* * *
К тому моменту, когда Рон наконец-то выпроводил Забини, у Гарри уже затекли все мышцы, разболелось голова, накрутились нервы и появилась зависть к Живоглоту, который мог спокойно ходить туда-сюда, получая поглаживания от всех волшебников, находящихся в квартире. Пару раз Гарри шел на риск, подглядывая в щель, и видел, как кот успел посидеть на коленях Рона и даже потереться об ноги Забини. Ну, раз Живоглот нормально воспринимал Блейза, может, не настолько он и плох? Просто по отношению к Рону так себе человек… Несмотря на подслушанное, Гарри так до сих пор и не понял, какой Забини на самом деле. Умение говорить и манипулировать — слишком мало для психологического портрета, хотя был велик соблазн сформировать свое мнение лишь на основе этой пары фактов. Рон резко открыл дверь, влетел в спальню и бросился на кровать, упав лицом в подушку. Он что-то простонал и несколько раз хлопнул ладонью по стене. Гарри поднялся с пола и замер, не зная, что делать дальше. После часов ожидания очень хотелось есть, но еще больше — в туалет. — Рон? — позвал Гарри. Голос его звучал хрипло, во рту тоже все пересохло. — Мх-мпх, — откликнулся Рон, даже не подняв головы. — Все в порядке? Без ответа. — Рон? — Да блядь, Гарри! — возмутился Рон, оторвавшись от подушки. — Ты можешь просто оставить меня в покое?!. Гарри округлил глаза. Конечно, реакция Рона была понятна, но… — Мог просто попросить, — раздраженно отозвался он, развернувшись на сто восемьдесят градусов. — Прости, — слова Рона заставили Гарри замереть на пороге. — Я… я заебался. У меня… Он страдальчески застонал, вновь ударив стену, в этот раз кулаком. Гарри понял, что у Рона уже не осталось сил на то, чтобы подбирать слова, что-то объяснять, просить и так далее. — Я понимаю, — вздохнул Гарри. — Мне жаль, что тебе херово. — Угум. И снова удар в стену. — Если понадоблюсь, я тут рядом, — добавил Гарри. Рон ничего не ответил, только перевернулся лицом к стене и поджал колени к груди. Стиснув зубы, Гарри вышел и закрыл за собой дверь. Логически он понимал, что у Рона есть все права злиться, беситься и мудачить, но обида все равно жгла изнутри. Это же не Гарри виноват в происходящем, это не Гарри заставил Рона рвать с Забини здесь и сейчас, это не Гарри вогнал его в ноябрьское состояние. Хотя… Может, их непонятность тоже влияла на настроение Рона? Гарри знал, что на нем самом это точно отражалось, пусть и не так сильно, как остальная херня, свалившаяся на него в последнее время. С другой стороны, Рон же заботился о Гарри, верно? Даже в моменты, когда тот был совсем невыносим, злился, срывался и отталкивал от себя. Стало стыдно. А Гарри еще бесился, как так Рону удается оставаться понимающим и позитивным. Так, может, дело в том, что сам он не способен ответить тем же? И бесил его не Рон, а собственная мелочность, проецирующаяся на других? Так, на хер обиду. Это непродуктивно. Надо придумать себе какое-то занятие… За все то время, пока Рон был на работе или отсыпался после нее, Гарри уже навел порядок во всей квартире, за исключением детских — без разрешения Розы и Хьюго он не решался трогать там что-либо, кроме слоев пыли. А жаль, как раз разбор комнаты Розы мог бы занять целый вечер. Если умножить их с Роном шмоточное кресло на десять, и представить, что такая гора всего и сразу есть на всех возможных поверхностях, то можно легко вообразить себе жилище юной леди с кучей интересов и недостатком свободного времени, чтобы эти интересы хоть как-то организовать и расставить более аккуратно. Но опять же, ее пространство — это ее пространство. Сколько бы в подсознании Гарри ни вопило эхо голоса тети Петунии, лезть туда нельзя. Не придумав ничего другого, Гарри достал свою тетрадку. Он прятал ее в кармане куртки, уменьшая так, чтобы она туда влезала. Не то чтобы он так уж боялся, что Рон ее обнаружит и заглянет туда, но мысль о такой вероятности вызывала дискомфорт. Теперь, когда прошло время, он мог сказать: рисование и правда лучше помогало ему структурировать свои чувства, чем записи, таблицы или что угодно еще. Вот бы еще документы в Аврорате можно было так заполнять: нарисовал огромный член, чтобы сообщить, на каком органе ты все это вертел — и все сразу считывается, все понятно, даже очки от дислексии не нужны, да и обычные тоже. Гарри стал листать тетрадку. При том, что физические ощущения у некоторых состояний были одинаковые (стиснутые зубы, сжатые кулаки и прочее), рисовал он их по-разному. Где-то линии искрили раздражением, разрывая и пропитывая бумагу насквозь, где-то пространство наполнялось суетливыми черными пятнами, стискивая и пряча в своей глубине какой-то светлый кусочек чистоты, а где-то все элементы композиции скакали по кругу, не имея возможности выпутаться из мучительного цикла какого-то кошмара. Профессор Фоули не зря заострил внимание на том, что именно чувствует Гарри и не путает ли он одно с другим: все-таки от гнева заряд на кончиках пальцев появлялся чаще. Сейчас Гарри жалел, что долго сопротивлялся и не начал фиксировать свои наблюдения раньше. По всем новым осмысленным заметкам, казалось, что во всем виновата злость, но Гарри не был уверен, что раньше магические выбросы случались только от подобной подпитки. Максимальная точка выплеска двух последних недель — безобидный заряд, который уже даже в мерцание света не трансформировался. А сейчас уже и не проверишь. Он пытался вспомнить, погружался в себя, даже спрашивал у Рона, как какие-то яркие проявления выглядели со стороны, но все это было неточно. Интересно, что один и тот же элемент повторялся почти в каждом рисунке. Водоворот. Иногда спираль была круглая и мягкая, иногда квадратная и рубленая. Засасывающее ядро могло занимать много пространства, втягивая все в себя, как большая неподъемная масса, а могло быть размером с небольшую жирную точку. Разные способы изображения, расположение, масштаб, разная толщина и нажим линий, но суть одна. И так получалось, даже если Гарри держал в голове, что повторяется. Дурацкий водоворот все равно составлялся из фрагментов, которые должны были изображать что-то другое. Гарри посмотрел на новый рисунок и понял, что опять возобновил эту композицию. Чернила в этот раз он разбавил водой, закрашивая одно конкретное пятно, но, когда оно высохло, разводы снова собрались в эту заезженную спиралевидную траекторию. Интересно, стоит ли рассказать об этом профессору Фоули? В этом повторе что-то есть или просто у Гарри слишком мало опыта, поэтому он и рисует, как болван, одно и то же, что умеет рисовать? У Джейми точно такое было, когда он только начинал свой путь в изобразительном искусстве: научился рисовать снижет и везде его пихал. Размышления Гарри прервал Рон. Он резко вылетел из спальни, кинувшись в сторону ванной. Оттуда донесся шум воды, причем выкрученной на максимум, а потом несколько хлопков — наверное, об дозатор с жидким мылом. Гарри осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Оказывается, Рон намыливал себе шею. Буквально. Заметив взгляд Гарри в отражении, Рон приостановился, развернулся и подошел к нему вплотную. — Чем пахнет? — спросил он требовательным голосом, тыкая пальцем