матрасу, но не сразу коснулся губами его губ. Сначала он долго вглядывался в глаза, словно видел впервые, потом протянул руку, убрав с лица мешающие пряди, провел тыльной стороной ладони по щеке Гарри, оттянул большим пальцем его нижнюю губу… — Пожалуйста, — тихо напомнил о своей просьбе Гарри. Он видел, как перекатился кадык Рона, когда Гарри это произнес. И вот наконец мечта сбылась!.. Рон склонился над Гарри и втянул его в глубокий влажный поцелуй. Язык Рона заполнил рот Гарри, а сам он навалился на него уже всем своим весом. Гарри обхватил его руками, со всей силой прижимая к себе. Он раздвинул ноги, и член оказался зажатым между их тел. Гарри повел бедрами, пробуя, как это будет ощущаться теперь, когда он обнажен. Ну, почти… футболка и носки еще оставались на нем. Невероятно. Отпадно. Охуительно. И все же… Гарри потянул вниз штаны Рона, чувствуя необходимость прижаться к нему кожа к коже. Рон не стал препятствовать и помог Гарри приспустить с себя все мешающие слои ткани. — Еба-ать! — простонал Гарри, почувствовав, как член Рона проехался по его члену. — Пока рано, — усмехнулся Рон, уткнувшись носом ему в ключицу. — М-м-мгх, — конструктивно выдал в ответ Гарри, растворяясь в ощущениях. Рон протянул руку к тумбочке, и Гарри догадался, что он искал там смазку. Он видел ее в выдвижном ящике, когда искал салфетки или еще какую-то ерунду, о которой сразу же забыл, когда увидел пластиковый бутылек. Щелкнула крышка, воздух пронзил какой-то новый запах, но у Гарри не получилось его считать и опознать. Он вздрогнул от прикосновения прохладных пальцев к своему члену, но сразу же облегченно застонал, потому что трение перестало причинять дискомфорт. Рон пытался задать темп — медленный, неторопливый, но Гарри не мог выносить эту удушающую тягучесть, только не сейчас, не на этом этапе, когда они так далеко зашли. Он опустил руки на задницу Рона и надавил, одновременно дернувшись бедрами вперед, показывая, как ему хотелось. Резко, быстро, сильно. И Рон понял все его намеки. Гарри пришел в полный восторг, когда услышал над собой низкий протяжный стон. О да, Рону тоже все нравилось! Конечно, Гарри понял бы это и без звукового сопровождения, ведь твердый член Рона сейчас скользил по его собственному, но все же приятно было получить дополнительное подтверждение… Жар охватил все его тело. Гарри почувствовал, как сжимаются пальцы ног. Он с силой сдавил ягодицы Рона, заставляя его прижаться в последний раз сильно-сильно, прежде чем… Он прикусил плечо Рона, но стон прорвался через сжатые зубы. Глаза закатились, тело обмякло. Гарри провел руками по спине Рона и запустил пальцы в его волосы. Рон сделал еще несколько толкающих движений, хватая Гарри за бедра и, шумно выдохнув через нос, вдруг задрожал всем телом. Вот и все. Это случилось. Уже не просто объятья, не какие-то там поцелуи, не милый и почти невинный петтинг… Секс. Они только что занимались сексом… Охуеть. Рон скатился с Гарри на свою сторону и закрыл глаза рукой, прячась от света лампы. Гарри сглотнул и перевел взгляд в потолок. А вот и он — комок в горле. Всегда, когда он появлялся в подобных ситуациях, Гарри необъяснимо хотелось отодвинуться, а лучше вообще уйти и спрятаться на время, только бы не чувствовать прикосновений, ласки, поцелуев, которых только что желал всей своей душой. Рон, кажется, задремал. Хорошо. Гарри вздохнул, поднялся, подобрал с пола свои штаны и уже привычно направился в ванну. Вода почему-то его успокаивала. Он привел себя в порядок и положил руку на грудь. Там неприятно что-то копошилось, словно какая-то крыса случайно туда залезла и теперь искала выход. Вот бы чертовку засосал в себя водоворот… Тот хотя бы вращался в одном знакомом темпе, и Гарри знал, как с ним существовать, а крыса чего-то там шароебилась и бесила своей суетой. Иногда после оргазма его откатывало во что-то совсем противоположное. Словно с выплеснувшейся спермой утекали и все прекрасные чувства, наполняющие его пустую душу. А может, он всегда такой, просто научился притворяться?.. Гарри умылся холодной водой и постарался восстановить дыхание, игнорируя мерцающий свет. Нет, дорогая стихия, сейчас время загонов, а не разрушений! Наверное, скоро он и к этому привыкнет, и вообще перестанет