в ворот своей кофты. Брови поползли вверх, но Гарри все-таки приблизился и понюхал. — Да как обычно, тобой, — протянул он. — А сейчас еще и мылом. — Ай! — Рон раздраженно махнул на него рукой и продолжил свой странный ритуал. Ворот и верх кофты совсем намокли, но Рон не обращал на это внимание. Ему даже было плевать, что кожа покраснела от постоянного агрессивного трения. — Я всего лишь один раз его обнял. В последний, блядь, раз. На прощание, — процедил Рон, ни на секунду не останавливаясь. — Его запах словно въелся… Гарри еще раз наклонился к его шее, но ничего постороннего не услышал. — Слушай, я честно ничего не чувствую… — Конечно, ты не чувствуешь, ты никогда ничего не чувствуешь, — сквозь зубы выдал Рон. Ох, а вот это уже больненько… Гарри никогда его в таком состоянии не видел. Когда Рон злился, он скорее замыкался в себе и отмалчивался, пока чаша его терпения не наполнялась до краев. Тогда он мог вспылить, рявкнуть, толкнуть ногой стул, но потом он очень быстро остывал и извинялся за свое поведение. Гарри знал, что ему просто порой нужно было выплеснуть что-то наружу, чтобы это перестало терзать его изнутри. Но такое вот параноидальное и маниакальное поведение… нет, Рону это совсем не свойственно. Что там такого Забини ему наговорил? Что сделал? — Я прямо чувствую его на коже, — страдальчески простонал Рон. В конце концов он снял с себя кофту, поднес к лицу и шумно втянул в себя воздух. Выругался и бросился прочь из ванной, задев Гарри плечом. Даже воду за собой не закрыл… Гарри закрутил краны, вытер лишние капли вокруг раковины и поспешил за Роном. За ту чертову минуту, пока Рон был вне поля зрения, он уже успел развернуть новую нездоровую активность. В этот раз досталось не шее, а дивану. Откуда-то появилась щетка, чистящее средство, и вот уже диван покрылся пеной. — Рон? — настороженно позвал его Гарри. — Все словно насквозь пропиталось… — бормотал Рон, игнорируя Гарри. Он даже не надел на себя ничего, ни кофты, ни перчаток, сам тер диван щеткой, словно боялся всех микробов на свете. Потом его переключило, и вот уже Рон стал стаскивать чехлы с декоративных диванных подушек. Гарри честно пытался внюхаться, но кроме запаха чистящих средств ничего не уловил. Вот только вряд ли он сумеет убедить Рона, что ему это все причудилось. Даже если он услышит и поймет на рациональном уровне, испарит ли логика навязчивые мысли из его головы? Гарри вспомнил, как сам был уверен в том, что его груди дыра. Хотя он чувствовал биение собственного сердца, а опустив взгляд, не увидел никакого провала, раны или крови, но пока он не прикоснулся к тому месту, не мог избавиться от страшного образа в своей голове. — Тебе помочь? — обреченно спросил он. В квартире объективно все было чисто. Последние дни Гарри только и делал, что драил все подряд, просто потому что не мог себя ничем занять. Временами он даже не прибегал к магии, чтобы дела не закончились слишком уж быстро. Рон остановился, закрыл глаза и шумно выдохнул. Создавалось впечатление, что он с трудом сдерживает гнев. — Оставь меня, — очень ровным голосом произнес он, — пожалуйста. Гарри заметил, что Рона потряхивало. Он закусил губу и кивнул. Мельком глянул на часы. В принципе, он должен успеть… — Я в банк схожу, — сообщил он, пытаясь хоть немного снять напряжение с разговора, — а потом… — …Пройдись, — отчеканил Рон, так и не подняв на него взгляда. Гарри сглотнул и сжал кулаки. Хотелось ответить соответственно, но он сдержался. В конце концов, Рон терпел его закидоны и выслушивал в свой адрес куда более жесткие слова. — Купить тебе что-нибудь вкусное? — спросил он. — Блядь, Гарри! — Рон бросил щетку в диван, и ее отпружинило на пол — она покатилась по паркету с грохотом, разбрызгивая воду и пену. — Понял, ухожу. Гарри даже не помнил, как собрался и вышел. Как будто бы только что он стоял в гостиной, наблюдая за маниакальным приступом Рона, моргнул — и вот уже оказался на улице. Главное, что палочку не забыл…* * *
Вот всегда так: когда нужно максимально растянуть время, мир вокруг ускоряется. Никаких тебе очередей и задержек, все светофоры зеленые, никто не остановит, не окликнет, и в одном супермаркете будет сразу все по твоему списку продуктов, не нужно бежать куда-то еще. Даже вечно ворчливые гоблины сегодня шли на контакт, и Гарри достаточно быстро решил все свои вопросы. Интересно, как там Рон? Может, пирожные немного подбодрят его? Гарри замер перед крыльцом, не зная, что делать. Обойти дом еще разок? Или уже прошло достаточно времени? Он задрал голову вверх. Свет горел только в гостиной, окна открыты. Никаких скачущих теней или силуэтов. Рон уже перестал метаться? Ладно, проверить стоит. Если что, Гарри просто оставит продукты на пороге и осторожно выйдет наружу. Никакой активной деятельности он уже не застал. Диван стоял взмыленный, вспененный и недомытый. Щетка валялась на полу, вокруг нее образовалась лужа. Ковер, свернутый в трубу, лежал за креслом. Декоративные подушки без своих ярких чехлов горчичного цвета казались голыми. Гулял сквозняк, унося отсюда запах хлорки. Гарри поежился и взмахом палочки закрыл окна. — Рон? — позвал он. Без ответа. Сердцебиение ускорилось, Гарри сглотнул и двинулся вглубь квартиры. Приблизившись к обеденному столу, он увидел, что забыл там свою тетрадку. Она лежала закрытая и не там, где он ее оставил, а левее. Сильно левее. Понятно. Гарри услышал плеск воды, а потом хриплый голос: — Гарри? Я здесь. Ванная. Оставив пакеты с продуктами на кухне, Гарри пошел на голос. Рон сидел в воде, прижав колени к груди. Выражение не разглядеть, голова опущена, мокрые пряди бросали тень на лицо. Гарри заметил, что кожа на плечах у Рона сильно покраснела. Наверное, опять долго тер… — Как ты? — Прости, что сорвался, — тихо сказал Рон, проигнорировав вопрос Гарри. — Ты ни в чем не… — Я понял, — перебил его Гарри. Он подошел к Рону, запустил пальцы в мокрые волосы и повторил свой вопрос: — Как ты? Рон поднял на него глаза — покрасневшие и опухшие. — Херово, — честно ответил он и шмыгнул носом. — Не думал, что это будет настолько трудно. Если бы Гарри знал, как вытащить из Рона боль и положить ее в другое место, пусть даже в самого себя, он бы сделал это, ни секунды не задумавшись. Хотелось как-то подбодрить, успокоить, обнадежить, но слова не шли, язык словно отсох. — Я увидел твою тетрадку, — вдруг перевел тему Рону. — Но закрыл ее сразу, как понял, что это. Гарри дернул плечом. — Да неважно. Там просто… я сам хотел тебе показать, когда чуть больше начну что-то понимать. — Угум, — Рон схватил Гарри за руку и прислонился головой к его бедру. — Залезай ко мне, а? Гарри опешил от такой перемены. Несколько часов назад Рон его выпроводил, а сейчас вот… — Туда? — спросил он, кивком головы указывая на ванну. — Вдвоем? Прям голые? Вопрос прозвучал совершенно по-идиотски, учитывая то, какие штуки они с Роном вытворяли друг с другом — и голые, и не очень. Рон устало усмехнулся, наверное, подумав о том же. — Мы вчера дрочили друг другу, — напомнил он, прищурившись. — Позавчера, — поправил Гарри. — Ох, да один хрен! — Да нет, как раз два… — Мерлин, Гарри, — Рон закрыл глаза и засмеялся тихим скрипучим смехом. — Так ты идешь? — Да, но… м-м-м, ну, — Гарри не знал, как объяснить даже самому себе, почему это его взволновало, но сейчас, на этом этапе, он не чувствовал себя готовым, чтобы… — Садись за мной, — безошибочно угадал Рон причину заминки. Гарри благодарно кивнул и стал раздеваться. Рон подвинулся вперед, чтобы Гарри смог сесть позади него. — Как ты тут не замерз? — спросил Гарри, устраивая голову на плече Рона и обхватывая его руками поперек туловища. — Так вода же теплая. — Я люблю погорячее. Рон хмыкнул и потянулся к крану. — Ты как Гермиона. Она тоже в кипятке варится. — Мы греем свои холодные сердца, — отозвался Гарри. Рон какое-то время молчал. — Я не то имел в виду сегодня, — признался он. — Когда сказал, что ты ничего не чувствуешь. Я… я знаю, что внутри у тебя торнадо из чувств. Торнадо? Тоже неплохая аналогия… — Я знаю, что ты знаешь, — вздохнул Гарри. — Просто… было немного неприятно. — Немного? — фыркнул Рон. — Да на твоем месте я бы сам себе врезал! — Не врезал бы. Я тебе и похуже вещи говорил, — напомнил Гарри. — Я не знаю, как ты меня терпел тогда. Ну, после приступа. Рон дернул плечом. — Я знаю, что ты не со зла. Скорее… не знал, как с этим всем справляться, да? — Угум. — Вот и я сейчас не знаю. Мне казалось, станет легче, а стало только хуже… Очки стали запотевать. Гарри снял их и положил на бортик ванны. — А запах выветрился? Он спросил не ради ответа, просто хотел продолжить разговор. Чувствовал, что нельзя съезжать с темы, это все важно и нужно для них. — Из комнат — да, а из головы — нет. Я знаю, что это невроз, но просто… — Это было очень реально? — подсказал Гарри. — Ага. Пауза. Долгая, но не неловкая. Наоборот, Гарри впервые за несколько часов почувствовал, что напряжение уходит из тела. То ли дело в горячей воде, то ли в горячем мужчине рядом с ним, то ли в том, что горячая точка наконец-то пройдена. Челюсть разжалась, плечи расслабились, а брови перестали хмуриться. Рон откинулся назад в объятья Гарри, тоже разомлев. По крайней мере, его тело уже не казалось таким одеревеневшим. — Думаю, ближайшие дни я буду психовать, — предупредил Рон. — Могу быть грубым, язвительным, эмоциональным… не знаю. Может, меня будет метать от эйфории к упадку, а может, я несколько дней прореву, обняв подушку — и все быстро пройдет. Я… заранее извини, если херню какую-то вытворю, ладно? Гарри другого и не ожидал. Он сам пришел к этому выводу, когда размышлял о произошедшем. — У меня нет проблем с тем, что ты психуешь. У меня проблема с самим собой, когда рядом кто-то психует. Я понятия не имею, что делать. Если бы всегда можно было встать и уйти, чтобы не находиться в центре событий… — Ты и так все делаешь. — Ха! — Я серьезно, Гарри. Я офигел, когда ты сегодня ушел после одной или двух моих просьб. — Это… хорошо? — не понял Гарри. — Некоторые люди слышат меня, только когда я после пятидесяти повторов срываюсь на крик, мат или что-то разбиваю, — вздохнул Рон. — Кто-то не может пережить, что в ссоре возникла пауза, а вопросы не решены, кто-то сходит с ума от тревоги, когда ему нужно меня оставить, кто-то просто не в состоянии постичь концепт личного пространства. В общем, спасибо, что дал мне остыть. Да уж, а Гарри еще думал, что по-мудацки поступил, сбежав от Рона. — Говорю сразу: я не считываю намеки. В двойном послании я сто процентов выберу не то, что от меня ожидали, — признался Гарри. — Ты мне прямо говори, что тебе надо, хорошо? Постараюсь улавливать с первого раза. — Кстати, про что мне надо. Можно тебя попросить? — спросил Рон, положив ладони на руки Гарри. — Я бы хотел… мне было бы легче и спокойнее, если бы ты… даже не знаю, как сформулировать. Ты просто такой закрытый, Гарри, но я не всегда угадываю, что у тебя в голове… Гарри фыркнул. Уж кто бы говорил! — Да-да, знаю, — продолжил Рон, немного развернув голову. — Я тоже дурак: половину прячу за шутками и улыбками, а остальное вообще забываю рассказать. Но просто… было бы круто делать шаги в ту сторону, а? Нам обоим. — Я бы рад, но я… мне кажется, я просто не умею, — объяснил Гарри. — Или боюсь. Или стыжусь. Чертов Фоули у меня все в голове перекрутил, я уже во всем сомневаюсь. — Знаешь, я тут недавно думал. Ты сражался с драконами, Пожирателями, Волдемортом, в конце-то концов, само твое существование — это двойной плевок Смерти в лицо, череп или что там у нее, — рассуждал Рон. — Но открыться и довериться кому-то для тебя как будто бы самый страшный и неподъемный подвиг. — Иногда довериться кому-то страшнее, чем каждый день сталкиваться со смертельной опасностью. — Ну, или равноценно, — хохотнул Рон, ударив рукой по воде. — А ты чего именно боишься? Что тебя не примут? Оттолкнут? Гарри задумался. С Роном у него хотя бы стало что-то получаться. Не то чтобы у Гарри особо был выбор в его состоянии, но расскажи ему год или два назад, что он хоть изредка будет позволять себе демонстрировать уязвимость и слабость — не поверил бы. Когда-то он размышлял о закрытости, но в этих умозаключениях всегда утыкался в свою известность и тех издержках, которые шли за ней неприятным бонусом. Дальше и глубже он не заглядывал. — А ты? — переадресовал Гарри вопрос обратно. — Почему тебе сложно делиться какими-то вещами? У Рона-то другая ситуация точно. Может, если Гарри поймет его, то поймет и себя? — Ну, я больше боюсь, что меня обесценят, — вздохнул Рон и заговорил наигранным бухтящим тоном: — Ой, да нашел проблему, другим же хуже, а вот это вот не причина жаловаться. Такое все, понимаешь? Гарри почувствовал, как его брови опять сошлись на переносице. — Но ты сам… ну, — он уткнулся лбом в плечо Рона, пытаясь подобрать правильную формулировку. — Когда ты шутишь, сам часто такое говоришь. — Работаю на опережение. Если я сам обесценю себя, другим надо будет попытаться сначала меня переплюнуть, — рассказал Рон и тут же наглядно продемонстрировал: — Охуенная логика, ага? — Думаю, если бы я рос с Фредом и Джорджем в одном доме, я бы тоже так делал, — понимающе откликнулся Гарри. — Я только с возрастом стал понимать, насколько их шутки бывали жестоки. — Да дело не только в них. Просто нас много было, сложно оставаться в приоритете: кто-то все время лучше, шумнее или несчастнее тебя. Ты что-то увидел и хочешь рассказать, а кто-то поджег кресло, и всем как-то вот не до твоих интересных фактов. Ты разодрал коленку, а кто-то сломал руку, все заняты торчащей костью, куда там твоя коленка. Ты в первый раз сел на метлу и не свалился, а кто-то получил значок старосты, ну вот и как конкурировать? Гарри поджал губы. Хотя Рон говорил достаточно ровным и беззаботным тоном, чувствовалось, что где-то там оно еще болит. И дело не в воспоминаниях, не в обидах, а том багаже, который тянется следом уже в новые отношения с другими изначальными условиями. — Когда мы с Гермионой ждали Розу, столько книжек перечитали… ладно, она перечитала, а я слушал, — исправился Рон. — В общем, я узнал одну штуку: дети могут болеть, когда им не хватает внимания. Не притворяться, не корчить из себя мученика, а прям вот… буквально. Шел себе, шел, а потом взял и заболел. — И ты болел? — догадался Гарри, сильнее