обращать на свои выбросы внимание… Гарри пристально посмотрел на самого себя в зеркало, словно допрашивая. Итак, с мужчиной он все-таки может… Нет, не совсем. Он может с Роном. Как ни крути, но ответ на не до конца сформулированный вопрос находился где-то там. Но… что теперь-то делать с этой информацией? Куда дальше? Что будет? Гарри тряхнул головой. Он уже слишком устал и просто хотел, чтобы от него отъебались — особенно он сам. И чтобы крыса перестала копошиться. Но за последние пару минут она, кажется, затихла… Свет в спальне уже не горел. Рон лежал на животе, накрывшись своим одеялом, и, судя по сопению, спал. Но, когда Гарри стал укладываться на свою половину кровати, зашевелился и стал хлопать рукой по матрасу, как будто что-то выискивая. Телефон. Белый прямоугольник осветил хмурое сонное лицо. Рон закрыл один глаз, спасаясь от слепящего света, и стал что-то набирать на электронной клавиатуре. — Ха! — вдруг выдал он и повернул экран к Гарри: — Демисексуальность! Там был какой-то текст, в который он не стал вчитываться. — Чегосексуальность? Рон развернул телефон обратно, пробежался глазами по статье и объяснил: — Это когда у тебя встает на тех, с кем у тебя очень тесная эмоциональная связь. Гарри нахмурился. — А так разве не у всех людей? — Ну, кто-то более толстокожий и может легко впрыгнуть в оргию с кучей незнакомцев, кто-то на одну ночь себе кого-то находит, — последнее слово растворилось в зевке. Нет, это Гарри понимал как раз. Он знал, что люди разные, и что кому-то, в отличие от него, легко заводить новые знакомства и сближаться. Но в целом, наверное, люди как-то же друг друга узнают, прежде чем лезть в постель? — Да, но… Рон застонал и упал лицом в подушку. — Я не знаю, я не понимаю! — проскулил он. — Я просто вспомнил слово! Гарри нащупал на прикроватной тумбочке очки, которые слетели с него еще в процессе, взял упавший на простыню телефон, провел пальцем по экрану и стал читать. Рон рядом завозился, подполз к Гарри и уткнулся носом его в плечо. — Прости, — хрипло сказал он, — я ничего не соображаю. Вымотался совсем. — Ага, — кивнул Гарри, потрепав его по волосам, больше сосредоточенный на тексте, чем на разговоре. Охренеть, всего одно слово, а сколько новых горизонтов! — Как еще открыть? — спросил он у Рона, когда дочитал до конца страницы. Он точно знал, что в чертовом Интернете должны быть тонны информации. Рон широко и громко зевнул, со стоном поднял голову, куда-то как-то тыкнул в экране, открыв подряд сразу несколько страниц. У Гарри заколотилось сердце. Сейчас он до чего-то докопается… — Наслаждайся, дорогой, — пробормотал Рон, укладываясь обратно. — Ага, да-да, — отмахнулся Гарри, залипнув в очередной заголовок. Чего еще о себе он не знает? Сколько еще открытий его ожидает? Не все, что читал Гарри, складывалось у него в какую-то единую картинку, по ходу всплывали новые и новые «но», и все же… если очень-очень обобщить, многое из прочитанного в нем откликалось. Ведь точно, с той же Чжоу у него никак не получалось расслабиться: они никогда не были близки, просто друг другу нравились. С Джинни — наоборот. Как только он рискнул и перепрыгнул дружеский рубеж, все пошло, как по маслу. Коллега Гермионы, Венделина, строила ему глазки, и в целом казалась Гарри достаточно привлекательной и внешне, и характером, но… в какой-то момент он понял, что стал избегать ее. Лина слишком гнала, не оставляла пространства, перешла к флирту, не дав толком себя узнать. При этом Рон, заигрывающий куда нахальнее и бесцеремоннее Лины, не вызывал у Гарри таких чувств. Иногда излишняя театральность раздражала, но не напрягала — точно не в плохом смысле. Он смущался, предвкушал, трепетал, может, слегка паниковал, что угодно, только не отстранялся и не пытался скрыться далеко за горизонтом. Если Гарри и убегал от Рона, то чтобы прийти в себя, а не потому что больше никогда не хотел его видеть. Как раз наоборот… Интересно, а если бы Гарри решился заговорить с той своей привлекательной соседкой? Как бы развивались их гипотетические отношения? Рон всхрапнул, и Гарри вздрогнул, возвращаясь к реальности. Может, и правда, хорошо, что они решили никуда не лететь и плыть по течению? Мало ли, вдруг Гарри еще чего-то о себе не знает…