сомкнув руки вокруг Рона. — Ну, бывало, — Рон немного помолчал, и вдруг свернул в неожиданную сторону: — И Блейз болел. Гарри поднял брови. А этот чего? Он же, вроде, без братьев и сестер? — Только там совсем жесть, — продолжил Рон, подводя к ответу на неозвученный вопрос: — В моем случае внимание доставалось братьям и сестре, которых я сам люблю и ценю, и я мог себе это как-то объяснить, оправдать, зря не тратиться и не сердиться. А Блейзу надо было конкурировать со своими отчимами. Какие-то там незнакомые дядьки, которые тебе никто. У них есть деньги и влияние, а ты открыточку нарисовал. И идешь ты со своей открыточкой нахуй, в итоге. — Мда. — Ага, — тяжело вздохнул Рон. — Как-то мы на этой теме и сошлись изначально. Я вообще не ожидал — шли трахаться, но чего-то разговорились. Я не предполагал, что разоткровенничаюсь со слизеринцем и что мы так много общего найдем в настолько разных ситуациях. — Гм-м-м, — выдал Гарри, чтобы проявить хоть какое-то участие. Что добавить от себя он просто не знал. — Тебя бесит, что я много говорю о Блейзе? — Ну, немного. Я не очень хочу о нем что-то слышать, но понимаю… понимаю, что тебе нужно выговориться. Рон повернул к нему голову, насколько мог и ткнулся губами в уголок рта Гарри. В груди затрепетало от накатившей нежности. Гарри запустил пальцы в мокрые волосы Рона и взлохматил их. — А я в детстве вообще не болел, — почему-то сказал он совсем невпопад. — Да? Прямо совсем и никогда? Перед глазами вдруг мелькнула сцена. Приоткрытая дверца чулана, танцующие пылинки в луче ударившего света, поджатые губы тети Петунии, и брошенная сквозь зубы фраза: — Обуза. Протянутая рука, отбрасывающая мокрые пряди с горячего лба, но совсем не нежным утешающим касанием. — Почти никогда. Иммунитет, наверное, хороший, — ответил Гарри, надеясь, что заминка была не очень долгой, и Рон ничего не заметил. Хотя, может, правильнее будет, если рассказать? Вроде как договорились открываться больше… Ладно, это подождет. Надо самому сначала обдумать это внезапное разблокированное воспоминание. А то Рон вон структурированно говорит, уже разложив все по полочкам, а он, Гарри, что в ответ? Просто вывалит гору необработанного мусора?.. — Думаешь, я мудак? — спросил Рон. — Что оставил его с этим всем одного? Гарри взял небольшую паузу на размышления. Хотя Рон предупредил, что его может метать из стороны в сторону, Гарри не мог так быстро перестраиваться. — Ты сам сказал, что не вывозишь. Или как там… я не все расслышал, если честно. И даже не знаю, стоило ли слышать то, что до меня все-таки долетело. — Я сам не знаю. Хотел закрыть дверь и наложить Чары тишины, но… я чувствовал себя сильнее и решительнее, зная, что ты меня слышишь. Типа уже не соскочишь, не смягчишь, не поддашься. Сказал, что иду до конца, значит, иду до конца. Уф-ф-ф, — Рон шумно выдохнул и снова напрягся в руках Гарри. — У меня такое чувство, что я оставил тонущего человека спасаться самому. Гарри долго молчал, собираясь с мыслями. — Слушай, я… я не знаю всех тонкостей, но насколько я понял, ты этого тонущего человека не оставил, а пытался вытянуть. Потратил на него силы, возможно, попробовал разные способы, чтобы помочь. Но… ты сам знаешь, как бывает, нас в Аврорате учили. Если действовать неправильно, тонущий человек может потопить своего спасателя, панически хватаясь за него. А пока ты сам захлебываешься водой, твое тело простреливает судорогой, нет сил грести, чтобы просто удержаться на поверхности — спасатель из тебя так себе. Кажется, что-то такое и случилось у Рона с Забини, если переводить аналогию на их ситуацию… — Просто меня-то он тоже вытягивал, — жалобно протянул Рон. — А я вот так вот… не знаю. Чувствую себя ублюдком. — Помнишь, нам в Школе Авроров рассказывали про то, как заложники начинают сочувствовать захватчикам? — Я не заложник, а Блейз не захватчик, — фыркнул Рон. — У него просто специфическая манера общаться и пить мою кровь. Гарри понял, что бесполезно Рону что-то втолковывать сейчас. Слишком свежая рана, слишком болит. Рациональность и конструктив там где-то затеряются на заднем плане. Главное, Рон решился наконец-то поставить точку. Что его при этом посадило на эмоциональные качели — объяснимо. Надо перетерпеть и просто быть рядом. Ну, или уходить, когда попросят… — Ты хотел мне что-то рассказать о себе, — произнес Гарри, вспомнив подслушанный разговор. — Что-то, что знает только он, как я понимаю? — Гермиона тоже знает. Но я рассказал ей после него. — После развода? — уточнил Гарри. — Ага. В одну из годовщин. С этой херни и пошла наша традиция откровенничать о всяком, если честно. Гарри поцеловал Рона в висок и провел пальцами по его щеке. — Ты можешь мне доверять, — прошептал он ему в ухо. — Можешь все рассказать. — Я знаю, милый. Уже прощупал почву. — Серьезно? Когда это? Гарри попытался вспомнить, говорил ли Рон полунамеками, аккуратно вытягивая информацию. В голову ничего не приходило. Что там за тема такая, где надо было ступать осторожно? — Я все расскажу. Честно. — Но потом? — с разочарованным вздохом продолжил за него Гарри. — Ладно. Тяжелые темы сами собой закрылись. Рона наконец-то переключило, он даже немного повеселел, хотя Гарри совсем не ожидал, что сегодня у него появится хоть намек на хорошее настроение. В итоге после пары дежурных фраз, Рон перескочил на очередную свою околофилософскую теорию: — …И если сравнивать людей с музыкальными инструментами, то с одними как будто бы можно делать кучу интересных классных вещей, нажимая то на одни, то на другие клавиши, а другие как этот блядский треугольник, по которому тупо стучишь палочкой, и стучишь, и стучишь, выучил три комбинации, и все стучишь!.. Гарри засмеялся, утыкаясь носом Роном в шею. — И какой же тогда я любовник? — спросил он, пытаясь уследить за полетом странной роновской мысли. — Чувственный. И чувствительный. Ты… ты, наверное… — Рон стал щелкать пальцами, пытаясь подобрать подходящее сравнение, — ты что-то струнное. Много увлекательных мелодий, но натянут и напряжен, блядь, так, что иногда страшно тебя трогать! Гарри в шутку выдал какой-то пискляво-стонущий звук, чем вызвал у Рона смех. — Да-да, вот такое вот! — согласился он. И все-таки… почему музыкальные инструменты? Гарри поинтересовался, откуда это вылезло. — Ночью я залип на видео, где магглы производят всякие штуки. Сумасшедшие они, Гарри, вытворять такие вещи без магии, вот что я тебе скажу! — заявил Рон, всплеснув руками, а заодно и пеной, — и почему-то в конце все попадалось про инструменты, вот и вспомнилось. — Ладно, допустим, струнное. И что же ты собираешься со мной делать? — прошептал Гарри прямо ему в ухо. Конечно, он просто флиртовал. Ни о каком сексе речи не шло, точно не сегодня. Хотя такая близость, поза, в которой они застыли, уводила фантазии именно в ту сторону… — М-м-м, даже не знаю, — отозвался Рон, запрокидывая голову назад, устраиваясь на плече Гарри. — Как насчет расслабляющего массажа, плавно переходящего в эротический? — Звучит чудесно. И они оба знали, что ничего не будет. — А что насчет расслабляющего массажа, который плавно переходит в лечебный? — О, да-а! — простонал Гарри, живо представив, как сегодня он будет засыпать без боли в плечах и пояснице. Черт, и правда струнный… — А ты какой? Ну, инструмент. — Саксофон, — ответил Рон, — только через «е». Немного помолчав, он добавил: — И расстроенный. Никаких божественных мелодий, только кряхтение. Гарри хмыкнул, а потом попытался дотянуться ногой до крана с горячей водой. Рон со смехом шлепнул его ладонью по бедру и предложил перебраться под одеяло, если Гарри так уж замерз. Гарри собирался было воспротивиться — слишком уж хорошо они тут устроились. В ванне тепло, уютно и безопасно, а снаружи взмыленный диван, сквозняк и едкий запах чистящих средств, напоминающий о произошедшем сегодня. А еще мяукающий Живоглот, требующий пустить его. Достав палочку из горы своей одежды на полу, Гарри взмахом открыл дверь. Кот важно прошагал к лотку, и Гарри уже стало ясно, что сейчас на их потрясающую атмосферу бесцеремонно собираются отлить. Смеясь над жизненностью вторжения Живоглота в самый неподходящий момент, они вылезли из остывшей воды, какой она была только по мнению Гарри, и пошли в спальню. А там… Гарри ошибся, когда думал, что они с Роном просто заигрывают. Его втянули в поцелуй — и там уже не осталось никакого флирта, только жажда. Рон оторвался от его губ и впился в шею, опалив горячим дыханием прохладную кожу, резко остывшую после теплой ванны. Гарри застонал и склонил голову вбок, открывая Рону больше пространства для поцелуев. Его размазало по простыням, пальцы запутались во влажных вьющихся волосах, легкие разрывало от того количества разных чувств, которые он не мог пока толком распознать. Хотя… вряд ли он и тут путал чувства. Страсть — это страсть, нежность — это нежность. Но у Рона, кажется, получалось совмещать в своих действиях все и сразу. Оставив шею, он двинулся вниз, касаясь губами ключиц, обвел языком старый шрам от медальона на груди, потом стал покрывать поцелуями живот. Гарри с трудом сглотнул, смекнув, куда все движется. И угадал — Рон подцепил зубами резинку его боксеров и отпустил, хлопнув ею по коже. Затем он припал ртом к члену, натянувшему ткань белья. — М-м, Рон? Черт, напряжение все-таки пробралось в его голос. И не только в голос… Гарри приподнялся на локтях. Рон посмотрел на него, несколько раз медленно моргнул и спросил: — Рано? Гарри активно закивал. Во рту пересохло, он не смог больше ничего сказать. Рон улыбнулся уголками губ и снова сравнялся с Гарри, оказавшись к нему лицом к лицу. Лег сбоку от него, а потом аккуратно отбросил прядь со лба Гарри и погладил по щеке. — А целом? Тебе такое нравится? — шепотом спросил он. Гарри зажмурился и прижался к Рону. — Нравится. Я люблю оральный секс, — Гарри спрятал лицо в изгибе его шеи. — Просто я… ну-у… — Не знаешь, что делать с членом? — угадал Рон, чмокнув Гарри в висок. В его голосе слышалась улыбка. — Если я что-то делаю, то потому что сам пожелал, а не чтобы немедленно получить ответку. Ты не обязан идти на что-то, чего не хочешь. — Я хочу, — едва слышно признался Гарри. — Просто не сейчас. Он и правда об этом думал, фантазировал, но не совсем представлял, как подступиться, как начать то, чего никогда не делал? Это не то же самое, что рецепт новый пробовать, тут тоньше надо, деликатнее… Или нет? Может, это очередная херь, в которой все гораздо проще, чем он сам себе вообразил?.. — Давай, как обычно? — прошептал Гарри, стягивая с Рона боксеры. — Хочу чувствовать тебя всем телом, как сейчас… Они избавились белья, которое зачем-то надели на себя в ванне. Могли бы и голыми дойти, зачем это все, почему?.. Рон засмеялся, когда Гарри высказал вслух свое наблюдение про трусы, а потом взял его за подбородок, вынуждая поднять голову, и провел носом по его носу. — Слушай, у меня есть одна идея, — произнес он. Гарри сморщился от приятной щекотки. — Какая? — Даже не идея, а просьба, — исправился Рон и почему-то смутился. — Давай, все как обычно, только я… кхм-м-м, спиной к тебе? Гарри нахмурился, не сразу сообразив, что, куда и как… Рон показал: перевернулся на другой бок, схватил Гарри за бедро, вынуждая его прижаться к его ягодицам. — Мы так уже делали, — напомнил он. — Только… Только в те разы их разделяли слои одежды. Гарри живо вспомнил, как Рон прижал его к раковине, и как от чувства какого-то предвкушения из головы вынесло все мысли. Пусть те движения лишь имитировали то, что крутилось в подсознании, все равно это невероятно возбуждало. А еще сегодняшняя ванна… Но там они сидели почти без движения. Обстановка, конечно, навеивала некоторую пикантность, особенно к концу, когда Гарри и Рон стали активно флиртовать друг с другом, и все же… К чему это? Рон намекает, что готов к большему? Хочет плавно подвести к этому Гарри? Нет, к проникновению он сейчас точно не готов. Да и не уверен, что нужно. Рон сегодня поставил точку в отношениях, которые не мог нормально завершить годами, он и так переполнен эмоциями. Наверное. — Ты точно этого хочешь? — пробормотал Гарри ему в затылок. — В целом? На тебя сегодня много свалилось… Только сейчас до Гарри дошло, что Рон может быть не совсем в адеквате. Пользоваться им он не собирался, насколько бы привлекательно и возбуждающе ни звучали его идеи и предложения. Рон фыркнул. — Уверен. Ты меня не используешь, Гарри, скорее, наоборот, — объяснил он, снова угадав, обо что споткнулся Гарри. — Мне надо… во мне все еще бурлит это все, понимаешь? — Нужно выпустить пар? — шепотом спросил Гарри, обхватив пальцами член Рона. Рон тихо застонал и повел бедрами. — …Если ты не против, — наконец выдал он что-то внятное в перерыве между сдавленными выдохами. А как тут быть против, когда твой член утыкается в крепкую упругую задницу?.. Гарри подался вперед, отвечая на вопрос невербально. Как же хорошо! Вроде движения те же, и действия привычные, но… по-другому. Рон, насколько мог, поворачивал голову, и Гарри тут же впивался в его губы, всем телом прижимаясь ближе, сильнее, теснее… И вдруг!.. — Ай, бля! — выругался Рон и зашипел, отвернувшись от Гарри. — Шею защемило… Гарри прыснул, уткнувшись носом в его плечо. — Вот тебе и йога, — хмыкнул он. — Без моей йоги мы бы и до дрочки не дошли, — проворчал Рон, вцепившись пальцами в подушку. — И вообще я долго уже отлыниваю… Гарри убрал руку с члена Рона и занялся его шеей. — Так и быть, сегодня массаж с меня, — улыбнулся он, вынуждая Рона лечь на живот. Только он не уселся сбоку, как в предыдущие разы до этого. Нет, сейчас он строился сверху, придавив Рона к матрасу. — Ай-ай, нет, шею не надо, — пожаловался Рон, — болит. Лучше ниже. Или… ох, не знаю… Гарри зачесал назад упавшие на лицо пряди, наклонился и аккуратно поцеловал верхний позвонок Рона, едва-едва коснувшись губами кожи. — Я поцелую — и все пройдет, — шепотом пообещал он. Рон тихо засмеялся, расслабляясь в руках Гарри. — И правда, проходит, — его голос заглушила подушка. Гарри усмехнулся, и Рон вздрогнул, когда теплое дыхание тронуло волосы у него на затылке. Гарри стал сползать ниже. Чуть прикусил плечо Рона, сразу же зализал укус, вызвав этим действием тихий стон. Кончиками пальцев прошелся по ребрам, зная, что сейчас Рон поежится от щекотки. Так и случилось, Рон хихикнул и забавно дернулся от этих легких прикосновений. Чувствуя, как губы растягиваются в улыбке, Гарри схватился за его бока, потискал небольшие складки. Рон комплексовал из-за них и низа живота, но Гарри нравилось их трогать, перекатывать пальцами, массировать. Когда Живоглот к ним перебрался, и в какой-то момент стал топтать лапками одеяло, Рон указал на кота пальцем и заявил, что Гарри делает ровно то же самое, когда тискает его. — М-м-м, — протянул Рон и довольно вытянулся, вернув Гарри в реальность. Одной рукой он залез под соседнюю незанятую никем подушку и стал что-то там искать. Гарри быстро догадался, что. Он тоже потянулся туда, накрыл ладонью пальцы Рона, которые уже нащупали и сжали бутылек со смазкой. Гарри аккуратно забрал его, вытащил наружу и отщелкнул крышку. — Уверен? — на всякий случай спросил он. — Мне защемило шею, а не задницу, — усмехнулся Рон, на мгновение оторвав голову от подушки. Гарри тихо засмеялся. Рон, как всегда, в своем репертуаре. Налив смазку себе на ладонь, Гарри несколько раз провел по своему члену, собираясь продолжить то, на чем их остановил чертов зажим в шее. Рон немного повел бедрами, напомнив о себе. Гарри замешкался. Конечно, в порыве страсти он хватал Рона за задницу, но сейчас… Виски сдавило от волнения. Гарри сглотнул и зажмурился, опустив руки на ягодицы Рона, помассировал, развел их в стороны… Да почему он каждый раз так переживает перед каждым новым этапом? Струнный, блин, и нервный, Рон прав… Ощутив, что ничего страшного не происходит, а все его прикосновения встречаются тихими довольными стонами, пусть и заглушенными подушкой, Гарри немного расслабился. Его пальцы немного дрожали, но он все равно решился и сделал это — провел ими между ягодиц Рона. Рон громко и протяжно застонал: обычно Гарри долго бился, чтобы вырвать из него подобную тональность в постели. — Бля-я, Гарри, — проскулил Рон, ерзая под ним. Немного приподнявшись, чтобы его голос не заглушала подушка, он продолжил этим своим жарким шепотом: — Если захочешь, ты можешь… Застучавшая в висках кровь заглушила конец фразы, но Гарри и так понял, что именно предложил ему Рон. Стало неловко. Он уже столько всякого ему позволяет, а Гарри… — Если ты, конечно, готов, — добавил Рон, попытавшись повернуть к нему голову, но опять болезненно зашипел, схватился за шею и упал лицом в подушку. Гарри снова приблизился к его шее, осторожно отвел руку в сторону и поцеловал то место, где только что были пальцы, и прошептал: — Прости, я такой тормоз… Рон фыркнул. — Зато ты мой любимый тормоз, — ответил он, и Гарри явно расслышал в его голосе улыбку. Любимый. Но тормоз. Как ни странно, последнее не обидело, а наоборот сняло с Гарри остатки волнения. Он оперся на локти, нависнув над Роном, и проехался членом между его ягодиц. Медленно, наслаждаясь каждой секундой открытых им горизонтов, а потом так же неторопливо двинулся назад. Ощущения были непередаваемые, а в голове стали появляться образы. Почему-то фантазии Гарри обгоняли его решимость, и в своей голове он легко мог вообразить, как все границы пройдены, все неловкости забыты, вся нервозность давно в прошлом. Рон хватался пальцами за подушку, комкал простынь, матерился сквозь зубы, а потом сам приподнял бедра. Его левая рука скользнула под живот, направилась вниз, и Гарри понял, что Рон ласкает свой член. — Что ты представляешь? — шепотом спросил Гарри. — Что ты втрахиваешь меня в матрас, — сквозь зубы процедил Рон и зарычал: — Гар-р-ри, не мучай меня! Гарри хихикнул. Обычно это Рон доводил его до такого состояния, когда с губ слетали уже только просьбы, и те не особо внятные, а сейчас роли поменялись. — Как бы тебе хотелось? — повторил Гарри вопрос Рона, звучавший в этой постели много-много дрочек назад. — Быстро? — он резко дернул бедрами. — Или медленно? — неторопливо двинулся назад. Рон опять выругался, и Гарри совсем осмелел, на этот раз целенаправленно коснувшись пальцами его входа, погладил, дразня этим и себя, и его. Их обоих словно током прострелило в этот момент. В голове Гарри четко представил, как он толкается членом внутрь, и как плотно его обхватывают мышцы, и как дрожит под руками тело… Хотя тело дрожало и в реальности. Рон попытался приподняться, и Гарри понял, что нужно дать ему немного пространства. — Быстро, — прорычал Рон, оперевшись на локти и колени. — И резко. Забавно, что в тот раз Гарри ответил так же. Или не ответил, а дал понять?.. Гарри устроился позади Рона, схватил его за бедра и потянул на себя, вжимаясь в него сильнее, охреневая, насколько он ему доверяет, насколько Рон сейчас открыт, насколько готов отдать всего себя — даже если прямо сейчас они перейдут рубеж… Выругавшись сквозь зубы, Гарри задвигался в том темпе, который просил у него Рон. Он сам хотел так, но еще больше хотел оправдать… доверие? Показать, что желания Рона имеют значение? Толкаясь в ложбинку между ягодицами, дразняще проводя головкой члена по его анусу, обещая и самому себе, и Рону, что однажды… Рона уже трясло, он тяжело и быстро выдыхал, раскачиваясь в одном темпе с Гарри. Рука Гарри скользнула под Рона, пальцы ущипнули сосок, прошлись по животу, скользнули вниз, обхватили член. После этого просьбы и указания Рона потеряли внятность, но Гарри все равно понимал, чего он хочет, что ему нужно. Размазав большим пальцем смазку по головке, Гарри задвигал рукой, извлекая из Рона все новые и новые всхлипы. Жар медленно стекал вниз по его телу, Гарри чувствовал, как внутренности обожгло волной удовольствия. Рон под ним что-то проскулил не своим голосом, подался вперед, ища больше контакта с ласкающей его рукой, и задрожал, напрягаясь всем телом. Гарри прижался к нему сзади и активно заскользил ладонью по всей длине члена, словно хотел поймать в свою руку что-то настолько абстрактное и беспредметное как оргазм. Хотя… почему абстрактное? Он ведь чувствует, как тело под ним накрывает волной дрожи, он слышит сдавленные стоны, учащенное дыхание… Он ведь переживает это воздействие, как трясет, сдавливает, как пальцы на ногах поджимаются, как стучит сердце, как рвутся наружу стоны, а улыбка трогает губы… Он ведь ощущает последствия, как расслабляются напряженные секунду назад мышцы, как кружится голова, как тяжело вздымается грудь, как на коже и простынях остаются брызги спермы… Вцепившись зубами в плечо Рона, Гарри громко застонал, совершая последние толкательные движения, чтобы дойти до конца. Он упал на Рона сверху, придавив его к матрасу, чувствуя, мир кружится даже под закрытыми веками. От Рона пахло мылом, а от свежих простыней — стиральным порошком, но все это не перебивало запах секса, который Гарри не захотел бы сейчас с себя смывать. Гарри шумно втянул в себя воздух и сожалением скатился с Рона на свою сторону, понимая, что сейчас слишком расслаблен и не способен контролировать давление своего тела. Рон все еще лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, его пальцы сжимали простынь, а самого его потряхивало. Тепло, лившееся внутри Гарри, мгновенно остыло, замерзло, заледенело. Что-то не так… — Рон? — хрипло позвал Гарри, мягко тронув его за плечо. — Рон, все хорошо? Рон шмыгнул носом, но лица так и не поднял. Да почему? Все же было хорошо… Чувствуя, как водоворот внутри опять получил бразды правления в его внутренностях, Гарри приподнялся на локте и погладил Рона по спине, пытаясь как-то его успокоить. — Что случилось? Я причинил тебе боль?.. Вроде бы он не так сильно хватал его? Может, укусил? Или шею опять защемило и в этот раз прострелило сильнее? Рон не отвечал, а Гарри чувствовал, что его договор с Фоули, его двухнедельные усилия по борьбе с собственными эмоциями, его сегодняшний подвиг, когда он спас Забини от удушения собственными руками, сейчас просто пойдут на хуй. И стихия вырвется наружу, а сам Гарри сгорит изнутри от бушующей магии. — Рон, ответь! — попросил он, чувствуя, как у самого сейчас слезы потекут. — Пожалуйста!.. Рон наконец-то оторвал лицо от подушки, мельком взглянул на Гарри мокрыми глазами, и тут же зажмурился, сжав пальцами переносицу. — Да я просто… расчувствовался, — пояснил он, и вдруг очень громко всхлипнул. — Просто я… — Дубина, напугал меня, — выдохнул Гарри, запустив пальцы в его волосы. — Все хорошо, я тут. Он подкатился к Рону и приобнял его. Рон развернулся в кольце его рук, сполз вниз, утыкаясь мокрым носом в шею Гарри. — Прости, — выдавил он каким-то совершенно обреченным и безжизненным голосом. — Я… я не знаю… — Я тебе пироженки купил, — невпопад вспомнил Гарри, поцеловав его в макушку. — Хочешь, принесу?.. — Хочу. Гарри попытался было встать, обрадованный, что получит небольшую передышку, чтобы пересобрать себя, но Рон не отпустил его, только сильнее сжал в объятьях, и противореча самому себе, попросил: — Не уходи… — Рон, — вздохнул Гарри, потрепав по волосам. — Пироженки там, а я здесь. И моя палочка тоже где-то т… — Не уходи, — повторил Рон сдавленным шепотом, перебив его объяснение. — Не отталкивай меня, пожалуйста, не отталкивай… Гарри замер, округлив глаза, не понимая, к чему все это. Куда отталкивал, кто, зачем?.. Создавалось впечатление, что Рон сейчас где-то не здесь, не с ним, не в этом моменте. А может, и не в этом мире… — Ты меня пугаешь, — признался Гарри. — Рон, все в порядке. Мы у тебя дома, в кровати, за окном дурацкая слякоть и… Слышишь, Живоглот опять зарывает лоток?.. А еще… Он просто стал перечислять все, что приходило в голову, что он слышал или чувствовал, не зная уже, кого он успокаивает этим больше: себя или Рона. Кажется, помогло. По крайней мере, Рона немного заземлило, и он стал изъясняться куда внятнее. — У тебя бывает так, что… — его губы дрожали, хотя сам Рон был потный и горячий. — Бывает, что вот ты вроде здесь, и все хорошо, круто, замечательно — и вдруг… вдруг в голове что-то вспыхивает, и на пару секунд ты оказываешься в другом месте? В другом времени, состоянии, возрасте… — Типа, вспоминаешь что-то? — уточнил Гарри, вытирая Рону нос салфеткой, которую вытянул из коробки на прикроватной тумбочке. — Не поверишь, но сегодня два раза что-то так вспыхивало. Причем то, что я годами не вспоминал. — Расскажешь? Гарри дернул плечом. Говорить об этом не хотелось, да и не о чем особо. Но что-то ему подсказало: если он сейчас соскочит, Рону тоже будет сложнее поделиться своей бедой. — Да там ерунда. Одно из детства, другое… я даже не знаю, не понял, — вздохнул Гарри и продолжил: — Не уверен даже, что это воспоминание, может, я просто придумал это. — М-м? — Ковер, — начал Гарри, смирившись уже, что отвертеться не выйдет. — Но я не вижу, а чувствую его кожей. Ворсистая такая поверхность, и я вцепился в нее пальцами, лежу на полу. А вижу я только высокие стеллажи с книгами, они надо мной возвышаются. И что-то светится, отбрасывая серебристые отблески. Но оно вне поля моего зрения, я не вижу, что это за предмет. — Может, ты где-то сознание потерял? — спросил Рон, шмыгнув носом. — Тебя же в детстве часто вырубало по этой вашей волдемортной связи… — Возможно, — дернул плечом Гарри. — Я честно даже не понял, где именно это место и что там сбоку может так светится. В библиотеках обычно свечи, и они другие, теплые, мягкие, а там холод, ближе, наверное, к свету патронуса. Но ощущение такое прямо тоскливое, беспомощное… наверное, ты прав, сознание потерял или что-то такое. — А второе? — спросил Рон. Он уже был куда спокойнее, чем несколько секунд назад. И сосредоточеннее. Хорошо, значит, у Гарри получилось его отвлечь… — Ну, когда мы говорили, как ты в детстве болел, вспомнил один раз, когда я тоже простыл, — отмахнулся Гарри. Он уже давно не имел никаких претензий к Дурслям, но понимал, что подробности о том равнодушии тети Петунии могут расстроить Рона. — Сильно, наверное, простыл, — предположил Рон. — Раз вспомнил так неожиданно, значит, там что-то есть. — Или просто вспомнил, — Гарри постарался сказать это ровным голосом, но на самом деле внутри у него все сжалось на мгновение. — А у тебя что? Рон шумно выдохнул, его губы опять задрожали. Гарри понял, что там вещи посерьезнее, чем у него. — Знаешь, я… возможно, ты слышал, но я сегодня такую фразу сказал Блейзу, и накаркал, наверное… — В плохие моменты мне тоже бывает семнадцать, — вдруг процитировал Гарри, сам от себя не ожидая. — Ого! — выдохнул Рон и нервно засмеялся: — Значит, слышал. И угадал, блин, с первого раза… Гарри чувствовал, что Рон юлит и изворачивается, максимально оттягивая момент, чтобы подступиться к болезненному воспоминанию. Ему, конечно, хотелось бы быстрее сорвать этот пластырь и перейти к делу, но он уважал право Рона рассказывать все в таком темпе, в котором он мог это сделать. В конце концов, Рон сам так поступал с Гарри, всегда ждал и терпел его закидоны. Пришло время ответить тем же. — Мне было хорошо, я чувствовал себя прекрасно, и тут… не знаю. Бывает, чувствуешь какой-то запах, или замираешь в каком-то положении, или еще что-то напоминает тебе — и вот вдруг ты уже не у себя в кровати, а где-то в холодном лесу, и тебе опять семнадцать, и ты совершенно не представляешь, что тебе делать. Так. Семнадцать, лес, беспомощность. Что-то, связанное с той ебучей палаткой и их охотой на крестражи, больше похожей не на охоту, а на бродяжничество. — Мне снилось это недавно, — продолжил Рон, медленно подбираясь к сути, и Гарри стал мучительно вспоминать подробности той ночи. — Ну, ты помнишь, наверное… — Угум, — кивнул Гарри, нахмурившись. — Ты просил меня не выпускать тебя из палатки, да? Дело в нашей ссоре тогда? Рон, я… Он уже собирался объяснить, что давно не сердится, что все позади, и он тоже жалеет обо всем, что наговорил, но Рон его перебил: — Дело в том, что было после ссоры. Гарри напряг память. Рон, кажется, попался каким-то егерям, но достаточно быстро от них удрал. Или?.. — Я не все вам с Гермионой рассказал тогда. Не хотел вас беспокоить. Или… не знаю, возможно, не хотел сам вспоминать. Стыдился, и все такое. Гарри почувствовал, что теперь его зубы стали стучать. Твою мать, твою мать, твоюматьтвюмть… Рон вывернулся из объятий и резко сел, прижав колени к груди. Словно в его крови взыграл адреналин, и он просто не мог спокойно лежать, но в то же время у него не осталось сил, чтобы встать и начать наматывать круги по квартире. — У-ух, ладно, — произнес Рон, решительно хлопнул по одеялу. — Но прежде чем я расскажу, держи в голове: все обошлось, я успел удрать, ладно? В третий раз за день перед глазами Гарри возникло то, о чем он давно не вспоминал. Джинни. Сидит практически в такой же позе, что и Рон. Нервно теребит в руках одеяло. Смотрит куда угодно, только не на Гарри. — Ты только не надумывай, я вырвалась и убежала, все в порядке… — …И в общем-то сбежать оказалось легко, мне быстро представилась такая возможность… — Но меня словно Петрификусом поразило, я застыла и долго не могла пошевелиться… — …Я замер, как мантикора в свете фар, в голове ни одной мысли… —…Когда ты дерешься, то просто бьешь, не задумываясь, а мне пришлось вспоминать, что я умею драться. Буквально приказывать своему телу занести кулак, двинуть им… — …И вот вроде меня озарило, я понимаю, как вырваться, но тело не слышит сигналы мозга… — …Страшнее всего было осознавать, что я не первая. Он так уже делал, он уже… — …Описывал так подробно, что он со мной сделает, и я понял… Пиздец, Гарри, да таких как я — много. И если я немедленно не соберусь, то… — …Ну, и я двинула ему в кадык… — …Я его укусил… — …А потом прокляла своим фирменным… — …Выхватил палочку из его рук… — …И хотя он просто пристал, загнав меня в угол… — …Облапал, сально нашептывая всякое… — …Мое воображение… — …Все дорисовало само… — …И дорисовывает… — …До сих пор. Гарри округлил глаза, глядя куда-то перед собой, весь мир размыло, а в ушах звенело. Как… каковы были шансы?.. Двое его самых близких людей прошли через одно и то же. Не совпало разве что место на карте. Все остальное: и их реакция, и сценарий, по которому все пошло, и даже время… — …Самое идиотское, что это ведь тоже произошло в ноябре. Ну, или в начале декабря. В общем, где-то в этот промежуток, когда со мной и происходит всякая хрень. И у Джинни тоже — где-то перед рождественскими каникулами. Может, это все произошло с ними еще и в один день?.. Сейчас Гарри бы не удивился. — …И ты прикинь, как совпало: обещал, что расскажу когда-то и… оказывается, это «когда-то» наступило сегодня. Бывает же!.. Да уж. Бывает. Гарри потряс головой, поражаясь, как все один момент сошлось в одну точку. И те кошмары Рона, и его секреты, и все подробности их с Блейзом отношений, и… Блядь, да как. Как история Рона могла настолько совпасть с историей Джинни? — Гарри? — голос Рона донесся до него, словно через слой ваты. — Блядь, вот поэтому я не хотел рассказывать… — Я, нет, да, в смысле… — Гарри сглотнул, как ему показалось, океан слюны. — Извини, я просто… я в ахуе, — честно признался он. — Вот потому так сложно. Это расстраивает близких мне людей, — вздохнул Рон, наконец-то осмелившись поднять глаза на Гарри. — Прошу, только не загоняйся, ладно? Со мной все хорошо, я могу годами об этом не вспоминать. Это так, изредка, всплывает и прилипает к тебе, как пиявка. И вдруг тебе семнадцать, и ты словно сделал прыжок во времени, оказался в том своем теле, состоянии и… — Тогда мне сейчас двадцать три, — мрачно произнес Гарри, — и я слушаю историю почти один в один, похожую на твою. От повисшей в воздухе тишины звон в ушах стал практически невыносим, и Гарри не сразу сообразил, что только что ляпнул. Блядь… — Джинни? — совершенно мертвым голосом спросил Рон. Конечно, кто же еще мог поделиться с Гарри подобным?.. Он с силой сжал пальцами переносицу, чувствуя, что не справляется с происходящим. Слишком много, слишком… да просто слишком! В комнате стало тесно, воздух сгустился, Гарри набросил на плечи покрывало, сползшее на пол, и поспешил выйти. Прохлада и свобода лофтового пространства немного вывели из ситуации. По крайней мере, в ушах так сильно уже не пищало. Гарри открыл холодильник и припал к бутылке с газированной водой. Он развернулся, чтобы пойти обратно, но столкнулся с Роном — тот подошел слишком незаметно. Рон взял бутылку из его рук и тоже приложился к ней. — Перебор, — сказал он, допив все до глоточка. И Гарри знал, что речь совсем не о воде. — Я уже… я уже не могу, — признался он, приложив пальцы к вискам. — День пиздец длинный, — согласился Рон, разыскав пирожные. Одно он сунул в рот, второе держал, пока пережевывал первое, а остальные засунул в холодильник. Гарри забыл разобрать покупки, когда пришел, и сейчас радовался этому: на пару минут у них с Роном появилось дело, которое вернуло их в объективную реальность. — Я думал, что ты знаешь, — сказал Гарри. — И когда после матча расспрашивал, я решил, что речь о ней. А Рон говорил о себе. — Я ничего ей не скажу, — пообещал Рон, приобняв Гарри. Сейчас он выглядел еще несчастнее, чем во время собственного рассказа. — Свидетелям беды тоже несладко приходится, — прошептал Рон, погладив Гарри по щеке. — Ну, я не то чтобы… — начал Гарри, и вдруг осекся. Уже собранная картинка вдруг дополнилась деталями: — Блейз? — спросил он. — Блейз что-то такое видел, да? В Хогвартсе. — И не только он, — вздохнул Рон. — Помнишь, Малфой после войны еще какое-то время заикался? Гарри помнил, хотя тогда ему не хватило кругозора, чтобы понять причины. Тому же Малфою физически ни разу не досталось, Гарри слышал его показания на всех тех длительных разбирательствах. Но, что удивило Гарри, против него никто из пострадавших особо и не свидетельствовал. Говнистый характер с небольшими садистскими наклонностями, который Драко демонстрировал в мирное время, не эволюционировал в нечто большее. Забини, видимо, тоже не соучаствовал, не поддался тому маниакальному издевательскому угару. Но и не вмешивался, не противостоял — наблюдал со стороны. Впрочем, как всегда… — Всем по-своему досталось, — подвел итог Рон, словно прочитав мысли Гарри. — Пойдем обратно, а? Я замерз… Он вышел вслед за Гарри совсем без одежды. Вместе они вернулись в спальню, легли, тесно прижавшись друг к другу. Рон пытался согреться об Гарри, ерзал под одеялом, прислонял к теплым икрам холодные ноги. — Уже предчувствую, какой завтра будет отходняк, — жалобно простонал он. — Я удивлен, что до сих пор держусь, — вздохнул Гарри, думая, как после всего этого дом не разнесло стихией. — Меня словно выпотрошили, а вместо внутренностей напихали… не знаю, хуйни, — неловко закончил он, не сумев подобрать синоним. Рон кивнул и зашипел. Опять забыл про шею, дурачок… Гарри положил туда руку и аккуратно надавил пальцами, пытаясь нащупать узелок напряжения и боли. — Хотел попросить тебя кое о чем, а сейчас даже не знаю, — сказал Рон. — Я сам не соображаю, и ты, кажется, тоже… — Скажи, чтоб не забыть, — с трудом произнес Гарри. Язык уже еле-еле шевелился от усталости. — Это про нашу договоренность, — Рон больше бубнил, чем говорил. — Я думал поговорить не после Рождества, а до. Ну, дети просто приедут, а мы тут это… Гарри страдальчески застонал, уронив руку на одеяло. Какой-то последней соображающей извилиной он понимал, что в словах Рона есть смысл, но сейчас он не был способен принимать хоть какие-то решения. — Все-все, поговорим завтра, — пообещал Рон, слабо похлопав Гарри по плечу, — или послезавтра. Мне тоже херово сейчас, любимый. Гарри кивнул и закрыл глаза, теснее прижавшись к Рону. Любимый. Невероятно, но этот ебанутый день все-таки умудрился закончиться на хорошей ноте…